Special. Девочка-онмедзи. (2/2)
— Ну… Я… Мы поссорились с Хиро-тян, и я не знаю, как извиниться, — признался он, понурив голову. Мальчишки переглянулись и хитро улыбнулись друг другу.— Давай мы скажем, что на нас напал ёкай!— А ты нас спас! — и дети под протестующие вопли Нурарихена потащили его дом. Глава Парада уже представил, как его отправят в Еми-но Куни*, едва он успеет пикнуть ?Они врут!?. Хироко, услышав вопли детей, уже встречала их в прихожей. Нурарихен в который раз подумал, что рогов ей очень не хватает. Таких аккуратненьких и маленьких рожек, миленьких, витиеватых. Сейчас любимая была мрачнее грозовой тучи.— Сестренка! А Онии-сан нас спас!— Да! На нас напали ёкаи!— Там был целый Ночной Парад!
— Кажется, мы даже видели Нурарихена! — восхищенно кричали дети, дергая девушку за рукав. Темная аура заставила Нурарихена виновато вжать голову в плечи. В панике мужчина достал коробочку с кольцом и с поклоном протянул его Даикаве, сработав на опережение фразой:— Я тебя люблю больше жизни! Выходи за меня! — и в прихожей воцарилась полная тишина. Дети удивленно затихли, Хироко стала еще мрачнее.
— Ты, кажется, хочешь умереть в куда более страшных пытках, делая мне предложение плиткой моего нелюбимого белого шоколада.— Что? — Нурарихен поднял голову и увидел, что держит действительно плитку белого шоколада. И да, Хироко ему говорила, что не любит белый шоколад. Предатель Юки-онна сыграл на его чувствах! А кольцо он забыл дома — это тоже глава парада вспомнил. Прежде, чем мужчина успел опомниться, Даикава схватила его за ухо и потащила на кухню. Громкие извинения сопровождались тяжелым молчанием со стороны потенциальной невесты. Хироко завела Нурарихена и захлопнула дверь прямо перед любопытными детишками.
— Значит, ты мне делаешь предложение? — задумчиво уточнила она. Мужчина быстро сел на стул, осматриваясь, чтобы рядом не было режущих предметов.— Да-да! Я предлагаю тебе руку и сердце! А кольцо я дома забыл, но оно тоже есть! Будь моей женой! — Нурарихен резво вскочил, набравшись храбрости, но под уничтожающим взглядом любимой тут же опустился обратно, опустив голову. — Ну… если ты хочешь, конечно, — совсем тихо добавил он. Хироко прошла мимо него, взяла что-то из холодильника, и когда мужчина поднял голову, он увидел перед собой прекрасный шоколадный торт. С надписью белым кремом: ?Любимому Нурари-сама?.— Мой ответ — да, — опустилась на колени удивленному ёкаю девушка. — И я там шоколад почти для всего парада приготовила, твоя задача его раздать.
— Ты… Ты просто чудо! — сгреб девушку в объятия ёкай. По общей договоренности свадьба была назначена на июль. До этого времени весь парад должен был принять мысль, что Хиро-тян станет Хироко-сама, нужно было разослать приглашения всем ёкаям страны и приготовиться к празднику. Ни дядя, ни тем более родители девушки о ее грандиозных планах на замужество не знали и должны были узнать в Медовый месяц молодых. Прохладным утром пятнадцатого июля в девять утра Хироко была уже на ногах. Если бы не Юки-онна, то она не смогла бы надеть столь сложное свадебное кимоно. Нурарихена старались в комнату к невесте не пускать, но глава то и дело там появлялся. Даикава боялась то спутать действия в церемонии, то не оказать почета гостям, то уж тем более ударить перед ними в грязь лицом. Ведь они куда лучше нее знали все древние обычаи, а из современного на церемонии должно было быть разве что электричество. И то не факт.— Самыми важными гостями будут главы Киото, — настоятельно говорил Нурарихен, пока Юки-онна делал сложную прическу на голове девушки, не переставая восхищаться ее волосами.— Главы? Лисы, небось, — хихикнула Хироко. Юки-онна издал недовольный вздох.
— Это не лисы. Это сплошное бедствие. Мало, что оба девятихвостые, так еще и один из них — избранник Инари-ками-сама! Хироко-сама, не вертитесь!
— Я сижу прямо! — упрямо рычала девушка. — И чем же они так… Погодите! Разве во всей Японии еще есть девятихвостые лисы?! Я думала, что их всех истребили еще в глубокой древности! Им обоим по тысяче лет? Они братья?!
— Нет, супруги, — спокойно потягивал чай Нурарихен. Его наряд состоял из простого кимоно, хаори и хакама, поэтому он отдыхал. — Глава Киото — тысячелетний бьякко Кангэн-сан, вообще он добрый и мягкий, стоит разве что бояться его неодобрения и приставаний. А вот его жена — пятисотлетняя Ёидзокуми-сама — это да, это напасть. Как и ты: лицом — богиня, сердцем — ведьма! — смеялся глава парада. В ответ в него полетели шпильки.
