2. 10 дней и итог (1/1)

1.

"Итак, меня зовут Сандовал, я буду вести этот волшебный псевдорадио-дневник, чтобы сообщать о моих успехах в окучивании Ивана.

День первый: метод соблазнения".— Прошу прощения... — обратился Иван к Сандовалу, — Но ты уже третий час сидишь напротив меня и сверлишь меня взглядом. Да ещё и дышишь так, что у меня страницы переворачиваются от ветра!— Что ж, только страницы переворачиваются? — усмехнулся посол.— Ну... нет. Ещё чай остыл.*facepalm*— У тебя никогда не бывало чувства, что следует развлечься и расслабиться?— Нет, — соврал Иван, пряча в глубинах своей души тайну о том, что дрочит ежедневно."Первый день окончился, так и не приблизив меня к цели. Иван 17 раз прошёл мимо, трижды не заметил или сделал вид, что не заметил мой томный взгляд, а потом ещё и не отреагировал или сделал вид, что не отреагировал, на щипок за ягодицу. Итого: развести его на секс просто потому что секс это прикольно — не получилось. Асексуал хренов..."2.

"Сегодня прекрасная погода: гроза, ливень стеной и холодно. Игра продолжается и теперь у нас — День второй: метод подчинения".— Раз я всё равно здесь, могу я быть чем-нибудь полезным? — спросил посол Ксоана.— Закрой окно, — не отрываясь от книги, сказал Иван.Сандовал закрыл окно. Иван, разумеется, знал, что в этом есть подвох, но...— Хм... А ну-ка открой окно.Сандовал открыл окно.— Полезай в него и отправляйся на улицу.Хоть это и было предсказуемо, Сандовал в самом деле вылез в окно под дождь.— И закрой за собой окно, — попросил Иван, возвращаясь к книге.Спустя некоторое время, посол заявился опять.— Приготовь мне глинтвейн! — тотчас же отослал его Иван.Как только тот принёс глинтвейн, его отправили за грелкой, потом велели приказать затопить камин, потом проветрить комнату и снова затопить камин, потом сделать из папье-маше статую Ивана в полный рост, потом очинить все перья, сходить за чернилами, почистить щёткой диван, сменить постельное бельё, потравить тараканов, надоить свежего молока, перебрать два мешка крупы — отделить просо от мака. Когда у Ивана закончилась фантазия — он велел Сандовалу читать вслух."Вот и второй день минул. Потрясающие новости: Иван пожелал мне спокойной ночи, прежде чем выгнать из своей комнаты. Как долго я выдержу его глупости? Гетеросексуал хренов..."3.

"Попробуем сегодня действовать от противного. День третий: метод игнорирования.Весь день не обращал на него никакого внимания. Он делал тоже самое. Ложусь спать. Зол."4.

"Следующий день был справедливо объявлен днём кармического оскорбления. День четвёртый: метод обиды.

