Кто сказал, что Оксана всё та же? (1/1)

Когда граф пришёл узнать, нет ли дома новостей, Софья уже сильно нервничала. Муж сказал:– Со-офья, успокойся! – от волнения его голос звучал напряжённо. – Надеюсь, что мы вернёмся… с Серёжей! Что бы ни случилось, помни, что у тебя дети!.. – Он наклонился, поцеловал. – Я люблю тебя!И убежал в неизвестность.Пришло время вечернего кормления младшей дочери. Но Софья вдруг увидела, что ребёнок хватает сосок, и тут же бросает, и снова больно захватывает дёснами. Хорошо, зубы ещё не прорезались, а то бы укусила мать. Динка, потеряв надежду добыть пищу, начала кряхтеть, морщиться, приготовилась реветь – и, наконец, разоралась так, что проснулся Ваня. Вера и Люба тоже прибежали – смотреть, что происходит. Мальчики Бутовы стояли за дверью, стесняясь войти.Софья была в отчаянии. Пожаловалась Наденьке:– Никогда такого не было! Всегда всех кормила благополучно!Надя посоветовала:– Выдави на палец капельку молока и попробуй! Может, оно перегорело!– Наденька! Молоко не отходит! Она не может его достать! Чем же теперь покормить дочку? У меня сейчас ни у одной служанки нет грудного ребёнка! А уже скоро ночь на дворе!– Сонечка, я сейчас поеду с мальчишками домой и попробую что-нибудь придумать. А Евгений поможет твоему мужу найти Серёжу! Не волнуйся!И Бутовы попрощались с хозяйкой.Соня сказала всем домашним: – Только ничего не говорите Татьяне Павловне! Для неё Сергей уехал с Бутовыми! Она ничего не должна знать!Главное, Веру изолировать от Таты – это единственный человек, кто может проболтаться!Софья, как всегда, прежде думает не о себе, а о других!Надежда по дороге домой заехала к Оксане Мещеряковой и рассказала о Сониных бедах.– Оксаночка, ты не знаешь, где можно сейчас срочно найти кормилицу? У Сони дочке всего пять месяцев, и она ничего, кроме молока, не ест!– Ой да как же ж? Что же делать, душечка?! – запричитала Оксана. – Хорошо, что ещё не очень поздно! Я сейчас к Софьюшке! С Богом, Наденька, поезжай домой спокойно. Помолись за нашу Сонечку и за Серёженьку, дай им Бог удачи!Надя уехала, а Оксана сходила в соседнюю избушку, где жила небогатая женщина, у которой как раз был маленький ребёнок. Женщина оставила младенца на домашних и поехала вместе с Ксенией Филипповной – так теперь в Москве звали доктора Мещерякову.Софья очень удивилась, когда ей сказали, что опять пришла подруга.– Оксана! Как ты здесь?Оксана состроила нарочито глуповатую физиономию, как любила делать в классе:– Да как же ж! Случайно! Мимо проходила ж! …Мне Наденька пожаловалась, что у тебя молока нет. – Оксана вернулась к серьёзности. – Показывай грудь! Хотя, впрочем, погоди: пусть Анисья Ивановна покормит ребёночка, а то вишь, она у тебя разоралась вся, наорёт же ж себе грыжу пупочную – вот что будешь делать тогда?Динка с удовольствием прильнула к пухлой груди кормилицы. Соня с острым чувством ревности посмотрела, как жадно дочка ест: мать давно уже привыкла кормить своих детей сама, давая им самое лучшее, что у неё есть. Недаром говорят о с детства впитанных понятиях, что они получены с молоком матери... А тут её девочка обходится без неё, получает от чужой посторонней тётки то, что должна ей давать мама! Слёзы сами выступили на глазах.– Ну, ну, подруга, не реви, показывай же ж, жду давно уже ж!Грудь была как каменная, горячая, молоко почти не выделялось. После осмотра доктор замотала головой с неодобрением.– Мда, ну и угораздило же ж тебя! Ты же, – Оксана посчитала в уме, – …четвёртого ребёнка кормишь, и не было у тебя никогда такого?– Нет, никогда. Всегда кормила без затруднений!