Первый отпуск Серёжи. На Невском (1/1)

Серёжа выскочил из парадной*. Заметно похолодало – не более трёх градусов, а невский ветер и влажность создавали впечатление, что на улице ещё холоднее.Вышел на набережную: Нева была серой и неприветливой. Перешёл реку по Литейному мосту и потопал, провожая тоскливым взглядом конку: ею пользоваться юнкерам не разрешалось – воспитание выносливости! Какая на войне конка?!Целый квартал занимала Михайловская артиллерийская академия, рядом с которой Сергею пришлось шагать, непрерывно приветствуя курсантов и офицеров. Молодёжь, догадываясь по рассеянному взгляду, что юнкер впервые вышел в отпуск, улыбалась – кто открыто, кто украдкой, приветствуя его. Когда поток военных кончился, Серёжа расслабился и стал разглядывать серо-жёлтые высокие дома. В Москве дома строились, как правило, ниже и стояли по отдельности, особняком, а здесь махины были прилеплены боковыми стенами друг к другу.?Не дай Бог зазеваться и не заметить офицера! – думал Серёжа. - Отправит на "губу", и папе никак не сообщить, что я с ним не встречусь!? Те мальчики, к которым никто не приехал (далеко живут или нет родителей), отправились в отпуск компанией. Кто-нибудь да заметит первым, скомандует, когда надо честь отдавать. ?Весело им будет вместе!? – позавидовал юноша. Но он-то сейчас идёт к отцу! Надо пользоваться моментом – когда ещё он увидит свою семью?!Красивый красный дом с белой отделкой в стиле, похожем на их Лефортовский кадетский корпус, только без колоннады, привлёк внимание Серёжи. У парадного подъезда толпилось много крестьян в зипунах, чуйках и даже тулупах. ?Чего они хотят?? – недоумевал юноша. – Посторонитесь, дайте дорогу! – расталкивал он народ руками в новеньких перчатках, как заправский офицер, имеющий на то основания. Крестьяне посматривали на юнкера пасмурно, но ему никакого дела не было до бедняков, явившихся со своими жалобами в Департамент уделов.Налево под прямым углом пошла улица. ?Малая Итальянская?, – прочитал он на табличке, и почему-то сердцу стало приятно. Он подумал: ?Наверное, в Петербурге много итальянцев! Зря я боялся, что не с кем будет поговорить на этом певучем музыкальном языке!? Серёжа вспомнил о Фоме: ?Как он там? Куда подался сегодня??Пройдя версты две с половиной от училища, Серёжа вышел на перекрёсток Литейного с широченной улицей. ?Невский проспект!? – догадался он и завертелся вокруг своей оси, чуть не проворонив капитана, которому следовало отдать честь.Быстро найдя нужное направление и пройдя буквально два шага, Сергей вышел к Фонтанке. Мост через реку украшали четыре конных скульптуры. ?Вот бы Верочку сюда! – вспомнил Серёжа сестрёнку. – Она бы не отлипла от этих коней!? Он решил позже рассмотреть скульптурные группы получше, чтобы описать их в письме Верунчику. Но сейчас надо было торопиться: папа ждёт. Отец сказал, что во второй половине дня у него назначена аудиенция у Государя Императора! Это не шуточки!За мостом слева Сергей увидел белый двухэтажный (или одноэтажный двусветный – с улицы непонятно) дворец в очень нарядном и непривычном для москвича стиле. ?Интересно бы было там побывать!? – подумал юноша.Он проходил мимо торговых рядов в два этажа. В толпе слышались разговоры, из которых он понял, что это сооружение называется ?Гостиный двор? и там идёт торговля. Он решил, что надо бы тоже как-нибудь туда зайти, присмотреть подарки женщинам. То есть сёстрам и маме. Вдруг Серёже вспомнилась Женя Михайлова, и он покраснел. Вот бы и Жене когда-нибудь сделать подарок!Его остановил светлоглазый широкоплечий поручик лет 25. Серёжа отдал честь, поручик сделал ему внушение: нехорошо глазеть по сторонам, будто ты не будущий офицер, а купчик! Воронцов смотрел виновато – да, загляделся. Но он ведь впервые в Петербурге, впервые один на Невском! Однако оправдываться не стал. ?Виноват, господин поручик!? – выкрикнул он. Молодой офицер ответил: ?