Глава 4 (1/1)

Всё последующие недели слились в одну нескончаемую вереницу однообразных событий. Зарядка и физические упражнения для укрепления мышц, процедуры, приёмы пищи, час-полтора на собственное хобби и предоставление самому себе, встречи с родителями, осмотры врачей. Мой день буквально был расписан до минуты, да что уж, до секунды! Лишь благодаря памяти и работе Е-Вон и помощи её персонального ежедневника я не путалась и не терялась в многочисленных делах и будничных заботах. К слову, отец всерьёз задумался о моей адаптации ко всему местному, а главное о знании местного языка, так как на одном среднем elementary английском в Южной Корее далеко не уедешь, ведь свободно говорят на языке любителей чая примерно сорок семь процентов, и то в районных крупных городах. А для того чтобы нормально приспособиться, полностью оправиться от травмы и даже возможно в будущем пойти в старшую школу, мне необходимо умение говорить и быть понятой окружающими людьми. Поэтому теперь меня ждал курс введения в грамматику и лексику корейского языка и мои же собственные попытки перестроиться для запоминания правил, орфографии и базовых слов. Моя голова каждый день нещадно пухла от такого громадного количества поступающей информации: что-то надо было учить, что-то запоминать, а что-то вспомнить, долго и мучительно ковыряясь в чертогах разума, будто я тот самый горе-детектив Холмс. Нужно было стараться общаться сразу на трёх языках с разными людьми одновременно для большей практики. Также мама заставила меня повспоминать некоторые моменты из пройденной школьной программы для общего развития, как пример, мне принесли книги подготовки к ЕГЭ по математике, русскому и английскому. Этот экзамен будто меня преследует! —?Соня, тебе полезно, для той же памяти, например,?— строго говорила мама, расхаживая по моей палате и придирчиво осматривая поверхность светлой мебели на наличие микроскапической пыли. Я лишь по-дурацки посмеялась, надеясь на то, что её слова окажутся привычной шуткой, но, как оказалось, мои надежды не сбылись. Помогать мне с обучением вызвался даже главврач, доктор Дэ Гён. Проводя утренний и вечерний осмотр, он говорил со мной, позволяя мне тренироваться в практике языка, часто указывал на предметы в комнате, называя их, оставлял шуточные записки, где были изображены подписанные картинки с животными, едой и другой всякой всячиной. Он часто рисовал мордочки мопсов, похоже его любимые собаки. Однажды, доктор Дэ Гён принёс мне набор детских масляных мелков ярких оттенков. Надо сказать, что названия цветов я выучила моментально. Иногда мне даже стыдно, что его имя я узнала намного позже и совершенно случайно, обращаясь к нему лишь, как доктор или же вовсе этого не делая, общаясь с ним на уровне трёхлетки ?дядя, ты хороший, дай конфетку?. Но такое поведение вызывало лишь его улыбку и тихий грудной смех. Его лицо, всегда когда он был со мной, было светлым и открытым, не омрачаясь тенью проблем в отделении, про которые часто рассказывала Е-Вон. Сеточка морщинок около уголков глаз и губ исчезала, глаза весело светились задорным огоньком, как у юноши, и доктор, словно молодел на моих глазах, что я и не могла сказать, будто ему тридцать с хвостиком. Не знаю, чем я могла заслужить такое чуткое внимание и заботу, порой превосходящую родительскую, но в любом случае ему было постоянно весело в моём присутствии. Порой доктор откровенно ржал над моими нелепыми попытками произнести трудное слово, а потом увернуться, сидя в коконе из пухового одеяла, от летящей подушки, но в знак примирения неизменно по-отечески трепал меня по голове. Практически сорок, а ведёт себя, как мои одноклассники! Но несмотря на это, мне было комфортно и уютно, также как и с Е-Вон, и чем глубже я погружалась в корейский и местную культуру, тем больше этот мужчина втягивался в своеобразный квест для всего отделения?— научить русскую девочку корейском! Как же это всё-таки забавно! По началу я даже возмущалась, что выступаю в роли подопытной обезьянки в клетке, поскольку ко мне начали приходить даже студенты-практиканты поглазеть, и если попадался смелый, то и пообщаться. Но пораскинув мозгами, я пришла к выводу, что мне грех жаловаться на сложившуюся ситуацию. Со мной носилось всё отделение, будто я?— Великая княжна из рода царственных Романовых! А сколько я местной еды перепробовала за это время, сколько гостинцев, когда закончилась моя необходимо своеобразная диета из жидких продуктов. С таким питанием всякими вкусностями можно было, действительно, растолстеть, благо Е-Вон рьяно следила за моим рационом с благословения мамы. Иногда мне начинало казаться, что эта самая больница, эта палата стала моим крошечным мирком и всей обновлённой жизнью. Прошло чуть больше трёх недель с пробуждения, или как постоянно шутит доктор Дэ Гён, коротко и метко,?