Часть 1 (1/1)

ПруссияЗавтра увижусь с Западом. Какой-то Россия стал странный, не зря говорят, что с психикой у него не всё в порядке. За всё время, что я живу с ним, он ко мне ни разу не притронулся. И зачем я ему тогда. Мне не нравится с ним жить. Атмосфера какая-то странная в этом доме. Все куда-то спешат, в глаза не смотрят. Я понимаю, после войны много дел, но, всё же, что-то тут не так. Я помню, каким был Российская Империя, Иван очень изменился: побледнел, взгляд потерянный. Единственное, что у него не отнять, так это пугающую ауру, вечно витающую где-нибудь неподалёку.***Пруссия гордой походкой входит в комнату, как всегда. Германия приветствует его рукопожатием, как всегда. Но на самом деле всё уже изменилось. Как ни странно, но после раздела они стали даже ближе.Обе страны садятся в кресла. Германия начинает разговор.— Как ты?— На удивление в порядке.— Я тоже.— Хорошо.Неловкая пауза. Ни тому, ни другому, не хочется говорить о грустном.— Ладно, давай на чистоту. Рассказывай, как поживаешь.— Да я действительно в порядке. Россия со мной, дай бог, парой слов в день перекинется.— Точно?— Точно, точно. Ты его просто дома не видел. Ты хоть замечал когда-нибудь, какие у него глаза грустные. Да он сам больше на жертву похож. И народ у него какой-то странный. Увидеть на улице улыбающегося человека – редкое чудо, – Пруссия говорит в, привычной ему, хамоватой манере.— Ну, смотри. Ты если что только скажи, я обязательно что-нибудь сделаю…— Не надо говорить со мной, как с ребёнком. Я сам могу за себя постоять.Стук в дверь – пора прощаться. Оба встают, тепло пожимают руки.— Удачи, – Германия волнуется за брата, быть не может, что ничего не происходит.— Ты бы лучше за себя поволновался.Они выходят из комнаты вместе, но дальше им придётся разойтись. Обоих уже встречают. Последние взгляды и искренние улыбки.***РоссияКакое он имеет право обо мне так говорить. Ах, да, он же до сих пор не понял, что теперь нет личной жизни, ни у него, ни у меня. Теперь есть только общество и система. Жертва я… да ты у меня сам станешь жертвой. Я его не трогал. Он должен стать моим лицом, рассказывать всем, как хорошо ему живётся. Какой же он недогадливый, ну так я объясню.***ПруссияМеня привезли домой. Я и шагу не могу ступить без разрешения ?сверху?. В доме никого нет, странно. Обычно всегда кто-то куда-то спешит. Ну да ладно, хватит уже удивляться всему подряд. Дом у России, кстати, большой, красивый, но не слишком вычурный, видно ещё имперское наследие. Моя комната на втором этаже, довольно просторная. На её пороге меня встречает Россия. С чего бы вдруг? Эй, что-то мне это не нравится.— Добрый день, Гилберт, – что-то это не звучит дружелюбно, тем более с этой улыбкой.— Добрый, – всё-таки он меня раздражает.— Что же ты встал, проходи, – и чего ему от меня нужно.— Садись.Я сажусь в кресло, Иван проходит в комнату, но, всё же, не спешит присаживаться.— Так что ты хотел? – всё-таки садится, но не в кресло, а на кровать.— Не слишком ли дерзко так обращаться к своему хозяину?— Да какой…— Впрочем, не важно, мне даже нравится. А теперь ближе к делу. Мне не нравится то, что ты говоришь. Не стоит кричать направо и налево о том, что может навредить системе.— Да о чём ты вообще? – он достаёт какие-то листы.— Рапорт прислали пока ты ехал. Вкратце тут говорится, что ты намекал ФРГ о том, что власть слаба и народ не доволен.— Да какого чёрта! Ты ещё и следишь за мной? – я в ярости, нет, я просто в бешенстве. Да какое он имеет право…— Поспокойней, пожалуйста. Никто за тобой не следит, просто небольшой контроль никогда не помешает, — ещё и говорит со мной, как с ребёнком. Ладно, спокойно…— Даже если так, про твою власть я точно ничего не говорил, – этот псих снова взял свои листочки, что-то ищет в них.— ?Да он сам больше на жертву похож.… Увидеть на улице улыбающегося человека – редкое чудо?. Как ты можешь это объяснить?Что? Да как… Это называется небольшой контроль? Я чувствую, как во мне кипит ярость. Вскакиваю с кресла, быстро подхожу к этой твари, замахиваюсь, бью со всей силы в лицо. Россия упал с кровати. Почему он не защищался, он же запросто отразил бы мой удар. Иван приподнялся, сел, вытер кровь с рассечённой скулы, посмотрел на часы.— Ладно, мне пора… но я ещё зайду вечером, – сказал он, поднимаясь, так и не взглянув на меня ни разу. Да что с ним происходит?