Насекомые (1/1)

Эти две долгие недели за городом, проведенные вдали от цивилизации, наполненные сладостным ароматом полевых цветов и тихим жужжанием невидимых насекомых, были для Инахо незабываемыми.Слейн восторженно катался по мягкому ковру высокой травы, ловил красивых бабочек, садившихся на не менее красивые бутоны растущих в саду цветов и купался в теплых водах ручья, куда Кайзуку ему приходилось затаскивать силой. Всё было как нельзя хорошо: дни были прохладными, ночи?— теплыми, воздух?— чистым, вода?— прозрачной, а пение разноцветных птиц?— голосистым. Однако при всём при этом было всё-таки одно большое НО?— насекомые.Много повидавший на своем веку Инахо своим единственным глазом смотрел на огромнейших сколопендр как на мелких букашек, которых в пору было бы раздавить небольшим нажатием большого пальца, в то время как Слэйн пищал от страха и просил как можно быстрее снять с него этого отвратительного монстра.—?Кому ты, кроме меня, нужен? —?тяжело вздыхал Инахо и шел спасать свою принцессу, шугающуюся насекомых сильнее, чем всяких противных склизких змей, которых она не боится ловить голыми руками.Ему неоднократно приходилось вскакивать посреди ночи из-за жалостливых всхлипов Слэйна, трясущего его так, как в случае чего будил бы при объявлении атомной войны. Но делать было нечего, и Инахо вставал, одними пальцами снимал с его руки паука, размером с полногтя его мизинца, и скидывал его куда-то на пол, тихо бурча, что никак не может понять, откуда Троярд только их берет.Однажды поздно вечером, когда они уже лежали в постели и смотрели фильм перед сном, Кайзука, уткнувшись носом в плечо Слэйна, сладко дремал, но не успел проспать и пяти минут, как его снова разбудили, сильно отпихнув на свою сторону кровати. Он подскочил, встрепенулся и потер сонный глаз, не понимая, что случилось, но стоило ему глянуть на испуганное, искаженное гримасой ужаса лицо Троярда, как всё тут же встало на свои места.—?Вон,?— указал тот на стену дрожащими пальцами. —?Ползет.Такие моменты нередко выводили Инахо из себя. Однако ничем не выдав своё раздражение, он поднял с пола тапок и со всей силы бросил его в стену, где находилось очередное испугавшее Слэйна чудовище. Попал прямо ?в яблочко?. Он не видел, что именно там было, но несколько раз перепроверил и убедился, что там больше ничего нет.—?Ещё раз так сделаешь,?— грозно пригрозил он,?— изнасилую.Слэйн нервно сглотнул и спрятался под одеялом.И так было не единожды. Он неоднократно будил Инахо по ночам, чтобы тот отвел его на улицу в туалет и распугал всех охотящихся вокруг пауков, сколопендр и прочую неприятную живность. А днем, когда тот готовил обед на кухне, со всех ног несся к нему в дом и отчаянно кричал, умоляя снять с его руки очередного клеща. У Инахо после каждого такого случая начинал нервно дергаться глаз. Что бы Кайзука не говорил и как бы ни возмущался, что он работает сутками на пролет и почти никогда нормально не высыпается, он не мог бросить Слэйна одного с его инсектофобией и мужественно терпел, потому что был к нему неравнодушен.На тринадцатый день отдыха Троярд выразил желание как-то поздно ночью полежать на подстилке у ручья, послушать стрекот цикад и полюбоваться звездами вместе с Инахо, так как без него было страшно даже просто выйти наружу. Кайзука не был таким отпетым романтиком и излишним воображением в этом плане не отличался, и пошел только потому, что Слэйн его очень-очень сильно об этом попросил. Ночью на улице было холодно даже под одеялом, потому он, закутавшись в него, как в кокон, прижимался к теплому Троярду и устало дремал, не реагируя на все его просьбы поискать с ним Малую медведицу. Всё бы ничего, да только Инахо, почувствовав чужую руку на своём плече, понял, что случилось ещё до того, как его принялись отчаянно трясти.—?Что? —?спросил он грубо, рассерженно и недовольно.Слэйн брезгливо указывал на свою руку дрожащим пальцем и в дикой панике просил снять с него эту большую, длинную, уродливую, волосатую гусеницу. Инахо аж покраснел от злости.—?Иди!.. Снимай эту штуку сам! Она не кусается и человечиной не питается, а ты мне уже порядком надоел!Слэйн в одно мгновение изменился в лице. Панической истерики как не бывало, а перекосило его так, что позавидовал бы даже Инахо?— у него так мышцы просто не сводит. Слэйн, без прежней боязни и дрожи в руках, взял противное насекомое пальцами и бросил его в Кайзуку. Тот уставился на него с неприсущим ему удивлением, никак не обращая внимания на то, что по его пиратской повязке на глаз ползает уродливая волосатая гусеница.—?Ты дебил или кто?! —?возмутился Слэйн. Инахо не помнил, когда в последний раз видел его таким рассерженным. —?Я для кого стараюсь вообще?!—?Чего? —?недоуменно протянул тот, когда гусеница упала с его лица на землю и спряталась в темноте густой травы.—?Я, конечно, знал, что ты неромантичный кретин, но не думал, что всё так запущенно!Инахо и опомниться не успел, как его повалили обратно на подстилку, чересчур грубо взяли лицо в руки и впились в губы страстным поцелуем, без предупреждения просовывая язык в удивленно приоткрытый рот. Он не мог сказать, что это было неприятно, и что его руки полезли Слэйну под рубашку из-за одной только привычки. Кайзука оторвался от него, стыдливо раскрасневшегося, возбужденно слизывающего с уголков губ помесь их горячей слюны и слабо улыбнулся, решив, что выглядит он как никогда привлекательно.—?Так ты не боишься насекомых?—?Нет, конечно, придурок.—?К чему тогда весь этот цирк?Слэйн вздохнул так тяжело и грустно, что Инахо, ещё даже не услышав причину всех его потуг, принялся мысленно его жалеть.—?Да потому что ты, черствый сухарь, был страстным и эмоциональным любовником только первые несколько дней, а я, знаешь ли, иногда хочу ласки, разнообразия и регулярного секса! Импотент несчастный…—?У тебя язык отсох, чтобы сказать мне об этом прямо?—?Куда делся твой великий и догадливый мегамозг? Неужели у тебя вообще нет никакой жалости к окружающим? Да что там к окружающим, ко мне!—?Мне жалко тебя потому, что ты выбрал самый сложный способ достучаться до меня вместо самого легкого, вот поэтому всё ещё и лежишь здесь злой и неудовлетворенный.—?Неужели у тебя всё ещё стоит? Я-то думал, что там уже давно ничего не работает.—?Нарываешься?—?Ух ты! Как ты догадался?