8 (1/1)

Мисаки всё же вырвало.Хотя юноша до последнего момента говорил себе, что вытерпит и не позволит страху вскружить голову, чувство паники оказалось намного сильнее гордости и выдержки.Он стремительно выбежал из комнаты и склонился над одной из раковин в приёмной. Кто-то из учёных, наблюдавших за очередным экспериментом, учтиво помог парню, придерживая его волосы и предлагая лекарство от тошноты, но при этом напомнил, что опыт ещё не завершён, а искать другого художника сейчас никто не собирается. В результате мальчику пришлось вернуться.Сегодня это был парень. Возможно, такого же возраста, что и Мисаки, а может и младше. Его посадили в какую-то герметичную камеру и... что-то сделали... включили какие-то приборы.Снаружи камера дрожала - Мисаки видел это, даже не прикасаясь к железной двери. За ходом эксперимента учёные и художник наблюдали через маленькие стеклянные окошки.Такахаси сначала даже не понял, что происходит. Но когда мальчик за стеклом начал бить кулаками в дверь, но при этом ни дрожь, ни звук снаружи не менялись, он начал понимать...Пространство в камере вибрировало, дрожало, как водная гладь, волнуемая тяжёлым проливным дождём. Мисаки никак не мог сосредоточиться на объекте.Спустя всего несколько минут с начала опыта, подопытный повалился на колени. Его лицо приобрело странное выражение - такое, словно этот подросток только-только проснулся: глаза стали щелочками, веки опухли, движения стали рванными и одновременно заторможенными... Потом юноша блеванул. Кровью.Кровь, алая-алая, похожая на вишнёвое варенье, сочилась из ушей, глаз, носа. Кровь бордовая, густая, с кусочками чего-то, шла вместе с рвотой, тёмным пятном оседая на груди, подбородке и шее нечастного. Парень привалился к двери, словно пьяница к забору, было видно, как он пытался её открыть, выломать; что-то кричал...Кажется, он описался - на его холщовых штанах появился характерный треугольник.Мисаки смотрел, как искажается лицо подопытного в немом крике; как мальчишка смотрит прямо на него - даже не с мольбой, нет, взгляд налившихся кровью глаз казался безумным, пустым и отчаянным. Так смотрят люди испытывающие невыносимую боль.Он сбил себе все руки,сломал ногти, оставляя красные разводы на холодном металле; лицо больше не кривилось в криках, губы шевелились так, будто он что-то бормотал, глаза и вовсе закрылись....И на этом моменте художник понял, что больше не может смотреть на это.Такие страшные мучения и унижения... Неужели, этот мальчик тоже умрёт? А если выживет - то как будет жить потом? Что сейчас происходит с его сознанием, с его душой? Что останется в этом сосуде?..- Мисаки-кун!- Я... иду. Иду!Дверь в камеру открыта. Колотимый дрожью, как в конвульсиях, парень вяло-вяло, полудохлым жуком пытался выползти из своей пыточной. Едва продвинувшись на полтора метра под холодными, со скупым научным интересом взглядами мужчин в халатах, мальчик застыл. Его тело обмякло, только ещё в несколько толчков вылилась кровь из приоткрытого рта.- Восемнадцать минут, тридцать две секунды. Громкость звука приблизительно сто сорок децибел... Эй, мальчики, вы всё законспектировали? Мисаки-кун, Изао-кун?- Да, сенсей.- Д-да. Сенсей.- Отнесите все материалы Айкаве. И попросите её направить уборщиков в двести пятидесятый кабинет. Всё, свободны. И Мисаки-кун... выпейте всё же лекарство, у вас не очень здоровый вид.Такахаси вяло кивнул, проглатывая вставший в горле ком. Но за лекарством так и не зашёл.Работа есть работа.Оба молодых человека шли бок о бок по коридорам. Старший, Изао, ещё пытался заговорить с Мисаки, но тот старался отвечать односложно и сухо, и вскоре второй прекратил попытки подбодрить мальчугана.Они застали Айкаву на её обычном рабочем месте; в тот момент она разговаривала с каким-то очень высоким человеком, время от времени ссылаясь на какой-то документ "А" и время от времени потряхивая каким-то листом, который, вероятно, мог оказаться этим самым документом. Завидев двух парней женщина отвлеклась от разговора, приняла папку с подробным отчётом опыта и, выслушав просьбу об уборщиках, отправила Изао к какому-то Навомори-сану, а Мисаки - к самому Акихико.Дьявол в это время был занят тем, что просматривал какие-то бумаги. Судя по тому, насколько хмурым было его лицо, эти самые бумаги содержали не самые удовлетворительные для него сведения.- Заходи, - властно сказал учёный. - Закрой за собой дверь. На замок.Запирая единственный выход, мальчик думал: а не рвануть ли, плюнув на всё?- Ко мне.