Глава 17 (1/1)

Уилл заходит в здание 21-ого участка. Здоровается с Труди, спрашивает на месте ли все из отдела расследований и, получая положительный ответ, просит проводить его к ним. Пока поднимается по лестнице, думает, как лучше преподнести новости, о которых не захотел говорить по телефону. Если дела обстоят так, как он думает, то телефон не самая лучшая идея. Первой его замечает Хейли.- Уилл? Привет. Какими судьбами? - Привет. – Скованно улыбается. Находит взглядом своего брата. Тот хмурится, не понимая по какой причине он пришел в отдел. Уилл замечает рану на лице и руке брата. – Что с тобой случилось? - Просто царапина, всё в порядке. - Эм…у меня есть новости относительно Кей и Лив…и всех остальных. И об этом лучше не говорить по телефону. Где они, кстати? Джей поворачивает голову в сторону помещения с закрытой дверью и Уилл видит девушек. После стычки с Холстедом Кей какое-то время не показывалась, затем молча прошла к кофеварке, не забыв предварительно закрыть дверь в помещение. Они не обращают никакого внимания на то, что происходит в отделе. Это хорошо. Уилл не знает, как смотреть им в глаза, рассказывая то, что он узнал. Подходит к столу брата, вставая так, чтобы видеть всех. Войт выходит из кабинета, заметив доктора.- Здравствуй, Уилл.- Сержант. – Пожимает руку копа, кивая головой. – Есть кое-что…черт, даже не знаю с чего начать.- Попробуй начать сначала. – Советует Войт.Джей переглядывается с Антонио. Оба чувствуют неясное беспокойство из-за визита Уилла. - Мне всё не давала покоя история со странной потерей памяти всех, кого вам удалось освободить, и я изучил все анализы и результаты МРТ каждой вдоль и поперек. Вообще я начал с Кей, - смотрит на Джея,- но потом, чтобы проверить теорию, изучил и всех остальных. Их МРТ на первый взгляд не отличается от МРТ обычного человека. Но, если присмотреться, можно увидеть едва заметные изменения. – Проводит рукой по волосам. Черт. – Я не особо силен в области изучения головного мозга человека, в той сфере, которая меня заинтересовала. Поэтому я обратился к доктору Чёрчу. Помнишь его? – Спрашивает брата. Тот, нахмурившись, кивает головой в знак согласия. – Он довольно продолжительное время изучал мои наработки. И в итоге подтвердил мои догадки…- О чем ты пытаешься сказать, Уилл? – Джей не хочет знать ответ на этот вопрос, не знает почему. Но в то же время чувствует, что в словах брата могут быть ответы на те вопросы, которые он опасался задавать. О состоянии Мелкой. О том, как она переключается. О том, что в ней будто два разных человека. - Я пытаюсь сказать о том…- Как-то потеряно усмехается. – Я хочу сказать, что, похоже, над всеми девушками велись эксперименты по изменению сознания. Детективы переглядываются. Им не совсем понятна данная формулировка, но всем ясно одно. Если Уилл прав, то это чертово дело совсем не такое банальное, как кажется на первый взгляд. И оно совсем не о торговле людьми и о сексуальном рабстве. Джей сжимает челюсть, прикрывая глаза. Этого еще не хватало. - Объяснишь? – Войт понимает, что нихрена не понимает. - Все ведь слышали легенды об опытах, которые проводились над людьми Третьим рейхом, а позже спецслужбами разных стран, в том числе и США, во времена холодной войны? Вы ведь в курсе, что это не легенды, да? – Смотрит на присутствующих, и видит, что они в полном смятении. Ладно, сержант сказал начать сначала. – Преамбулой к масштабным научным опытам США по контролю над сознанием стала операция ?Скрепка?. Для нее Штаты вербовали ученых Третьего рейха, переправив для этого нелегально через океан больше тысячи психологов, психиатров, а так же физиков и биологов из бывшей нацистской Германии. Далее они запустили программу ?Синяя птица?, предварительно изучив методики пыток и допросов, применяемых нацистами. Перед ними стояла задача подобрать методы, позволяющие подчинять разум человека, вплоть до выполнения приказов против воли и забыв об инстинкте самосохранения. Человека на долгое время лишали сна, пищи и тепла, оказывали мощное психологическое давление. Когда подопытный уже плохо контролировал свои действия, ему давали наркотические вещества, повышая таким образом его внушаемость. Затем объект заставляли выполнять определенные действия с помощью гипноза. И после этого у подопытного вызывали психогенную амнезию. А потом человеку подавали специально разработанный условный сигнал, после которого он должен был выполнять все действия, на которые был запрограммирован. Это могло быть слово, песня, вспышки света…да что угодно. Вскоре ?Синяя птица? эволюционировала в ?Артишок?, а позже в ?МК-Ультра?. И первые опыты не увенчались успехом. Но перспектива контролировать разум человека была слишком заманчива. Следующей программой под руководством тогдашнего директора ЦРУ Аллена Даллеса стала ?МК-Ультра Монарх?. Своим названием проект обязан одноименному виду бабочек. В этом насекомом они усмотрели символический смысл: метаморфозы на всех этапах развития бабочки напоминают идею ?преобразования личности? в рамках МК-Ультра Монарх…- Погоди, - Маус больше не может молчать, - ты сейчас нам пересказываешь сюжет ?Идентификации Борна?, что ли? - Нет. То есть да, идею для этого фильма сценаристы взяли из сравнительно недавно рассекреченных документов ЦРУ. Но дело не в фильме, а в том, что эти программы реально существовали. - Продолжай. – Джей чувствует необходимость узнать историю целиком. - Опыты проводились не на территории США и не над американцами. Таким образом руководители проекта вроде как умывали руки. Но в конце 60-х эксперименты проводили уже в одной из психиатрических клиник в США. Используя препараты нервнопаралитического действия, всевозможные вариации ЛСД, психотропные вещества и электросудорожную терапию. Подопытных вводили в коматозное состояние, при этом на магнитофоне воспроизводились повторяющиеся команды. Таким образом ученые вырабатывали методику стирания памяти и полного переформирования личности. Когда один из пациентов той клиники скончался, ее деятельностью заинтересовался конгресс США. Но в 73-ем году ЦРУ уничтожило основные отчеты МК-Ультра Монарх и расследование зашло в тупик. В итоге программу закрыли. Официально она считается последним проектом ЦРУ по контролю над сознанием. Также существуют некоторые сведения об экспериментах, в ходе которых ученым удавалось внедрить в мозг ложные воспоминания или изменить эмоциональную окраску воспоминаний на противоположную. Это были эксперименты с нейронами гиппокампа. – Уилл видит, что необходимо разъяснение. – Это отдел головного мозга, отвечающий за память. То есть, теоретически, нет никаких препятствий, чтобы изменить или создать новые воспоминания у человека, всего лишь настроив необходимые нейроны…- Всё, что ты сейчас рассказал, это что-то на уровне научной фантастики, ты же понимаешь? – У Доусона разболелась голова от такого потока информации. – Не говоря уже о том, что все эти программы официально закрыты правительством. - Как будто правительство всегда ставит в известность