Глава 30 (1/1)

Шаг навстречу пухлым губам и вместо холодного лёгкого дуновения ветра по коже тепло. От него. Простого практиканта, который вот так просто снял с себя лишние маски. Ведь как бывает это у людей: чужой образ прирастает и, кажется, только могила исправит. Обнажит человеческие страхи, пороки. А он чист…Данис смотрел на испорченного со всех сторон учителя и не видел опасности. Плохих людей не бывает. Уродов не бывает. Есть только те, кто совершает ошибки. Бесконечные ошибки того, кого не учили жить. А дорожить? Дорожить людьми его учили? Этого красивого мужчину. Уже мужчину, в руках которого нежился школьник. — Ну смотрите. Ловлю на слове, — как хотел Данис также поцеловать учителя в щеку, а может даже снова в эти губы, от прикосновений к которым странная скромность забивалась в груди. Да и на пути желаемого стоял такой маленький пустяк, как рост. К высокому практиканту брюнет стоял сильно тесно и макушка его оказывалась где-то под подбородком объекта странностей. А тянуться на носочках не позволяла гордость. Милость нежного мгновения, буквально мимолётного касания губ, но…Данис лишь отпрянул немного от Влада и взял его незаметно за руку. По аллее вперёд всё равно в перспективе никого не было. Поэтому сейчас можно немного вольностей. В тёмное время суток под неярким освещением фонарей. Отсюда придётся в метро. Оттуда пешком по чёрной улице, как по дремучему лесу, а уже потом, если повезёт, подъезд своего дома. Ученик снова вспомнил эти идиотские быстрые перебежки до дома. Пока светло, пока кто-то из окружающих адекватного мировосприятия есть неподалёку. Хоть один человек. И так неуютно опять представлять, что снова эта мнимая опасность, от которой сложно избавиться. — Кхм, Владислав Алексеевич… могу я попросить кое о чем?А тем временем блондин, разрядивший свой телефон окончательно, схватил куртку и выбежал из дома. Он рвал эти невидимые провода в надежде, да в глупой надежде, что мальчик как всегда с Данисом. Куда ему сейчас податься откровенничать о своей жизни, как не к терпеливому однокласснику. А эти побеги…весь день не видеть его и думать, что большое разочарование перешло в расставание. На то самое ?навсегда?. Нет, всё, всё…Он, этот нервно дышащий парень всё решил. Поиграли. Хватит. Он мог играть в страсть, он мог играть в семью, он мог играть в дружбу. А в любовь…здесь игра окончена. Пора бежать по-настоящему любить. Через дорогу. Забыв о том, что вечер и холодно. В расстёгнутой куртке сжимать до остервенения нужный ключ. Вышагивать в одну сторону. И дом Никиты. Быстро в нужный подъезд, лифт, и вот она, квартира. Скажет…что-то нужное, обязательное он сегодня скажет. Свят вставил тихонько ключ в скважину , но на мгновение замер, касаясь ладонью звонка. Вдруг его вообще дома нет?Влад как ребёнок заулыбался, поправляя куртку брюнета. Мёрзнет и одет не по погоде. Гордая птица…больше похожая на скромного воробушка. Его наблюдать рядом с собой одно удовольствие. Не замена кого-то. Новый этап жизни. Парень поднял взгляд в небо и слегка улыбнулся, замечая снижающийся самолёт. - Хмм просите Данис, чего требует ваша душа.Киоссе только поднял голову и тут же грохнутся ею обратно на пол. С тяжёлым треском упал, ощущая как несчастно резко распадается на части голова. Это звуки. И от них жесточайшая боль. Звонок. Надо ведь открыть...а если это бред. Ведь перед глазами всё бежит как в бешенной чёртовой карусели. За всем не успеваешь и начинаешь подозревать, что всякий раз теряешь реальность. Руки- воздух, звуки – обман, жадный воздух – пламя. Ещё пару оборотов сознания и мальчик сойдёт сума. Литр водки...с таким не шутят. И организм, он как от насилия закричал "я не был готов". Из глаз от второго звонка непроизвольно пошли слёзы. И уже никак не понять, почему он такой. Что сделалось с его телом и…почему. — Просто… уже поздно, и, ну… можно я останусь у вас , пожалуйста? — брюнет смущенно вычерчивал носком кроссовка какие-то фигуры на асфальте, вновь начиная краснеть. Благо, в полумраке не так видно. Полез мыть посуду у учителя дома, нахально целовал и теперь напрашивается на ночь. Парень поджал губы понимая, что смущение требует табачного дыма, чтобы немного отвлечься. Ситуация всего вечера похожа больше на репетицию будущего выпускного бала. А вот блондин, тихо выругавшись, начал нервно открывать дверь. Не дома, но…этим можно и здорово управлять. В свою же пользу. Вертеть этой жизнью как угодно. В том числе и сегодняшним днём. Уже вечером. От лёгкой радости парень заскочил в квартиру. Вечер…а вечером буду свечи и… Мгновение….блондин закашлялся от избытка дыма. С самого порога невыносимо пёрло табаком. Какого долбанного хрена?!! Квартира была прокурена. Стены, потолок, пол. Каждый маленький закуток квартиры. Блондин тут же рванул на кухню, отмечая нереальный бардак и попутно открыл окно, чувствуя першение в горле. Пожар? Что?Что… что тут происходило? Вопрос как сумасшествие, которое посещало его вчера. И вот опять…А где ребёнок? Где тот, кто обязан здесь быть в десять вечера? Степанов рванул искать Никиту и начал с гостиной. Что если взорвался телевизор? Войдя в комнату, блондин вздрогнул. Сердце пропустило глухой удар. И у глаз, как у объектива фотоаппарата сразу увеличилась резкость. Ударилась о пустой желудок. И воздух…тяжело, как у туберкулёзника осел прямо на кости. Сжёг нервы. Никита, точнее его пока ещё тело, беспомощно лежало на полу. Как труп. Вместо ранее алых губ была едва заметная розовость под носом. В виде пятен. Вместо глаз бледные, белые как и всё лицо веки. И слёзы, которые едва видно. Что…опять вопрос и снова глухой удар. Парень с голубыми глазами подорвался, тут же оказавшись рядом с Никитой на полу. Осторожно стянет край пледа и буквально задрожит. Трясёт. Как наркомана трясёт в жутком холоде и плечи твёрдые, как будто кости обтянуты одной лишь кожей. Запах спирта сильно ударяет в голову. Беззвучное рыдание шатена исступляет. И недопитая бутылка водки даёт ответ. На один из вопросов. Господи…дышать нет сил и ещё не ясно…А живо ли это существо. Этот…любимый мальчик. Он ещё жив? Паника внутри блондина, когда он вспоминает, на что это всё похоже. Собраться с силами. Успокоить себя. Свят дрожащей рукой коснулся горячей шеи кареглазого, нащупывая пульс. Нет…— Никит, солнышко… ты здесь? Не молчи, пожалуйста. – заикаясь сказал, едва слышно Свят, часто моргая глазами и пододвигая тело школьника к себе. Он не дрожит. Он дёргается, как в конвульсиях….Нет…с губ учителя вместо вопросов и рукой он резко зажимает запястье тоненькой руки. Влад поджал губы, любуясь открытой невинностью. Когда он смотрел на Киоссе то и не мог подозревать, что и Данис может быть столь нежен в своём виде. Невинен и этим притягателен в несколько раз. Так странно, но...- Если ты и правда живёшь один и предупреждать некого, то...оставайся. Конечно. Да и я бы тебя ни за что по такой темноте не пустил к чёрту на куличики. - потрепал парня Влад, сжав руку покрепче. Ещё один вечер...и опять не одинок. Ещё один вечер. Не очередной, а скорее особенный. Всегда когда новые люди появляются в жизни, дни, когда этих людей особенно много, мы запоминаем как самые лучшие. Сегодняшний день осени шатену нужно запомнить. Не важно, что уже будет завтра, но именно юного физика запомнит. Его взгляды, жесты, дыхание, нелепые смешные порывы поцеловать взрослого учителя. Запомнит. - Ушёл...сволч.- выдавил невнятно Киоссе поднимая безжизненный взгляд красных глаз. Нет. Он не видит кто. Он не слышит кто. Он знает. И от этого пелена становится ещё расплывчатей. От слёз. Приплёлся...урод. И страшно, когда мозг от сильной дрожи, от общей истерии тела начинает слишком активно соображать. Приплёлся…Жалеть. Ещё и солнышко. Сердце сильно защемило и не чувствуя ни ног ни рук мальчик попытался свернуться калачиком. Мороз внутри, мороз снаружи. Как голый на улице в снегу. Только спрятаться и не видеть. Может даже...больше никогда. Предательство, ложь…— Спасибо большое. А то райончик правда криминальный… не хочу неприятностей, — брюнет тепло улыбнулся чуть-чуть притворно по-детски поморщив нос. Казалось, прошло несколько часов, а ощущение, будто всегда знал Алексеевича. Был рядом всё время. Не блондин, а именно Данис. Будто у них было одно общее прошлое. Неплохое прошлое, где длинный парень жил всегда своей жизнью. Без масок. Прижавшись к плечу, Данис промычал от сладких ощущений внутри и парочка двинулась в сторону дома, мило воркуя о том, как многое значит синтез физики и поэзии. А в прочем…говорили ни о чём. Свят выругался, отсчитывая количество ударов. Просто ужасно маленькое количество ударов. Парень побледнел, ощущая подступающую панику. Так, спокойно. Необходимо пару секунд человеку, часто, чтобы понять, что медлительный процесс собственных рефлексов сейчас ни к чему. Нельзя. Степанов осторожно взят Никиту на руки, стараясь не смотреть в это устрашающее лицо и потащил его на кухню. Раствор марганцовки и промывать желудок нахрен. Радикальные меры, кроме которых на ум парню больше ничего и не приходило. — Никит, смотри на меня. Не отключайся. Не смей даже, слышишь? Сейчас легче будет, — физик усадил парня на стул, тут же рванув за аптечкой. Медлить правда становилось опасным мероприятием. Ведь без того хрупкое тело в сидячем положении совсем не слушалось. Реакция на любой раздражитель сводилась к нулю. Никита нервно задышал. Голова кругом. Вокруг словно всё падает. На него и под ним. Давит на мозг. На грудь и желудок. Тело не слушается. Будто без костей. Держаться за край стола? Оно ему надо? Что с мозгом творится...не известно. Он словно подаёт сигналы о том, что это совсем не стол, а Свят. И держаться за него. Насилие над своей гордостью. Передозировка...со стоном шатен упал со стула на пол. Перед глазами темно и горло сушит...Влад держал парня за руку и смотрел в небо. Тепло...Если бывшая любовь уже ушла, то...вот она новая? Мысли разные и каждая порождает невообразимый спор. Вот так не переведя дух рвануть дальше? Снова бежать. За счастьем. И мысли нет, что скоро, вполне скоро, силы могут подставить. Совсем покинуть. И будет роль Онегина не где-то в прошлом юности, а здесь, в самом парне, в его жизни. Потерять, разочароваться и попробовать всё, что только выдержит нервная система и организм. В подъезде Рамм посмотрел на школьника, поджимая губы. Опять физик. Опять дерзко мягкий. Опять чертовски красиво. Опять…уже другой, но как будто всё тот же парень. Всё тот же. Опять...а может эта попытка всё сделать по другому? На мысли не знает, как реагировать. Или улыбаться ехидно, или прятать глаза. Двери лифта раскрылись и парочка вошла.