Пожалуй, сделай он хоть что-то, я бы ещё мог об этом забыть. Но когда он проявил полное безразличие к моей персоне... Раз я не могу посадить его на кол или отрубить ему пальцы... М...Ха! Так это провокация. Он меня провоцирует на то, чтобы я разозлился и нарушил договор. Но люди Ксоана не сдаются! Буду весь день дуться. И пусть ему будет стыдно".— С тобой всё в порядке? — выдал спасительный вопрос, за который можно было зацепиться, Иван."Что ответить??! "Да" или "нет"!? Что лучше сработает!?" — пока Сандовал соображал с угрюмым выражением лица, Иван продолжил.— Я бы мог и не спрашивать, но ты с таким видом сидишь на моих коленях, что создаётся впечатление, будто ты смертельно обижен.— Так и есть, — сказал посол.— Ага... И я виноват в этом?— Я бы не сидел на твоих коленях, не будь виноват именно ты.— Это... это... из-за зёрен мака под твоими ногтями? — Иван извиняюще улыбнулся.— Нет.— Из-за... м... слушай, тогда я не знаю. Почему бы тебе самому не сказать, что случилось?— Попробуй догадаться сам.— Но я хотел заняться работой...— Нет, давай угадывай! — приказал Сандовал.— Хорошо, хорошо! — замахал на него руками ученик, — Это... из-за полнолуния?— Что?— Ну, перепады настроения часто приходятся на месячные.— Причём тут месячные?! Тем более, у меня они приходятся на новую луну... Но речь не об этом!— Оу. Так это потому что я себя неучтиво вёл на новую луну?.. — Иван некоторым образом умилился.— Да нет же. Ты вчера себя вёл...— Вчера... — принялся вспоминать Иван, — А! Так я проспал весь день!*facepalm*5."Я нахожусь на середине своего пути. Самое время попробовать подоставать его разговорами, чтобы утратил бдительность. День пятый: метод назойливого упрашивания".— Ну что тебе стоит, почему ты не хочешь? — спрашивал Сандовал.— Я не фанат секса с мужчинами, — буркнул Иван.— Настаиваешь на том, чтобы я был женщиной??— Ты не можешь стать женщиной. Магия запрещена.— Но я и без магии могу ею стать, это будет немного дольше, но не суть. Тогда всё будет нормально? Ты согласишься со мной переспать?— Это будет куда дольше десяти дней. Ты не успеешь.— Понятное дело. Но я это обязательно сделаю, если ты сейчас согласишься на один раз!— ...соглашусь на один раз, ты выиграешь, сможешь пользоваться магией, но это уже будет не важно, так как превращаться ради меня в женщину уже не будет никакого смысла.— Когда закончится игра, напомни мне, чтоб я назначил тебя своим заместителем, — заметил ксоанец, — Но, тем не менее, ты судишь обо всём только с той точки зрения, чтобы не дать мне выиграть. Но ты же меня хочешь, трудно это отрицать.— С чего такой вывод?— Эм... постой... Вот оно! Твои глаза тебя выдали.— И что же они наболтали без моего ведома?— Говорят, ты мастурбируешь, думая обо мне.— Что за чушь... А, впрочем, даже если и так — это тебе чем поможет?— Но если возникает взаимная симпатия — почему бы двум людям не заняться сексом?— Забудь. Я соврал. Мои глаза тоже соврали.

"Да и мастурбация — это совсем ещё не симпатия. И я не гей"."Сегодня, пусть я ничего и не добился, но зато подготовил почву для дальнейших событий. Я полон сил и уверенности в своём выигрыше!"6.

"Сегодня будет тяжёлый день. Время неумолимо движется вперёд, я думал, что до этого не дойдёт, но, что же, начинаю подключать серьёзные аргументы... Рано или поздно — сопротивление Ивана будет сломлено. День шестой: метод признания в любви и планирования счастливого будущего".— Ученик, стой!— О, милостивые боги, война!?— Нет, нам нужно поговорить, — состроив торжественное лицо, заявил ксоанский посол, — Пройдём в твои покои.— Окей, — вздохнул Иван, — Добро пожаловать в мою конуру... Итак, о чём ты хотел со мной...ой! — не сообразив, что происходит с покачнувшимся миром, он был усажен на стол, — Ну допустим, — поёжился Иван, — Что дальше.— Я люблю тебя, — с выражением "Вы ничтожны, раса трёхногих овцежуков, но я дарую вам свободу!".— Кх-кхм.— Я неясно выразился? — спросил Сандовал.— Зачем трёхногим овцежукам свобода, если они всё равно даже не понимали, что завоёваны?..— Я этого не говорил! — возмутился посол, — Я сказал, что люблю тебя! И не забудь напомнить мне, чтобы я всё-таки сделал тебя своим заместителем, хоть ты и не ксоанец. В тебе спит недюженный политический талант. А пока что прими мою любовь.— Ох, прости, я бы лучше пыль с полок вытер. В этом больше смысла.— Ты мне не веришь, дерзкий ученик! — вспылил Сандовал, обрушиваясь на колени, — Выходи за меня! — собрав всю свою утончённость, проговорил ксоанский посол, протягивая ему коробку с кольцом и пытаясь повыигрышнее продемонстрировать его, вертя во все стороны.— Я не пойду! — похлопал глазами Иван.— Но подумай! Ничего прелестнее и быть не может! Ты будешь моим ласковым молодым мужем, а я — твоей прекрасной мудрой невестой! Ну же! Соглашайся!— Да нет же...— Я буду носить тебя на руках! Мы купим небольшой дом на берегу моря, я прикажу нарисовать твой портрет и повесить его в гостиной! У нас будет задний двор, собака и двое чудесных детишек! А по вечерам мы будем коротать время в чтении книг и разговорах о поэзии!