о своих действиях обычных граждан. – Маус не может удержаться от сарказма. – О, или вот еще: всё мы знаем, что ЦРУ кристально чистая контора, без секретных операций или тайных научных наработок. Блять, да каждая спецслужба так или иначе темнит, преследуя в итоге свои цели, а не цели государства и народа, которых должны бы защищать. – Грег злится. Он не понаслышке знает о темных играх руководства армии своей страны. Смотрит на Джея. – Не так ли, Холстед? Мы с тобой тоже кое-что знаем, да? – Джей не отвечает. Он не хочет об этом вспоминать. Да и права не имеет. К тому же знает, что Грег просто мелит языком, он никогда на самом деле ничего не расскажет. - Черт, да нет же. – Эта часть будет труднее, потому что дальше пойдут только догадки. Уилл думал, что готов к этому, но на деле оказалось, что не совсем. – Всё, что я вам рассказал, это факты истории, доступные теперь любой обезьяне, умеющей пользоваться интернетом. И не это основная часть. - Боже, есть что-то ещё? – Аптон боится даже предположить, что Уилл может рассказать еще. - Да. Со времени МК-Ультра Монарх прошло много времени, медицина шагнула далеко вперед и современные аналоги препаратов, применяемых в то время, тоже. Представьте, что эксперименты никто не прекращал. Их просто перевели на теневую сторону. Представьте, что все, кто в этом участвуют, стерты из системы. Их просто нет. Представьте, что теперь конечной целью является не простое изменение сознания, но что-то более масштабное. - О, может быть что-то более масштабное? – Олински кажется, что он тихо сходит с ума. Верните ему, пожалуйста, обычные дела с наркодилерами, убийцами и маньяками. - Да. Не просто измененное сознание, а возможность использовать человеческий мозг, как жесткий диск. – Уилл не верит, что говорит это вслух. – Полностью стирать и загружать ту информацию, которую захочешь. Сегодня ты специалист в области ядерной инженерии, а на следующий день, скажем, знаешь больше, чем какой-нибудь профессор истории, со всеми датами и именами. И для этого не нужно учиться, достаточно просто загрузить нужную информацию.- Хорошо, допустим. – Пазл всё еще не складывается, Джей всё еще не понимает.- Как всё это связано с Кей и Лив? У тебя ведь есть какая-то теория. Расскажи.- Есть. – Смотрит на брата и надеется, что не совершает ошибку, рассказывая.- Сначала картинка не складывалась. И я начал думать, что всё это бред собачий. А потом Чёрч вспомнил истории из своего студенчества. Был у них профессор, интересующийся этой темой. Впоследствии его уволили за незаконные эксперименты и почти сразу он исчез с радаров, но ходили слухи о том, что он не прекратил свои исследования. Он просто ушел в тень. Есть черный рынок органов, детей, всего, на что хватит фантазии. И в сфере научных экспериментов сомнительного характера с точки зрения этики и человечности тоже есть такой рынок. Так вот, вроде бы этот самый профессор считается первым специалистом в подобных экспериментах. Чёрч не помнит его имени, но сказал, что выяснит. - Есть же что-то еще, Уилл. – Войт видит, что эту часть Уилл не хочет озвучивать и, кажется, догадывается почему. Но сейчас не до эмоциональной составляющей. Смотрит на доктора. Давит взглядом. - Ддда…мы думали на тему того, что именно делали с девушками, если предположить, что история с экспериментами верна.- Смотрит на сержанта, слышит злое ?Что именно?? брата, переводит взгляд на него. – Когда девушки только попали к нам, мы предположили, что амнезия вызвана продолжительным действием какого-то препарата. Но это не так. То есть, если опыты имели место быть…- Стоп, говори так, будто это неопровержимый факт, хорошо? – Джей нервничает. – Просто расскажи, какие опыты проводили. - Одними препаратами не обойтись, даже очень сильными. Так что, возможно, применялись те же методы, что и в МК-Ультра. Голод, лишение сна и тепла. – Джей смотрит на Антонио. Кей почти не спит, Лив почти не ест. Кей устойчива к холоду, Лив, наоборот, все время мерзнет. – Мощное психологическое воздействие. – Слишком реалистичные кошмары Кей, гипертрофированный страх Лив. – Пытки током и постоянно воздействие препаратов. – Панический страх обеих перед шприцами. Высокий болевой порог.- А могут все эти манипуляции вызвать привыкание? - В каком смысле? - Ну типа человек мало спит, почти не ест, не ощущает холода или наоборот всё время мерзнет…до одури боится уколов…- Джей хмурится.- Это может что-то значить? - Эм…да, я думаю, да. Если предположить, что с ними делали все эти вещи, то вполне вероятно, что их организм выработал привычку к короткому сну или устойчивости перед холодом…или минимальную потребность в употреблении пищи. Скажем, ровно настолько, насколько это необходимо для поддержания жизни. И еще…Ты говорил о резкой смене поведенческих паттернов Кей. – Уилл видит, как хмурится его брат, не понимая. – Черт, поведение. Сейчас она один человек, в следующую секунду будто другой. - Эм…ну да. - Этому тоже есть объяснение. Ну…теоретически. Из нее пытались сделать кого-то другого. На подсознательном уровне. То есть…в любом человеке есть базовый набор качеств, но по мере взросления посредством воспитания и среды, одни качества выражаются ярче, чем другие. Иными словами каждый из нас может стать убийцей или матерью Терезой. Всё зависит от почвы, в которой растет человек. Допустим, она была доброй, чуткой и сострадающей. Выявив это, люди, проводящие опыты, направили все силы на то, чтобы как бы стереть эти качества и взрастить прямо противоположные. Ярость, жажда крови, особая жестокость при расправе с другим человеком…Джей уставился в стол невидящим взглядом. В голове мелькают воспоминания. Кей, разнесшая больничную палату в пух и прах. Кей, участвовавшая в жестоком убийстве Тримана. Кей, защищавшая Лив от Стэнли. Кей, безоружная, перед толпой людей с автоматами. Кей, бегущая прямо навстречу внедорожнику, вооружившись лишь арматурой. А потом Кей, прятавшая детей от головорезов босса, готовая пострадать вместо Лив в стычке со Стэнли, кричащая о том, что не позволит кому-то пострадать из-за нее, даже если для этого ей придется умереть. Во всех этих случаях ее как будто переключало. Один человек. Другой человек.- А если присутствует и то, и другое? – Кажется, Джей перестал дышать, задавая этот вопрос. - Важно понимать каким образом они это делали, Джей. Чтобы сделать нечто подобное…нужно воздействовать на человека не только теми способами, которые я перечислил. Я думаю, и Чёрч со мной согласен, что они залезли к ней в мозг. Буквально. - Как расценивать присутствие и того, и другого, Уилл? – Холстед сжал спинку стула.