Часть 5 (1/1)
—?Сей поцелуй, дарованный тобой, преследует мое воображение. —?Мечтательно напевала Полина, расхаживая по бревенчатому полу кухни, словно по бальной зале.Варвара ловко перемещалась по своему царству, успевая споро проделывать несколько дел одновременно. Замешать тесто, подсолить щи и нарезать капусту для начинки. Полина уселась на скамью с явным намерением передохнуть после непростой ночки, что не ускользнуло от внимания и вызвало бурный гнев повелительницы ?печей и сковородок?.—?Ты совсем умом тронулась, девка. Чего расселась как барыня. Жива за работу! Картошку чисть! —?И больно ущипнула лентяйку за округлый бок.—?Ай! Ты чего? Больно ведь!—?Давай, за дело, Полька, пока сковородкой тебя по хребту не огрела! —?Варя подняла тяжелую сковороду и помахала ей в воздухе, точно гусиным пером.—?Совсем ополоумела Варя, на людей бросаешься. Смотри, чтобы Карл Модестович не узнал, а то живо выпорет. —?Полина сделала лукавые глаза и усмехнулась. Но быстро остыла и решила завести иную тему.—?Скоро все переменится. Барин ко мне благосклонен, вольную обещал и перед директором Императорского театра за меня похлопотать. Так что совсем скоро я стану известной да богатой, тогда может и выкуплю тебя, будешь мне французские булочки печь и завтрак в постель подавать.—?Что говоришь то Поля. Сколько на земле живу, а на своем веку сроду такого не слыхивала. Ты бы не дурила, а замуж бы за какого-нибудь работящего парня вышла, да успокоилась.—?Ой, насмешила, Варя. А что может я и Императору понравлюсь, он сделает меня своей любовницей, а там я уж своего не упущу,?— засмеялась Полина,?— а что, Анька вон смогла же к себя старого барона приворожить, да жить за его счет, наряды, драгоценности, шелковые покрывала, а кто она, да никто.—?Старый барон ее как дочь любил и растил. Душа у нее светлая. А ты Поля, как есть, душа чернее тучи. Если не раскаешься, сама себя погубишь.—?Ты просто мне завидуешь, ты старая бабка, всю жизнь с кухни не вылезала, у тебя ничего нет и никому ты не нужна.—?Ох, Поля, я ведь как лучше хочу, я тебя любовью не обделяла, как дочь растила, одумайся, ты еще можешь стать счастливой и наладить жизнь.—?Не лезь в мою жизнь, ты мне не мать, я сама буду решать, что счастье, а что нет. А вашего убогого, бабьего счастья мне не нужно. —?Полина с искаженным от желчи лицом выскочила точно фурия и решительной походкой зашагала на задний двор.—?Что случилось, что это с ней? —?Спросила Анна, входя в кухню и оглядываясь вслед взбешенной горничной.Вернувшись из леса, она сохранила внутри чувство легкости и тихого счастья, что просто просилось наружу, поделиться с кем-то этим дивным подарком судьбы. Кто, как не самый близкий и преданный друг, который всегда примет и всегда рядом, разделит все твои радости и печали, все переживания. Поможет в трудную минуту и утешит. Если честно, Анна с детства все рассказывала Варваре. У них не было тайн. И сейчас, девушке не терпелось рассказать ей о самом важном, что случилось в ее жизни. Кажется, достаточно посмотреть в эти материнские глаза, набрать воздуха и слова сами собой потекут как песня, вдохновленная автором. Но, как не хочется омрачать такой день, вдруг старая няня ее осудит. Терзать уставшее сердце упреками, нет, она этого не хочет. Решено. Она будет молчать. Что она ведет себя как ребенок. Ведь их с Владимиром будущее все еще туманно. Но она теперь твердо знает, и не сомневается в одном?— она его любит.—?Анечка, дорогая, ты куда с ранья запропастилась? Я думала, ты после вчерашнего будешь до обеда почивать. А ты ни свет ни заря вскочила, да и ускакала куда-то. Вона, какие синие круги под глазами.Руки у Варвары были в тесте, поэтому обнять любимицу она не могла. За них это делал ее голос. Анна подошла сзади и обхватила нянюшку, прижавшись к ее мягкой спине. Варвара тихо рассмеялась.—?Ах, ты?— моя голубка. Небось все близко к сердцу приняла, да от переживаний глаз не сомкнула. —?Анна подняла голову и уперлась подбородком в Варино плечо.—?Да, я плохо спала, а после решила свежим воздухом подышать, набраться сил. Но ты не волнуйся, я о происшедшем почти не думала, просто, наверно, перенервничала, столько всего происходит, -Анна присела на лавку и нахмурившись спросила,?— что сильно темные круги, я ужасно выгляжу?—?С каких это пор тебя так заботит твой внешний вид,?— Варя лукаво прищурила добрые карие глазки и заливисто рассмеялась девичьим заботам, это заставило девушку, поневоле, на мгновение смутиться, и опустить не могущие скрыть счастье глаза,?— эх, молодость, молодость. Я тоже, как Матвея своего повстречала, все в отражение свое всматривалась, хороша ли я для него, а ли нет? Эх, как хотелось стать самой пригожей на всем белом свете. А ты?—?Что?— я? —?Анна заволновалась и по привычки затеребила оборку рукава.—?Анечка, я же тебя лучше тебя самой знаю. Расскажи своей няне, что таит твое сердечко. Если ты горюешь, что не ровня ему, то не кручинься. Вот даст тебе Владимир Иванович вольную и чем ты хуже дворянки. Да ничем. Еще лучше во сто крат. Но,?— Варя взяла ее за руку,?— господа на нас не женятся, так уж заведено, женятся они на своих, а с нами только гуляют. Болит у меня душа, как бы этот благородный князь тебя не обидел, да ты, по наивности, глупостей не натворила. Ты рассказала князю о себе?