Иван кинул взгляд на кольцо.— Из чего оно?— Платина и пламенные камни.Иван ненавидя себя всей душой протянул подрагивающую руку и Сандовал, не теряя времени, его окольцевал, выбрасывая коробку за спину.— Ага!XD— Странно, — сказал Иван, почёсывая затылок, пока посол предавался радостным проявлениям, — Я думал, оно будет заколдовано.— Уговор есть уговор! Но зато теперь... — он готов был накинуться на Ивана.— Секундочку, — тот поднял ладонь, останавливая его, — Я предпочитаю сочетаться браком по латинским обычаям.— Что ещё за обычаи?..— Мы можем быть и помолвлены, но до брака следует встречаться не менее трёх-пяти лет. Время пошло.— Так-так, — усмехнулся Сандовал, — Значит ли это, что ты не дашь мне этой ночью?..— Пожалуй, значит.Сандовал сделал дикие глаза после этого заявления.— Но кольцо не отдам! — выкрикнул Иван, пряча руку, так как уже мысленно расписал, на что потратит деньги, которые выручит за кольцо у ювелира.— Но как же наша любовь...— От одного кольца ты едва ли обеднеешь, не думаю, что завтра ты с теми же словами такое же не подаришь кому угодно ещё.— Стало быть, кольца мало... — пробормотал ксоанец, хитро прищуриваясь и потирая бородку."С кольцом явно вышла осечка, оно действительно не слишком дорогое, а красивый жест он не оценил. Чёрт его побери, что ему ещё нужно??! Ох! Идея!"7."Привет, мой псевдорадио-дневник... Я очень рад поговорить хоть с кем-то, кто не спорит со мной. За последние дни я порядком подустал и вчера даже забыл пообедать. Неслыханно. Игра продолжается, у меня нет никакой надежды, но я не сдаюсь. Сегодня я попытаюсь наглядно дать ему понять, что он мне нужен. Я должен получить от него чёртову благосклонность любой ценой! День седьмой: метод документальных доказательств любви".— Привет, — поздоровался Сандовал.— Добрый день. Что за делегация?— Это мой юрист.— Если это по поводу замужества, то я...— Теперь ты — владелец всего моего имущества и счетов, — кинув стопку документов на диван, широко улыбнулся посол, — Подтверди! — юристу.— Да, господин, — скривился старикашка-юрист, размахивая палкой, на которую опирался, — Это совершенно подлинные бумаги, даю вам слово, — он перешёл на шёпот, — Этот сумасшедший в действительности переписал огромное состояние на Вас! Я бы настоятельно рекомендовал с ним не связываться — он точно не в своём уме!!— Ну-ка не болтай, чего попало и иди вон, оставь нас, — приказал Сандовал.— Слушаюсь, мой господин, — покачиваясь, удалился юрист.— Итак, надеюсь, теперь ты веришь в искренность моих чувств... — предположил ксоанский посол.— Стой-стой, — тупо улыбнулся во все зубы Иван, — Это ж чистой воды давление.— Ничуть, — заявил ксоанец, — Это приданое. Кстати, одежда, что на мне надета — тоже принадлежит тебе. Вернуть её?..— Нет-нет-нет! Пусть остаётся! (Чего я там не видел. >_<) Мне она совершенно не нужна. Как всё остальное. Моя бедная совесть этого не выдержит!— О, у тебя есть совесть?.. — заинтересованно спросил посол, — Покажешь?..— Нет! Нееет! — Иван в ужасе вынесся из комнаты, и Сандовалу отчего-то показалось, что разговор на этом закончен.8."Попробую соврать, что жизнь без него мне не мила. Должно же это хоть когда-нибудь сработать! День восьмой: метод угроз суицида".— Я не хочу жить без тебя, — вкрадчиво сказал Сандовал, пока Иван пытался есть хлебную булку с листом салата и говяжьей котлетой: тогда ещё он не подозревал, как люди это впоследствии назовут.Иван подавился своим гамбургером и закашлялся. В результате, он едва не умер от удушья и слова ксоанского посла о самоубийстве больше его не волновали.9."