- Я думаю, они не очень точно представляют, что делают. – Медлит, не зная, как воспримут его слова присутствующие. Как воспримет их его брат- Я думаю, что фактически, в ней действительно два человека. То есть один. Но две разных вариации. Понимаешь? То есть…Она как доктор Джекил и мистер Хайд. - Это какой-то бред…- Ким качает головой. Как вообще нечто подобное может сотворить один человек с другим? - Да, я понимаю, как это выглядит. Но я зацепил одну ниточку со странной потерей памяти и в итоге размотал этот чертов клубок до того места, где мы находимся сейчас. И еще…- Боже, да когда ж ты закончишь говорить? – Доусону дурно. Одно дело убийства и насилие в любой степени. Но это…копается в голове, пытаясь подобрать определение. Сдается, потому что это просто пиздец. - Есть вероятность того, что все эти пытки и насилие, которому подвергались все они, просто извращенное ?приятное с полезным?. Иными словами с одной стороны неплохой теневой бизнес, направленный на специфические пристрастия клиентов, с другой, неограниченные возможности наблюдения человеческих реакций на такие нечеловеческие условия. - И если, как ты сказал, теневой бизнес накроют, то для всех это будет очередная банда, промышляющая торговлей людьми и рабством. И никаких тебе секретных экспериментов. – Войт оглядывает своих ребят. Вот оно. Последний кусочек пазла, который они никак не могли собрать. Если предположить, что Уилл прав, то становится ясно отчего ?Икс? настолько неуловим. Все просто. Эту группировку покрывает правительство. Ну, или группа лиц, имеющих в нем власть. Войту знакома такая схема. Ты сотрудничаешь с кем-то, приносящим меньший урон, чем те, на кого ты охотишься. Для того, чтобы ловить тех, кто действительно опасен. Выбираешь из двух зол меньшее. Вот только не всегда помнишь, что выбирая из двух зол меньшее, ты всё равно выбираешь зло. В случае с ?Иксом? и экспериментами, разумеется, ни о каких добрых намерениях не может быть и речи. - Мы можем…- Уилл снова открывает рот и тут же жалеет об этом. Ведь видит, как на него смотрят все присутствующие. – Мы можем легко проверить теорию. – Никто не произнес ?Как??, но все ждут ответа на этот вопрос. – Мне просто нужно осмотреть голову Кей. После операций, на головном мозге, подобных той, о которой я говорил, остаются характерные шрамы. Во время прошлого осмотра я не знал, что нужно искать. Теперь знаю. - Нет. – Тихий, но полный злобы голос Джея. Уилл, как и все остальные, переводит взгляд на брата. – Оставьте ее в покое. Хватит с нее докторов. - Джей, это поможет вам и девушкам. К тому же я не собираюсь ничего делать.- Чем это им поможет? Вернет здоровье? Нормальную жизнь? Может, воспоминания об их личностях, которые стерли? Я сказал нет. К Мелкой больше не прикоснется ни один доктор. Я не позволю. Даже если это будешь ты, Уилл. - Джей…- Антонио прекрасно понимает, чувства друга, но также понимает и то, что им нужно узнать наверняка. И, пусть никому в этом и не признается, отчаянно надеется, что они не вспомнят про Лив. Ведь, если это сделали с Кей, то и с Лив. И ему совсем не улыбается перспектива подвергать ее очередным обследованиям.- Мы можем вернуться к этому чуть позже. – Произносит задумчиво Эл, глядя на Войта и пытаясь ему что-то сказать взглядом. – Слишком много информации, больше я просто не смогу принять. – Принимает простоватый вид, но его мотивы гораздо глубже. Он четко понимает причины поведения Холстеда. Даже если сам Холстед понимает их не до конца. И считает, что лучше немного повременить с осмотром головы девчонки. Это…безопасней. Видит, как Хэнк кивает головой в знак того, что понял, о чем Эл на самом деле. - Да. Я согласен с Олински. – Войт смотрит на команду, затем на Уилла. – Спасибо, за то, что поделился информацией. Нам есть над чем поработать. Надеюсь этот твой Чёрч найдет имя того профессора. - Я сообщу сразу, как что-то станет известно. Уилл смотрит на брата, видит, что тот не в духе и решает поговорить с ним попозже. Ему нужно в Мед, скоро начнется его смена, так что он сказал всё, что хотел и ему больше нечего здесь делать. Прощается со всеми, Джей молча кивает и Уилл направляется к выходу. Если он прав, если всё, что он сейчас сказал, подтвердится, то плохи дела. Очень.Хэнк какое-то время молчит, обдумывая услышанное, смотрит на команду.- Ну что ж…похоже мы в жопе по самое не балуйся. Но это совсем не значит, что мы сдадим назад, все же это понимают? Для начала нужно проверить полученную информацию. – Разворачивается к своему кабинету. – Эл, зайди ко мне.Холстед смотрит на Доусона, понимает, что им нужно обсудить услышанное, но блять не может. Не сейчас. Слишком насыщенный день. Нужно освежиться. Встает из-за стола. Идет к своему шкафчику с личными вещами. Понятия не имеет зачем, но и сидеть на месте сейчас не в состоянии. Меняет направление, подходя к раковине, открывает холодную воду. Ощущение холода на коже лица дает некое облегчения. Ровно до того момента, пока за его спиной не раздается знакомый голос. - Ты в порядке? – Аптон стоит, сложив руки на груди и облокотившись спиной на шкафчики. - Буду. Когда все перестанут меня об этом спрашивать. – Джей поворачивается не сразу, наблюдая за напарницей через зеркало, висящее над раковиной. - Джей, поговори со мной. – Холстед разрывает зрительный контакт, опуская голову. – Откуда рана под глазом? Что произошло в Управлении? И эта перестрелка…о том, как вы с Кей чуть не разнесли половину отдела, я вообще молчу. Я волнуюсь за тебя. И, кажется, мы действительно вляпались по уши. – Какое-то время не получает ответа, а потом Холстед поворачивается к ней лицом, опираясь на раковину. - Кей. Липовая комиссия, потому что решение вынесли раньше, чем мы там появились.- Перечисляет, загибая пальцы, и Аптон понимает, что он отвечает на вопросы в том порядке, в котором она их задавала. - О перестрелке вам рассказал Антонио…а ссора с Мелкой…- Опускает руки. Молчит. Из него как будто разом выжали все силы. И никаких разговоров он сейчас точно не хочет. – Спасибо за беспокойство, но все в порядке. – Поднимает взгляд на напарницу, прищурив один глаз. Видит, что от ее спокойствия и след простыл. Понеслась. - Эм…что ты имеешь ввиду, говоря, что эта девчонка причастна к ране на твоем лице? – Опускает руки вдоль тела, делает шаг по направлению к Джею.- Хейли…- Это она сделала, да? – Щурится, испытывая злость. – Какого черта у вас там происходит? - Я в порядке. Это недоразумение и мы его решили. Правда. – Устало улыбается. - Знаешь что? Может вас с Доусоном устраивает такое положение дел, но меня нет. Я прекрасно понимаю, что им обеим пришлось нелегко, но это не дает им никакого права калечить людей, которые пытаются им помочь! Какого черта ты позволяешь…- Хейли…- …так с собой обращаться? Это же…- Черт! Хейли, я сам виноват!