Глава 1 (1/1)

Frigivelse**(дат.) освобождениеHan****(дат.) Он- Получилось не очень.- Я заметила.- Не то, чтобы я что-то в этом понимал. То есть, сам материал, возможно…- Ты прекрасно все понимаешь. Это было странно, неловко и… странно.- Ну, не тебе говорить о странных пьесах, - самодовольно проговорил он.Она повернула голову и посмотрела на него искоса. - Не в том смысле странно, - медленно выговорила она, и он заметил, как из-под ее приветливого английского равнодушия пробивается огонь раздражения. Только небеса ведают, почему ему нравилось за этим наблюдать. Но ему нравилось. Он провоцировал. И она всегда – всегда – поддавалась. - А в каком? – У тебя проблемы с английским тезаурусом.- Прости?- Проводишь меня до метро? Не хочу ловить такси. Нереально в такой час.- Тебе виднее. Я могу отвезти тебя домой. - Нет, спасибо.- Я действительно могу.Она сунула нос в свой огромный вязаный шарф, которым можно было укрыть иного щуплого человека с головой, словно пледом. Серьезно, где она откопала эту хламиду? Позаимствовала у Лены? Та всегда была одета, словно чокнутая училка изостудии для младшеклассников.- Ты уже был достаточно любезен, что привез нас сюда.- Привез. Могу и увезти. Ты действительно хочешь сейчас торчать в метро?..Смерив его взглядом, Гвен прищурилась:- С этим моим ростом, хотел сказать?- Ты уже большая девочка и все понимаешь.Мимо них побежали к выходу студенты какой-то артистической группы, которых, очевидно, проводили за кулисы для дискуссии или открытого урока, или еще какой ерунды. Лица у них были одновременно вдохновленные и отчужденные. Каждый из них… Черт побери, буквально каждый! - уткнулся носом в свой телефон. Безопасность сегодня – это айфон в руках незнакомца. Он может стать орудием начинающего папарацци, но куда чаще становится орудием отчуждения. Это неплохо. Неплохо, если подумать. Каждый живет в своем сраном мирке. Лайк от друга, дурацкие эмодзи в переписке, Тиндер, и - свайп, свайп, свайп… Последние два часа надежды, чтобы найти себе пару на вечер.Они расступились, прижались спинами к противоположным стенам, чтобы дать толпе схлынуть. Коридор театра за сценой был сущим лабиринтом. Люди схлестывались тут иногда, словно волны в системе каналов. Он посмотрел наверх. Одна лампочка перегорела, и никто не удосужился ее заменить. Лондон. Как типично. Потом перевел взгляд на Гвен, ее лицо колыхалось над головами бегущих эдаким бледным и нежным цветком. Светлые волосы падали, едва доставая до плеч развившимися волнами. Без макияжа ее лицо было одновременно проще и загадочней. Они вышли под мелкий моросящий дождь, и волны холодной влаги окутали их, и ночь пахла бензином, китайской едой и гарью, как все в Лондоне. Неприветливая, эта темная влага загнала их в машину, и он включил обогреватель. Хлопнула дверь, он удивленно повернулся всем корпусом:- Какого хрена? Зачем ты туда забралась? Садись вперед.- Там нет места для ног, - мрачно откликнулась она.- Чушь собачья. Эти кресла с доводчиками, садись рядом со мной. Я сделаю, как тебе удобно.- Не надо, - она упрямо щелкнула ремнем безопасности и уставилась за окно.- Что на тебя нашло, Гвен? – он вывел машину со стоянки, осторожно поглядывая на свою пассажирку в зеркало заднего вида. – Что-то случилось? Почему ты не хочешь быть рядом со мной?Она надулась, старательно высматривая за окном нечто несуществующее.- Я сделал что-то не то? Сказал нечто обидное?Гвендолин покачала головой: нет. - Ты ни в чем не виноват, - наконец, поерзав, сказала она. – Это все я… То есть. Это все пьеса. Она ужасна.- Тут ты права.- Как и большинство современных пьес, не так ли?- Возможно. Эй, я немного варюсь в этой теме, и, знаешь, мне сейчас было обидно…- Погоди. И даже Стивен…- Может, и хорошо, что он не стал с тобой долго говорить. Ты бы больно ударила по самолюбию, если бы он спросил твое мнение. Или ты смогла бы держать язык за зубами? О, ты иногда умеешь.- Стивен мудак, - сказала она почти с нежностью. – Я очень удивилась бы, если бы он принял нас с теплотой, раскрыл мне объятия. Это ведь я отрезала ему голову… и гонорары.