Время почти закончилось. Что я имею в итоге? Он даже не желает мне уже спокойной ночи! Я переписал на него львиную долю состояния... не всё, конечно, я не слабоумный, но всё равно жалко! Я уже больше недели за ним бегаю — и ему нипочём! Да кто он такой!? Самые стойкие ломались на третий день! А этот — наивнее наивности — но ни в какую! Что же мне делать? Я не могу проиграть в такой пустячной игре! Я обязан выиграть! Ах! Может быть, в этом его конёк? Он прост и доверчив... День девятый: метод откровенного разговора."— Уважаемый посол, я понимаю, что сегодня предпоследний день нашей игры, но я не могу сосредоточиться, когда вы беспрестанно ходите по моей комнате голым, — сказал Иван.— Ах, прости, я преисполнен чувством восторга после утреннего умывания! Если смущает — я оденусь. Эй, слуги, принесите-ка мне мою одежду.После облачения, Сандовал со всей своей назойливостью привязался к Ивану с расспросами.— Скажи мне, что ты делаешь? — поинтересовался он."Странно, раньше ты ничего подобного не спрашивал..." — недоверчиво подумал ученик, но ксоанец смотрел на него такими честными глазами, что частично его недоверие было сломлено.— Мне нужно что-то намешать, чтоб вон та мышь в клетке заговорила.— Это же проще простого!— Стихами!— А-а... — понимающе протянул Сандовал, — Тогда другое дело. И что ты сейчас пытаешься сделать?— Сижу и думаю, что на что поменять в рецепте.— Ну-ка, дай я!.. — засучивая рукава, сказал ксоанец."Если ты, сучёныш, не ляжешь со мной после того, как я найду тебе рецепт этого никчёмного зелья, я удавлю эту мышь собственными руками!"Комната озарилась взрывом. Запахло палёным.— For wonder of his hwe men hadeSet in his semblaunt seneHe ferde as freke were fadeAnd oueral enker grene!Иван, спотыкаясь, кинулся к столу, глядя на мышь.— Ты смотри-ка, читает стихи! — воскликнул посол, хлопая в ладоши и радуясь, — Ну-ка, ну-ка, кто постарался?? Кто достоин награды? — он указалпальцем на свою щеку, подставляя её для поцелуя.Иван почти было наклонился к нему, но вовремя сообразил, что творит и отскочил. В самое время, потому как мышь принялась странно шквырчать.— Und... and... ouer...aar...l ...enker grene! — и она с шумом лопнула, окатив ксоанского посла гарью и своими внутренностями.Тот поднял с лица очки, надетые именно для этого случая.— Но ведь она читала! Она читала чёртовы стихи! Я, верно, переборщил с.. — он принялся листать одну из книг, попутно оттирая салфеткой физиономию, — Да где это место! Надо было взять вполовину меньше! У тебя есть ещё мышь? Срочно нужна ещё одна мышь! — он заткнулся, чувствуя, как позади него стоит и дышит ему в затылок ученик.— Я просто хочу знать рецепт, — пояснил тот.— Добавь в замесь драконьего помёта, стрекозиных глаз и ослиных соплей немного корицы, — недовольно пояснил Сандовал.— Но тут нет ни слова про корицу... — проговорил Иван, облокачиваясь на стол и смотря в книгу.— Зато пахнет оно куда лучше, — и внезапно — томный взгляд в пугающей близости.— Пахнет... Ах, нет! Отстань! — Иван, пятясь, отошёл метра на три, вобщем-то самое больше, что позволяла комната, — Спасибо за неоценимую помощь. Дальше я сам.— Слушай, не пугайся ты меня так.Ученик поднял бровь. Такие слова ничего хорошего не предвещали.— Я не пугаюсь, — сказал он, пытаясь угадать, к чему сейчас поведёт Сандовал, — Это инстинкт самосохранения.— Брось! — найдя какую-то пробирку, ксоанец принялся с ней играться, — За время, что мы провели вместе, я многое понял. И знаешь, что я думаю?— Ну?— Я хочу тебя.