- Голос не повышает, но говорит настойчиво. Только сейчас понимает, что, возможно, со стороны все выглядит не так, как есть на самом деле. И, пожалуй, ему стоит рассказать ей если не все, то многое. Они действительно довольно продолжительное время не разговаривали, и он вдруг понимает, что скучал по этому. Проблема в том, что ему кажется, чем больше людей влезают в это, в круг тех, с кем контактируют Мелкая и Лив, тем больше людей могут пострадать. И он совсем не хочет, чтобы Аптон лезла в это. Но, первое - она его не послушает, второе - скорее всего для них всех уже поздно. И, наконец, третье – он устал, и четко осознает это только сейчас, после выплеска адреналина от перестрелки и эмоциональной встряски от стычки с Кей, и, разумеется, после этих чертовых размышлений его брата об экспериментах на человеке. Это вообще больше походит на второсортный фильм с отстойным сценарием. Ему нужен его лучший друг. Так что он рассказывает ей. О кошмарах и о том, как он вытаскивает из них Кей. О том, как получил порез под глазом. О том, что произошло потом, опустив подробности. О том, что было на комиссии и после, до того момента, как они снова появились в отделе. Хейли слушает, не перебивая, понимая, что напарнику нужно выговорится и радуясь тому, что он не стал таить все в себе. Правда все, что она слышит ничего, кроме тревоги, не несет. - Ну и вляпались же мы…- Я…- Нет, Холстед. Всё, что касается тебя, касается и меня, забыл? Мы давно обсудили этот вопрос, и пришли к единственно верному ответу. – Ухмыляется, глядя на напарника. – Так, думаешь, она для тебя не опасна? - Кто? Кей?- усмехается, качая головой - Нет. У нее есть определенные правила и границы, которые я, кажется, распознал. Не нарушай границ – не получишь в бубен. – Улыбается, всё ещё устало, но более искренне. - И что будем делать? – Хейли переводит взгляд на противоположную стену. - Не знаю. Пока не ясно. Импровизировать, я полагаю. – Джей пытается шутить и с облегчением понимает, что чувствует себя лучше, чем пятнадцать минут назад. - Джей…- Холстед смотрит на Хейли. – Не тащи все в одиночку, у тебя есть напарник. – Видит, как он кивает, улыбаясь. Она отталкивается от шкафчиков, намереваясь покинуть помещение, но тормозит, решая сказать кое-что еще. Она думает, как лучше сказать и понимает, что лучше будет сказать прямо.- И Джей…будь осторожен, ладно? – Холстед в ответ хмурится. – Мы оба знаем, что некоторые дела ты принимаешь слишком близко к сердцу и, в итоге, они становятся для тебя чем-то личным,…и мы оба знаем, что ничем хорошим это обычно не заканчивается. - Грустно улыбается ему и не ждет его ответа, разворачиваясь, уходит. Холстед и не ответил бы, потому что застыл, уставившись в одну точку. Ладно, с выводами о улучшении самочувствия он поторопился. Он не думал об этом деле под таким углом. И теперь, анализируя свои действия на протяжении всего времени, что Мелкая находится рядом с ним, через призму слов Хейли, чувствует легкую тошноту, вызванную страхом. Страхом того, что она права. ***Вечер проходил спокойно. Антонио время от времени выглядывал из своей комнаты, чтобы убедится что Лив в полном порядке. Она совсем забыла про движения и со спины выглядела не совсем нормально. Антонио уже привык к ее странному поведению, поэтому не переживал из-за ее ненормальной реакции на очередной видеоклип на музыкальном канале. Его больше волнует, что она не ест, от слова совсем. Каждый день он надеется, что она сейчас сядет за стол и протянет руку хоть к чему-то, но даже шоколад ее не манил. Сколько он знал девушек, каждая из них обожала эту сладость, но только не Лив. Чешет затылок, так и застыв в дверном проеме в свою комнату. Гостиная большая, но из любой другой комнаты можно рассмотреть все, что творится в этом помещении. Лив сидит прямо, спина натянута как струна, собранные волосы в хвост аккуратно ложатся между лопаток. Зрелище очень милое, но вот ему немного не до этого.- Лив? - Завет девушку негромко, боится напугать. Она поворачивает голову и смотрит на него слишком равнодушно. - Может, поешь?- Чай. - Отвечает коротко и возвращает свое внимание телевизору.Спорить не станет, чай, так чай, но все же надеется, что хоть что-то привлечет ее внимание и она хотя бы раз нормально поест. Доусон идет на кухню, несмотря на поздний вечер, а Лив наблюдает за каждым движением тела танцоров, танцующих на разных локациях. Очень красиво. Все эти смелые движения, слова, какие-то действия. Развитие отношений парня и девушки, а после, в самый разгар видео она бьет его по лицу. Ну разве это удар? Закатывает глаза, набирает полные легкие воздуха и выдыхает. Ей снова не хорошо. С тех пор, как она не в особняке, чувствует себя невероятно хорошо. Все увечья практически прошли и теперь она почти не испытывает физической боли. Только иногда дискомфорт в животе. Опускает взгляд и ей не нравится что он немного круглый, а может у нее уже паранойя. В любом случае, не помешает удостовериться, чтобы знать наверняка. Сейчас, пока еще есть время до сна, Лив попробует полноценно насладится музыкой и теплым чаем. В квартире довольно тепло, но она все равно мерзнет. Майка слишком легкая и не закрывает руки, что не очень приятно. Пальцы ног ледяные настолько, что начинают болеть. Неприятное пощипывание заставляет поставить стопы на диван и зажать пальцы ног пальцами рук. Приятное тепло сразу же передалось ногам, но увы, это ненадолго. Больше всего Лив любит просыпаться утром и лежать под теплым одеялом несколько часов. Тогда ей не холодно и даже вечно ледяные ноги теплеют. Слышит, как детектив передвигается по квартире и вскоре подходит достаточно близко, нарушая ее личное пространство. Ставит поднос с двумя кружками чая с печеньем и шоколадными конфетами на стол и Лив понимает что чай - это попытка заставить ее поесть. Тяжело вздыхает, а Доусон возвращается на кухню. Не задерживается там и когда снова оказывается возле Лив, ставит тарелку с нарезанными фруктами на стол и Лив как-то с облегчением смотрит на них.Медленно пьет горячий чай, время от времени надкусывая фрукты. Ей безумно хочется, чтобы Антонио понял причину ее отказа от еды, но он не поймет, а она сама никогда не скажет. Всегда молчит и никогда не говорит о личном, почему-то уверена, что если открыть душу человеку, то он туда наплюет. Это, к сожалению, не зависит от пола. Доусон только начинает ей нравиться, и она впервые дает слабину и принимает тот факт, что есть мужчины, которые не желают всем подряд причинять вред. Так, с тем, что Доусон - исключительный мужчина, она готова смириться, но с тем, что произошло совсем недавно - нет. О чем она думала, когда поперла на автомат вооружившись куриными яйцами? Что тогда было у нее в приоритете? Кей, которая хотела помочь человеку, к которому привязалась, или же... Немного косится в сторону детектива Доусона и внимательней рассматривает его. Раньше она не замечала, но когда он напрягает мышцы шеи, то на ней проявляются вены. Немного больше поворачивает голову и Доусон отвечает на ее взгляд. Обычно, она отводит глаза и возвращается к своим делам, но сейчас продолжает смотреть на него. Он как магнит, притягивает к себе и рождает желание прикосновений.- Что? - Его губы растягиваются в улыбке и теперь Лив отводит взгляд. - Все нормально?