Мисаки вздрогнул. Он посмотрел на мужчину, который в этот момент был, казалось, на грани между злостью и раздражением, и...Сделал шаг назад.Усаги-сан заметил это. По его лицу пробежала мрачная тень, губы изогнулись в недоброй усмешке, глаза заволокло предвкушением, злым и весёлым.Учёный поднялся со своего кресла и, в несколько шагов преодолев расстояние до двери, грубо ухватил юношу за затылок, резко притягивая к себе. Он хищно впился в его губы, до боли кусая их и едва что не вылизывая гланды мальчика; обхватил свободной рукой его тонкую талию, проникнув под рубашку и до боли сжимая худое тело.- Если я сказал подойди - значит, ты должен подойти.- Я вам не собачонка, чтобы давать мне команды!- Неужели? Сидеть!Акихико потянул голову юноши вниз, вынудив парня бухнуться на колени. Притянул его лицом к своему паху и сильнее сжал волосы на затылке Мисаки, заставив того коротко вскрикнуть.- Я могу сказать тебе "сдохни". Но мне кажется, команда "соси" и "глотай" принесёт мне несоизмеримо большее удовольствие.Парень смотрел снизу вверх на Усами, с ужасом понимая смысл только что произнесённых слов.- Расстегни мне брюки. Живее! - мальчик снова вскрикнул от короткой боли в затылке и исполнил приказ. Дрожащими пальцами он потянулся к пуговицам на паху мужчины, судорожно вынимая их из петлей, и замешкался, тщетно надеясь, что понял что-то неверно... - Ты что, дурной? Бери мой член себе в рот и начинай сосать. Если покажешь зубы - я вырву их у тебя.Мисаки закрыл глаза и, на ощупь вынув твердеющий орган из трусов Усаги-сана, прикоснулся к нему губами. В нос резко ударил терпкий, мускусный запах, и парень зажмурился сильнее, когда начал исполнять приказ.Рука на затылке требовательно направляла, а плоть во рту увеличивалась, и совсем скоро парень начал задыхаться от скольжения огромного, горячего члена во рту. Вкусовые рецепторы упорно возвещали о тревоге, глотательные рефлексы настойчиво вызывали рвотные позывы, а злополучная рука продолжала притягивать голову мальчика всё ближе и ближе, пока тот не почувствовал, что его вот-вот стошнит. Такахаси протестующе замычал, на что Акихико только хмыкнул, продолжая вынуждать парня брать всё глубже.- Расслабь горло, дыши через нос. С зубами поосторожнее! - парень старался выполнять эти указания, однако не так уж, чтобы удачно: челюсть болела, дрожала, из-за чего зубы непроизвольно задевали нежную плоть, горло довольно скоро начало ныть, и Мисаки ничего не мог поделать с навязчивым желанием блевануть.Вот мальчик уткнулся носом в мягкие завитки на паху Усами и поражённо распахнул глаза - ему не хотелось верить, что ЭТО полностью уместилось в его горле. Но, похоже, зря он отвлёкся, потому что в этот момент глотка снова непроизвольно сжалась, пытаясь вытолкнуть инородный предмет. Из глаз Мисаки лились слёзы, воздуха не хватало, а член мужчины продолжал скользить во рту юноши, невероятно огромный и горячий.Движение убыстрялось, и внезапно раздался стук в дверь. Усаги-сан остановился, позволив парню остановить своё занятие и отдышаться.- Да? - Мисаки сейчас показалось, или голос его насильника как-то слегка охрип?..- Усаги-сенсей, здесь отчёт из группы Окамото и прошение...- Я займусь этим позднее.- Но сенсей...- Позднее! - нетерпеливо выкрикнул он, и так же, уже тише, сказал юноше: - Продолжай!"Кажется, я уже начинаю приобретать в этом опыт", - с злорадным и одновременно грустным весельем подумал Такахаси, закрыв глаза и раскрыв рот.Акихико сразу задал быстрый темп. Едва слышно рыча и бормоча ругательства на каком-то непонятном Мисаки языке, мужчина вбивался в тесную глубину рта парня, всё сильнее и болезненнее сжимая волосы на его затылке. Вскоре мальчик почувствовал, как член Усами начал пульсировать и в горло ударила горькая струя. Юноша попытался отодвинуться, но Усаги-сан не позволил, ещё сильнее прижав к себе и продолжая трахать его рот. В результате, Мисаки пришлось проглатывать, давясь, вязкую жижу.- Приведи себя в порядок, - отпустив мальчика, сказал Акихко, застегнув свои брюки. Он протянул юноше платок и снова сел за стол. - И подойди ко мне.На негнущихся ногах Такахаси подошёл к мужчине.- Так, у тебя есть время до трёх часов, чтобы отдохнуть, в три часа идёшь в сорок шестой кабинет. После него снова придёшь ко мне, мы с тобой сходим кое-куда и поедем домой. Ах да, захвати эти бумаги и передай Сатоши-сану, когда подойдёшь в сорок шестой. Надеюсь, мне не стоит напоминать про любопытную кошку?-Нет. То есть, да не стоит. Хорошо, Усаги-сан.