— Как свежо это прозвучало, — Иван поднял табличку "сарказм".— Нет, ты не понял меня, дорогой мой! Я честно хочу признаться тебе в своих чувствах. Ты нужен мне с ног до головы, а не только в том месте, что я планировал сначала. И, если честно, мне не нужно ни дома, ни собаки, ни даже твоего согласия! Я просто хочу, чтобы ты воспринимал мои слова всерьёз! О да, мы начали это, как глупую игру! Но ведь не знал тогда, что на самом деле полюблю тебя! — он еле удержался от любимого жеста с запрокидыванием головы, — Но я и в самом деле прошу сейчас не о том, чтобы потрахаться, а о том, чтобы совместить мою глубокую духовную привязанность к тебе с истинно любовной физической близостью!Надо признать, Сандовал, сказав это, был очень трогателен, что не портила даже мышиная кишка на его волосах, но, дослушав его до конца, Иван молча указал на дверь. Ксоанец утащил с собой, вместе с кишкой на волосах, и пробирку, которую не смог снять с пальца.10."Дорогой дневник— иди на *уй.День десятый: метод ничего не делания и отчаяние."Сандовал торчал с самого утра в своей комнате и размышлял о тяжкой судьбине. Можно было приказать подать завтрак, но как-то не очень-то хотелось есть. Можно было позвать кого-нибудь и, наконец, потрахаться и успокоиться. Но этого тоже не хотелось. Можно было попробовать ещё подокучать Ивану. Но именно сегодня смысла в этом было маловато.Благочестивый ученик, тем временем, тоже проснулся. К полудню, так и не дождавшись своего болтливого ксоанского посла, он был однако же немало удивлён. Сначала он решил, что его отсутствие — это прекрасно. Потом как-то странно заволновался. Не случилось ли чего? Эта мысль не выходила из его головы до тех пор, пока он не разозлился и не отправился на этаж, отведённый ксоанцу. У дверей его спальни он наткнулся на стражу:— Они сказались больным и велели никого не впускать.— Да я на секундочку... — в нос Ивана уткнулась секира, — Ах да, я всё понял, — улыбнулся он, улепётывая подальше от стражи.За поворотом коридора он обдумал своё положение и возможности. Через пять минут он, цепляясь за камни, взбирался к окну спальни Сандовала, проклиная высокий этаж. Измотавшись вконец, он всё-таки завалился к послу на балкон, надеясь всей душой, что не перепутал окна. Отряхнув пылищу с брюк и куртки, он прошёл в спальню."Пусть будет так, что я не ошибся! Пусть будет так, что я не ошибся!" — кривясь и трепля за плечо того, кто спал под одеялом.Из-под одеяла появился рыжий локон."О нет", — подумал Иван, но следом за локоном, оказавшимся, к счастью, брелоком, его взору предстал всё-таки ксоанский посол.— О... Привет... — он оглядел Ивана, — Ты ползал в кустах, — он заметил прилипшие на брюках листья, — Чтобы любезно принести мне эту гигантскую сколопендру на волосах?..— А-А-А!!! — пытаясь стряхнуть сколопендру с волос, заорал Иван, — Убери! Убери её!