— Значит, его жена прибрала к рукам все господство? — не находила ничего ужасного в важных гостях девушка.
— Нет, Кангэн имеет тысячелетний опыт за спиной, но ему не хватает жесткости характера, как у Ёи-сама. И не надейся, что ты будешь руководить моим парадом! — пригрозил Нурарихен, видя хитрую улыбку невесты.
— И в мыслях не было. Я думала как раз о том, что смогла бы сидеть дома и рисовать мангу. И за нашими детишками ухаживать! — веселилась девушка. — Ай, Юки-онна, больно!— Простите, но мысли о детях меня из себя выводят. Нурарихен-сама, вы же не заставите меня сидеть с Вашими отпрысками? Няня из меня никакая, Вы это знаете куда лучше меня!
— А по-моему, лучшей кандидатуры не найти! — рассмеялась Даикава. — Они растопят твое холодное сердце! Ай! Юки-онна!!!— Ну, своего лисенка они взять не должны, — улыбался с этой сцены Нурарихен. — А знаешь, Хиро-тян, у них пятилетний мальчишка Кайто. Он бы тебе понравился! С ушками и пятью хвостами…— Да?! — тут же заискрились у девушки глаза. — О, китсунэмими! Маленькие лисята! Хотеть!
— Ну, может, когда-нибудь они к нам и приедут с ним. Кицунэ такие, что с ними лучше дружить, чем воевать, — философски заметил Нурарихен и легко растворился. Юки-онна продолжил делать прическу и снова и снова повторять с девушкой церемонию.
Но снежный ёкай зря волновался. Хироко поразила всех своей красотой и статью, без заминки выполнив все древние ритуалы. На банкете, когда Даикава уже сменила свадебное кимоно на яркое цветное, гости пришли в движение. Саке лилось рекой, кушанья уходили только так. Тосты слышались со всех сторон. Хироко счастливо оглядывала всю эту радостную толпу, все еще не в силах поверить, что рядом с ней — Нурарихен, ее муж, а она — его законная жена. Вдруг она услышала тихое пение. Голос был красивым, высоким, чистым, и пел знакомую ей с детства песню. Шум в зале тут же прекратился, и все взоры были устремлены на одного гостя, сидящего ближе всего к молодым — белого лиса. Правда, Даикава сначала подумала, что это лиса, но, вспомнив наставления мужа, поняла, что вот этот статный красавец — Кангэн. Белые пушистые ушки и хвост влекли девушку к себе. Рядом сидящая золотистая лиса, тоже необычайно красивая молодая особа, понравилась ей чуть меньше, возможно, она чувствовала в ней соперницу. Однако желтые глаза были полны власти и решимости, и это завораживало онмедзи. Но жена мужу не отвечала, и Хироко неуверенно взглянула на Нурарихена.— Когда ему хорошо, он обычно поет. Поверь, это редкость на свадьбах, — прошептал он ей на ухо. Даикава решила не морочить собравшимся голову, что она милая и застенчивая, как ее уже успели некоторые охарактеризовать, и поднялась со своего места, подпевая главе Киото. Лиса рядом с ним воинственно прижала ушки, посматривая на Хироко, но Кангэн нежно коснулся ее плеча, и она успокоилась. Сам же бьякко смотрел на девушку с удовлетворением, одобрением и интересом. Когда песня подошла к концу, то зал взорвался аплодисментами, а лисы подсели к молодым.
— Так-так-так, это и есть наша маленькая онмедзи? — Кангэн весело улыбнулся, подняв голову Хироко за подбородок сложенным веером. — Недурна. Хотя у нас в Киото есть и получше, — засмеялся он, нежно трогая ладонь своей жены. Эти мягкие жесты, переплетения хвостов, поворот ушей в сторону друг друга — все это показывало Даикаве, насколько они близки и дорожат друг другом.
— Кангэн-сама, знаете, как говорят: в тихом омуте черти водятся, — мягко убрала веер лиса девушка. Нурарихен несдержанно засмеялся.— Это не про твою честь, Хиро-тян!
— Мог бы и помолчать, — гневно блеснула на него глазами Даикава. Так выдать ее перед главами лис!
— Ой-ой-ой, да она вылитая они, рогов ей не хватает! — захихикала Ёидзокуми. Ее змеиная улыбка снова не понравилась Хироко. — В таких руках Ночной Парад не пропадет. Но какой в Токио поганый воздух! — вдруг фыркнула она.— Да. Фу-фу-фу! — поддакнул Кангэн, и тут Хироко почувствовала, как нечто теплое и пушистое гладит ее по ногам, раскрывая разрез кимоно. Ее удивлению не было предела, когда она поняла, что это отнюдь не белый хвост, а золотистый. Девушка испуганно прижалась к мужу.
— Ёидзокуми-сама, — грозно посмотрел на лисицу ёкай. — Я ее в ваш гарем не отдам!
— Гарем? — удивилась Даикава. — У Вас есть гарем?! — казалось, что девушка вот-вот вцепится в воротник лисицы.
— Да, есть, — не сохранила хладнокровия Ёидзокуми. — У него тоже есть, — кивнула она на мужа.