Лив опять опускает взгляд немного ниже и в поле зрение попадает живот. Она... сытая. И даже больше, она чувствует, как тело становится тяжелее и как желудок заполняется такой желанной пищей. Поднимает взгляд на стол и с ужасом осознает, что съела намного больше, чем обычно. Чувствует тошноту, но понимает что сейчас ей не спрятаться в ванной и не опустошить желудок, детектив выломает дверь, но не позволит ей этого сделать, он считает что ей нужно это бесполезное занятие едой, но Лив слишком боится последствий хорошего питания и еще много чего. Если все делать правильно, то будет совсем не хорошо. Антонио видит, как равнодушие на ее лице сменяется паникой и страхом. Она начинает чаще дышать, бросает на пол недоеденный кусочек яблока и убегает в свою комнату. -Лив? - Доусон подскакивает с места и быстро идет в сторону ее комнаты. Он не понимает, что происходит и что вызвало такую реакцию. - Что случилось?Не заходит в комнату, Доусон знает, что ей необходимо личное пространство и решил не нарушать ее границ, но сегодня все идет к тому, что как раз это он и сделает.- Ты не понимаешь! - Кричит. Слишком громко ходит по комнате, у нее опять истерика и он слышит, как она начинает плакать.- Я вхожу. - Повышает интонацию Антонио.- Нет! - Крик еще более истеричный. Лив кидается к кровати и закручивается в одеяло. Готова в данный момент молится всем богам, чтобы только не сегодня... Те монстры из темноты и тени, что преследуют ее время от времени, только бы не сегодня. Детектив говорит что-то еще, но Лив не слышит его, она рыдает в голос и прячется под одеялом с головой, прикрыв уши ладонями, а коленки подтягивает ближе к груди.- Эй, Лив. - Он садится на край кровати и смотрит на нее, точнее на одеяло. - Можешь поговорить со мной, ты же знаешь...Ничего она не знает и ничего не может. Просто хочет, чтобы ее оставили в покое, хочет плакать в одиночестве и сражаться со своими демонами в одиночестве. Только, этой ночью одиночества ей не видать. Антонио ложится на край кровати и не собирается оставлять Лив одну. Точно не сегодня. Он устал по ночам слушать ее плач, он должен хотя бы попытаться успокоить ее. Может, если он будет рядом, ей будет немного спокойней?Лив двигается как можно дальше к краю, тянет за собой все одеяло и как только понимает что находится на самом краю, поворачивается к детективу лицом, начинает следить за ним в темноте. Если он думает что сможет оставаться безнаказанным, лежа в одной постели рядом с ней, то он ошибается. У Лив были планы на эту ночь и детектив только что все их разрушил, такое она не прощает. Он ждет пока она уснет, а она ждет пока уснет он. Конечно же, Лив выигрывает слишком быстро. Мужчина в ее кровати начинает сопеть и она понимает, что пришла пора действовать. Больше всего человек беззащитен, когда он крепко спит, поэтому ни один мужчина не оставался в одной комнате с ней или Кей до утра. Это была бы последняя ночь в его жизни. Максимально тихо поднимается на ноги, все еще тащит за собой одеяло, обходит кровать и подходит слишком близко к детективу. Мужчина слишком громко втягивает воздух носом, а после переворачивается на спину, его голова падает на бок и Лив замечает потемнение возле сережки. У него осталась рана, после того, как Лив необдуманно потянула его за серьгу. Тогда она очень переживала, что причинила ему вред. А когда она пошла против автоматов с куриными яйцами, она защищала ни Кей и не себя, она защищала Доусона. Самые очевидные вещи признавать нелегко. Лив начинает дышать тяжелее, она уже должна была выполнить задуманное, но вот застыла и не может шевельнуться. Он здесь чтобы помочь ей, уберечь или хоть как-то облегчить ее ночные страдания, а она в ответ опять хочет навредить ему. Опускает руки и одеяло бесшумно падает на пол, она не может навредить детективу Доусону, потому что не хочет. Нет, она не привязалась к нему и ей он не интересен, Лив никогда не станет ему доверять, но и вредить больше, пока что, не хочет. Все так же, максимально тихо покидает спальню и идет в сторону ванной комнаты. Закрывается и садится на край ванны. Очередная ночная истерика, ничего нового. Слезы не остановить, рыдания не приглушить, как бы она не старалась остаться максимально беззвучной, у нее это не получалось. Давит ладонями на живот, ей страшно. Она слишком много съела и сейчас ее организм требует еще. Она не глупая, знает, что женский организм требует больше пищи в момент, когда в ней растет еще один человек. Она не хотела этого. Вытягивает руки, сжимает ладони в кулаки, стискивает зубы, чтобы не закричать от боли, а после сама себе наносит довольно сильный удар в живот. Скручивается от боли, но понимает что этого мало. На теле должны остаться синяки, чтобы она точно была уверенна, что все в порядке и вскоре не породит еще одну несчастную женщину или ужасного мучителя-мужчину. Заставляет себя выпрямиться, а после повторяет удары и теперь они получаются больнее, чем первые. Рыдает в голос от боли, но не способна остановиться. Она как будто чувствует ребенка внутри себя и то, как он уворачивается от ударов. Это все в ее голове, но для нее все реально. После наносит удары уже немного чаще, до тех пор, пока не падает на пол, согнувшись пополам. Дрожащими руками поднимает майку и теперь уже не видит того округления, которое ей показалось. Живот опухает от побоев и на нем уже проявляются немаленькие синяки разных оттенков. Вздыхает с облегчением, но все еще не может заставить себя подняться. Ей очень больно, но лучше так, чем то, что ее может ожидать. В дверь ванной комнаты стучит Доусон, интонация его голоса говорит сама за себя, он слышал как она плакала.- Лив, если ты не откроешь дверь, я ее выломаю. - Он не шутит.Замирает, перестает дышать. Он не должен узнать ее страхи, ведь они делают ее более уязвимой. Если Антонио узнает о том, что она слишком боится подарить жизнь другому человеку, и поэтому каждый раз избивает себя, что он о ней подумает? Скорее всего, он будет ошарашен и потащит ее к врачу. Хватит с нее врачей. Лив знает на что они способны и как это может отразиться на ней. Последнее время с ней обращались слишком хорошо, и она до чертиков боится что все пережитые кошмары могут повториться. Трет глаза, избавляясь от оставшихся в них слез и прячет все свои страхи куда-нибудь поглубже в себя. Поднимается на ноги, физическая боль в животе дарит ощущение покоя. Подходит к двери и открывает ее. Детектив смотрит на нее не так как раньше, в его взгляде что-то явно изменилось. Доусон смотрит на нее теперь с большим пониманием, он не хочет знать все те ужасы, которые она пережила, но все же любопытство берет вверх, а язык не слушается, задавая следующий вопрос:- Ты помнишь, что было до того, как ты начала жить в особняке? - Лив не понимает, о чем детектив, вся ее жизнь сводится к особняку, но если что-то и было там, глубже, она не хочет этого знать.