Физик, вернувшись с нужными препаратами, вновь выругался, ставя все на стол и рванув к Киоссе. Как непослушный плюшевый медведь, без собственной возможности управлять конечностями, тяжело валится на пол и тихонько, едва слышно стонет. Осторожно помогает встать и усаживает обратно, вцепившись рукой в плечо. Чтобы опять не начал падать. Господи…что он наделал, дурак. — Подожди немного, прошу тебя. Держись за стол, я быстро, — и как электровеник голубоглазый начал капать фиолетовую жидкость в стакан. Пристально удерживая его равновесие одними словами ?ну не падай…Никитка, Ник…держись…только не теряй сознание?. Ну же, почему она такая медленная!Эти дерьмовые гранулы, которые превращаются в краску, пока мальчик ещё продолжал биться в морозе. Внутри. Попутно наблюдая за Никитой, Свят залил марганцовку полным стаканом теплой воды. — Так… давай сейчас ты это все осторожно выпьешь, хорошо? — блондин заправил прядку волос парня за ушко, с испугом смотря на красные щечки и сухие губы. Возможно ли с ним сейчас бороться? И вменяем ли он сейчас? Свята не волновало. Он чётко знал, что делает всё правильно. Эти чувства, поражающие сейчас не важная составляющая. Организм ослаб. Главный механизм вышел из строя и время чинить. Испуганно глядя на мальчика Свят закатил глаза. Губы. Они как бы зашиты. Белые, недвижимые. Приставив к ним стакан, физик осторожно его наклонил, придерживая свободной рукой голову парня. — Никит, выпей, пожалуйста. Это для тебя же. Чтобы легче стало. Тебе же плохо… давай просто попьём, хорошо? - с заботой говорил учитель и собственным тоном успокаивал одного лишь себя. Немного живительной воды и всё пройдёт. Данис смотрел на профиль учителя и подумал примерно то же самое. Ушёл физик один, пришёл другой. Рокировка судеб? Но почему бы и нет… раз оба становятся хоть немного счастливее. Почему нужно думать о тех станлартах, которыми живёт общество? Расстат.ся и ждать какое-то время, когда душа якобы подготовится к кому-то новому. Школьник закусил губу и улыбнулся. А что...что если оба уже готовы? И правильней поступать как того хочет сердце. Никита почуял капли жидкости на губах. ВОДА. Пить...хотелось жутко, поэтому мальчик еле держась в своих силах просто открыл рот, для того чтобы в него залили. Он давился, хватая ртом слишком большие порции. Он дрожал и без остановки лил слёзы. Невозможно держаться. Всё время хочется упасть. Просто упасть...Ах как ему больно. И насытиться непонятной водой невозможно. Всё пусто. И с каждым глотком пустота ширится. Лифт и Влад смотрит на отражение парня в стене. Красивый, юный. Он может быть таким же любимым, как и физик. Он способен стать таким же, как блондин. И возможно лучше. Ведь сам говорил, что одной любви не бывает. Их может быть ещё несколько. Их можно одинаково сильно любить. А мысли о том, что любит литератор своего бывшего...не нужно. Брюнет заменит эту ненужную невзаимность. Блондин, подойдя сбоку вплотную к стулу, осторожно вливал в парня воду, прижимая его плечом к своему торсу. Так хоть более-менее не качается. И не боялся сделать больно. Не умирает, ещё жив и любое действие спасает. Свои губы он уткнул в пропахшую дымом макушку и крепко на секунду закрыл глаза. Как в незнании жил и думал, что может быть сильным этот ребёнок. Крепко переносить всё. Мириться со всем. Принимать...не принял и легко сломался. От случайности. От ошибки, которую блондин уже простил. Не простить любя невозможно. Спустя некоторое время Степанов взял второй стакан, также отпаивая своего кареглазого мальчика. Литр...надо вывести этот грёбанный литр отравы. — Тааак, молодец… умница. Сейчас пойдём к белому другу. - пропыхтел голубоглазый и потащил под руки мальчика выводить яд. Данис вдруг неожиданно подошел к парню вплотную, буквально прижимая его к стенке лифта. Как медленно… только время зря идёт. Лифт словно по канатной дороге тянется вверх и каждый шаг съедает минуты. А их нельзя пропускать мимо, когда в милиметре уже влюбившие в себя губы и глаза. Парень положил аккуратную ладонь на щеку учителя, мягко погладив тыльной стороной. Он такой уже необходимый. Способный дарить нежность. Способный красиво любить. - В тебе сейчас говорят инстинкты и желания. Данис...потеряв одного человека я теперь хочу одного: чтобы в будущем люди прислушивались к себе а не к моим губам или...члену. Прислушайся к себе...ты правда хочешь? - прошептал Влад, смотря пристально в карие глаза. Теперь страшно лепить одну за другой ошибки. Просто ведь соврашает. Ничего не делает. И пока не хочет делать. Он не хочет вредить. Он не хочет губить. Он хочет любить, как пытался любить Свята. Влад закрыл глаза и крепче прижался к ладошке. Киоссе маялся. От жары. От болей в желудке...Как же рвёт всё внутри. Вся выпитая жидкость начала что-то уничтожать. Нет, не что то. Сразу всё. Глаза закрыты и беззвучно ревёт отталкивая Свята. Ему не нужно помощи. Он бы справился сам. Уснул в угаре бы и проснулся в похмелье. Один. А сейчас...тянет блевать. Аххххххх как хреново милому созданию. Так трудно любящему и лживо ненавидящему одного и того же человека. — Инстинкты и желания во мне не говорят сейчас, Владислав Алексеевич. И не думаю, что Святослав Леонидович прислушивался только к вашим губам или члену. Там все связано с воспоминаниями было. И надеждой на лучшее будущее. Каждый бы искусился...Вы себя недооцениваете, — как вовремя двери лифта открылись. Брюнет вышел на площадку, подходя к уже знакомой двери. Так, дыханиеэто друг. Им нужно пользоваться. А с учителем держать дистанцию. Сложную. — Боже, ребёнок… — голубоглазый кусал губу от волнения, осторожно ведя парня в туалет. Тут и до комы алкогольной недалеко, если не вывести всю эту гадость, — сейчас вода и марганцовка заставят содержимое твоего желудка выйти наружу… я буду тебя держать, чтобы ты не упал, не волнуйся, не бойся, — зачем говорил о каждом своём действии? Степанов не знал. Может, чтобы Никита не пугался, или чтобы понимал, что и как лучше делать. А может и паника. Кто сейчас поймёт его? Несущего бред учителя. Волнующегося. Влад удивился. Нет...он сильно охренел. Маленькая рёва Никита всё успел нашептать другу. Как здорово. Ещё и тайны держать не умеет. И теперь стало казаться, что жизнь Рамма открыта перед Данисом более чем. И неожиданно в подсознании учителя они меняются местами. Теперь больше в нём школьнической скромности, чем в его теперь пожизненном госте. - У тебя очень хороший друг, но как партизан не востребован будет в случае чего. - усмехнулся он, открывая дверь квартиры.Никита ничего не делал. Не слышал не видел да ещё и не чувствовал. Всё выходило само. И каждое случайное прикосновение к любимому человеку вызывало дикое раздражение. Зачем он опять? Зачем он в жизни? Зачем он не уйдёт в прошлое? Тот туман, который с далека кажется сладким. — Да лааадно вам. Просто ему тоже тяжело. А высказаться некому. А тут я был...понял его. Принял. Мне кажется, что он одинок, — брюнет сел на корточки и начал разуваться. Но тут же поднял взгляд, — но все же я ещё здесь… хоть и все знаю. А вы говорите про инстинкты. Не только себя недооцениваете, но и своих учеников. - мимолётно улыбнулся он.Физик осторожно держал парня за плечи, успокаивающе поглаживая спину. Бедный ребёнок… это Свят довёл его до такого. Как же было стыдно и больно. И жизнь развернулась другой сторогой. Теперь портит он. Правы бывают в своих словах бывшие. Свят думал и понимал, что чем-то похож на того, кто якобы его портил. Нет, Влад создал. Его характер. Ладонью давит блондин на лопатки мальчика. А управлять этим характером научить забыли. Влад пожал плечами и поджал губу. - Да...ты до сих пор здесь и не понимаю почему. Почему до сих пор не убежал. - произнёс Влад любуясь красотой гостя. И стало неинтересно называть его гостем. Он уже свой. Как хозяин. Первый хозяин души развращённого парня. Никита всё не останавливался. Слабея с каждой минутой больше и больше. Еле держа глаза открытыми. И каждую чёртову минуту мучений голова грозилась грубо столкнуться с белым кафелем. Бросок сознания. Из стороны в сторону. Ужасно не владеть собой. Не быть собой. Главатских снял куртку, отложил в сторону и подошёл к учителю, взяв его его за ладони. Нельзя смотреть в глаза а смотрит. Нужно смотреть в глаза. — Ну, судя по всему… жизнь может вас научить. И ошибок вы больше не сделаете. И вы не такой мерзкий и смазливый, каким показались в первый раз. - парень любил прямоту, поэтому не боялся задеть какие-то струны в шатене. Свят вздохнул. Сложный процесс. Смотреть мучения любимого. И вроде спасать, но всё равно делать больно. И так ещё нужно раза два-три. Чтобы намёка на алкоголь в желудке не было. А то так и до язвы не далеко. — Солыншко, давай ещё два раза, потом я дам тебе лекарство и отпущу спать. Хорошо? Продержишься? — нажав на кнопку смыва, учитель повел Никиту обратно на кухню. Ребёнок весь беспомощный, как мёртвый и сердце сжималось от боли и ненависти к себе. Он не ответит, а вопрос "хорошо?" на автомате идёт от парня. Всё надеется, что сможет что то сказать его страдание. - Нееет...- выдавил Киоссе мотая головой и размахивая безжизненными руками. Расписался в бессилии . Совсем. И "нет" было сказано всему что происходит. Всей жизни. Владу трудно, но...он снова втянул брюнета в глубокий поцелуй. Прямо схватил. Так крепко. Как только может. Вспоминая те сладкие минуты от неожиданных желаний. Как в первый раз целует. Скромно и далее страстно, чувствуя, как брюнет немного приподнимается на носочки. — Давааай, иначе последствия могут быть необратимые… ты набрался, пойми, а если отравление? Или язва? А если алкогольная кома? Дурак… подумай над тем, как твоя мама будет плакать над твоим недееспособным телом в больнице. А если ещё взять тот момент, что организм у тебя слабый… поимей совесть не оставить маму совершенно одну в этом мире. Хотя бы его...Не оставь её. Ты у неё единственный, — Свят строго посмотрел, пытаясь хоть словами добиться до Никиты вменяемости. Бокал теплой воды из чайника. Марганцовка. И по кругу. Мучать. И другого выхода нет. Данис не возражал, вновь с непривычки удивляясь, пытаясь убежать и лишь спустя некоторое мгновение отвечая. Приятно до дрожи… и так странно. Понимает, как это здорово. Целоваться с ним. С парнем, которого так страшно ещё называть лишь по имени. Киоссе плакал и не мог с этим ничего поделать. Не получалось держаться. Голова до жути разрывалась, а по организму, насильно текла противная жидкость. Сопротивляться хотелось, но ни капли не получалось. Реальность по прежнему не могла его спустить на землю. Вытянуть из дикого помутнения. Руку поднимет и тут же опускает, чувствуя что всё против него. Мама...он услышал только это слово и сердце сжалось в один мизерный комок. Ещё глоток и снова в желудке всё закипело, вызывая рвоту. Сколько же можно. Легче сдохнуть, чем бороться. Рецепторы обостряются и тело снова дёргается в конвульсиях.