— воскрешения. Но я не обижаюсь, наоборот, хоть и медленно, но понимаю его ёмкие и простые фразы на неродном для меня языке, а шутки только подстёгивали. До процедурных комнат и тренажерного зала я уже более менее хожу сама. Аккуратно, осторожно, со скоростью самой медленной улитки, причём инвалидной улитки, но всё же прогресс виден. Нескончаемая боль и ломота во всём теле, спазмы и узлы в мышцах стали моими неизменными спутниками в жизни, встречая каждое утро с парой костылей. Но в тоже время они были гарантом здорового будущего существования, где я снова смогу ходить без помощи опоры и рук других людей, смогу отправиться в любое место, куда захочу, банально, сходить за лимонадом в ближайший магазин, смогу снова танцевать, поддаться ритмы музыки, ощутить свободный полет собственного тела в пространстве, заполненном мелодией! Я бы никогда не могла даже представить, что буду грезить о таких простых возможностях. Не зря говорят же, что, имея?— не ценим, а потерявши?— плачем. Похоже за время моего пребывания в больнице во мне проснулся тот самый тибетский монах-философ. Доктор Дэ Гён оказался, к слову, отъявленным фанатом комиксов, в частности, marvel. Это я выяснила, когда стала замечать его любовь к классным футболкам и рубашкам, которые он по обыкновению носил под накрахмаленным халатом. Помимо той самой, мягко говоря, оригинальной с крабами, он носил часто принты с Железным человеком, то бишь, гением, миллиардером, плейбоем, филантропом, Тони Старком. А у доктора отменный вкус. Плюс ещё одна общая тема для беседы. За время моего лечения мне удалось несколько раз связаться с помощью мобильного телефона мамы с Майей и тётей Татьяной. Они были безумно рады услышать меня на другом конце провода. Смех и ?крик белухи? от Майи до сих пор звенит у меня в ушах, а любимая тётушка обещалась выслать посылкой через родителей много книг и других подарков, хотя я наотрез отказывалась до самого конца. Подобная жизнь, состоящая из рутины и мелких радостей, протекала медленно и неторопливо, словно лимонный мёд в стеклянных баночках, которые ежедневно на завтрак приносила Е-Вон. Я и не жаловалась, полностью удовлетворённая своей беленькой полюбившейся комнаткой, прогулочным коридором, балконом с видом на отстроенные небоскрёбы, книгами от родителей, местной едой, даже кимчи со всей моей ?любовью? к капусте, занятиями, и конечно же, ставшими мне уже родными людьми, которые заботились обо мне и выхажили, будто за котёнком. —?Е-Вон! Доктор! —?кричала я то на английском, то на неуверенном неразборчивом корейском, опираясь на холодную стену палаты. Недалеко от меня были брошены костыли, на которых я уже приловчилась быстро и ловко передвигаться, но мне не всё никак не удавалось до них дотянуться. Я боялась ступить лишний шаг, очередное падение мне совершенно претило. Но не весь же день торчать у стены и ждать возможной помощи? Набрав в лёгкие побольше воздуха и зажмурившись, я начала медленно отползать от твёрдой поверхности. Одна нога стоит, вторая, будто вата, но вроде бы тоже соприкасается с прохладной гладкостью пола. Раскрыв глаза от нахлынувшего и окрылившего меня восторга, я обнаружила, что спокойно удерживаю равновесие на своих двоих. Как здоровый полноценный человек! —?София, что случилось?! Ты встала?! Не шевелись! —?Доктор Дэ Гён появился в палате также неожиданно, как и успел подхватить моё ослабшее тело в кольцо своих тёплых рук, предотвратив ?близкое? знакомство с линолеумом. Меня мягко усадили обратно на койку, проверили пульс, пощупали лоб и осмотрели ноги. —?Знаешь, если продолжишь так меня доводить до микроинсультов, то я тоже смогу тебя приятно удивить,?— Доктор лучисто улыбался, сидя внизу на корточках, проверяя мои конечности на чувствительность и подвижность, мягко сжимая, то разжимая. Я лишь непонимающе моргнула. Мне было и радостно, и щекотно, и неловко. —?Если всё так пойдёт и дальше, то тебя можно будет выписать. —?То есть я буду с семьёй и с ногами? —?Доктор Дэ Гён издал лёгкий смешок и утвердительно кивнул, смотря на меня снизу вверх. Не могу даже описать те эмоции, которые, будто морские холодные волны, окатили меня с головы до кончиков пальцев на ногах. На глазах проступили блестящие капельки слёз, на лице застыл непередаваемый речью счастливый немой восторг. И всё что я могла сделать?— это бросится на шею этому мужчине, обнимая и сквозь плачь шепча на трёх языках сразу слова благодарности. Доктор утешающее гладил меня по голове и плечам, придерживая за спину и шепча что-то успокаивающее и ласковое. —?Тебе спасибо, тебе. Примерно через месяц меня ждала долгожданная выписка.