21. Фансайн. Ч.2. (1/1)
Казалось, глаза всех присутствующих были устремлены не на группу, а только на двух младших участников. Крики поддержки, любопытные взгляды, вспышки камер, разноцветные футляры телефонов, направленные на угол, где стояли макнэ-лайн, - визуально-звуковая пестрота дезориентировала и не давала Чонгуку сосредоточиться на собственных мыслях. ?Улыбнуться, помахать фанатам, выслушать приветствия участников, - командовал он себе очень громко. – Расслабиться, поклониться, снова улыбнуться, попытаться получить от встречи удовольствие…? Но с удовольствием была напряжёнка. Девушки разных возрастов наперебой бросались фразами ?Чонгук-оппа, с возвращением!?, ?Чонгук-оппа, я тебя люблю!?, ?Чонгук-оппа, ты классный!?, но во всём этом было что-то неправильное. И дело было не в малыше Дэхви, который после своего неловкого приветствия (?Здравствуйте… Я Хан Дэхви, новый участник группы. Позаботьтесь обо мне, пожалуйста!?) стоял рядом ни жив, ни мертв. Чонгук просто чувствовал, что не заслужил всех этих слов поддержки. Он нынешний ничего не достиг, чтобы получать лавры за себя прошлого. Осознание, что фанатская любовь и привязанность на самом деле принадлежат не ему, засело в голове, стирая с лица улыбку. Кажется, на него периодически в беспокойстве поглядывал Чимин, но Чонгук твёрдо решил не принимать от него поддержку на мероприятии, игнорируя все взгляды и отгоняя печальные мысли прочь.- Давайте сядем, ребят, - пригласил Хосок, сияя счастьем. – Наши арми уже заждались нас, верно? Поболтаем?Хор голосов подтвердил нетерпение фанатов лично пообщаться с любимчиками. Чонгук развернулся, чуть подтолкнул деревянного Дэхви к столу, выводя его из нервного ступора, и сам уселся рядом с Намджуном. Макнэ занял место сразу за ним, с краю, оказавшись последним мембером, к которому должны были подходить за автографами фанаты. Намджун дёрнулся было поменяться с младшим местами, но потом почему-то передумал. Чонгук тем временем достал из кармана блокнот, открывая его на чистом листе, и взял в руки маркер, которым полагалось подписывать альбомы фанатов. Волнение немного улеглось, теперь он думал лишь о том, как бы побыстрее отстреляться и пойти домой. Хотелось пить, а на столе действительно, как и сказал менеджер, не оказалось бутылок с водой, хотя на видео с фансайнов, которые смотрел Чонгук, группу жаждой не морили. Оставалось только надеяться, что воду принесут позже, и сосредоточенно снова и снова тренировать быстрый росчерк автографа.Хёны что-то говорили, собирали записки из зала, отвечали на вопросы фанатов, улыбались и шутили. Атмосфера счастья и веселья царила справа от бывшего макнэ. Слева же сидел съёжившийся маленький подросток, которому, кажется, по барабану пришлись все наставления нуны-сценариста.?Выше нос! Это всего на час! А потом пойдём домой, и я тебя научу играть в ?Файнал фэнтези?, - написал он маркером, передавая записку младшему и отмечая, что дурацкий маркер просвечивает сквозь бумагу. Лицо макнэ расцвело искренней радостью (фанаты аж камерами защелкали пуще прежнего), деревянность исчезла, и Дэхви повернулся к Чонгуку, показывая большой палец вверх. Чонгук умилился на ребёнка, хмыкнув с улыбкой, и настроение поползло вверх.Окончательно оно закрепилось там, когда Юнги громко прочитал вопрос от одной из фанаток: ?Скажите, надпись ?И они себя называют взрослыми…? на стекле в клипе, в момент, когда младшие сидят под окном, что она означает? Это новая загадка ?БигХита??? В этот момент Чонгук и Дэхви начали просто откровенно ржать, на все расспросы мемберов мотая руками, мол, лучше не спрашивайте.