- Да брось. Это чертовски непрофессионально. И не в тебе конкретно дело. Он ненавидел ?Игру?. Он ненавидел там всех одинаково, а самого Джорджа немного больше. Считал его виновником всего происходящего дерьма.- И, кажется, до сих пор немного обижен.- ?Немного?? Ха. Так что не так с пьесой?Гвендолин посмотрела на него через зеркало заднего вида, а потом фыркнула:- Все. А как ты думаешь? Все с ней не так. Знаешь, я поняла сегодня одну вещь. Нелегко играть в плохом материале. Он портит все. Даже если ты хорошая актриса. А если нет, то…- Гвен! К чему ты клонишь? - Да так, - она опять надулась, и между бровей ее он увидел морщинку. - Ни к чему. Я не обязана заканчивать все свои сентенции.- Будь уж так добра, закончи, - пробормотал он.Машина встала в длинную вереницу едва ползущих автомобилей. За окном переливалась нефтяным блеском ночная Темза. Им предстояло провести вместе не меньше сорока минут, если только вдруг набережную не расчистят ядерным ударом. Что вряд ли. - Я сейчас выбираю между… одним современным автором и Шекспиром, - наконец, проговорила она. – Как ты понимаешь, теперь выбор сделать легче.- Ты хорошая актриса, - сказал он, чтобы не дать ей съехать с темы. – Слышишь меня? Ты хорошая актриса и у тебя все получится. Я в тебя верю. Но ты права, немного Шекспира нам всем не помешает.Она улыбнулась: темно-алые, искусанные губы и белые зубы, и он вдруг подумал: эта улыбка всегда согревает его короткой волной тепла. - ?Немного Шекспира нам всем не помешает?, - насмешливо повторила она. – Возьми это заголовком для своего интервью, когда будешь делать промо в ЭлЭй.- И возьму, - серьезно сказал он. Гвен хихикнула.А затем замолчала и уставилась на Темзу. Повисла пауза, нарушаемая лишь гудением машин снаружи, отдаленным воем сирен и шорохом асфальта под шинами. Каждый раз, когда она отворачивается, мне физически плохо, подумал он с отстраненной яростью. Он был зол на себя, на то, как сильно его тянуло к ней, как плохо он умел это скрывать, как много сложностей это создавало, а самое главное – он был зол на то, как бесславно, безумно, немыслимо хреново ему было даже при мысли о том, чтобы прекратить с ней видеться.Гвен все молчала, разглядывая темноту за окном. Машина еле ползла. Он подумал было о том, чтобы включить радио, но решил, что не стоит. Она была из тех, на кого музыка действует сильнее обычного, она легко зажигалась, и все в ней начинало светиться и сиять - и так же легко сердилась на песню, если ей не нравилось. Он любил смотреть, как она танцует. Видел пару раз на вечеринках, и, правду сказать, зрелище того стоило. Огромная, светлая фигура посреди толпы. Толпа не поглощает ее, а будто выталкивает, или она сама заслоняет их собой… Они все кажутся такими незначительными, когда она двигается, поднимает эти свои длинные руки и кружит на месте, запрокидывает голову, шея изгибается, как у какой-то диковинной птицы. Люди меркнут на ее фоне. Все, все, все до одного. Все меркнет, когда она появляется. И когда она уходит, то… Да, мир кажется обыденным и простым, таким до отвращения нормальным, депрессивным и постным. Безвкусным. Правильным и ужасно, ужасно пустым. Кофе без кофеина, шоколад с заменителем сахара, веганский бургер, безалкогольное пиво.Некоторое время он развлекал себя, придумывая метафоры, поглядывая на нее в зеркало заднего вида. Но очень скоро его мысли приняли другое направление.Интересно, что у нее под джинсами. Что у нее под одеждой? Блузка, свободная, широкая, тоже не давала особенной информации. Она не любила носить бюстгальтер. С ее мелкими грудками, может, и правильно. Иногда он замечал, как они двигаются под шелком или тонким хлопком, покачиваются в такт ее шагам или поднимаются, когда она поднимает руки. Возможно, под блузкой у нее ничего? Он бы заметил соски. Но ему казалось неприличным высматривать их слишком уж пристально. Поэтому он держал голову высоко. Ну… пытался. Черт, ну зачем столько ткани, она падала с этих широких плеч такими монументальными складками - и все только портила. Зачем вообще надевать на свидание такую свободную одежду? Эта бесформенная блузка, и огромный шарф, и пальто, в котором можно спрятать трех девиц нормального размера. Разумеется, нет, это не свидание, всего лишь дружеский выход в театр, но. Почему бы не считать это свиданием, раз уж настоящие им не светят?