Мисаки ещё немного помялся, разминая затёкшие ноги, протёр лицо, мельком заглянув в одну из зеркальных гладей, и, взяв папку со стола вышел. Перед его взором сразу предстала хмурая Айкава, которая стояла у двери, прислонившись к стенке, и упрямо прижимала к груди довольно внушительную стопку папок, которая грозила вот-вот свалиться на пол. Женщина коротко оценила растрёпанного и раскрасневшегося мальчика, кивнула, закусив губу, и шмыгнула в кабинет.- Сенсей, это уже никуда не годится!.. - услышал Мисаки, прежде чем закрылась дверь за секретаршей. Юноша поспешил удалиться, чтобы, в случае чего, не попасть под горячую руку.До следующей работы оставалось чуть более полутора часа и парень решил сходить перекусить - не чтобы утолить жажду или голод, а чтобы просто отбить ужасный, мускусный и горько-солёный привкус на языке. Он понимал, что, скорее всего, выглядит довольно... пошло. В размытых отражениях, которые преследовали его на каждом шагу в корпусе Ро, была отчётливо видна лихорадочная краснота его щёк и губ, и изредка проходившие мимо него работники бросали на мальчика странные взгляды, определить суть которых не представало возможности. Такахаси даже заходил в уборную, чтобы ополоснуть горящее лицо, но даже после ледяной воды лихорадочный румянец и блеск глаз не хотели исчезать.Кое-как всё же вернув себе надлежащий вид, Мисаки заявился в буфет.Это место, в основном, служило чем-то вроде "комнаты для отдыха". Здесь обыкновенно сидели те, кто пережидал время от одного опыта до другого, или коротал перерывы в учёбе, или кому просто выпала свободная минута. По-видимому, сейчас было время занятий, поскольку народу было не очень много - всего пара групп, сидевших на двух соседних столах; человек десять, не больше. Кто-то художник, кто-то ассистент, кто-то солдат или вольнорабочий. Рядом, у окна стояли ещё пара человек и напряжённо курили, стряхивая пепел в жестяную банку на подоконнике и попутно вслушиваясь в тихую беседу, воцарившуюся между двумя столами.Среди них Мисаки увидел Изао-семпая.А Изао-семпай увидел Мисаки.- Мисаки-кун! - вскрикнул парень, поднимаясь из-за стола. - Эиджи-сан, подайте, пожалуйста, вон тот стул. Мисаки, иди к нам!Вообще-то, парню не очень хотелось подходить к ним: ему казалось, что из его рта всё ещё явственно разило спермой. Однако садиться за другой стол, игнорируя приглашение, было бы невежливым.- Снова здравствуй, - парень натянуто улыбнулся. Он не садился на услужливо поставленный рядом с Изао стул, но демонстративно положил на него вручённую Усами папку. - Я пока схожу, возьму себе чего-нибудь.- Конечно, иди! Только это... десерт не бери, у меня есть пара сладких пирожков: для тебя захватил, надеялся сегодня тебя ещё поймать, - парень расплылся в душевной улыбке.Такахаси взял себе онигири с угрём и сладкий чай и, с подносом, потащился обратно. Потеснившись между другими подносами, стульями, мальчик начал неспешно есть, краем уха пытаясь вникнуть в суть разговора.-...монстр. Может, он и вправду какой-нибудь демон?- Кстати, да. Вы видели, как он иногда себе волосы зачёсывает? Вот это номер...- Волосы-то волосами, а вы слышали, он вчера мелом пулялся? Он кому-то, вроде, даже в глаз попал...- И это после того, что было в том месяце? Он бессмертный, что ли, или попутно проводит опыты на психике студентов?Всё понятно, Камиджо-сенсей. Этот невысокий, едва ли выше Мисаки мужчина имеет такие возможности и привычки, что частенько его студенты задавались вопросом о его человечности.