Сохраняйте достоинство офицера, господин юнкер, в любых обстоятельствах! Честь имею!?, повернулся и пошёл по своим делам. Серёжа вздохнул с облегчением. Тем временем часы катились к полудню. Этак и с отцом поговорить будет некогда! Серёжа прибавил шаг и пытался больше не разевать рот. Нет, слева ещё бросилась в глаза шестиярусная сигнальная башня с острым верхом, и Сергей направился дальше по Невскому, глядя только себе под ноги. Он вспомнил дурацкую присказку, под которую Николка Пичугин гонял своё отделение на плацу:Же по Невскому марше,Дю пердю перчатку,Же её шерше, шерше,Плюнул – и опять марше!**Не дай Бог и в самом деле потерять форменную перчатку! Серёжа перекрестился на церковь. Это оказалась католическая жёлтая церковь Святой Екатерины. Юный граф оглянулся, не видел ли кто его оплошности!Между тем он подошёл уже к Екатерининскому каналу. Здесь, чуть в стороне от Невского, полным ходом шло сооружение церкви во имя Воскресения Христова, на том месте, где был смертельно ранен император Александр Николаевич. Папа рассказывал Серёже о тех событиях, о том, что террористы не хотели процветания России, её прогресса, реформ, и поэтому они с шестой или седьмой попытки убили Государя! На глазах у Сергея на момент появились слёзы, он перекрестился на строящийся храм, а в следующую минуту, обернувшись, увидел колоннаду Казанского собора. Слёзы высохли вмиг от созерцания подлинного величия, гармонии и монументальности. ?Сюда тоже надо будет прийти!? – сделал себе мысленную заметку Серёжа.За собором возникли старинные жёлтые дома, как на панораме Невского проспекта, которую мама и Любочка показывали в ?волшебном фонаре?. Серёжа их узнал. Дальше – розовый изукрашенный в стиле барокко дворец Белосельских-Белозерских – тоже знакомые очертания, за ним – река Мойка. На мосту, которым прерывался (или продолжался) Невский проспект – необыкновенно красивая четырёхосевая симметрия чугунного рисунка. ?Твоих оград узор чугунный?, – вспомнил Серёжа одну из маминых любимых строчек. Знал бы он, что, пойдя по набережной в правую сторону, он бы дошёл до последней квартиры Пушкина!Но он пошёл прямо, на встречу с отцом. Вдруг справа он увидел знакомый по картинкам облик Арки Генерального штаба. Большое искушение повернуть туда было преодолено только мыслью: ?Папа ждёт!? Сергей уже и так представлял себе, что будет, когда он встретится с генералом Воронцовым. А вдруг не встретится! Вдруг папа уедет к Государю Императору!В перспективе Невского отчётливо виднелся шпиль Адмиралтейства. ?Только бы дождь не разошелся!? – подумал Серёжа. Он снова увидел Дворцовую площадь в просвете улицы, совсем было собрался поворачиваться к ней спиной и бежать по краю Адмиралтейской площади, засаженному деревьями. ?Летом, наверное, здесь зелено и красиво!? Сейчас деревья стояли с чёрными мокрыми листьями или с голыми ветвями. Однако край глаза зацепил на повороте к Дворцовой генеральскую шинель с красными отворотами. ?Надо честь отдать!? – мелькнуло в голове у юноши, но он не сообразил, зачем это тут генерал стоит под дождём, как статуя!И только произнося слова приветствия, поднеся руку к шапке, он узнал родные зелёные глаза! Папа! ?Ваше превосходительство! Юнкер Воронцов по Вашему приказанию прибыл!? – с облегчением выпалил он.– Здравия желаю, юнкер Воронцов! – смеясь глазами, сказал Владимир Сергеевич. – Ну, пойдём! Я тебя заждался, но знал, что ты пойдёшь пешком и будешь ворон считать!.. Ну, не сердись, не сердись! - обнимал он Серёжу одной рукой за спину. - Мы с тобой ещё лет… сколько? Семь?.. назад говорили: не будь вороной – и тебя не будут так дразнить при любой фамилии, а уж тем более при нашей!Серёжа старался держать лицо: идёт по столице с генералом! А папа говорил:– Поэтому я не вытерпел и вышел тебя встречать! Ваших, между прочим, уже человек двадцать прошло, ?михайловен?, пока я здесь стою!Граф Воронцов употребил прозвище, которым дразнили юнкеров Михайловского училища.– А как ты узнал? – спросил Серёжа.– По погонам! – ответил отец, посмеиваясь.Серёжа подумал, что лазутчик из отца был на фронте отменный: всё видит, замечает, запоминает!Владимир Сергеевич отвёл Серёжу к себе в роскошный генеральский номер.