— Тихо, не кричи так, — Сандовал взял её за пару ножек, выкидывая с балкона.На вопль прискакал стражник и, увидев ученика, вопросительно посмотрел на ксоанца.— Можешь идти, — сказал тот, — Всё в порядке. Просто сколопендра.Нахмурившись в непонимании, стражник убрался. Иван, однако, тоже засобирался.— Ну... Я просто зашёл узнать, не умер ли ты.Посол задумчиво покивал и, завернувшись в одеяло, ушёл себе сидеть на балкон. И в этом месте Ивану наконец-то и стало стыдно.— Эй, послушай... — позвал он из комнаты, — Я, может быть, грубо сказал.— Собрался уйти — проваливай.— Я просто хотел, чтобы ты на меня не злился.— Поздно. Проваливай.— Это опять какой-то ход, да?— Отстань от меня. И проваливай.Крайне не вовремя подключилась гордыня Ивана, заставив его, выпятив грудь, пришагать на балкон и усесться рядом с Сандовалом.— И что теперь? — спросил он, — Ты хотел, чтобы я пришёл??Ксоанец выдохнул. А после схватил непутёвого ученика за шиворот, протащил по всей комнате и выкинул в коридор.— Что!? Расстроился, надо полагать? — потирая шею, усмехнулся Иван, — Думал, так легко меня убедить? Чёрта с два. Теперь-то всё можно со мной делать, конечно...— Придурок ты, — посол захлопнул дверь перед носом ученика.— То есть... — завис тот, — Ты серьёзно расстроился, что ли?.. Это не уловка опять? — дверь осталась закрытой, — Эй!Поокалачиваясь у двери, Иван всё-таки вернулся к себе."Мне нужна мышь! Мышь читающая, простите боги, лирические стихи!" — осенило Ивана, и он принялся замешивать новое зелье.Мыши дохли, как мухи. Лопались, натыкались на иглы в лирическом исступлении, умирали от горя. Иван промучился весь день, но нужная мышь не получалась. За окном стемнело, но он упорно сидел со свечой, планируя угробить весь запас мышей, но создать своего Франкенштейна. Наконец, когда луна поднялась уже достаточно высоко, Иван добавил в зелье... не суть важно, что. Главное, мышь заговорила на чистом стихотворном и любовном языке!— Победа! — Иван прождал положенное время — мышь и не думала взрываться.Тогда, положив её в коробочку, он отправился прямиком к балкону ксоанского посла.