Мисаки вздрогнул, когда услышал последнее высказывание. Он не видел, но не мог не знать, что в прошлом месяце группа студентов, доведённых этим маленьким дьяволом, подстерегла Камиджо и избила до полусмерти. Правда это, или нет, но до предыдущей недели Камиджо не появлялся в Центре. На несчастье напавших, придирчивый учитель - близкий друг Акихико, и всех тех молодых людей, кто подозревался в участии жестокой расправы, отдали под трибунал. Поговаривали, чтоих даже не в тюрьму и не на расстрел отправили, а обратили в "брёвна" и подвергли самым болезненным и ужасным экспериментам.С этим ещё как-то была связана группа фармакологических исследований, как-то помимо опытов, но как именно, Мисаки не помнил.- Кстати, я видел Нагасаву. Пару дней назад, - вдруг сказал один из студентов. Он сглотнул и затих, видимо, воспоминание было не очень хорошим. - В группе Окамото.- То есть, не только Усами и Кусама?.. Ха, получается, наш Камиджо подрабатывает гейшей, да? И теперь, дай догадаюсь, все большие шишки будут мстить за поруганную честь своей фаворитки?Послышались неловкие смешки.- Хей, давайте заткнёмся. Кажется, это уже перебор. Не хватало только из-за ваших хиханьки-хаханьки получить нагоняй, - сказал другой парень, кадет, судя по форме. - Видел я демона, ходит как в воду опущенный, хромает. Нет, я понимаю конечно, что он всех достал, но это всё равно не повод так поступать с сенсеем.- Чего? Ты новенький, что ли, или с дуба рухнул? Этот монстр цепляется по всяким пустякам, орёт с причиной и без, и ладно ещё, если мелом швыряется, так может ещё и пальцы переломать своей чёртовой линейкой. Он до слёз таких парней доводит, что это ещё огромный вопрос, заслужил или нет.- Я слышал, его даже любовничек с трудом выносит.

- Что поделать, вздорная баба! - молодые люди снова тихо загоготали.Мисаки тихонько хмыкнул. Когда дело касается обсуждения человека, грань между мужчинами и женщинами почему-то стирается.После упоминания о "любовниках", пара человек коротко глянули на Такахаси. Подросток притворился, что не заметил. В конце концов, вся его ситуация просто вопит о недвусмысленных отношениях с главнюком всея Центра, поэтому реагировать на всякие нападки - глупо и бесполезно. Тактика игнорирования гораздо разумней.- Кстати, как насчёт маджонга в воскресение?- У меня в воскресение лекции по генетике.- У нашей группы будут учения.- Мой сенсей говорил, что я ему могу понадобиться...- Закройте уже окно! Не май-месяц! - крикнул кто-то со второго стола.

- Мисаки, так ты будешь пирожок? Серьёзно, они обалденно вкусные...Молодой художник уныло жевал всунутый ему в руки обжаренного сладкого теста и уже даже не пытался вслушиваться в непринуждённую болтовню. Парни обсуждали планы на выходные или, смутные, на будущее, что-то говорили о новостях с фронта или с родины, делились своими впечатлениями об учёбе или работе. Подростки уходили по своим делам, на их места приходили новые; третий час неумолимо приближался и Мисаки всё явнее чувствовал, как жар приливает к его щекам.- Эй, Мисаки... У тебя кровь.- Ч-что?

- Я говорю, у тебя кровь.Такахаси ощутил, как кто-то прикасается к нему: прикладывает ко лбу ладонь, касается шеи, хватается за плечи.- Вашу мать, где Изао?!- Он же вышел уже...- Тащите пацана к медикам, у него жар!Что было потом, Мисаки помнил довольно плохо. Голоса, мельтешение перед глазами, чужие руки, блуждающие по всему телу. Ему казалось, что вот-вот он увидит зеркальную гладь стального шкафа, в котором отражаются мужчина и ребёнок, схваченный в его объятия.Всё его тело сковала ужасная, головокружительная усталость, конечности стали мягкими и тяжёлыми, словно налитые свинцом. А где-то под лёгкими разгоралось нечто ужасное, болезненное и раскалённое стремительно плывущее вверх по пищеводу и вниз к тазу.- ...экспериментальное...- ...Усаги сказал...- ...быстрее!..