- Хён, ты не стёр надпись… - отсмеявшись, шепнул Дэхви.?Я не знал, что стекло попадёт в кадр!? - написал беззвучно хохочущий Чонгук.Намджун, увидев записку, укоряющее кашлянул, в глазах его плясали смешинки:- А арми теперь будут выводить сотни теорий…- Да, это новая загадка! Попробуйте отгадать её! – многообещающе гарантировал в микрофон Юнги с другого края стола.Хосок, взявший на себя инициативу быть ведущим на этой встрече, жизнерадостно пригласил присутствующих подходить к столу группы за автографами. Работники в зале организовывали порядок очереди, а Намджун тихонько попросил стафф принести воды: видимо, заметил, как Чонгук облизывает пересохшие губы. Младший сделал вид, что не слышал заботливого лидера (это снова говорило о том, что о бывшем макнэ слишком пекутся), и стал разглядывать людей в зале. Девушки от старшеклассниц до нун обсуждали что-то между собой, указывая пальцами на стол бантанов, листали фотобуки, выкрикивали какие-то милые глупости, вроде ?Юнги-оппа, женись на мне!?, вызывая улыбки на лицах мемберов (Чонгук только не понимал, искренние ли это эмоции или делается в угоду фанатам). Но вот очередь двинулась к столу, и скучать стало некогда. Вереница лиц, рук, глаз, мелькающая перед Чонгуком, казалась бесконечной. - Оппа, не болей! Мы так ждали тебя! – жалостливое от одной фанатки.- Чонгукки-оппа, ты такой славный, я так тебя люблю, пожалуйста, вылечи голос! – умоляющее от другой.- Мы так переживали за тебя, какое счастье, что всё в порядке! – восторженное от третьей и плюшевый кролик в подарокЧонгуку приходилось показывать заинтересованность и переживание, брать девушек за маленькие и немаленькие ладони, чиркать маркером в фотобуках и выбирать ответы на листочках с простоватыми, но заводящими в тупик вопросами из разряда ?Оппа, что тебе подарить на Чусок? Подушку, книгу, часы, подчеркни нужное!? Девушки были разные, но чем-то всё же похожие, и Чонгуку порой казалось, что они двигаются по кругу.- Это тебе, Чонгук-а, - приблизившаяся к нему очередная фанатка поставила перед ним бутылку воды. – Выпей сам, это только для тебя.В её голосе слышался японский акцент, что автоматически выделило её из толпы. Чонгук благодарно улыбнулся и кивнул, стараясь смотреть в большие карие глаза. На лице девушки, как у многих, была маска: сезон простуд приближался, и арми не хотели заражать своих любимцев вирусами и бактериями.?Спасибо!? - написал он на стикере, передавая ей вместе с фотобуком. Девушка пару секунд помедлила, будто размышляя, брать или не брать бумажку, потом всё-таки взяла, поднялась с колен и, не обращая внимания на Дэхви, спустилась с импровизированной сцены в зал, идя к своему месту в одном из последних рядов.Чонгука кольнула неприязнь к неучтивой фанатке, благодарность развеялась. Краем глаза он посмотрел на макнэ. Тот старался не показать расстроенность и просто разглядывал свои пальцы, ожидая следующую девушку. Вообще, как заметил Чонгук, далеко не все фанаты улыбались новому участнику. Возможно, дело было в том, что они не знали, как себя вести с таким юным созданием, стеснялись или терялись, когда Дэхви мялся, не в силах проявить инициативу и начать разговор первым. Многие и пары слов ему не говорили, просто беря автограф, надписанный дрожащей рукой. Впрочем, грубостей не позволял себе никто, за исключением последней девушки.Чонгук быстро начиркал маркером на листке сообщение для Дэхви (?