— Ты — рядом, и все прекрасно:И дождь, и холодный ветер.Спасибо тебе, мой ясный,За то, что ты есть на свете.Мышь ворковала звонко, протяжно и нараспев. Но Иван совершенно не был уверен, что в спальне вообще кто-нибудь есть. А если есть, что он не спит. Короче, с каждой новой строчкой его надежда угасала. Хотя он сам слабо понимал, на что вообще надеется.— Вздыхаю, словно шелестит листвойПечальный ветер, слезы льются градом,Когда смотрю на вас печальным взглядом,Из-за которой в мире я чужой.Улыбки вашей видя свет благой,Я не тоскую по иным усладам,И жизнь уже не кажется мне адом,Когда любуюсь вашей красотой.Но стынет кровь, как только вы уйдете,Когда, покинут вашими лучами,Улыбки роковой не вижу я.И, грудь открыв любовными ключами,Душа освобождается от плоти,Чтоб следовать за вами, жизнь моя!— Что? Что ты сказала, глупая мышь?.. — зло прошептал Иван.— Ты научил её читать сонеты? — раздалось с балкона."Влип", — подумал ученик, боязливо поднимая голову.— Это её самодеятельность! Она должна была читать простые рифмы!— М, — Сандовал смотрел на него с балкона вниз, — И чего ты стоишь там внизу? Мешаешь мне спать.— Я принёс мышь показать. Хочешь поближе посмотреть?— Что же, жду тебя у двери.— Я поднимусь тут! Утром я уже это как-то делал.— Хм. Там темно. Ты свернёшь себе шею.— Ну и ладно, — Иван закрыл коробку с мышью, неустанно бормочущей стихи, и, взяв её в зубы, принялся подниматься к балкону, с которого за ним скучающе наблюдал ксоанец.Скользя и чертыхаясь сквозь зубы, Иван добрался до балкона тем же путём, что и утром.— Вот. Всё получилось! Она читает стихи, как и должна была, — на этих его словах, мышь сиганула из коробки и шмякнулась куда-то в траву под балконом, — Какой кошмар! Я её сейчас поймаю! — ученик уже перекинул ногу с балкона...— Куда-куда! — схватил его Сандовал за шмотку, — Искать посреди ночи мышь!? Свихнулся?— А ну... ладно, — Иван вернулся на балкон, — Сделаю другую! — он, было, рванул в комнату.— Завтра сделаешь, идиот.Иван обдумал его слова и решил, что заявление веско.— Тогда пойду спать. Спокойной ночи, — он ушёл в спальню.Ксоанский посол зевнул и тоже решил отправиться спать.— Твою грёбаную мать! — огласил спальню вопль.— Что на этот раз? Снова сколопендра? — поинтересовался Сандовал, входя в комнату и находя там скачущего на одной ноге Ивана.— Нет! Дурацкая ножка кровати!! — потирая ногу, выкрикнул ученик.— Сядь, посиди, пока не пройдёт, — зевая, предложил посол и Иван упал на его кровать, получив на это разрешение, — Ну или ляг, полежи, — констатировал его валяние Сандовал.— Эй, почему ты себя так ведёшь до сих пор? — спросил Иван, — Полночь. Ты уже всяко проиграл.Ксоанец зевнул ещё шире.— Ну, а что ты мне предлагаешь? — спросил он, потирая край глаза, — Накинуться на тебя и растерзать?— Как минимум.Сандовал усмехнулся. Подошёл к кровати и сел.— Иди спать, если нога восстановила способность ходить.— Да чего ты такой кислый? — уселся на кровати Иван в позу лотоса, — Не то на самом деле заболел чем?— О господи! Отстань ты уже от меня, — отмахнулся он.Ученик рассержено хмыкнул.— А теперь что скажешь? — одарив ксоанца чмоком в губы, спросил он.— Что ты будешь сверху, — мигом оживая и заваливая Ивана в постель, высказался он.— Я не имел этого в виду! — принялся вырываться тот, — Да я лучше сожру сколопендру, чем соглашусь с тобой трахнуться!Ксоанец приподнялся, щурясь.— Ой, — сглотнул Иван, — Беру свои слова назад! Никогда в жизни не сожру сколопендру! Но это ещё не согласие! Окстись!— Убери с лица это погребальное выражение, — попросил Сандовал, поглаживая бородку усмирённого и удовлетворённого Ивана.— Я же сказал — это ещё не согласие, — сердито повторил он.— Уже поздно об этом спорить, мой персик. Мы уже это сделали.— Я не персик, — закрывая нос краем одеяла, сказал Иван.— Точно, — закрывая глаза, согласился ксоанец, — Ты придурок.— Эй! Сам ты придурок! Ещё одно оскорбление и я уйду!— Тихо! — повысил голос Сандовал.Иван прижался к простыне, являя собой средоточение тишины.— Спокойной ночи, — спокойно сказал посол.— Пф, — выдохнул ученик, — Спокойной... — он помолчал, — Эй, ты спишь?— Что ещё?— Вообще-то в игре ты выиграл.— Как это? — ксоанец открыл один глаз.— Если честно, я...— Ну-ну?— Я ещё вчера сдался. После твоих копошений с моей мышью.— Подлец, — Сандовал потянулся и обнял Ивана, который, не смотря на угрозы уйти после ещё одного оскорбления, предпочёл его проглотить и остаться.