Ей нечего ответить ему и она игнорирует вопрос отмалчиваясь. Смотрит на Доусона, хлопает бледными ресницами и он в который раз находит ее голубые глаза своим личным магнитом. Даже несмотря на то, что они распухли от слез и что сейчас она не такая, как всего час назад, но все равно в ней есть что-то, что не дает ему покоя. Хочет оторваться от этих мыслей, понимая, что больше не может видеть этот взгляд и опускает свои глаза. Он надеялся, что это его спасет, но невольно начал рассматривать руки, которые не скрывала майка. Столько шрамов... Один рубец на другом, все разных размеров и все разного характера. Выше локтя в основном маленькие, некоторые ровные, другие слишком небрежны. Ниже локтя они все слишком сморщены, а на запястьях и вовсе вся кожа сморщена. Наверняка ее слишком много раз связывали и, зная ее характер, он понимает, что она наверняка сражалась до последнего, не обращая внимание на то, что сама же себе рвет кожу. Лив замечает этот пристальный взгляд и ей совсем это не нравится. Отворачивается от детектива и вся сжимается. Закрывает глаза и сразу же в ее голове проскальзывает мысль о том, что он опасен и что пока она отвернулась от него, он может напасть. Заставляет себя выбросить это из головы, ведь до сих пор он ничего плохого ей не сделал и даже не намекнул на что-то... подобное. Тогда почему она все еще испытывает страх и так боится поворачиваться к нему спиной? Хочет покинуть это помещение, спрятаться где-нибудь в темном углу, закутавшись в теплое одеяло. Только на проходе стоит Доусон. Антонио - Тони. Так ей будет проще обращаться к нему. Резко разворачивается и смотрит ему в глаза. Они может и темные, но что она там думала про темный угол? Это ей и нужно. Доусону никогда не понять перепады ее настроения, ведь она только недавно рыдала в ванной так, что слышно было по все квартире, а сейчас смотрит так, как будто обнаружила что-то ценное для себя.Лив преодолевает и без того маленькое расстояние и буквально врезается в Доусона. Обхватывает его талию руками и ее тонкие пальцы как-то слишком мягко касаются его спины. Он уверен, что она тратит все свои силы, в попытке прижаться к нему сильнее, но их слишком мало. Антонио боится вспугнуть ее, но все же аккуратно заключает ее в свои объятия. Она настолько худая, что ему кажется, что если он сожмет ее немного крепче, то определенно что-то сломает ей. Лив чувствует покалывание во всем теле, но оно больше не приносит дискомфорта. Теперь это чувство приблизительно напоминает касания Кей. Также по телу пробегают мурашки и она ощущает как тепло от детектива переходит ей. Покалывание усиливается и уже местами по телу пробегает дрожь, но Лив не хочет отстраняться, ей кажется что сейчас она сделала то, что хотела: забилась в уютный темный угол и укуталась в теплое одеяло. Секунды проходят слишком медленно и минута кажется бесконечной. Антонио хочет спросить, не холодно ли ей, ведь она начинает сильнее дрожать, но не решается. Вдруг отстранится и больше не даст повода приблизиться к ней. Впервые за все эти недели она переживает такой долгий телесный контакт. Доусон с одной стороны рад, что она, наконец, доверилась ему немного больше, но с другой стороны ему не нравится что она больше не прежняя, ведь опасность еще не миновала и ей необходимо сохранить умение защитить себя, даже если после этой защиты останется пара шрамов на теле.Невольно в воспоминаниях всплывают те девочки, которых они спасли, точнее пытались. Он помнит как маленькая девочка, прошедшая все круги ада, обвила своими детскими ручками его шею и как тихо плакала. Она просто доверилась тому, кто накинул плед на ее плечи, забыв про все зло, что ей делали люди до этого дня. Она была всего лишь ребенком, но Лив не ребенок. Черт, они же даже не знают, сколько им лет, но сомневается, что их возраст превышает тридцать. Может тот факт, что они старше, влияет на их доверие к окружающим. Ведь дети слишком наивны и верят практически всем, но взрослый человек уже наученный с детства, что не всем стоит доверять, поэтому и реакция на окружающих у них другая. Лив так же резко отстраняется, как и прижалась, а после, опустив взгляд в пол дышит ему в плечо и говорит то, что окончательно взрывает мозг детектива:- Тони. - Так тихо, практически неуловимо. После Лив обходит его и возвращается в свою комнату, а детектив остается стоять столбом, пытаясь осознать что только что произошло. Как она его назвала? Тони? Теперь она всегда будет так к нему обращаться? Прекрасно, вот и наладили контакт. Так же быстро покидает помещение и теперь уже идет в свою комнату. Сейчас он уверен на все сто, что она больше не будет этой ночью чудить или плакать, а значит, у него появилась маленькая надежда на то, что он хоть немного, но выспится.Лив в очередной раз переворачивается на другой бок, чтобы убедится что там никого нет. По спине пробегают мурашки, чувствует ледяное касание костлявой руки. Она прогнившая, до жути неприятная. Лив всхлипывает и переворачивается на спину. На свой страх и риск смотрит в сторону, где ощущала чужое касание, но там никого нет. Пытается убедить себя, что все это лишь в голове, но от этого мало толка, все это слишком реально, чтобы не быть настоящим. Закрывает глаза, надеется уснуть, чтобы не ощущать весь этот ужас снова и снова, но все происходит опять. Чувствует, как над ней кто-то стоит, его могильное дыхание и его мертвый взгляд. Тянет костлявую руку, чтобы коснуться живой плоти, почувствовать живое тепло, на пальцах местами свисает гнилое мясо, которое вот вот норовит оторваться окончательно и покинуть износившуюся руку.Лив морщится, готовая заплакать от безысходности, ведь ей не убежать от собственных кошмаров и страхов, они все в ее голове. Пытается сосредоточиться на чем-то светлом, на чем-то хорошем, чтобы человек, чье лицо уже давным давно невозможно разобрать, исчез точно так же, как и появился. Отворачивается от собственного сознания и сама не понимает, как оказывается в теплых объятиях детектива. Он как будто укрывает ее от всего этого кошмара и дарит покой. Отныне он для нее не просто детектив, оберегавший от внешних угроз, он Тони, человек, который стал теплым одеялом для Лив, которой никогда не удается согреться самостоятельно.Прогнивший мертвый человек исчезает где-то в темноте так же, как и появился, бесшумно, а Лив, наконец, ощущает сонливость. ***Детектив паркуется возле дома. С тех пор как Кей кинула ему ?Иди к черту, Холстед!? она не произнесла ни слова. Как только мотор замолкает, Мелкая сразу же выходит из машины и направляется к зданию, не ждет. Холстед смотрит ей в след и устало выдыхает. Это определенно был наидерьмовейший день за очень долгое время. Идет следом за девушкой. Молча поднимаются в лифте, молча идут по коридору, молча заходят в квартиру. Кей, минуя кухню, идет прямым ходом в спальню. Что, даже кофе не выпьет? Джей прикусывает язык, чтобы не съязвить. Хватит с него на сегодня выяснения отношений. Но как бы ему ни хотелось послать все к черту и просто завалиться спать, он понимает, что ему не уснуть, если он хотя бы не попытается сгладить углы с Кей. Поэтому снимает верхнюю одежду, идет на кухню, варит кофе.