Влад за талию смелее прижал к себе ученика, забираясь под рубашку парня руками и вверх по спине. Непросто ощущение. Страх и желание. Не хотелось отпускать ребёнка, а толькое его рядом держать. Ни вперёд ни назад. И ночь начинает управлять инстинктами. И мысли погрузились в выходные, когда можно делать всё. Без последствий. Забудется ведь. Второй час ночи. Блондин, уставший, сидел с парнем и прижимал его к своей груди, осторожно, маленькими глоточками давая пить алковыводящее. Вот это уже точно должно остаться в желудке. Хватит. Он еле живой. Но живой ведь. Маленькая сила возвращается в тело. Бедный ребёнок… как он вымотался за этот день. Вечер зашёл за весь день. Как он сам себя вымотал. Закончив с лекарством, физик, наконец, уложил Киоссе в кровать и накрыл одеялом. Сразу двумя. Ребёнка морозит и слёзы жгут по прежнему бледное лицо. Гаснет свет во всей квартире, наступает абсолютная темнота. Такая желанная для Киоссе. Учитель сел рядом с всхлипывающим мальчиком, взяв его за прохладную ладонь. Что было бы, если бы Свят не пришёл? Голубоглазый поежился. Все плохо было бы. И паника до сих пор не отпускает. Что было бы если он пролежал один всю ночь? Был бы он жив? Степанов крепко сжал зубы стараясь не допустить слёзы и пальцами по тёмным потрёпанным немного мокрым волосам. Нет...с этим мужчиной ребёнок будет жить. Пока он рядом, будет жить. Пока он есть, будет жить.А Данис продолжал узнавать учителя литературы с другой стороны. И все больше ему нравилось. Разговоры, милые беседы, чтение книги… и чувство одиночества ушло. Пришло новое. Не любовь и не привязанность. Чувство, которому ещё никто и не смог придумать термин. Они вместе? Вопрос или ответ? Целущихся это не заботило. Они близко к друг другу и по пару минут молчат глубокой ночью, затем срываясь в крепкие объятья и беспрерывные поцелуи. Руки выше талии, на бёдрах. И нет красных щёк. Только приятная внутренняя дрожь. У обоих. Шёпот у уха "не отпущу". От обоих. Ведь всем нам так страшно кого то отпустить, уйти и остаться одинокими. Да, уснуть в разных комнатах но в одной квартире, ощущая на губах один долгий поцелуй. Шумы портят слух. По утрам портят наш второй мир, где нам хорошо. Киоссе проснулся от того, что кто-то готовил на кухне. Запахи приятно вытягивают из этого мира. Любого. Но не едва живого кареглазого мальчишку. Тянуло немного жаренным и чем-то вкусным. Но не для Киоссе. Он поморщился, чувствуя как эти запахи вызывают внутри только лишь тошноту. Тошнота внутри пустоты. Самое поганое ощущение утром, которое мог когда-либо чувствовать ребёнок. Скорее мясом и специями пахло, но мальчик этого не оценил. Он тихо простонал, пытаясь открыть глаза. Свет...как он нахрен бьёт по глазам и шипение масла на сковороде бьётся болью по вискам. Какой же ужас. Глубоко вздохнуть бы школьнику, но...грудную клетку сдавила пустота. Живот подал сигнал бессилия. А мозг...он к сожалению ничего не помнил. Абсолютно. Ни одной секунды из вчерашнего вечера. Что вообще случилось? И какого чёрта здесь делает физик? Зачем он здесь? Пить....оптимальным будет сейчас выпить хоть литр воды. В горле сухость. Сухость по всему телу. Наверное даже за ночь холодной дрожи и бесконечных сонных мучений высохла и кровь в венах. Мальчик поднялся на локтях и натянув футболку, валявшуюся на стуле попытался встать. Пару попыток. Как всё болит. Повсюду. Теперь бы до кухни дойтити.Влад проснулся раньше Даниса. В своей постели, но один. Брюнет же уснул с книжкой в руках на диване в гостиной. Какое милое личико...на которое он смотрит пару секунд и во всех мелочах запоминает образ. Поставив чайник греться и бутерброды забросив на тарелке в микроволновку, Рамм сел перед диваном, любуясь милым ангельским личиком, которое спало с книжкой в обнимку. Обнимает так, как малыши обнимают в детстве любимую мягкую игрушку. Крепко вцепившись руками и как только она грозит убежать пальцы упорно через сон притягивают к груди. Поправит чёлку и закусив губу легонько пройдётся по нежной щеке учитель. Тёплая, гладкая кожа и милые алые губы. Всё таки все люди с истинным лицом, когда прибывают в состоянии сна. Непосредственные люди в состоянии сна. При любом возрасте всё равно дети.Блондин убавил газ, чтобы мясо доходило, и решил проведать парня. Почти одиннадцать. Как он? Не повторится ли вчерашний процесс вытягивания в жизнь? Смахнув нервно чёлку, парень заранее налил воду в стакан и приготовил упаковку таблеток. Да, к сожалению утром больничная обстановка. Пару шагов, и Степанов сталкивается со страдальцем лицом к лицу. Какого хрена он встал?! И совсем будто вчерашнее промывание не принесло плоды. Слезящиеся бешенные глаза, дрожащие белые губы. Физик тут же подхватил шатена, заворчав. — Ты… почему не в кровати? Почему меня не позвал? Ты же слаб сейчас, как тростинка, — Свят смотрел в карие глаза, тихо говоря. Чтобы звуки не били по мозгам. Чтобы не давить. Чтобы не испугать. С неисчезающей заботой и радостью. Что он хотя бы пришёл в сознание. — Как ты, ребёнок?Никита как ошпаренный дёрнулся в руках учителя, грузно вздохнув. Промычал, желая сбежать. Опять боль...но уже в сердце. Это очаровательное лицо мужчины...который спал с другим. Который предал. И одно слово в голове...тварь. - Руки убери от меня! Пить хочу!- фыркнул шатен попытавшись дёрнуться ещё раз. Но кажется слабо всё не только внутри, но и снаружи. От голубых глаз кареглазый часто задышал. Слёзки у горла забились. Любимые голубые глаза мигали сейчас опасностью. Как каждый красивый цветок, в себе учитель держал много мерзости. По мыслям шатена. Свят вздохнул, мягко прижимая парня к себе ближе. Всё...новая борьба. Теперь уже с болезнью души. — Я принесу. Садись обратно на кровать. Тебе лучше не вставать сейчас. Ты слаб, — физик с заботой поправил темные пряди за ушко, смотря на расстроенное лицо своего мальчика. Что же произошло? Он ведь фактически спас своего мальчика. Агрессия как благодарность? Нельзя понять характер романтичного Онегина. Невозможно понять характер Киоссе. Невозможно залесть в его голову и угадать, что будет дальше. - Я сказал руки убери!- более настойчивей воскликнул дрогнувшим голосом Никита, часто-часто дыша. Какая игра...наверное этому перевоплощению в ангела физик учился у пухлогубого. Наконец кареглазый смог отстранить от себя блондина и сел грузно на стул, стоящий рядом с графином, наполненным водой. Голодный от жажды мальчик начал пить с жадностью воду, будто она сейчас спасала жизнь. Катилась каплями по шее на ключицы, под футболку, заставляя мальчика на каждом глотке дрожать. Живительная сила воды. И дикость в широко открытых глазах. И цель от психа души только одна: допить воду до дна и зарядить тяжёлый сосуд в практиканта. Какая… реакция. Блондин нахмурился. Кареглазого будто подменили. Уж больно он дикий и отстранений по отношению к Святу. Или…мысли побежали и ещё больше заставили нервничать. Наверное оба успели по одиночке где то оступиться, подведя к такому итогу. — Никит, что случилось? — физик подошел ближе, садясь на корточки напротив парня так, чтобы его лицо оказалась на уровне лица школьника. Глаза в глаза… были подозрения у Степанова. Но он готов был честно на все ответить. На все обвинения. Любую злость принять и стойко встретить презрение. Ведь он успел сделать больно своим молчанием. Своим однодневным бездействием. Никита отвёл глаза, опустив голову и жадно глотая воздух. Разыгрывать спектакль не хотел. Физически был слаб это делать сейчас. А ведь столько слов лезло, кипело в груди. И как всегда ум не складывал их в предложения. - Я знаю...знаю, к кому ты бегал от меня на ночь. С кем в парке гулял. Каким образом ты узнал что я с Данисом по Арбату ходил... Ты...ты убегал к Владиславу Алексеевичу. Ты спал с ним. Всё это время ты был у него. Ты изменял...нет, ты просто трахался с ним. - выдавил Никита, крепко поджимая губы, чтобы не плакать. Блондин замер. Все ясно. Все понятно. Влад рассказал… но зачем? Зачем?!! Это были ошибки… но они были. Тайна, которую он уже почти закопал. Чтобы не обременять этой проблемой слабое дитё. И теперь растеянность. От объяснений не убежать и хрен там оправдаешься. Факт не оправдывают. Его уже не скрыть. Нет, не застал за преступлением. Не видел своими детскими глазами. Но знает ведь. Знает всё. И теперь нужно отвечать за свои поступки. Как подобает взрослым людям. Без слов лжи. — Спал… да, — Степанов взял Никиту за руки. Чтобы не ударил. Чтобы не истерил. Чтобы верил. С ним необходимо осторожно, — малыш… мы всё решили. Раставили точки над i. Всё закончили. Перечеркнули. У нас ничего быть не может. Какое бы прошлое нас не связывало с Владом, у меня есть будущее и настоящее. Прошлое я оставил в прошлом. Влада оставил там же. Настоящее сейчас, будущее впереди. И это ты. Я совершил ошибку, когда уходил к нему… прости меня.- выдавил рассеяно парень, грея в своих руках хрупкие по прежнему холодные пальцы. Не поверит. И скорее лаже не услышит нужное. И может, скорее даже уже и не слушает. Никита закрыл крепко глаза и помотал головой. И неужели вот так просто можно взять изменить и потом вернуться? Неужели так просто можно взять и простить за это? Неужели так легко он пострадал от измен и снова вернулся? Неужели всё так просто? Ком в горле и воздуха всё меньше и меньше. Да, правда, большая часть слов пролетела мимо мозга, как какая- то физическая теория. - Хмм знаешь...ты с ним был так же счастлив, как и со мной, раз по тебе я не заметил, что....что была измена. Или тебе противен я, как и он.- всхлипнул Никита, пытаясь притянуть руки к себе. Крепко сжимал дрожащие пальцы, снова, как вчера вечером, представляя удовольствие этой парочки. Свят и Влад. Которым было хорошо на протяжении трёх лет. А он...он просто уже случайный человек в этих двух жизнях. — Я… я вчера понял, насколько ты дорог мне. Когда увидел тебя… таким, когда ты одной ногой на том свете был…так испугался тебя потерять…насовсем. Что ты...ты исчезнешь, — физик поцеловал бледные ладони, смотря в карие глаза, — я сомневался всё время наших странных отношений, но теперь понял, что действительно тебя люблю. Именно тебя. Люблю. Никита панически поднял на учителя глаза...Что? Тот свет? Одной ногой? Снова шатен замотал головой. Но ведь это невозможно, верно? Как...и что произошло? В глазах тёмных образовался пласт паники. Какой тот свет? Смерть...он что умирал? - Чего? Что со мной случилось? На том свете? Я умирал? - затараторил Киоссе дрожа от страха. А если...специально всё это? История спасения глупо умирающего мальчика. Придуманная здесь и сейчас. Вот так просто прощать измену? Всего лишь простить потому что что то любит этого мужчину. Просто потому что якобы вытянул из могилы? Глаза закрылись и ладони прижались к щекам. Теперь невозможный жар. И всё так ужасно. Смешалось реальное и нереальное. — Ты думал, литр водки просто так пройдёт? Это спирт, Никита. Он всю органику выедает. Клетки мозга. Клетки желудка. Дай Бог, чтобы у тебя ещё язва не образовалась. И хорошо, что ты в кому не впал. Ты не помнишь ничего, что вчера было? — физик поднялся, успокаивающе проходясь ладонью по макушке парня. Не помнит. И это естественно, — плюс табак… астмой давно не болел?