— Ого! И мальчики у Вас там есть?! — обратилась она к Кангэну. — Много-много маленьких мальчиков-лисят?!
— Ой, да не, ты преувеличиваешь, Хиро-тян! — смущенно махнул рукой глава Киото. Даикава с замиранием сердца смотрела, как тысячелетний лис очаровательно краснеет, смущенно опускает ушки и прикрывается веером.
— Яо!.. — лишь вякнула девушка, как открытый ротик ей ультимативно был заткнут дайфуку*.
— Мы привезли твои любимые сладости, Нурари-тян! — весело улыбнулась лисица, протягивая Нурарихену красивую черную коробочку, через прозрачную крышку которой Хироко увидела ёкан. Глава парада засиял и принялся активно благодарить гостей, сразу открывая коробку.
— А это тебе, молодая жена, — Кангэн с хитрой улыбкой протянул Даикаве красную коробочку, из которой был вынут один пирожок. Они девушке очень понравились, были нежными, с твердоватой начинкой, хотя она толком и не поняла, с чем они были. Это явно не была начинка из красных бобов или клубники.
— Покорнейше благодарю, — поклонилась Хироко лисам, и они почему-то быстро отошли. Обычно равнодушная к сладостям девушка внезапно вошла во вкус, и за десять минут коробка опустела. Нурарихен лишь успел отобрать у нее из рук надкусанный пирожок и принюхался.— А ну отдай! У тебя своих полно! — заворчала онмедзи, даже не побоявшись вытащить из рукавов припасенных шикигами. Но серьезность мужа заставила ее успокоиться. И не просто серьезность: он был разозлен как тогда, в их первую встречу.— Ты знаешь, с чем они? — задумчиво вернул он ей сладость назад. Хироко все же доела пирожок и покачала головой.— Офи яфофиты?
— Нет, не ядовиты… Это мясо нингё*…— Нин… Нингё?! — вскрикнула Даикава. На Окинаве ей всегда говорили, что есть мясо нингё — путь к неудачам. А ведь она еще столько всего не успела!
— Нурари-тян, не злись! — послышался довольный голос белого лиса. — Мы подумали, что твоей жене не помешает долголетие!
— Вы с ума посходили?! — взорвался Нурарихен, вскакивая. — Она человек! Она может отравиться или превратиться в чудовище! Ты чем думал-то?! — схватил Кангэна за ворот кимоно глава парада, едва сдерживаясь, чтобы немедленно не отрезать ему пару хвостов.
— Не бойся, Нурарихен-кун, — Хироко вдруг прижала к себе Ёидзокуми, нежно проводя пальцами по ее губам. — Проверено на мне — чудовищем она не станет! Этому телу почти сто лет, а оно гляди так молодо! — и лисица приспустила ворот кимоно, обнажая зону декольте. Но Даикава ее прервала.— Нечего чужих мужей соблазнять! — зарычала она. — А то быстро уменьшу количество твоих хвостов!
— Ой-ой-ой, какая воинственная! — хихикнул Кангэн. — С девятихвостой лисицей готова драться за мужа. Нурари-тян, ты с такой не пропадешь! Я даже завидую…— Что-что? А ну, поди сюда, старый извращенец! — зарычала лисица, быстро подскакивая к мужу, а тот с веселым смехом принялся от нее убегать. Даикава испуганно вцепилась в кимоно Нурарихена.— Нурари-сама, со мной точно все будет хорошо? Я не умру? И не превращусь в чудовище? И меня не будут ожидать неудачи?! И мне всегда будет двадцать, я буду молода и свежа?!
— Да, будешь, — ласково улыбнулся Нурарихен, беря руки своей молодой жены и целуя их. — А я всегда буду с тобой.— Навечно?— Навечно, — повторил ёкай, припадая к красным сладким губам Хироко.____________________________________________* Футон — традиционная японская постельная принадлежность в виде толстого хлопчатобумажного матраца, расстилаемого на ночь для сна и убираемого утром в шкаф.* Юки-отоко (Юки но отоко) — снежный мужчина. Юки-онна — снежная женщина.* Зашики-вараши — это добрые духи-домовые, поселяющиеся в домах и охраняющие его обитателей, приносящие им и дому процветание.* Макута-гаеши — его имя с японского буквально переводится как ?двигающий подушку?. По ночам этот ёкай вытаскивает подушку у вас из-под головы и кладет в ноги. Рокуро-куби — изначально это существо было человеком, однако каким-то образом он претерпел значительные изменения, превратившие его в ёкая, который способен до бесконечности вытягивать свою шею, как садовый шланг. Футакучи-онна — вечно голодный призрак женщины с дополнительным ртом на затылке, японский вариант Тантала. Второй рот источает ругательства и пользуется волосами как щупальцами, воруя у женщины еду. Кагэ-онна — на бумажной двери вдруг загадочным образом появляется тень молодой женщины. Хозяин дома открывает дверь и видит, что на самом деле за ней никого нет. Такое явление может сопровождаться потусторонним шумом и криком.