Пока машина готовит напиток, он стоит возле нее, опираясь на столешницу обеими руками. Буравит взглядом стену, в голове вакуум, который сменяется последними словами Хейли, сказанными ему в раздевалке. Он пытается заткнуть свой разум, но бесполезно. Факт того, что это дело зацепило его сильнее остальных, он признал с самого начала. Но вот то, что это становится личным…Какого хрена это становится личным? Опять не видишь границ, Холстед? Или добровольно даешь кому-то снова забраться к себе под кожу? Хренов мазохист. Ты должен делать свою работу и идти дальше. Вот только наличие странной девушки в соседней комнате не дает идти дальше. Допускает, что идея сержанта была хреновой. Невозможно находится рядом с человеком 24 часа в сутки, и быть хладнокровным профессионалом. Особенно рядом с таким человеком, как Кей. Она же, как ребенок…с душой старика. Слишком взрослый ребенок. Считающий, что должен оправдывать свое существование. Доказывать свою полезность. Вроде как недостаточно того, что она просто есть. И если догадка Уилла верна…они должны остановить это безумие. Он должен. Даже если рыбка слишком большая. Машина дает сигнал о том, что кофе готов. Джей достает самую большую кружку. Кофе, три ложки сахара. Ладно…может это и стало чуть более личным, чем должно было бы. Размешивает сахар, идет в гостиную, ставит кружку на столик, стоящий возле двери в спальню. Садится на диван. - Кей? – Зовет. Ждет. Проходит несколько секунд, и она появляется в проеме двери. Молчит. – Мы можем поговорить? Нормально.Девушка обнимает себя обеими руками, опирается плечом о дверной косяк. Молчит. Ладно. - Я не должен был повышать на тебя голос. Мне жаль. – Смотрит. Молчит. – И никакие оправдания не изменят этого. – Смотрит. Молчит. – И…спасибо. За то, что вытащила мою задницу из перестрелки. Это было очень храбро. – Кей поджимает губы. – Глупо, но храбро. – Она закатывает глаза. – И ты больше никогда не будешь подставляться из-за меня. – Видит, она начинает злиться. – Я услышал всё, что ты хотела мне сказать. И я понимаю твои мотивы. Точнее их суть. Правда. Но не согласен с ними. От слова совсем. – Она опускает руки вдоль тела, намереваясь уйти. – Я прошу тебя выслушать меня, Кей. – Произносит настойчиво. Она сжимает челюсть, отводит глаза в сторону. – Если ты пострадаешь из-за меня, мне от этого легче не станет. И в этом мы с тобой похожи, Мелкая. Ради меня тоже не стоит погибать. Я сказал, что понимаю твои мотивы. И это не просто слова. Я действительно понимаю. – Девушка снова смотрит на него. Хмурится. – Мне, так же, как и тебе, судя по всему, приходилось делать вещи, о которых я предпочел бы забыть. Я выполнял приказы, а приказы не обсуждаются, но от этого не легче. Работа в полиции в какой-то степени дает мне надежду на то, что когда-нибудь у меня получится искупить свои грехи. Маловероятно, но надежда та еще стерва. – Невесело усмехается. – Так что мы снова в одной лодке. Ты считаешь, что не стоишь того, чтобы рисковать из-за тебя. Я думаю так же в отношении себя. Но дело в том, что защищать тебя моя работа. А я люблю свою работу. Так что не мешай мне ее выполнять. Пожалуйста. Да что б тебя, Холстед. Кей злится. Он вывернул все наизнанку. Хочет выполнять свою работу? Прекрасно. Но никто не говорил, что она должна ее облегчать. Не логичная мысль, учитывая то, что она хотела как раз таки не быть обузой. Но это было до того, как в него начали стрелять. Так что плевать. Сжимает кулаки. Разворачивается и уходит в комнату. Джей прикрывает глаза. Ладно, вернулись к началу. Он говорит, она молчит. Кей возвращается.- Не заходи в комнату, что бы ты ни услышал, ни этой ночью, ни во все последующие.- У нас новый запрет? – После непродолжительного молчания открывает рот Джей.- Именно. Мои кошмары, это мои кошмары. Мне с ними и разбираться. – Если нужно отдалиться, начнет с этого.- И как прикажешь мне спать под аккомпанемент из твоих криков и бормотания? - Не моя проблема. – Пожимает плечами. – Воспользуйся этими…как их…штуки в уши…черт…- Беруши?- Да! Они самые. Или включи музыку. Мне все равно. – Щурится. - Все равно? Хорошо. Я понял. - Вот и прекрасно.- Отлично.- Великолепно!- Да зашибись вообще! Он пытался поговорить нормально. Пытался объяснить. Рассказал ей то, о чем никому не говорил. Опять. Но для нее это, видимо, ничего не значит. Ясно. Лимит хорошего парня на сегодня исчерпан…был еще утром. Молча, испытывая злость, смотрят друг на друга какое-то время. А потом Кей резко разворачивается и уходит в комнату, хлопнув дверью. Джей, выругавшись, встает с дивана, собираясь в душ, но тормозит, потому что дверь снова открывается и Мелкая, не выходя из комнаты, тянется к столику. Хватает кружку с кофе и поспешно скрывается за дверью, повторно ею хлопнув. И его отпускает. Он улыбается. Слабо, но всё же. Вот же бестия. Мужчина просыпается в пятом часу утра. Какое-то время назад заметил, что кошмары начинаются всегда примерно в одно и то же время. Интересно, чем это обусловлено? Встает, по привычке направляясь в комнату…и тормозит. Смотрит на закрытую дверь. Ему ведь не обязательно ее будить. Она даже не узнает, что он там был. Заманчиво, но он понимает, что никогда не поступит так с ней. Расскажи он кому-нибудь и его назовут идиотом. Потому что выполняет ее просьбу. Даже если она не имеет смысла. Для кого-то возможно так и есть, но не для Кей. Закрывает глаза, прислонившись лбом к поверхности двери. Что б тебя, Мелкая. И твоё упрямство туда же. Садится на пол, опираясь на косяк. Слышит ее плач и бормотания. Черт, ни один нормальный человек не останется равнодушным к подобному. И, похоже, рассвет Холстед будет встречать именно в таком положении. Он не может это прекратить, она запретила, но он может быть рядом, даже если она об этом не узнает. ***В Чикаго давным давно за полночь. Мужчина стоит возле панорамного окна на последнем этаже своего здания. В одной руке неизменный бокал с качественным бурбоном, другая спрятана в кармане брюк. Он ждет. Отчет о проделанной работе должен был поступить еще в середине дня, но произошла какая-то заминка и его человек появится только сейчас. Он разочарован в своих работниках. Их было больше дюжины. Против двух копов. Какая может быть заминка? Принимает решение не торопиться с выводами. Давно уяснил, что может случиться все что угодно и даже самый продуманный план затрещит по швам в результате какой-то незначительной, казалось бы, случайности. Эффект бабочки никто не отменял. Рано утром ему поступила информация от одного из его прикормленных копов. То есть тот уже не коп, но влияние определенное имеет до сих пор. Информация о том, где будут двое интересующих его людей. По донесениям того же не копа ему ясно, что именно эти двое чаще всего присматривают за Кей и Лив. Поэтому сообщение он решил доставить через них. И то, что их будет всего двое, не могло не радовать. Он мог бы упростить себе задачу и нападать на детективов в их домах, поодиночке. Но это слишком просто, а он не любит простые игры. Кроме того возможность нападения средь бела дня или в любом другом месте добавляет напряжения. Эти люди не смогут вычислить какую-то схему, потому что ее просто нет. Значит, и подготовиться не смогут. Ухмыляется, представляя, как были удивлены эти идиоты, поняв, что подверглись атаке. Наверняка паниковали, не зная, что их не собирались убивать. Только припугнуть, показав, что им не скрыться.