Никита часто моргал, смотрел глупыми коровьими глазами.- Водка? Спирт? Ты что несёшь? Язва? Кома? Астма? Что нахрен было здесь? Хватит придумывать то, чего не было только чтобы я простил. Это уже даже не по-детски выглядит- рыкнул мальчик, дёрнув головой. От поступившей жидкости организм успел немного окрепнуть. Пробудиться. А вот мозг...он напрочь отказывался предоставлять доступ к воспоминаниям. - Я тебе не малыш, чтобы вестись на этот весь бред.— Я даже не хочу знать, как тебе это все продали. И я блять не придумываю. Ты был не то что невминяем,а...еле живой. Ты нажрался, обкурился...Никита, ты понимаешь, что ты вчера мог отца увидеть?! — голубоглазый кинул взгляд на конец стола, где стояли пустая бутылка водки, пустая пачка сигарет и ещё одна не начатая. Старался держаться в злости. На самого себя. Но так душила прошедшая ночь. Эта паника. Беготня от кухни до унитаза и совсем безжизненное тело на руках. Физик прошелся ладонями по лицу. Не верит, а ведь действительно так было.Пил водку...Киоссе запустил руки в свою шевелюру и сжал у корней. Серьёзно? А вот теперь стало страшно. Правда. Пил...и ведь пил из-за него...Наверняка.От измены. Совсем не помнит ничего кроме гадостного разговора. Мальчик ещё немного выпил воды, ощущая неприятные позывы организма. Просто удары огнём по стенкам желудка. И отзыв в сердце. Увидеть отца....так напился....почти умер...Из за того, кого люби....не знал...а любит ли или любил?- Я впервые напился...Из-за кого-то...Отравлял себя...из-за тебя...из-за человека, который мне изменил. Господи...- ладони к лицу и мальчик глухо стонет. Любит...изменщика любит. Любит...изменщик его любит. Что это за странная жизнь? Стало сразу как-то холодно и пусто. Приходят люди, рушат всё. Идеалы, мечты. И не рушат вроде. Рушат стены нормального. Открывают слепые ранее счастливые глаза. Физик поцеловал парня в макушку, обняв за плечи. С опаской приближается точно зная, что ни на шаг теперь от него нельзя. Ребёнок… найди в себе силы простить запутавшегося в жизни парня, пожалуйста. Он все понял, все осознал. И теперь не сможет без тебя. Никак. Смерть близка была. И как это всегда бывает открыла ценность этой ранимой души. Как она нужна. Необходима. — Я люблю тебя… и обещаю, у меня даже не появится желания изменить. Зачем? Мне хватит твоей любви, Никит. Я никогда не сделаю тебе больно. Н и к о г д а. Только с тобой и только твой. - сдерживая слабость прошептал физик и крепко закрыл веки. Уже не мог держаться. Странно, но именно фраза " я люблю тебя" способна даже у ненавистника вызвать слёзы. И сейчас. Киоссе молча опустил голову давая волю слезам. Так путаться...нельзя. А кто его так предавал и опять возвращался? Таких людей в жизни шатена нет. Свят первый...во всём. Предавали и уходили. Навсегда. А он вернулся. Он с ним. Твердит о любви. И не собирается уходить. - Никогда? Мне сейчас больно...ужасно больно...Почему ты себя не спросил "зачем?" когда...когда он делал тебе хорошо? Ты спрашивал себя "зачем?". Зачем я нужен был тебе? Зачем ты с ним всё решил заново начать. Спрашивал? - выдохнул ребёнок, ёжась от холода.— Никит… это трудно объяснить. Я изменял не целенаправлено, а потому что… — блондин запнулся только сейчас задумавшись...зачем всё это было. Зачем слушал ощущения, зачем не думал, — просто чувства к нему сильные были...раньше. Я думал, что без него не смогу. А...всё оказалось иначе, — тёплые ладони успокаивающе поглаживали вздрагивающие плечики. Степанов старался быть предельно откровенным. Не хотел больше врать своему малышу. Не хотел страдать и путать его эмоции и мысли в сложную головоломку. - Всё! Ты ни о чём не думал. Ни о ком. Ни обо мне, ни о нём, ни о себе. Тебя несло по течению по непонятной мне причине. Не представляешь...как мне трудно это всё слушать. Я...я не знаю, как на всё...всё это реагировать. Просто слова...Наверняка такими же словами он и тебя пытался вернуть, а потом...лез целоваться. Что мне ждать от тебя? Когда ты трахаешься со своим бывшим и тут же бьёшь ему морду...Не знаю. - не останавливался в слезах шатен, стараясь голос держать как надо. Ещё одну слабость перед ним показать? Теперь уже нет. - Я бы сказал тебе уйти, но...у меня сил слишком мало остаться одному. - слабо завершил кареглазый держа при себе одну фразу. "И всё же я люблю тебя". — Только по этой причине я должен остаться? — Свят горько усмехнулся. Смысла нет сейчас бороться с этими резкими колкостями. Как бы не стать чужим в этой жизни. Как бы не стать опять чьим-то прошлым. Да… Будет трудно. Будет долго. И как это не было с Владом измену придётся исправлять. Со своей памяти стереть нельзя, но с шатеном такой номер провернуть можно. Теперь терпеть. Когда всё доведено до крайней точки, — садись. Завтрак уже готов, — физик отстранился и, достав тарелку, подошёл к плите. Аккуратно переложил мясо и поставил на стол вместе с тарелочкой салатика. И сладкий чай, который будет полезнее после такого отравления. Всё. Забыли. Опять пытается сделать вид, будто ничего не было. Он пытается, а Киоссе вобрав много воздуха в себя уже делает вид, будто никогда здесь нет. Он один. Когда ему плохо, то одиночество одно, что может обеспечить уют. Единственное. Он глубоко выдохнув развернулся и начал есть. С настороженностью. Почти жадно. Забывая всё на свете. Быстро глотая содержимое вилки. Чтобы не так болел желудок. Чтобы…стоп. - Я блевал? Мне...вот это всё вообще можно после вчера?- надменно спросил мальчик, делая глоток воды. Теперь ранее тёплый диалог отдаёт мёртвым холодом. Они рядом, но на расстоянии. У каждого свой вакуум и своя зона. У каждого свои заморочки и вопросы. Физику может и лучше знать, что сейчас мальчику есть , но...в сознании обнимать белого друга как-то не хотелось. Портить единственный выходной. Вопрос звучал, как будто школьник обращался к обычному официанту. В нём сложно увидеть что-то хорошее, кроме измены. Пока так сложно и припадками бьёт истерика, когда снова ощущается позади его присутствие. Оно горячей спине по телу. — Оно варёное. Просто я немного подогрел, чтобы повкуснее было, — блондин отошел к окну, облокачиваясь руками о подоконник. И как же просто он ушёл от Влада. И как страшно уходить от школьника. Чует сердце огромную разницу в виде пропасти. Мда… отвратительная ситуация. Потерять доверие парня опасно. Ещё одно? Ещё одного человека откинуть от себя, когда так хочет любить и быть любимым? Когда он там сидя за столом молчит и грузно коротко дышит, то чувствует душа практиканта насколько сильно стучат внутри слёзы. Нельзя…нельзя это всё оставить. Тоскливый взгляд на дом напротив, и Свят шумно выдыхает, отходя от окна. Нельзя…взять и просто уйти домой, только потому что душа не выносит напряжения. Этого электризованного воздуха. Любое занятие, любая причина, чтобы остаться с ним хоть немного. Нужно сковороду помыть.- Не буду есть...Опасно. - выдохнул Никита, потягивая пустую воду. Не хочет злить лишний раз того, к кому море боли и отпустить не в силах, а есть и правда страшно. Вдруг прихватит и придётся ехать в больницу? Что может случится...предположить трудно и маме опасно звонить спрашивать. Волновать её лишний раз...этого Никита всю жизнь избегает, как прилежный ребёнок. И эти вечные вопросы…они грозились взорвать держащегося из последних сил ребёнка. Взорвать бомбу всегда очень просто. — Салат хоть поешь. Тебе нужна пища. Если все плохо будет, днём в больницу поедем, — Степанов включает воду и начинает медленно мыть сковороду, глядя в одну точку. Делать хоть что-то. Быть рядом с ним. Но не смотреть в глаза…стыдно. За все свои поступки стыдно и больно. Хочется разорвать себя. И как это погано в двойне, когда знаешь, что мог поступать по-другому. И хотел поступить по другому. Но что это? Что это? Соблазн? О нет…простое не владение собой. Гибкий характер прогнулся легко и просто под прошлым. - Не буду есть. Никакой больницы. Нет! - воскликнул Никита и наколол на вилку кусочек огурца. Хоть что-то выхватить. Немножечко. И взгляд нечаянно упадёт на спину физика. Обнять бы. Прижаться к нему и понять что кто-то любимый есть рядом. А...сильно крепкая стена перед ним. И с чего это так спокойно учитель распоряжается чьей-то жизнью? Без позволения и после измены?Аххх он более чем странный человек. Пугает, раздражает. Именно сейчас. И руки тянуться остановить его любое действие. Пусть остановится. На миг. И скажет что-то ещё. Одну попытку получить прощение за измену. — Это мы по твоему состоянию посмотрим, — физик тихо буркнул, выключая воду. Убирает сковороду обратно в шкафчик и сбегает в ванную, чтобы помыть руки. А вторую, не начатую пачку сигарет у ребёнка забрать надо. Мал ещё. Хотя…на что после таких бешенств и контрастов его душа ощутимо превратилась в взрослую, рассудительную, которая мудро…истерит. Ребёнок даже истерики закатывает вынимая из себя всю рассудительность мысли. Давит бессилие и посмотреть на него ещё раз, неясная пытка для школьника. Только на диван в гостиной, закрыв себя ото всех одеялами. Ничего…когда-то бабушка говорила, что любая оплошность это и есть часть жизни. От них нельзя увернуться, обхитрить, сделать вид, что их нет. Они пусть будут. Не убьют, не покалечат. Немного поправят жизнь. И эти её слова ?ты только держись и терпи? снова каким-то уколом в левой части груди. Держись…и разрывайся между болью и любовью. Просто лёг на диван и закрыв глаза вытер слёзы с лица. Холодность...с блондином хочется быть любимым милым, но...сейчас не тот момент. И уже этого момента, видимо не будет. Не получается войти в жизнь человека легко, когда там уже кто-то сидит давным давно. Блондин, как примерная хозяюшка, перемыл всю посуду и расставил еду в холодильнике по полочкам. Не хочет его Никита видеть, зачем ж глаза мозолить? Консервативное решение, дающееся с трудом. Такая тишина, которая может продолжаться бесконечно. А если хочет, чтобы физик исчез из жизни? Навсегда…Парень со вздохом опустился на пол, достав телефон и запустив пальцы в свою шевелюру. Делать что-то надо…но что? Голова пуста, как злосчастная бутылка водки на столе. Когда нет мыслей, то что делать? Не думал, что придётся писать Рамму так скоро. Нужный диалог, и физик быстро печатает сообщение. Время окончательно разобраться с бывшим. "Думай головой, прежде чем что-то сделать"Влад, как завороженный продолжал сидеть возле дивана, нежно лаская обнажённые руки и плечи Даниса. Если отвлечься от него и вернуться к тому, что нужно приготовить кофе, от забвения, лежащего лёгкой дымкой на глазах, парень и не вспомнит, что нужно делать. Этот соблазн пройтись кончиком пальца по щеке и поцелуй в шею. Это как будто любование чьей-то картиной. И даже забыл уже, что вчера боялся отпустить и жить без блондина, который теперь всегда будет напоминать о себе. Влад почуял на ладони вибрацию. Ну и кто это в выходной так рано не спит? Увидев того, кто отправлял сообщение шатен расплылся в улыбке. Да, он не уйдёт из жизни. Сейчас. Не бывает у Святослава Леонидовича сразу. Он как заторможенное мышление: работает по этапам. И делает это как всегда неверно. Начинать с примирения и заканчивать наездом. В главных правилах жизни блондина, которые Влад никогда не мог понять. Ведь вчера расстались друзьями. Тёплыми нежными друзьями, какими и должны быть бывшие. "Ну для начала доброе утро. А теперь...