– Это от нервов! Мне Наденька рассказала, что случилось. Верь: мужчины сделают всё возможное и даже больше! Верь и молись! Софья грустно молчала.– Добре, Софьюшка, мы сейчас уйдём, а ты прими тёплую ванну. Расслабься. Потом попробуй сцедить всё до последней капли, – лактопоэз должен восстановиться.Ксения Филипповна иногда любила блеснуть иностранными терминами, справедливо посчитав одноклассницу-парфетку достойной слушательницей.– То есть, можно будет опять кормить ребёнка?– Да, да, главное – сцеди, не отчаивайся! Не мне тебе рассказывать, что, сколько сцедишь, столько и образуется молока для девочки! Не хватало тебе ещё грудницу схлопотать! Потрогай: грудь горячая! Берегись сквозняка, холодной воды! А завтра утром всё же приготовь Диночке молока от кормилицы. Вот у Анисьи попроси. Она не здесь живёт – попробуйте поискать кормилицу в соседних домах. Однако Анисья Ивановна, увидев сумму, которую заплатила Софья, сказала, что ей недалеко и она готова приехать завтра утром покормить Дину. Софья уложила детей и занялась своей грудью. Просить слуг сделать ванну она не решилась: уже поздно, был суматошный день, гости в доме, все устали. Молоко шло плохо, и она провозилась полночи, но сцедила едва десертную ложку. Одно хорошо: Владимир до сих пор не вернулся, и Софья без дела извелась бы. Впрочем, всё это время она молилась, чтоб не думать о плохом. Обе груди болели, пальцы гудели. Соня плакала.Уже ночью Пётр постучался, извинившись. Софья застегнулась.– Барыня, Софья Ивановна! Заглянул к вам, вижу: свет горит. Вы бы спать ложились, а то завтра с детьми где силы возьмёте? Я предупредить, потому что знаю: барин Владимир Сергеевич на моё попечение вас оставил!Софья решилась:– Пётр, голубчик, не в службу, а в дружбу, приготовь мне, пожалуйста, тёплую ванну! Это для Диночки мне нужно!– Софья Ивановна, о чём вопрос! Конечно, сейчас будет сделано!После ванны организм сжалился, и молоко начало сцеживаться. Но Софья побоялась кормить ?перегоревшим? молоком ребёнка. Лучше подождать Анисью. Приехавшая днём Оксана укорила подругу: – Эх ты ж, Горчакова, а ещё парфетка! Я ж тебе сказала же: нет у тебя грудницы, инфекции нет, идёт молоко – радуйся! И засмеялась. – Если опять будут затруднения, - сразу в ванну! В тёплую! И не волнуйся! А ещё лучше… Ну, ты, наверное, знаешь!.. – с загадочным лицом промолвила она, жестами показав объятия и поцелуи.Софья сказала, что Серёжа не вернулся, а граф по всей Москве ищет его. Оксана опечалилась и ответила только:– Ой, как же ж, Софьюшка, сочувствую я тебе! Но тут уж помочь я совсем не могу! Я же ж доктор, а не сыщик! Держись! У тебя дети!И, не тратя лишних слов, помогла расцедиться.- Добре, зараз мамочка знову сможе кормить Диночку! - мешая украинские и русские слова, сказала Оксана. - Давай, матуся!Так целый день и прошёл, в заботах. Люба целый день с упоением играла с Верой и Ваней, чувствуя ответственность за младших сестру и брата. От удовольствия это осознавать у девочки аж мурашки по всему телу бегали! Она очень любила возиться с малышами.Когда Вера, девочка на пятом году, начинала капризничать и настаивать на своём, Люба демонстративно её игнорировала, обращаясь только к трёхлетнему Ванюшке, или, недолго думая, брала за ухо. Весовые категории были ещё несравнимы. Педагогический процесс шёл. Люба любила всех своих домашних. Она была уверена, что с Серёжей ничего страшного не случилось, а родители справятся с трудностями, и всё будет опять как прежде, хорошо.Тата проводила Настю в институт, задержалась там с разговорами, потом гуляла по Москве, зашла в университет, встретилась с Митей, - словом, ей не было скучно одной, и в дела гостеприимных хозяев вникать времени не было.