Часть 1 (1/1)
Сквозь серый туман был виден силуэт маленькой девочки и взрослого парня, державшихся за руки. Они стояли у дороги, неподвижно, будто застыли. Так бы я и подумал, если бы не голос оттуда.— Кэнске.Голос, отдающийся эхом в открытой местности, то ли женский, то ли мужской- невозможно понять- звал меня. Руки и ноги словно окаменели, каждый шаг давался с невообразимым трудом. Но я шел навстречу к силуэтам, хотя чем ближе подходил, тем становился еще дальше. А голос становился все тише и тише, пока совсем не затих.
И все погрузилось во мглу.***Конец-это новое начало.Так мне сказал один человек, который научил меня ходить и говорить.И это не мать. Это мой врач – Судзуки Мамору.***Шел уже четвертый год моего заточения, как и в больнице 7, так и в реальном времени. Ни прошлого, ни будущего. Никаких воспоминаний, никаких целей. Я даже не знаю, существую ли я. «Все придет со временем» — так сказал Мамору. Но если времени нет?
В безысходности своих мыслей, повторяющихся изо дня в день, я вышел из палаты в коридор.Если вы когда-нибудь были в больнице, то поймете, какая здесь тишина стоит в три часа ночи. Изредка вдалеке звенит телефон, и только слышны мои шаги по белоснежной плитке.Меня зовут Мейдзи Кэнске. По крайней мере, так было написано в проездном билете с моим фото, найденном в моей же сумке. А я с этой сумкой был найден на холодном асфальте дороги города Осака. Дальше переломанные ноги, руки, череп, ребра, даже скула. И три года без сознания в пропасти.Первое, что я увидел – это белый потолок палаты и первое, что услышал – голоса врачей, стоявших надо мной с лицами полного волнения и надежды.Так я пришел в жизнь.И, конечно же, не умел ни ходить, ни говорить, но все же связные мысли существовали в моем разуме, я просто не мог их сказать. Мамору научил меня всему, как его пациента. За эти три года зажили все кости, но память – нет.Я знаю, что в этом странном мире я не один незнающий прошлого. Но Савамура-сан каждый раз пытается вынуть из меня хоть каплю воспоминаний, но раньше того, как я увидел белый потолок, не помнил его усилий. Он приносил вещи, которые были найдены в сумке – чистая тетрадь, билет, ручка, наручные часы, кошелек и носовой платок. Я должен был перенестись в мое прошлое с помощью этих вещей, но они мне ничего не говорили. Я их видел впервые. Затем Мамору водил меня в город, в надежде, что я тоже вспомню что-нибудь, но тоже безрезультатно. Больница подала заявление в местные и ближайших городов газеты и полицейские участки, не знает ли меня кто-нибудь. Но так никто и не отозвался.Я был забыт всеми. И я забыл всех.***Я прошел в общую ванную, она была полностью продезинфицирована, поэтому стоял неприятный запах химии, и заглянул в зеркало. Год назад, когда я увидел себя, я не сразу понял, что это тело — мое. До сих пор было странно смотреться в зеркало. Оттуда на меня глядел парень. Молодой, лет восемнадцати-двадцати (так же сказали врачи), с ужасно большим количеством веснушек на худых щеках, с короткими, но не сильно, каштановыми волосами, у него были зеленые глаза, над которыми то закрывались, то распахивались густые ресницы. Острые плечи торчали из больничной футболки. Странно было находиться в таком теле, оно твое, но ты даже его не знаешь.Я выдохнул и вышел из комнаты.— Кэн, снова кошмары? – за углом, прислонившись к стене, стояла Рика, тоже пациентка Мамору, с таким же диагнозом как у меня, но у Рики память постепенно восстанавливалась.— Нет, я бы не сказал, что это кошмар... Странный сон.Она с пониманием улыбнулась и, вздрогнув, обняла себя за тонкие плечи, на которых свободно лежали крашеные рыжеватые волосы. На ней было старое платье-пижама в мелкий горошек с длинными рукавами, отчего она смотрелась так трогательно и печально. Рике было двадцать два, она была из этого города, но во время того, как она с семьей ехала на поезде, случилась катастрофа... Так что у неё не было родных.— Посидим здесь? – она указала взглядом на противоположную скамейку.Я кивнул.
С недавних пор я обнаружил у себя способность распознавать эмоции людей, их проблемы и чувства. Но и без этого я знал, что беспокоит Рику.— Кэн, я... – она замолкла, так как из конца коридора послышались шаги.Это шел врач, Мамору, в своем свободном халате, застегнутом на все пуговицы.Взгляд Рики засиял, она немного встревожено пригладила свои волосы, и её незаметное лицо с тонкими чертами стало красивым.— Рика, Кэн, вы опять тут? – он, поправив очки с толстой черной оправой, сел рядом.Савамура был «обычным японцем» — воспитанный, дружелюбный, к нему нельзя было придраться, наоборот, можно было положиться, он всегда помогал всем, и поэтому его любили все окружающие. У него были обычные короткие черные волосы, он носил очки, как типичный тридцатилетний врач. Но, наверное, самое интересное в нем — это его добрые широкие темно-карие глаза. А в другом он не отличался от всех.— Мамору-сан... – Рика положила свои маленькие руки на колени и смущенно спросила, — У меня есть для вас подарок. Хотите посмотреть?— Конечно, — он встал.Она снова засияла и повела его в комнату отдыха. Я посмотрел им вслед. Вчера Рика закончила свою картину с изображением Жизни, видимо, её она и хотелаподарить Мамору. Её любовь к нему была такой трепетно-нежной, и в чем-то я завидовал ей. Наверное, каждый хочет испытать такое чувство.Но я не знаю, испытывал ли я. Даже если так, то это уже не имеет значения... Но почему мне кажется, что есть кто-то дорогой и нужный для меня человек?