что я такого успел сделать и об этом не знаю?"От лёгкого шума и ладошки на щеке брюнет чуток заёрзал. Сон такой ласкающий. Не дающий реальности дерзко ворваться в эту спокойную жизнь. Пусть поспит…ещё немного. Блондин поправил волосы, тихо хмыкнув. Не нервничать. Сегодня утро не самое приятно, но день проолжать в таком же направлении это садомазохизм. А он сам себе сказал давным давно, что перешагнул это. Но…но эта глупость в двух словах. Искусная способность строить дурачка. Как и у типичных людей. Что сделал? Да ничего особенного. Просто в порядке вещей. Говорить правду. В ненужный момент. Ненужным людям и ставить себя в положение невинности. "Я не спал, поэтому ни утра, ни ночи для меня нет?"Ты разговаривал с ним?"Влад вздёрнул бровями вытянув ноги на полу. Поджал губы. Так. Ясно. Школьник скандал устроил. Того и следовало ожидать. И можно было это предугадать, продумать этот разговор, его реакцию, свои эмоции. Его нервный срыв и метание по подушки вместо сна. Уход мальчишки…Всё это должен был угадать, а не захотел. Личное счастье…на другое всё равно. Скандал…Со всеми вытекающими."Ты не спал? Сума сошёл? Да...говорил с ним. А что, ребёнок всё остро воспринял?""Ты же знаешь, какой он впечатлительный…Зачем ты это сделал?"Свят прикусил губу. Ещё не думал над тем, что случилось. Не думал, как сказанные слова подействуют. Переварит их школьник или нет. На автопилоте все делал, чтобы спасти ситуацию. Свою…свою собственную. Не от эгоизма, а от желания уменьшить общее страдание. Разбить треугольник. А на самом деле просто пустил ток по углам. Теперь ворох мыслей." Свят...ему не пять лет. Я сказал всё, как есть...Он должен был знать, раз такая ситуация вышла. Это всё, что сейчас происходит и его касается " написал Влад услышав тихое мычание на подушке. Ещё один ангел. Уже которого мучить не будет. Никогда. Если любви нет, он подождёт. Если это должна быть битва за любовь, он поборется. Временем проверяется сила и правдивость любви. Придётся снова воспринимать это измерение. Научиться ждать. Когда-то он учил терпимости. Пора и самому об этом что-то узнать. "А ты должен был знать, что в 17 лет первая любовь, прочие дела…два литра водки в одиночку. Пачка сигарет. И он, кривляющийся на полу. За вечер…Вот его реакция на разговор с тобой. Классно, не находишь? Ты не подумал, что, узнав правду, он мог бы вообще с моста спрыгнуть? Ты обо мне не подумал? Как бы я это пережил? Ты представь какого это, видеть любимого в судорогах, а не в криках. Молчаливых судорогах " Блондин сжал кулак, поднося к губам. От него один пил, другой пил. И что это? Он одна большая проблема для тех, кого любит? Слезы лились из глаз. Сами…нет, не его уничтожают, а он. Каким-то странным образом, ведомый за жизнью портит всё, что рядом. Этот мальчик, неужели он не достоин, чтобы его любили так же, как и любят других? Влюбляются, добиваются, ждут. Как всё видит сам мальчик. Неужели нормально любить физик вообще не умеет? И надо ли? Теперь бы не всхлипнуть в погрузившейся тишину квартире. Эмоции хлынули…сдали позиции. Влад слегка впал в ступор. Вот так значит? К ушам прилила кровь от стыда и чувства вины. Сколько боли в безобидном перечислений глупостей читалось. Сколько переживания. Его эмоции. Внутри сигнал на слёзы надавил, рука дрогнула….Мальчик...глупый мальчик, который наверняка не просто так появился в жизни Свята. Влад часто заморгал глазами, быстро набирая сообщение."Боже...ты не шутишь? Он правда был в таком состоянии? Свят...прости тогда меня. Может уже сотый раз за неделю, но прости. Я...не знал, что это всё настолько серьёзно будет. Как он сейчас? Ты как? Тебе нужен сон, пообещай, что сейчас спать пойдёшь. Или хочешь...я к тебе приеду?". Парень искал всевозможные варианты загладить вину. Перед Святом, главное перед ним и…школьником. Иногда к самым презираемым противникам просыпается жалость. Жалость к прекрасному и невинному. Одно неверное событие и всё…характер сломан. Ломать? Сразу Рамм представил, как можно, возможно было бы сломать Свята тогда, на первом курсе…Каким бы он был сейчас? Бездушное тело. Всхлип… тихий всхлип, Свят не мог сдержать слезы. Казалось, все нормально, просто обычные слова, но как они давали на душу. В горле ком. Глаза щипало. Он никогда не хотел плакать от обычной любви. Он мог кричать, махать руками и бросать предметы, но плакать…Никогда. Чтобы больно было в мышцах. Чтобы захлёбываться в эмоциях и всё рваться к ребёнку, чтобы ещё раз сказать, как сильно любит. "Не волнуйся, нормально все. Могло быть и…всё могло быть гораздо хуже. Ты, Алексеевич, думай в следующий раз. Если я ушёл с крыши в тот раз, когда нервы были на грани и я смертельно любил тебя, то это не значит, что он такой же сильный. Он просто ребёнок, простой ранимый ребёнок, который полюбил сложного ублюдка… нет, не приезжай. В этом нет необходимости. Я сейчас не дома. Слежу за ним. Как я? Я… справлюсь"Влад грузно выдохнул, простонав. Ещё один неприятный момент. Их вторая по счёту ссора, когда импульсивный блондин побежал на крышу. Кидаться и всё хреновое перечёркивать одним разом. Когда все вокруг норовили уничтожить пару. Когда Влад неумел успокаивать. Хотелось телефон сейчас кинуть в стену. Ведь оба понимали, что всему виной тогда был Влад. И вот опять...Он в эту жизнь вернулся. В одну жизнь из прошлого. А зацепил сразу несколько. Никогда ничего просто не бывает. И ничего не бывает так страшно, как потерять. Свята потерять. Так слепо и нелепо потерять того, кто составляет 60% мыслей. Каждый день. "Если кто ублюдок из всех нас так это я. Свят, Степанов, как бывшему, хоть немного заботливому парню обещай, что не будешь загонятся, пить из-за этого, психовать и придумывать организму голодание с бессонницей. Будь с ним, если так любишь, не сиди не реви на полу. Терпеть не могу твои слёзы. Так...встал и пошёл в магазин ему за цветами. Будем романтика из тебя делать" быстро, почти не глядя написал учитель, кусая губы. Как же жизнь странно всё повернула. Теперь он, как наставник: гуманитарная помощь в минуты слабости. И остальное время они две разные, отделённые друг от друга жизни. "Влад…Романтик хренов… а ты прав. И да…я не реву. Все в порядке, правда"Бывает в этой шатенистой блядской головушке умные мысли, приводящие в лёгкую радость и приносящие улыбку. Нужно извиниться романтично. Да, бывает Влад прав. Это стоит признать. Хотя бы раз в жизни стоит признаться себе. Единицы имеют доступ к тонким человеческим душам. У единиц есть эти самые ключи от этих душ. И в эту единицу каким-то образом, в какой-то момент попал Влад. "Я потом напишу. Спасибо за помощь"И Степанов рванул в спальную. Переодеться и в рубашку и в магазин за самым лучшим букетом. За самым приятным. И за любимыми конфетами ребёнка. Что ведь может быть сейчас приятней, кроме цветов. Конфеты. Для детской радости. Для его красивых глаз. Чтобы радовался. Может и не простит, но…радостью обделён не будет. Схватив ключи с комода, физик выбежал из квартиры. Как метеор, не менее. Оставил Никиту в очередном непонимании. Рассеяности. Без мысли, что ребёнку снова станет больно. Сильно. Просто хлопнул дверью и рванул искать очередную долину цветов. Влад улыбнулся, кивая воздуху. Хоть кого-то счастливым он способен сделать в этой жизни. Хоть о ком-то позаботиться….Или не только. Лелеет надежду, что от него больше никто не уйдёт. Надеется и верит, что счастье работает как бумеранг: помог бывшему, получай приз. Ещё один взгляд на брюнета и подняв одеяло до его плечиков, Рамм вытащил из рук парня книжку, тихо двинувшись на кухню. Должен ведь ребёнок что то есть. Должен ведь ребёнок понять, что над всем безобразием Рамма преобладает хозяйственность. Тарелки в руки, чашки в зубы и ловко завтрак готовится по одному важному рецепту: с любовью. Никита услышал стук двери и подпрыгнул. Съёжился, поджав губы. Ах вот оно что...блондин истерик не выносит. Решает в драму поиграть. Наверное, пожив немного с актёром это его любимое дело: играть в скандал. Или...просто ушёл? Просто взял и ушёл. Навсегда. Насовсем, решив перестать бороться. Решив не ждать прощения, а сломя голову убегать от чьих-то капризов. Стало опасно и от волнения у шатена заболел живот. Навернулись слёзы....опять быть одному. Больному. Влюблённому. Встать и побежать за ним…уже неважна гордость, уже не важна измена. Это детский страх Никиты, когда в пустой квартире закрывается дверь то кажется, что уже никто рядом с ним и не будет. В детстве закрадывались мысли о том, что какая-нибудь чупокабра утащит. Теперь кажется, что просто сойдёт сума. Закроет глаза ладонями и сойдёт сума. Данис что-то проговорил сквозь сон, чуть поведя подбородком. Слепо веря в то, что уже полюбившиеся руки всегда будут рядом. На щеках. Он немного потёрся о подушку и улыбнулся, наполовину открыв свой сонный глаз. Так мягко и можно просить принести завтрак в постель. Как ребёнка разморило: никогда так сладко не спал. Никогда утро не было таким ленивым. Он мог представлять, что романтично будет в его жизни когда-нибудь начинаться и заканчиваться день. Но кто ему скажет, что это всё произойдёт так скоро. Ещё раз улыбка, шире, счастливее и постепенно слух привыкает к мысли о том, что ночь проведена в квартире кареглазого практиканта. А блондин, доехавши до цветочного салона несколько станций метро, мило улыбался продавщице и объяснял, что букет нужен просто самый большой и самый лучший. Для любимой девушки, с которой хочет помириться. Враньё во благо. Оно сейчас как нельзя кстати. Актёрские уловки в мимике от Владислава Алексеевича тоже пришлись к месту. Кормит сказками, зная, что все девушки любят такую романтику. И Никита…уникальный мальчик, которому должно быть понравится букет. Несравнимо яркий хоровод цветов. Для него. Мучительно выбирать цветы, когда в последний раз физик их дарил преподавателю на юбилей. От всей группы студентов. Много восклицаний ?