Эй, ты же помнишь? Чуть-чуть потерпеть – и домой! Ты отлично справляешься!?) и повернулся к следующей поклоннице, по виду совсем молоденькой, почти ребёнку, трогательно плачущей от эмоций. Все свои силы парень направил в ободряющую улыбку, пожав маленькую ладошку, и расписался на протянутой фотокарточке. Дождался, когда девушка перейдёт к макнэ, и покосился влево. Улыбнувшийся на сообщение от хёна младший поднял глаза на фанатку, и та вдруг смущённо улыбнулась в ответ. Дэхви, осмелевший от положительной реакции девушки, улыбнулся шире и, явно волнуясь, произнёс:- Тебе подписать… с именем?Девушка закивала и, вытерев слёзы, тихонько представилась:- Чон ХеДжи. Спасибо…- Тебе спасибо, - признательно ответил Дэхви, быстро подписывая карточку со своим изображением.- Файтинг, оппа… - сжала маленький кулачок девушка, застенчиво пряча лицо в волосах.- Файтинг, Чон ХеДжи! – Дэхви улыбался уже открыто и ярко.Чонгук вздохнул спокойно, откидываясь на стуле назад. Следующая фанатка задерживалась рядом с Намджуном, стафф ушёл к другому краю стола, а бутылка воды манила освежающей прохладой. Самое время было промочить горло, и Чонгук легко отвинтил крышку, готовясь сделать глоток. - Хён, - вдруг произнёс Дэхви излишне громко и резко.Чонгук глянул на него в удивлении, застыв с поднятой со стола бутылкой. Макнэ протянул ладонь и осторожно направил предплечье Чонгука, заставляя его поставить бутылку обратно. - Смотри… - указал он пальцем на пластик. – Ты умеешь читать по-японски?Чонгук присмотрелся и заметил у горлышка серебристую надпись иероглифами ?あなたの声が嫌い?. Кандзи никогда не откладывались в его голове, но начальную азбуку разобрать было легко. ?Твой…? Твой что? Он вопросительно посмотрел на макнэ.- Я в школе изучал его как второй иностранный… - сказал Дэхви напряжённо. – Аната но коэ га… кирай… Тут написано ?Ненавижу твой голос?...Сердце Чонгука забилось чаще. ?Ненавижу твой голос… Ненавижу тебя… Ненавижу… Аната но коэ га кирай… Аната га кирай… Кирай!..?Слова, корейские вперемешку с японскими, сами собой зашептали-забились в голове, пока он, как зачарованный, наклонялся к столу, чтобы по запаху понять, а вода ли вообще в этой хейтерской бутылке… Это было ошибкой. Резкая кислая вонь ударила в нос, заставляя Чонгука во внезапной панике отшатнуться назад, с грохотом роняя стул, удариться о натянутый баннер, повалить всю конструкцию задника на пол и, судорожно дыша, упасть на колени, скрываясь за покрытым скатертью столом от испуганных взоров всех собравшихся. Из носа и глаз сразу потекла влага, лёгкие работали только на вдох, а в ушах всё звучал чей-то мерзкий шёпот: ?Аната га кирай…? Женские взволнованные крики смешались с мужскими, к Чонгуку подлетел с другого края сцены Чимин, падая рядом и обнимая за плечи, обеспокоенно умоляя рассказать, в чём дело. Дрожащий Дэхви что-то объяснял прибежавшему стаффу и охране про девушку, которая принесла бутылку с какой-то непонятной жидкостью, мемберы пытались успокоить зал, а Чонгук всё ещё не мог выдохнуть, полностью затянутый во власть ужаса перед зловещим шёпотом.?Мне снилось это… Голос… Говорил… Эти слова…? - остатки разума хотели донести информацию до Чимина, но тот не услышал, прижимая голову младшего к себе в попытке унять паническую атаку. И Чонгук понял, что сейчас ему жизненно важно оказаться в безопасном месте, без размышлений о том, какую боль причинит он страданиями разделяющему их с ним старшему. Судорога отступала под маленькими теплыми руками хёна, и уже не хотелось противиться заботе и изображать из себя крутого. ?Спаси меня, хён…? - беззвучно сказал он Чимину и вцепился в его футболку, обнимая.