– Ты, конечно, не помнишь, но мы здесь 14 лет назад останавливались: мама, Любочка, ты и я. Граф показал сыну купол Исаакиевского собора, который было видно из окна. – Любочка? Ей ведь пятнадцати нет!.. Постой, постой! У неё же день рождения вот-вот! И с именинами я её не поздравил! – расстроился Серёжа. – Она обидится на меня!– А ты ей напиши, расскажи, как живёшь. Сестре ведь интересно! Она и оттает.– Я Верунчику тоже хотел написать. Об укрощении коней – скульптурах на мосту!– Правильно, всем пиши. Нас фельдфебель заставлял домой писать – и в военной гимназии, и в училище. Не допускай, чтобы тебя понукали. – Хорошо, папа!– А сейчас – к столу! Я тебя должен накормить!Генеральский обед был простой: гороховый суп, запечённая рыба с кашей, клюквенный морс.За окном моросил противный дождь, а в номере на плюшевом диване под жёлтой электрической лампой сидели отец и сын Воронцовы и секретничали.Серёжа рассказал о дружбе с однокурсниками, умолчав, однако, о ритуале её скрепления. Но в глазах генерала плескались огоньки понимания, сочувствия и солидарности: душой Владимир Сергеевич был опять в своей юности.- А в исподнем при начальнике вы ещё не бегали? - спросил он.- Нет! Зачееем?! - по-Софьиному округлил глаза Серёжа.Он вообще лет с трёх стал похож на свою крёстную маму - об этом все говорили, особенно те, кто не знал, что Серёжа Воронцовым не родной по крови. Владимир отодвинул эту мысль в сторону: не позднее недели он увидит свою жёнку - не стоит так убиваться с тоски! А вот Серёжа будет скучать без родных! Впрочем, командировки начальника управления в столицу могут быть достаточно частыми. Всё в наших руках!- В каждом училище, - сказал Владимир Сергеевич авторитетно, - существуют неписаные, неофициальные ритуалы! После присяги юнкера непременно что-нибудь такое выделывают, чтобы считаться полноценными членами училищной семьи! - ответил он Серёже.Юноша намотал информацию на ус. Вот будет здорово, если он, Сергей Воронцов, принесёт друзьям известие о таком обычае! Отца-генерала, конечно, выдавать не стоит... ?А вот я слышал!..?– Серёжа! Я же могу тебе показать фотографические карточки из путешествия по Сибири! - вспомнил Воронцов.Они недолго порассматривали плотные квадратики с картинками: могучие сибирские реки, стальные мосты, безбрежный Байкал, караван мохнатых верблюдов на улице Владивостока, туша амурского барса и офицеры Уссурийского округа...Серёжа был в восторге от грандиозного путешествия отца. Немного тревожно стало оттого, что война скоро будет и что ему, Сергею, придётся в ней участвовать.– А теперь тебе пора в училище, а мне – к Ванновскому в министерство и к Его Величеству. Надеюсь, Государь Император сегодня в Зимнем дворце, - вернулся граф Воронцов к заботам. – А мы с тобой ещё встретимся в этот твой приезд? – спросил жалобно Серёжа.– Вряд ли! У вас больше не будет увольнительных!Серёжино обмундирование подсохло, пока они разговаривали. Юнкер Воронцов простился с отцом и пошагал в обратный путь в училище. На улице стемнело, но дождь кончился. Жёлтые фонари придавали улице призрачный вид. Молодому человеку казалось, что он видит всё сквозь слюдяную пластинку. На счастье юнкера, все офицеры к этому времени разошлись по клубам, собраниям, театрам и ресторанам, поэтому он беспрепятственно пробежал по Невскому и Литейному до набережной и нырнул в подъезд. То есть в парадную. Александр Михайлович Головин уже встречал их, принял Серёжин доклад и отпустил готовиться к вечернему построению.В дортуаре постепенно собирался народ, обменивался впечатлениями дня. Петербуржцы снисходительно выслушивали восторженные возгласы товарищей по поводу красот столицы. После построения, которое не выявило нарушений, между кроватями позванивали рюмки да бутылки: кто-то продолжал скреплять дружбу.Серёжа рассказал Саше Светину, Фоме и Николе Пичугину про обычай, о котором узнал от отца. Те обсудили со всеми.У мальчишек глаза разгорелись. ?Пошли!? - ?Ты что?! Нельзя всем скопом! Надо по очереди!? - ?Чур я первый!?