не знаю?, пробежка дикими глазами по большому павильону, где на каждом шагу несколько видов цветов. А ещё конфеты и речь…Рано или поздно такой полу брачный период должен был наступить. С беготнёй по вертикали. От магазина к магазину. И не восьмое марта, и не день рождение, и не девушке, не маме. Одному…любимому мальчишке, которого знает 744 часа. 31 день и он…он уже вся жизнь. Никита лежал и ждал чего то. Чуда, наверное, в которое окончательно перестал верить вчера, во время урока, где-то в районе 12:00. Перестал верить, что существуют чудеса. И ведь больше не придёт. Взял и сбил учителя с колеи. Поза гордой птицы оттолкнула. Господи...как сложно простить. Как сложно забыть все слова Владислава Алексеевича и жить, будто ничего не было. Пальцами шатен стирал с лица слёзы. Тут же появлялись новые...и видимо с этим уже ничего не поделаешь. Они текут от слабости. От незнания. От страха. От любви...съежившись на кровати звонит маме, сказать как любит. Чтобы она спросила, как дела. Тихо Влад включил музыку на телефоне и начал нарезать салатик. Музыка...вся музыка осталась от Свята. Такая ранее непривычная, контрастная, а пухлогубый подпевает, зная каждую строчку. Каждую ноту, совсем не слыша и не видя школьника в проходе. Этого взлохмаченного Даниса в рубашке и трусах, скрестившего руки на груди и разглядывая спину, упругую спину практиканта. Отказывать себе в любовании парень непривык, особенно когда его не видят и не слышат.Голубоглазый выдохнул, стоя в очереди супермаркета сладостей. Как долго. Слишком долго. Все ради счастливого личика его мальчика. Опрометчиво было раньше смеяться над теми, кто говорит ?я горы сверну ради любви?. Голубоглазый стоит с букетом в очереди на окраине москвы, сжимая в руках большую коробку конфет. Редких, уже почти снятых с производства. Но так любимых Никитой. ?Всю жизнь я только такие конфеты и ем?. Марафон физика продолжается и он бегом помчался по улице вверх, до метро. Минут 20 на своих двоих. Запыхаясь. Его школьник там один. Опять. Снова. И словно брошен. Нельзя его оставлять. И не оставит физик больше. Никогда. Даже вот так на два часа. Двадцать минут, затем ещё двадцать, ещё десять, которые бегут со скоростью выведения спутника на орбиту и вот уже на финише блондин, запыхавшийся, достаёт ключи и начинает открывать дверь. Поправил букет, дышащий парфюмерными изысками, на место чёлку. Все должно быть идеально. Жених готов. Киоссе услышал открывающуюся дверь и торопливо попрощался с мамой. Притворится спящим. Вот так глупо и по детски. Притворится амёбой, которая продолжает страдать. Которая забывается во сне. Чтобы Свят не видел заплаканных глаз. Показать кому-то свои слёзы? Мальчик хмыкнул проходя ладошкой по щекам. И зачем он вернулся? Сказать ?прощай?, а т.е добить до истинного края. - Доброе утро. Как спалось?- тихо сказал Влад, заливая салат маслом и сделал пару шагов к ученику. Оказавшись очень близко, губами рядом с его щекой, шатен подняв руки парня к своим губам поцеловал костяшки тёплых пальцев. Хорошее должно быть утро если брюнет так мил. И позволяет к себе прикасаться. А может и не помнит? А может ещё не понимает? Пускай будет так, чтобы можно было целовать его и притягивать к себе за талию. С туманными глазами парень, как совершенней он выглядит после сна. Блондин поправил волосы и закрыл глаза. Немного подышать, стоя на месте. Минутка спокойствия. Идеальный ли? Идеальный. Для Никиты Вячеславовича. Только для него. Шаг из прихожей и голубоглазый Жульен, какого рисовал однажды Стендаль, не дышит, не моргает. А время ли так осыпать мальчика своим прощением. До этого ли? Да, потом уже не сможет. Поезд уезжает и пока есть силы нужно заскочить в последний вагон. Взяв цветы в одну руку удобнее, а конфеты в другую, Свят зашёл в комнату. И ребёнок… уснул. Положив две своих нежных ручки под голову уснул, с мокрыми ресничками на веках. Тихий вздох от парня и плотно сжатые зубы. Посидеть и подождать. Когда проснётся. А потом придумывать новые слова, которые должны быть после ?прости?. И как теперь будить его? Голубоглазый вздохнул, тихо подходя ближе. Букет за спину, конфеты вниз, физик наклоняется над парнем и касается мягкими губами горячей щеки. Солоноватой. От слёз. Уж если он начал наглеть месяц назад, то теперь уже не остановится. Немного тормошит мальчика за хрупкое плечо, едва дыша. — Никит… просыпайся.— Доброе, Владислав Алексеевич… очень даже хорошо, — как же брюнет растрогался от такой нежности. Новые чувства, ощущение. Все вызывает свою радость. Особенную. И тело движется навстречу учителю. Да, за ночь в нём ничего не изменилось. Хозяюшка. Заботливая чертовски красивая хозяюшка, которая не нарушая правила приличия, лишь робко целует в щёку и кончиком пальцев вводит по ткани рубашки, едва ощупывая рёбра. И как он улыбается…тянет обвить шею руками и не отпускать. Киоссе слегка дёрнул плечом, открыв один глаз. Что глобального должно было произойти, чтобы у учителя хватило смелости будить ребёнка? К нему ничего не переменится, только боль от взгляда на красивое, раскрасневшееся от холода лицо, только струны внутри дрожат от шёпота. Его удержать? Упрямый характер продолжает играть в гордость.- Что тебе нужно? Не буду я есть...легче не стало.- пробурчал Киоссе, заметив, что учитель что-то прячет. Надежда сейчас на то, что это топор. Голову мутит и каждый резкий взгляд влечёт за собой удар по виску. - Садись. Завтрак готов.- улыбнулся по матерински тепло Влад, водружая на поднос тарелки и кружки с необходимыми питательными блюдами. Такой запах витает. Уж очень любит любимым готовить. От этого бесполезно бегать в стороны. Как ни крути хозяюшка. Ответственная хозяюшка, которой страшно удивлялся Данис. — Это тебе, — Святослав Леонидович протянул большой благоухающий букет из разных маленьких розочек шатену и положил коробку вкусных конфет на край кровати. В голове бьется одна мысль: "Пожалуйста, не посылай..". По-детски недетская слабость перед страхом быть отвергнутым. Он вряд ли будет слушать. Ему вряд ли нужны эти слова. — Вы сами рецепты придумываете? Уж больно аромат приятный и нетипичный, — Данис сел на край стула, сонно потирая глаза и чуть улыбаясь. Есть по утрам хорошо уже отвык. Мало одному жить…Готовить ведь не умеет. Учитель сделал первое утро в москве сказочное. Тёплое, ароматное и…влюблённое. Никита немного приподнялся на локтях и...впал в ступор. Цветы, конфеты...что? Зачем? Дешёвые приёмчики глупого семьянина? Но...но зачем человеку гордость и эта стервозность, когда серце в груди разрывает радость. От одного взгляда на разные яркие цвета, покрывающие большие лепестки. Цветы...ему никто никогда не дарил цветы. Такой огромный букет, которым он может укрыться и умирать...тихо умирать от счастья. Забыть чёртово состояние близкое к смерти. Забыть что была открыта правда. Что минуту назад мир казался самым отвратительным. Что люди окружающие мальчика неудачные декорации. Глаза закрылись. Крепко. Не позволяют здраво смотреть на всё вокруг. Конфеты...те, что мама в детстве покупала. Вкусные...особенно вкусные конфеты. Каких он давно уже не ел. - Мне? - смог только сказать Киоссе, осторожно проходясь пальчиками по лепесткам роз. Вдруг разрушит их такую хрупкую структуру, как и он сам. Сделал себе больно, так цветам зачем? От волнения и растерянности глаза косились на учителя. А он…он просто с надеждой смотрел на ребёнка, сидя у дивана. Всё ждал, когда сможет начать говорить. Всё думал, как угадать эмоции шатена.- Нет. Это с детства у меня идёт: мама говорила "что-то готовишь, то думай о хорошем, приятном...тогда и блюдо вкуснее будет". Магия…Всё-таки это магия. - пожал плечами Влад, выкладывая школьнику на тарелку вкусности. Всё всегда делает человек идеально, когда делает это для своих любимых. Для таких милых мальчиков, которые закрыв глаза вдыхают ароматы и улыбаются. Для таких людей, которые говорят ему ?готовить вкусно это талант?. — Тебе, любимый, — осторожно поправил темную прядь волос Киоссе за ушко, блондин тихо вздохнул. Уже не кричит… это хоть что-то. Все-таки Рамм гений. Этот бой ещё можно выиграть. Ещё может услышать и принять. Ведь до любого сердца можно достучаться. — Я бы хотел ещё раз извиниться… ты не заслужил того, как я поступил. И извиняться за это буду ещё долгое время. Мне и самому от себя тошно эти последние дни, я очень переживаю…за тебя. За одного тебя переживаю. Больно…понимать, что я…я сделал больно. И…и я люблю тебя. Очень. Сильно. – выдавил Свят, с опаской приложив свои пальцы к хрупкой шее мальчика, который вслушивался в каждое слово. В каждую букву. — О чем же вы думали? О поэзии 19 века? — Данис хихикнул, взяв вилку. Ну совсем немножко всего лишь мягко пошутить. Для поднятия настроения. Игриво смотрит, подмяв под зубы губу. Мечтательный мужчина…Мысли парня унеслись далеко и он уже представляет, как этот самый шатен готовит завтраки каждое утро. Только ему. Одному. Ох нет…на второй день близкого знакомства слишком дерзкие мысли, поэтому школьник поторопился спрятать свой взгляд. Нас засыпают подарками и каким бы не был человек, он всегда будет питать несказанное счастье от любой мелочи. В нём будут взрываться конфетти и банки с карамелью, когда на лице холод и безразличие. Мы так устроены, что внутренняя часть человеческой души у всех одинакова. И она тонка, как лепесток тех самых роз. Никита неуверенно потянул к себе букет. Поближе. Мягкость, которая касается его ключиц. Свежесть ощутить. Сильный жар в груди. По ушам бьёт пульс. А если любовь сильнее измен? Если она есть, настоящая, и боязнь только особый вирус, способный уничтожить чувство. А вирусы...нужно перешагивать. Убирать. Шатен закрыл глаза и поджал губы. Родной...он рядом. Роднее всего. Он…учитель, чьи глаза становятся ярко голубыми от едва заметной радости ученика. Поплыл…а куда от этого деться, мягкому любящему сердцу? - Мне...мне никто никогда не говорил, что любит меня. Мне...никто ничего не дарил. Это…первый мой букет. - дрожащим голосом произнёс мальчик, думая что слёзы сейчас не кстати.- Я думал о любимом человеке. - сказал Влад, припоминая, что всегда готовя думал только о любимой матери. Когда-то…нет, всегда. Создавал шедевры для Свята только с мыслями о ней. О маме, которая всегда так близко и всё-таки далеко. - О маме...я всегда думаю именно о ней. - сказал улыбаясь Влад и соорудил для себя скромный бутерброд.— Ты достоит таких слов… и не только слов, — учитель чуть улыбнулся, смотря на Никиту. Ребёнок… улыбнись, пожалуйста. Хватит смотреть так, будто цветы ничего не значат. Будто это всё мимолётно. Как его улыбка вселит силу в отчаявшегося физика! Не представляет мальчик, как боится Свят. — Малыш, ты в целом как? Вдруг ты тут умираешь, а я тут пристаю…Брюнет, кажется, совсем научился разбираться в людях. Казалось, такой мерзкий и ужасный тип, как самовлюбленный Рамм, ни о ком, кроме себя не думал, но… все наоборот. Зачем же он скрывается под такой противной маской? Зачем вообще людям маски? И так со всеми людьми: конфеты они разные, а все одинаково скрывают в себе настоящую начинку. Ото всех закрыты, как в коконе. Открываются только при необходимости. А почему так…парень пожал плечами. Получается, начинка людей на вес золота? И сразу литератор, домашний и близкий, становится особенным человеком, среди одинаково мыслящих и живущих одинаковыми желаниями, эксклюзивным человеком. Со своей неповторимой начинкой. — Вы, Владислав Алексеевич, заставляете менять мнение о себе…- робко сказал Данис, глядя на края кружки. Ребёнок взглянул в голубые глаза и слабо улыбнулся, давясь слезами. Лёгкий голос. И он так рядом. Совсем. На расстоянии милиметра. Не с Владом, не у себя. Он рядом...