Укол вины, который тотчас последовал за этой мыслью, заставил его раскрыть рот и выпалить первое, что пришло на ум:- Я присматриваю дом в ЭлЭй, знаешь. Есть несколько неплохих вариантов. В смысле… купить. Мы хотим купить дом. Это удобно. Это… было бы очень кстати, если будут проекты, если у меня будут проекты. Точнее, КОГДА у меня будут проекты. Надо мыслить позитивно, ведь ты сама так говорила. Рассматривали Западный Голливуд, хотя там довольно гейское сообщество. Но ты же нас знаешь, мы не гомофобы какие-то дремучие. То есть, я никогда не думал, что ты так обо мне думаешь.Он замолчал, потому что Гвен по-прежнему не отвечала. - Хороший вариант, есть сад, бассейн, знаешь… бассейн – это действительно круто. Да. Я так считаю. Есть… много места, для всех нас, спальни для девочек. Требуется небольшой ремонт, а точнее сказать, просто поменять цвет стен, ну, например, в ванной… Гвен? Ты вообще меня слышишь?- Отлично, - пробормотала она, наконец, не отрывая взгляда от реки за окном. – Мы вновь говорим о тебе. Твое Эго еще не стало официальной датской валютой? Потому что его просто невероятно много. - Мы могли бы поговорить о чем угодно, - сказал он, сжимая руль и чувствуя, как внутри закипает медленная, тяжелая злость. - Du kunne hj?lpe mig med dette*.* (дат.) Ты могла бы помочь мне в этом.Она дернула головой и впилась в его затылок пылающим взглядом. - Тебя не учили, что это просто невежливо, говорить на языке, которого собеседник не понимает?Он только пожал плечами. Машина проползла еще несколько метров и встала. - Вот дерьмо, - сказала Гвен с выражением.- Я сказал, что мы могли бы говорить о чем угодно, если бы ты мне с этим помогала. Что с тобой такое сегодня? - Может быть, я выйду и… У тебя есть сигареты? - Не для тебя, - оборвал он ее. – И мы все еще в трафике.- Почему ты это сказал?- Что? Что ты мне не помогаешь поддерживать беседу? Черт тебя возьми, Трейси Филиппа, это я стараюсь тут вести светский разговор. Я один пытаюсь хотя бы изобразить вежливость.- Нет. Почему ты сказал, что я хорошая актриса?Он молча закатил глаза.- Не все так считают, - вдруг негромко проговорила она, и он с ужасом понял, что Гвен готовится заплакать.- Кто же эти ?не все?? Эй. Погоди. Давай по порядку, ладно? Шаг за шагом. Аккуратно. Без эмоций, окей? Критики что-то написали? Или ты опять копалась в интернете? Гвен только фыркнула. Пожалуйста, только не плачь, подумал он с каким-то холодным отчаянием. С некоторых пор ее слезы стали ранить его, задевали его - словно кто-то вел острым ножом по самому сердцу. - Ничего я не копалась, - сказал она со слабой ухмылкой. – Я так никогда не делаю, и ты это знаешь. - Брось. В этом нет ничего постыдного. Все когда-то это делали…- Не вздумай признаться на интервью, - абсолютно серьезно предупредила она. - Слушаюсь, мэм. Так откуда у тебя эти странные мысли? Да, Гвен, я считаю, что ты хорошая актриса, что достойна самого лучшего, и что у тебя все получится. Люди тебя обожают. Господи, да они кипятком ссутся от любой твоей работы. От любого выхода. От тебя вообще.- Это не релевантно тому, как я играю.- Ты не могла бы употреблять более простые слова?- Нет!- Хорошо. Я посмотрю в словаре.- Придурок, - пробормотала она сквозь зубы.- Поэтому ты здесь, со мной, - самодовольно ухмыльнулся он. – До сих пор тебя все устраивало. Итак. Кто-то что-то сказал? Неудачный кастинг? Эти мудаки иногда…- Нет. Нет, дело не в этом. Он заметил, как она провела ладонями по своим затянутым в джинсы бедрам. Она нервничала. Чуть не плакала. - Расскажи мне. - Нет, я…- Скажи. Мне. Что. Случилось, - теряя терпение, рявкнул он.