Слова старой женщины были правдой, и она уже не так наивна, чтобы верить в сказка. За прошедшие несколько дней она повзрослела больше, чем за последние годы своей еще недолгой жизни. Стала видеть и понимать гораздо больше, то, чего раньше не замечала. Хотя ей предстоит еще многое понять и пережить. Изменить свою жизнь, принимать новые решения. Если Владимир не сможет на ней жениться, она не будет его осуждать, уйдет тихо и с достоинством, когда придет свое время. Так даже лучше. Законы общества не сломать, но они могут сломить их, и что самое важное, жизнь их детей. Любовь не ищет своего. И сейчас она может думать лишь о своем любимом, исцелить его раны, помочь сохранить поместье и найти убийцу. Жить им и для него, дорожить каждой секундой, проведенной вместе, пока это возможно. Отдать Владимиру столько любви, сколько он сможет принять.—?Что ты молчишь, Аня? Неужто я права. И ты хочешь согрешить с князем? —?Анна подняла взгляд на Варю, ее глаза смотрели испытывающе и с укором, но на этот раз она не испугалась. Да, она хотела быть с мужчиной, но только с другим. Варин вопрос показался ей грубым и оскорбительным. Как можно назвать их с Владимиром глубокое чувство и единение просто грехом? Конечно, она наверняка переживает, как любая мать. Ведь и Варя, и дядюшка, да что там говорить, даже Никита, считаю маленькую Аню беззащитным ребенком. Возможно, она была где-то такой, казалась такой, но внутри нее с самого детства был несгибаемый стержень. Она уже сделала свой выбор и никогда не пожалеет. Владимира она не предаст.—?Нет, Варя. Тебе не стоит за меня переживать, между нами, ничего не было и не будет. Мы просто друзья.—?Как же?— друзья. Какие уж тут друзья. Этого уж точно у вас не получится. А то я не примечала, как он на тебя глядит, да ты сама, как о нем мечтала, глазки так и сверкали.—?Все изменилось. Да, когда я увидела его, все было как в сказке, он мне сразу понравился, князь покорил меня своей галантностью и заботой. Мне было приятно его внимание, внимание такого человека. Больше всего на свете я хотела, чтобы он полюбил меня и увез далеко отсюда, туда, где не имеет значения, кто я на самом деле. Избавил меня от приставаний Карла Модестовича. И мы жили долго и счастливо, и умерли в один день. Но это не любовь. Смерть дядюшки вернула меня в реальность. В реальность, где я?— Анна Платонова, и никогда не стану кем-то другим. Я повзрослела, и теперь я не хочу убегать от проблем и становиться кем-то иным.—?Ну и хорошо, это к лучшему. Я рада что ты у меня такая умница. А вот Полина никак за ум не возьмется. Ты еще найдешь свое счастье, моя девочка. —?Варя обняла любимицу, а та одними губами прошептала?— ?я уже не девочка?, впереди самое трудное.С порога послышалось смущенное покашливание. Неловко переступая с ноги на ногу, в дверях мялся конюх Никита. Застав конец столь личного разговора, он все не решался войти и обнаружить присутствие кого-то третьего. Но продолжать подслушивать дальше неприлично. Он и так все понимает, а чего не знает, о том догадывается.—?Никитка, что-то мы разговорились,?— Варвара вскочила с табурета и засуетилась по кухне,?— а я?— дура старая, уж время летит, слава Богу, хоть господ пока нет, садись завтракать, и ты, Аннушка, отощала совсем, клюешь как птичка, вас с барином откармливать и откармливать, но я об этом теперь позабочусь. —?На столе вмиг, как по щучьему велению, оказались две тарелки с кашей, пироги и липовый чай, издающий чудесный аромат лесных трав.Только почувствовав запах горячего завтрака, изумительных свежих пирогов, Анна поняла, насколько проголодалась. С тех пор, как Иван Иванович занемог, она от свалившихся несчастий не помнила ела ли вообще. Но сейчас, вопреки всему, ей снова хотелось жить, и та жизнь, что родилась и крепла внутри нее, наполняла тело силой и незнакомой жаждой. Возможно, это и есть уверенность в себе, которую дает взаимная любовь. Доверие.—?Я, это, Аннушка, тебе письмо барин велел передать. —?Никита залез в широкий карман и извлек маленький белый конверт без надписи. В груди у девушки взволнованно задрожало, словно треснул тонкий лед над проталиной. От него.—?Спасибо, Никита. —?Анна взяла письмо с намерением немедля уйти в свою комнату и прочесть дорогие сердцу строки, такие нужные и важные сейчас, но Никита вновь обратился к ней.—?Хорошо, что я нашел тебе здесь Аннушка. Барин уехал по делам в Петербург, и велел мне ни на минуту не оставлять тебя одну.—?Он так сказал, но почему? Что произошло?—?Ну, что ты вопросы задаешь Анечка, барину виднее. Все верно он рассудил. Душегубца то, не поймали еще. А вдруг у него, что худое на уме. А Никитушка тебя завсегда защитить сумеет. —?Затараторила как всегда заботливая, суетливая Варвара. —?Ты барина слушайся и делай, что он велит.—?Думаю вы преувеличиваете, и Владимир Иванович тоже. Это лишнее.—?Анна не упрямься! —?пригрозила старая няня, для пущей убедительности звонко постучав указательным пальцем по столу. Девушка улыбнулась, как же хорошо дома.—?Хорошо, я буду слушаться Владимира Ивановича. —?Пообещала с шутливым пиететом.—?Вот и славно, а теперь ложки в руки, пока не застыло все.