Молчит. Просто не знает, что говорить. Смотрит...и чёрт…слеза. Выходит всё-таки из-за вздувшихся в радости вен. Коснуться бы его, но всё мешает. Да, он радуется порывам, его возвышает всё, что происходит, но он как будто за стеклом. Ограничен. Заморожен страхом совершить ошибку и простить…- Рад, что меняю мнение. А я тебе показался самым гадостным? Уродом мажорным?- горько улыбнулся Рамм, наклоняя голову в бок и с внимательностью рассматривая школьника. Со стороны легкомысленный и ещё совсем ребёнок, а на общение взрослый парень. Его простые слова и глубокие глаза. Он ещё неизученная личность, которую теперь вряд ли Влад отпустит. Свят наклонился к парню, поцеловав того в щеку, потом в ключицу, что была видна из-под лямки майки. И как такому ребёнку сделать больно можно было? Попробовал быть пофигистом. Гордым взрослым собственником, который бежит за двумя. Сломя голову. Слушая инстинкты. Учитель мотнул головой. Все исправит. Все вернёт. Уже больше никуда не побежит. Уже будет только один в его собственном мире. Единственный. Все будет ещё лучше. — Честно? Да. Именно так я о вас и думал, — Данис прямо посмотрел в глаза учителя. Не умел врать, скрывать что-то. И часто думал что за это когда-нибудь может получить по морде, — но сейчас понимаю, что … я ошибался. Вы хороший. Очень.- по-детски ласково вздохнул парень, заметив немного мрачноватый вид учителя. Не первый Данис и не последний, кто Влада называет красивым подонком. И сколько он уже слышал этих слов от Свята…Шатен поморщился, потрепав волосы. С Данисом по другому…будет. Непременно будет. - Я умираю, когда тебя рядом нет. - прошептал Никита, автоматически строя из букета барьер между собой и учителем. Губы, горячие доводят. Как всегда. Слезу за слезой вызывают на каждом участке кожи оставляя мимолётный поцелуй. И всё внутри сжимается. Это так приучили: защищай себя, если обидели. Приятно...но больно. Что эти губы целовали ещё кого-то. С этим нужно жить. С этим должен жить. И пока не хватает на это смелости. - Хмм хороший. Ешьте, Данис. Если Вы совсем недавно в столице, то...сегодня намерен устроить Вам экскурс по городу. Как идея? - мотнул головой Влад, стараясь не думать,что же там со Святом. Парень за полгода изменился. Стал сильнее. Стал выносливей. И с ребёнком он найдёт, что сделать. В конце концов он любит…В конце концов блондин окрылён любовью. А с крыльями…он может всё. — Я всегда буду рядом, солнце. Обещаю. Всё понял и осознал, Никита, — Степанов серьезно посмотрел в карие глаза. Больше не позволит своему мальчику умирать. Больше не позволит ему плакать. Стирает слёзы и чувствует непреодолимый страх. Страх мальчика. Что-то сделать сейчас не так. Прощение…простое прощение и сколько сил нужно, чтобы его предоставить. Чтобы понять. Свят прижал ладонь к щеке ребёнка и поцеловал его в лоб. Чему теперь он не верит? Своему счастью или словам физика? Свят не думал, он продолжал ждать улыбки. Хоть каплю взаимности, какая между ними была совсем недавно. — Если вам не трудно… мне очень интересно посмотреть город. Безумно, — темно-карие глаза загорелись. Да с радостью! Именно с Владиславом Алексеевичем! Москву…Парень еле сдерживая восторг и желание расцеловать практиканта, закрыл глаза и улыбнулся во весь рот. Не показывать же учителю своё более чем явное желание в каких-то припадках. Лёгкая, даже сдержанная улыбка и вся радость с лица медленно сошла. Парень с аппетитом уплетал вкусную еду, стараясь сдерживать улыбку. Надо быть серьёзным. Надо быть взрослым. Надо быть эстетичным. Без сарказма, а по-настоящему. Никита снова опустил глаза, сжимая руки в кулаки. И чья это была ошибка, Влада или Свята, шатен не знал. Или может...всему виной сам Никита? Лишние капризы, наглость не кстати, излишняя холодность. Он немного поёжился снова созревая для жалости от слов любимого. Мы любим…мы все так слепо любим. И даже если хорохоримся, то всё равно прощаем все ошибки. Измены, безразличие…Мы прощаем. Мы просто любим. - Это я довёл до такой ситуации. - пролепетал он, зарывая нос в бархатных лепестках.- Мне для тебя ничего не будет трудно. Для начала...я думаю мы приоденем тебя.- весело сказал Влад, думая как же школьник отреагирует. Если есть возможности и внезапно появляется желание, то почему бы не свернуть горы. Например сделать совершенней то, что уже есть. Перед ним несомненный ангел, какие бывают в мифах. И ангелу нужны красивые крылья. С частыми, пушистыми, абсолютно белоснежными перьями. — Точно не ты… тут никто не виноват. Это глупое стечение обстоятельств. Ну и я дурак… — блондин отвел взгляд, пожав плечами. Дурак, кретин, идиот, скотина…И сколько раз себя вчера так называл блондин, сбившись с разнообразных слов и начав заново. Он виноват, что внезапно захотел страстей. Он виноват, что забыл про мальчишку. Виноват и в это не верил. Что смог поступить, как Влад, измены которого ненавидел до сих пор. Брюнет аж подавился, услышав весьма странное предложение. Взгляд метнулся к учителю и брови сделались домиком. — Кхе... В каком таком смысле приодеть, Владислав Алексеевич? — парень сделал глоток чая, смотря на шатена с подозрением. Только маска стёрлась с лица и теперь опять? Снова? Покупает расположение? Неприлично закатить глаза, но Данис это сделал. - Я не знаю, что такое измены и...как мне поступить. Мама...мама продолжала любить папу, даже когда он ушёл из семьи. И я хорошо знал, как она страдает. Если...если люди любят, значит они должны прощать. Но если есть измена, то...доверия уже нет. Получается…простить нельзя… Ах господиии...я запутался. - простонал мальчик и упал на подушку головой, закрыв ладошками глаза. Нет спокойствия и нет выхода. Казнить нельзя, помиловать или нужно казнить, когда помилование может испортить будущее? Почему….Почему нельзя забыть? Или можно? Тихо шатен застонал, больше всего желая, чтобы учитель его втянул в поцелуй. Сносящий крышу поцелуй, заменяющий бредовые мысли. - В смысле приодеть, это значит купить немного одежды тебе. - серьёзно сказал Влад, рассчитывая сколько же у него есть денег. Окружить парня заботой...это лучшее, что Влад сейчас видел в себе. Начинать с крупного. Продолжить мелкими радостями. И быть с ним. Как опора. Как защита. Влад закружился в мыслях о новых отношениях и уже видел их общее яркое будущее. Прекрасное будущее. Оно ведь возможно. Каждый в мире имеет право на жизнь, имя и прекрасное будущее. — Это… это не совсем измена… Влад мне был очень дорог раньше. Я не знаю, что на меня нашло. Отголоски старых чувств. Не знаю… как объяснить, — физик глубоко вздохнул, кусая губу, — малыш, я не давлю на тебя. Если тебе нужно время — не спеши. Думай. Если ты не в силах меня простить, то… я заслужил…Исчезну, уйду из школы и мы больше никогда не…не пересечёмся, — голос почти дрогнул, а в горле опять ком. Готов на все, что скажет мальчик. Даже готов уйти из его жизни, лишь бы он был счастлив. Лишь бы улыбка озаряла лицо и светились жизнью глаза. — Простите, Владислав Алексеевич, я не смогу принять ваши… покупки. Мы же не знакомы почти. Я не такой наглый. И мне… мне неловко от такого предложения, — не так воспитан был Главатских, чтобы садиться на шею людям. Не такой он бес башенный , чтобы в этот омут недумая кидаться. Реакция внутри одна: радость. Это не подкуп, это не ухищрения мажора. Это обычная забота, которой так мало в мире среди людей. Никита надавил ладонями на лицо. Не прощается измена. Его так воспитали, что предав однажды человек и второй раз это сделает. Но...а что делать с любовью? Что делать с тем, как мальчик любит учителя. Нечеловеческой....сильной любовью. Что с этим делать? Щёки горели от слёз. Не простить это значит всё закончить? Как он сможет после этого жить…без физика? Как он кого-то полюбит? Начнёт искать похожего…сойдёт сума…- Я...люблю тебя. Не уходи из моей жизни. Никогда. Ты нужен мне. Я сейчас лежу и понимаю, как сильно ты мне нужен. Важнее тебя в моей жизни только мама. Ты…ты важная часть моей жизни, - прошептал шатен, убрав руки с лица и устремил взгляд в потолок. Всеми нами управляют инстинкты. Да и кто Владу в этой жизни сопротивлялся? Никто. Свят сдался и Никита просто не удержал. Слабый мальчик…не будет больше таким. Никогда. - Данис, послушай, это мой первый жест в твою сторону. Совсем не требующий ответа. Я приодену тебя и в этом не будет ничего постыдного. - положив руки на стол, произнёс Влад, не отпуская серьёзного тона. - Сказать честно? Ты…ты нравишься мне. И ты первый кому я такое предлагаю.Голубоглазый в изумлении поднял брови. Не ослышался. Уши не подводят. И правда эти долгожданные слова были произнесены шатеном. Его мальчик…он может и не простил, но дал возможность продолжать быть вместе. На бледном от недосыпа лица возникло самое настоящее счастье, Степанов, нераздумывая, рванул к Никите и мягко, нежно поцеловал его в губы. — Солнышко… спасибо. Я больше не подведу тебя. Ты…ты не представляешь, как необходим ты в моей жизни.- тараторил Свят, слушая собственное сердцебиение и усыпая скулы мальчика мелкими поцелуями. С небес бывает сходит к нам добро и милость. Надо ценить. Надо держать и все свои слова делать материальными. Больше не отпускать. Брюнет завис. Но... Зачем литератору это? Как мамка. Подозрительно. Но… если человек сам предлагает, почему бы ни согласиться?— Нуу... Ну, хорошо. – хмыкнул Данис, пожав плечами. И наверняка ему за это нужно будет платить…Не деньгами…чем-то иным. Парень помотал головой и опустил голову. В конце концов он не раб учителя, а свободный человек….Не раб Влада, а уже раб собственных чувств. Ещё немного и это понимание придёт. Сначала испугает, потом удивит, а затем поселит только радость. Никита осторожно, если не сказать с опаской, ответил на поцелуй, затаив дыхание. Простить...не простил. А остаться без него очень трудно. Забыть. Убежать...Невозможно. Мальчик приподнялся и приложил ладонь к щеке учителя. Слёзы размывали картинку перед глазами, но в целом он видел учителя. Его яркие голубые глаза. Любимые голубые глаза. И не верил, что можно всё забыть. - Спасибо...мне важно было, чтобы ты согласился. - сглотнув сказал Влад, как стеснительная девочка, поджимая губы. - Ммм хорошо...честно, наш шопинг поход я хочу устроить сегодня. Поэтому кушай и собирайся...