Он вернул себе трех девочек. И его люди в данном случае сработали четко, быстро и чисто. Этот факт его порадовал. Но выполнять сегодняшнее задание он отправил другую группу и, кажется, немного просчитался. Он это учел, и впредь не будет допускать подобных промахов. Наблюдает в отражении стекла, как в помещение заходит крупный мужчина. Тот проходит к середине кабинета и останавливается, застыв по стойке смирно. Военное прошлое дает о себе знать. - Я слушаю. – Не поворачивается.- Задание выполнено. Мы потеряли нескольких человек, эти копы находчивее, чем мы предполагали. Это моя ошибка. – Замолкает, нервничая перед следующими словами. – С ними были девушки.- Говорит и наблюдает за реакцией босса. Тот какое-то время не отвечает, чувствует недоумение, напряжение, а следом злость. Медленно поворачивается. - Что ты только что сказал? – Прищуривает глаза.- Мы действовали исходя из плана, но корректировали его при необходимости. Все осведомлены о том, что ни одна из них не должна пострадать, сэр. И пусть их присутствие стало досадной неожиданностью, но мои ребята знают свою работу. - Настолько хорошо, что большая их часть сдохла, просто утроив гонки? – Насмешливо усмехается. – Я хочу знать всё. Как действовали детективы. Что делали мои девочки. И как они дотянули до приезда подкрепления. Всё. Мужчина сглатывает от непонятной тревоги. На каждом из его людей были установлены камеры, так что все записано. Нет необходимости рассказывать, ведь можно все показать. Вот только он совсем не уверен, что боссу понравится то, что он увидит.- Я принес запись. Там все хорошо видно. Босс не произносит ни слова, Но кивает головой в сторону компьютера, стоящего на столе. Мужчина незамедлительно проходит к нему, вставляет флешку с записью в USB – порт и, запуская видео, переносит его на экран, расположенный на противоположной стене. Он гораздо больше. Босс подходит ближе, наблюдая за тем, как проходила операция. Щурится, когда видит, что со стороны водителя машины, в которой были их цели, раздается выстрел. Кивает головой, признавая, что сработано неплохо, когда одна из машин с его людьми врезается в стену. Приподнимает в изумлении брови, когда две другие взлетают на воздух в результате взрыва бензовоза, вызванного точным выстрелом с другой стороны машины. Он видит, что его люди прижали детективов и тем некуда бежать. Когда на экране появляется Кей, его сердце пропускает удар, а зверь внутри поднимает голову, словно учуяв любимое лакомство. Но потом, он замечает, что один из детективов помогает ей. Зло щурит глаза, эта свинья прикасается к ней и она совсем не против. Сжимает челюсти. Он выпотрошит этого ублюдка, пока тот будут в сознании. И проследит, чтобы Кей не пропустила ни одного момента. Но это будет не сейчас. Еще нет. Переводит взгляд на светлую макушку, появившуюся с другой стороны машины. Лив. Наклоняет голову вбок, пытаясь разглядеть хоть что-то. Облегченно выдыхает, понимая, что Лив так никого и не подпускает. Ну, хоть одна из них его радует. Молодец, девочка. Мужчина, все это время наблюдавший за реакцией босса, начинает нервничать сильнее, ведь скоро наступит момент, которого никто из них не ожидал. На экране продолжается перестрелка. Босс видит, что детективы вызвали огонь на себя. Он понимает, что таков порядок, копы защищают гражданских, но никак не может отделаться от параноидальной мысли о том, что тут есть что-то еще. Осознает, что это, скорее всего, вызвано тем, что он увидел пять минут назад, но ничего не может с собой поделать. Слишком личным ему показалось это действие со стороны детектива и ответная реакция Кей. Заставляет себя засунуть как можно глубже эмоции. Не до них сейчас. И у него почти получается. До тех пор, пока его люди не поворачиваются в противоположную от детективов сторону и он видит…Как его девочки отвлекают огонь на себя. Щурится. Они же совершенно безоружны. И не знают, что он приказал своим людям никого не убивать в этот раз. И все равно вылезли из укрытия, чтобы…что? Помочь детективам? Защитить их? Подходит ближе к экрану и замечает выражение глаз Лив. Она в бешенстве. И именно такой взгляд он видел очень редко. Должно было произойти что-то из ряда вон выходящее, чтобы ее глаза приобрели это дикое выражение. Переводит взгляд на Кей. Они переключились. Дошли до той стадии, когда у людей перед глазами встает пелена и остается только жажда крови. Босс хмурится. Отступает на шаг. Нет, не может быть…они не могли его предать…или могли? Чувствует, как в нем зарождается гнев. Сжимает челюсть. Поднимает глаза на экран.И снова видит Кей. Его люди в машине. Движущейся. И Кей бежит прямо на нее. Спятила? Босс придвигается ближе к экрану. Эти идиоты даже не думают сбавлять скорость. Он сжимает кулаки, ожидая удара, но в последний момент ее перехватывает детектив, помогавший ей ранее выйти из машины. Ну, прямо таки супергерой. Скотина. Один из его людей поворачивает голову, наблюдая за тем, что произошло дальше и босс вместе с ним видит, как детектив отпускает девушку, как что-то говорит ей, и она моментально приходит в себя…вроде как. А вот это уже совсем не хорошо. Другой его человек следит за вторым детективом. И Босс видит как тот встает возле Лив, немного перед ней, как будто защищая. Они переглядываются, а затем поворачивают головы, наблюдая. И Лив…не выглядит дикой. Насколько знает босс, она никогда не возвращалась в состояние спокойствия настолько быстро…Запись давно кончилась. Экран потемнел, но босс уставился в него невидящим взглядом. Мысли хаотичны. Не может их остановить. Это ведь те самые детективы, да? У них получилось наладить контакт? Установить связь? Судя по тому, что увидел босс, это сработало в обе стороны. Чувствует ненависть. Жгучую. Всепоглощающую. - Как, говоришь, зовут этих двоих? – Голос ровный и тихий. Тот, который больше всего ненавидят и боятся его подчиненные. - Детективы Антонио Доусон и Джей Холстед, сэр. - Который из них был за рулем? – Всё ещё стоит спиной к мужчине.- Холстед, сэр. - Хорошо. Ты можешь быть свободен. Запись оставь. Мужчине не нужно повторять дважды. Всё обошлось легче, чем он предполагал, и он торопится убраться отсюда как можно скорее. Босс подходит к бару, наливает бурбон, собирается выпить, но вдруг резко разворачивается и со всей силы швыряет бокал в стену. Молча. С ровным выражением лица. Секунду смотрит на осколки стекла. Приглаживает правой ладонью выбившуюся прядь волос, поправляет галстук. Снова поворачивается к бару и наливает бурбон в новый бокал. Подходит к окну. Стоит, размышляя и потягивая крепкий напиток. Значит Джей Холстед. Босс приходит к выводу, что он бесит его немного больше, чем Антонио Доусон. Хотя все может измениться. Потому что он не станет уничтожать их сейчас. Он оставит их напоследок, когда все остальное уже будет сделано и ничто не помешает ему сполна насладиться страданиями этих двоих. Босс взял себя в руки. Подносит бокал к губам и усмехается в него прежде, чем сделать глоток. О, они будут умирать медленно. Очень медленно.