Она выдохнула, словно готовясь к чему-то ужасному – и начала говорить. Когда она закончила, движение по набережной ускорилось, а ему захотелось втопить педаль газа что есть мочи и отыграться хотя бы на дорожном покрытии. Какой же козел. Вот кто настоящий придурок. - И чем он хочет, чтобы ты занималась? Что ты должна делать?- Быть моделью, - тихо ответила она.- То есть?- Носить одежду. Сниматься для журналов. И ходить по подиуму.- И все?- Это тоже работа.- Я в курсе. Но ты не модель. Ты актриса. - Я могу быть моделью.- А я могу быть садовником и гидом по вулканическим красотам, Гвен. Но я занимаюсь не тем, чем мог бы, а тем, чем хочу. Поэтому давай начнем с главного вопроса. Кем лично ты хочешь быть? - Он считает, что…- Он может засунуть свое мнение себе в задницу. Я спросил тебя. Она вдруг негромко рассмеялась.- А знаешь, ты мог бы работать в полиции. - Слишком много искушений, - в тон ей ответил он. - Ты действительно считаешь, что…- Да, Гвен, я считаю, что только ты должна выбирать. Боже мой, на свете куча бездарных актрис… И если бы хоть одна из них имела столь непростительно низкую самооценку, как у тебя, мир стал бы гораздо лучше. Но ты не они. У тебя есть этот дар. Ты выше их всех. Ты… Ты лучше всех. Для меня ты лучше всех.- Лучше Мерил Стрип?- В жопу Мерил Стрип.- Лучше Тильды?- Нахуй Тильду.- Лучше Мерлин Монро?Он заржал в голос.- А вот тут я проведу границу. Вот тут мы остановимся, бэби.Она начала смеяться - и ему, несмотря на тяжелый разговор, стало так хорошо. Ее громогласный смех всегда будил в нем эту безотчетную радость, почти счастье. Некоторое время они молчали, а дорога становилась все более легкой, машины мчались мимо, и ему было приятно встроиться в трафик. Жаль только, что на такой скорости он очень быстро довезет ее до дома. - Все еще хочешь сигарету? Можешь курить прямо здесь. Откроем окно.Машина была арендована, и, скорее всего, никто бы обрадовался запаху сигарет в салоне, но сейчас было плевать на мелочи.- Нет. Ты же взял эту уродливую штуку в аренду.- Как мило с твоей стороны.- Стараюсь быть благоразумной.- Ну, кто-то из нас должен. Она хмыкнула. - Заедем куда-нибудь? Выпьем? – неожиданно для себя выпалил он.И вдруг понял, что расстаться с ней через десять минут он был совершенно не готов.Пауза. Она смотрела на него, слегка наклонив голову.- Ник? Ты уверен?- Теперь уже ни в чем. Но я просто не могу сдать тебя ему… сдать обратно в таком виде.И вообще не хочу отдавать тебя ему, подумал он мрачно.- ?Сдать?? Я не вещь. Не арендованный джип. - Я прошу прощения, если…- И его сегодня нет дома. Я совершенно одна. Он уехал. Отлично. Вот и хорошие новости.- Значит, ты не против побыть со мной еще немного?- А ты? – совершенно серьезно спросила она.- Прости? - Что насчет тебя?Он не сразу понял, а, когда понял, испытал смесь жгучего стыда и странного возбуждения.- Я снимаю квартиру и живу там один. Ну, во всяком случае, ночую один. Иногда по вечерам, конечно, мы собираемся нашей старой компанией…- Я думала, ты остановился у друзей.- Теперь нет. Теперь я вроде как… богат, знаменит, все такое. Могу позволить себе аренду, даже в Лондоне.- Богат, знаменит, и все такой же придурок, - сказала она с улыбкой.- Я работаю над своими недостатками. Хочешь воды? Тебе надо восполнить баланс электролитов.Он вытащил из бардачка нераспечатанную бутылку и перебросил ее назад.- Стараешься показаться умнее? ?Баланс электролитов?, господи. Но не откажусь. Это… Очень кстати. - Ты ведь больше не хочешь плакать? Рука ее не донесла бутылку до рта.- Откуда ты это…?- Да, это резонный вопрос. Я же все время смотрел на дорогу.- Ну да.- По твоему голосу.- Ох.Он засмеялся:- Я вижу тебя в зеркале заднего вида. Она начала глотать воду, слегка запрокинув голову, и он сказал:- Я ненавижу саму идею о том, что ты плачешь. Честно. Мне как-то, ну… плохо от этого. Мне ужасно не по себе и… мне хреново, если тебе хреново, Гвен. Она допила, пластик щелкнул в наступившей тишине, она опустила бутылку себе на колени. И в следующее мгновение, без предупреждения, без слов, она разрыдалась самым горьким и неукротимым образом.