у тебя час. - подмигнул Влад и побежал в комнату приводить постель в порядок. Нет, и правда рабства не будет. Разве что совсем немного. Указывать практиканту за стенами школы никто не запрещал. — Я люблю тебя, ребёнок, — Свят смотрел в карие глаза, медленно обнимая парня за хрупкие плечи. Шанс. Чтобы доказать всю свою любовь. Один шанс. Убедить, что измены были ошибками. И… Свят чувствовал, что сможет это. Должен. Больше таких шансов может и не быть. Уже никогда. Ведь как переменчива жизнь. Где они, с кем они завтра будут…никто не знает. — Какой вы шустрый, Владислав Алексеевич! — Главатских с улыбкой кинул практиканту вслед, направляясь к раковине с горой посуды. За час успеет.Чем больше в школьника летели слова о любви, тем больше слабело его сердце. Стучало бешено в груди. Лились слёзы и вздрагивали хрупкие плечики. Как он любит. Слепо любит, не желая больше никогда в этой жизни слышать об изменах. Никогда. Чтобы счастье не рушилось. Не желает сегодня слушать извинения. Всё…ничего не произошло. Ничего не было. Только неясная пустота в памяти , которой нет объяснения. - Давай давай...живее. Экскурсия, шопинг и на всё у нас меньше дня. К вечеру обещали дождь.- тараторил Влад, высматривая в шкафу для себя только красивые вещи. Опять ухаживания...эти милые моменты его рассеянности и нелепости. Моменты злости.Без этого романтичную натуру пухлогубого шатена сложно было увидеть невооружённым взглядом. — Эх, малыш мой, — физик с нежностью смотрел на парня, накрыв его ладонь своей. Нежно погладив костяшки, Свят коротко выдохнул. — Я обещаю больше никогда не делать тебе больно… а ты пообещай не делать больно мне, — блондин кивнул в сторону кухни, где стояла пустая бутылка из под водки. Данис улыбался, собираясь чуть быстрее и наблюдая за Раммом. Какая забота. Какой он смешной. Пыхтит, мычит, спорит сам с собой и кажется уже перевернул весь шкаф, пока парень надевал брюки и пиджак. — Я люблю дождь, офигенная погода.Никита потупил невинно глаза и прикусил губу. До боли. Сколько глупости всего за один день...и потерять одного человека слишком легко. - Я...никогда....больше никогда не сделаю тебе больно.- едва слышно ответил Никита, грузно вздохнув.- Под дождём мы гулять не будем. Оставим это на июль. - пролепетал Влад опустившись на колени перед парнем и начал завязывать шнурки на его ботинках. Хватает секунд на одно действие. И как это было с другими, у Рамма уже приятная привычка: завязывать своим парням шнурки на обуви. Вот так сидя в прихожей на коленках, слыша смех и самому себе улыбаясь, медленно вязать аккуратные бантики. — Мой маленький. Ты же сам понимаешь, что это принесёт тебе вред… так что в следующий раз лучше подходи и сразу колоти меня, — блондин чуть усмехнулся, устроившись рядом с Никитой и положив голову ему на коленки. Полное доверие. Как кот мурлычет, закрыв глаза. Отпускает волнение, отпускает страх и вчерашний стресс. И всё как прежде. Его милое создание и он, такой спокойный и свободный от проблем. — Владислав Алексеевич, ну я же не ребёнок, — брюнет заворчал, поставив руки в боки. Неприлично. Даже как-то некрасиво. Воспитание брюнета не совсем понимало что это. Для чего он так делает .А сердцу парня до чёртиков было приятно. Давно о нем так никто не заботился. А заботы хотелось….всегда. Как и любви. Киоссе тихонько положил свою руку на голову учителя, смотря куда то на стену. Бить...он никогда не сможет такого сделать. Ударить. Никак не сможет причинить настоящую боль. Физическую. Мальчик просто от рождения не способен. -Никогда....никогда не причиню боль.- проговорил Никита, не убирая руки с головы. - Я...я люблю тебя. - Ребёнок...и ещё какой. - сказал Влад и поднявшись с пола приблизился к губам брюнета. А сможет ли сам поцеловать? Не испугается? Приятно утром нежным с ребёнком резвым поиграть в любовь. Посмотреть на его растерянность лёгкую. Ощутить на губах взгляд карих глаз. Всё это веселит. Страшно интересно, что будет делать Главатских. Свят вновь усмехнулся, прикрывая глаза. — Меня тогда моя совесть ой как побьет… я так страдал эти два последних дня. Если бы с тобой что-то случилось, я б не пережил этого. – вздохнул он, смотря на то, как не отрывается острый носик шатена от ароматных красивых роз. Он ценит. Он всё ценит. Всю любовь и заботу. Он нужный человек. Свой. Данис посмотрел на пухлые губы, потом в карие глаза. Ну нет… вдруг учитель подумает, что он совсем наглец. Мысли о поцелуе парень убрал подальше. А ведь сильно хотел. До зуда в животе. И даже не мог подозревать, как же любит вот так питая дикую симпатию поиграть Владислав Алексеевич. Он смотрит и упорно не отходит, сексуально улыбаясь. Не пережил...от этих слов шатен мягко зарыл пальцы в шевелюре физика и закрыл глаза.- Тебя мучала совесть...когда ты...- Никита замолчал. Мысли об измене. О том что у Свята и его бывшего было. Они ещё не скоро отпустят. И вопросы ещё долгое время случайно будут выходить из ума. Влад тихо засмеялся не отходя ни на шаг, только лишь поправил локон чёлки, который упрямо торчал.- Мы можем сделать из тебя Джеймса Бонда.- сексуально выдохнул парень, приблизившись к губам ещё на сантиметр. — Когда я… да. Мне было очень… некомфортно. Я думал о тебе почти всегда. И очень боялся, что правда об этом принесёт тебе боль. Вот… — Свят мягко проговорил, ощущая прохладные ладошки в своих волосах, — я так ещё никогда не ошибался. Это… психологическое давление. Первое психологическое давление на меня. Прости, я не хотел этого на самом деле, — в который раз за день физик извинился, чтобы больше никогда об этом не вспоминать. Данис приподнялся на носочках, накрывая губы учителя своими. К черту все! Плевать… они же не в школе. А губы так и манили. Такими сладкими были. Горячими. Впускали заряд дрожи в тело. Какой у брюнета ещё никогда не было. До сжатых в кулак собственных пальцев и на носочки встаёт, будто собирается взлетать. К нему. Киоссе поджал губы ещё сильнее и замотал головой. - Давай всё это забудем. Его забудем как страшный сон. Свят я...я не смогу спокойно жить без тебя. Поэтому...будь со мной всегда. Круглые сутки. - Киоссе пальцами прошёлся по спине учителя, желая наконец его поцеловать. Организм до сих пор больной. Требует нежности. Требует забыть. Требует тепла. Требует одного лишь физика. Влад машинально подхватил ученика тянущегося изо всех сил к губам, и углубил поцелуй, крепко держа за талию. А вот это уже жара. Такой недетский поцелуй. Профессионала. Актива, с которым можно испытать даже в двух коротких минутах самые яркие эмоции. Вот такие…когда дыхание замирает и глаза карие смотрят на плотно прикрытые веки парня, которому явно хорошо. — Твоя мама приедет… завтра. И мы уже не сможем вот так на диване лежать. Она может подумать что-то, если я нагло буду жить у тебя и дальше… переезжай ко мне, ребёнок, — Свят открыл глаза, с улыбкой осматривая тонкие черты лица. И губы… так скучал по ним. Ладонь потянулась к щеке мальчика, но Степанов ни в коем случае не хотел настаивать. Не трогать…пока школьник сам этого не захочет. Никогда больше не идти против его желаний. Данис решил продемонстрировать все своё мастерство в поцелуе. Не зря на девчонках в своё время тренировался. Пару посасываний пухлых губ, и вот Данис углубляет поцелуй, цепляясь за одежду литератора. Тянет на себя, с тихим мычанием приоткрывая глаза и встречая такие медовые, уже не карие, а медовые глаза практиканта и его грудь, крепкую грудь прижатую к слабому парню. Никита переменился резко в лице устремив взгляд в голубые глаза. Что? Так рано? Так....резко? Какая то непонятная паника в мыслях. Ведь говорил с матерью и она ничего не сказала? Так быстро опять его отпустить в дом напротив. Нет…не не не, слишком рано. Ребёнок не готов. Совсем не готов. - Завтра приедет мама? Так рано?Она…хммм ты не попутал? Переехать, но...ты всё торопиш. - взохнул Никита наклонив голову на бок. В один флакон влить две шокирующие новости и вылить? Это мальчику Святослав Леонидович обеспечивал всегда. Но не сейчас ведь. Нельзя ещё и с желудком заодно портить сердце. Влад немного промычал от неожиданности, чуть сползая руками с талии в низ. Само так выходило. Руки не слушались а мозг вовсе улетел. Губа у парня не дура. Далеко не дура и язык тоже. Что надо. До мурашек. Мальчика до мурашек….Он с ним за дверь и по Москве. Теперь проживать новую жизнь. А получится ли? Рамм не считал нужным как всегда думать о будущем. Сейчас…сегодня они вместе. А дальше…он же обещал, что они теперь вместе…— Я могу ошибаться… или через неделю. Я что-то совсем все забыл…меня эта неделя совсем во всём запутала, — блондин виновато улыбнулся, потупив взгляд, — однако даже если так, никуда ты от меня не денешься, — Свят плавно приподнялся, прошептав последние слова в губы кареглазого. Глаза в глаза и счастье расцветает между ними. Жаркое. Как в первый раз банальная искра скачет, проходит чувством новым через две души. - Никуда не денусь...Следи за мной.- прошептал Никита, положив свою руку на щёки самого красивого парня только для этого мальчика. Задумался. Нет...поцелуй ранняя стадия, но....неделя. Ещё целая неделя, чтобы блондин вернул всё на прежние места. - Неделя, Святослав Леонидович. - пролепетал мальчик и немного отодвинул свою голову от учителя. Дистанция. Измена у людей это всё равно, что клякса на важном документе…начинать всё заново. Заново начинать любовь. — Так мало. Я хотел бы быть рядом всю жизнь, — обвив Киоссе за талию сильными руками, блондин затянул школьника в нежный поцелуй. Неделя, чтобы все исправить… Свят искренне был уверен в себе: он сможет.Киоссе больше всего хотел поцеловать. Больше всего именно эти самые губы. Этого самого парня. А внутри был сложный барьер. Этот язык…он снова сводит сума. Нет нет. Нельзя. Промычит от собственной принципиальности и зажмурится. Воспитание…чёртово воспитание стоит и управляет ребёнком сейчас. С лёгкой руки как раз воспитания мальчик нехотя отстранился. - Я хочу быть с тобой и я люблю тебя, но...измена...Святослав Леонидович...всё очень трудно. - закрыл мальчишка глаза, сопротивляясь крепким рукам. - Многое для меня сейчас, в данную минуту, очень трудно.Блондин понимающе вздохнул, медленно отстраняясь и садясь на край кровати. Так скучал по этим губам… но ещё не время касаться их. Не время… Никита ещё долго не сможет полностью простить. Забыть это все. — Да, я понимаю… извини, — Свят сцепил пальцы в замок, чуть хмурясь. Его голова сожалеюще легла на плечо мальчишки и рука легла поверх его руки, которая сжимала букет. - Нет....всё по правде хорошо. Но...пока не могу.- вздохнул мальчик и придвинулся поближе на тесном диване к учителю, ответно положил голову на его плечо. Конфетно букетный период? Отношения заново? И отношения ли или уже дружба до гроба.....Никита просто улыбнулся крепко закрыв глаза. Будет что-то или нет? Знать не хочет…Больше не мечтать. Не загадывать и не вспоминать. Жить сейчас. И только сейчас.