1 часть (1/1)

Этот день не задался изначально. Зим был зол. Зол на Гира, на Минилося, на компьютер, вероломно вздумавший им потакать, но еще больше Зим был зол на Кифа. Рыжее нечто заявилось в его дом с самого утра, непростительно сильно развоняв на всю кухню той дрянью, что он называл яичницей с беконом. Выдворить человеческого ублюдка прочь не получилось благодаря компьютеру, который неожиданно решил помочь Гиру накрывать стол к завтраку, и делал он это так, будто специально стремился помешать Зиму. В итоге стол был накрыт, иркен заботливо за него усажен, а тарелка с отвратительной яичницей и двумя полосками бекона поставлена перед ним. Некоторое время Зим смотрел на то, как мерзость лыбится на блюдце, а мерзость смотрела на него двумя кружками яичных желтков и, кажется, хотела поглотить его душу и разум, переварив их и отхаркнув где-нибудь на задворках вселенной. Долго таких гляделок он выносить не мог и заявил, что ЭТО есть не будет ни при каких обстоятельствах и ни под каким предлогом.Киф снова врубил приевшеюся Зиму пластинку, о том, что его друг очень плохо питается, а так нельзя при его увесистом пакете заболеваний. Что из-за того, что Зим плохо ест, он совсем не вырос за четыре года их знакомства. Что его родители — безответственные люди, которые не занимаются его лечением. Что его собака тоже нуждается в лечении, а держать левитирующего карликового лося дома как минимум небезопасно.Яичница лыбилась, Киф без умолку болтал, Гир пел, заливая вафлю шампунем, Минилось плющился с довольной миной здесь же на столе, все глубже погружаясь в банку с вишневым джемом, а компьютер решил срочно обсудить земную политику, абсолютно игнорируя тот факт, что на его длинный монолог всем здесь собравшимся откровенно плевать. Зим чувствовал, как с каждой секундой содержимое его черепной коробки закипает все больше и больше. Какофония сливалась в один неравномерный тревожный гул, заставляющий веко иркена конвульсивно дергаться, а яичница будто бы начала приближаться к лицу, гипнотизируя желтками глаз.— Посмотри Зим, какая я вкууусная! — пропело содержимое тарелки.В этот момент Зим не выдержал. Он с диким воплем — Хвааатит! — выбил ногой тарелку прямо из рук Кифа, чуть не опрокинув стол и не свалившись на пол.Киф испуганно отпрянул, нервно перебирая пальцами и косясь на разлетевшиеся по кухне осколки тарелки. Зим нервно дышал, обхватив голову руками. Внезапно наступившая тишина, казалось, давила еще сильнее.— Зим, я уберу осколки? — как можно осторожнее поинтересовался Киф.Зим медленно кивнул, и человеческий выблядок удалился. Иркен уже было выдохнул в надежде спровадить одноклассника, как только он все приберет, но даже здесь все пошло не так.После завтрака выяснилось, что это недоразумение затесалось к ним с Гиром в компанию, вознамерившись тоже принять участие в самом гениальном и злобном плане, который Зим когда-либо придумывал. Тупой Гир, будучи к тому же на редкость продажной псиной, сожрал вчера очередное принесенное Кифом тако и заодно пригласил его поучаствовать в сей деятельности, что ставило под угрозу срыва не только сам план, но и всю конспирацию на этой захолустной планетке. Чертов Гир. Чертов Киф. Ебучие Тако. О, тако Зим изничтожит как блюдо, сотрет любые упоминания о них из памяти каждого жителя этого куска грязи. Тако должно погрязнуть в пучине небытия как одна из самых проблемных для иркена вещей! Он обязательно займется такогеноцидом! Но только после того, как избавится от Кифа, нагло расположившегося в гостиной в окружении тыкв. Он не должен идти с ними, не должен! Пусть на этот раз и удалось каким-то чудом избавиться от Диба, чтобы тот в своём обычном стиле не помешал планам, то Киф сам того не ведая, может пустить все коту под хвост.Однако сделать это оказалось не так-то просто. Мерзкая рыжая тварь выпроваживаться категорически не хотела, игнорировала все вопли Зима, становившиеся громче с каждой минутой, а потом затеяла с Гиром бурную полемику о хэллоуинских костюмах.— Зим, Зим? А ты как думаешь, мне лучше быть клоуном или зомби?— Зомби, да! Будь просто трупом! Лежи и молчи!— Но, Зим, как же я тогда буду собирать конфеты? Ааа, это шутка такая, да? Это было смешно, Зим!И пока тот скрипел зубами, Киф принялся строить маршрут, по которому лучше идти, чтобы собрать больше всего конфет. Тогда Зим попытался вытолкать его из дома, но тупой червяк умудрился вывернуться, принял это за приглашение к обнимашкам, и Зиму пришлось убегать от него кругами по всей гостиной. А потом Гиру приспичило заняться клятыми тыквами, и Киф с энтузиазмом принялся показывать, как надо вырезать на них уродливые рожицы. Зим решил воспользоваться интеллектом и выманить рыжую бестию из своего дома хитростью, перечисляя разные опасности, которые могут здесь подстерегать: от прорвавшей канализации и пришедшей с утра посылки с сибирской язвой и до исполинских рептилий с катанами и радиоактивных кусачих пауков. На что Киф спросил, по какому каналу показывают этот интересный сериал, а Гир заявил, что это же его любимое шоу, в восторге испортил тыкву, мгновенно ударился в плач, Киф бросился его успокаивать, и пришелец с отчаянием понял, что это бесполезно. Ладно, он выгонит эту сволочь позже.Зим незаметно выскользнул из дома, оставляя Кифа и Гира наедине с наклейками и тыквами. Прямо сейчас у него были дела. Очень важные дела, требующие немедленного выполнения и не терпящие никаких отлагательств. Дела преследовали его ежедневно уже на протяжении тридцати пяти земных суток. Это раздражало, отнимало время, но сделать с этим Зим ничего не мог.Захватчик прошел мимо гномов, слыша, как они со скрипом поворачиваются вслед за ним. На Кифа эти мерзавцы по каким-то причинам не реагировали, хотя должны были защищать дом от таких, как он. По крайней мере, иркен прекрасно помнил, что раньше в настройках у них было две человеческих особи, представляющих особую угрозу и требующих оперативного вмешательства — Диб и Киф. Если же первый представлял реальную опасность раскрытия миссии, то Киф иркена просто жутко бесил. Он приходил к нему внезапно, в любое время суток, каждый раз доводя Зима до кондрашки. Иркен несколько раз переустанавливал прошивку на гномах, всячески ее модифицируя, но рыжая мерзость по-прежнему оставалась вне поля их зрения. Единственное, чего удалось добиться в одной из версий прошивки — гномы стали беспорядочно стрелять лазерами в котов, белок, собак, птиц и людей. Объединяло всех пострадавших одно свойство — они были рыжими. Однако, истинная их мишень продолжила беспрепятственно ходить на его базу, как будто к себе домой, а глючные гномы даже головы не поворачивали в его сторону, будто Кифа и не существовало. Прошивку пришлось снести и накатить новую, внеся определенные изменения. Теперь гномы реагировали лишь на Диба.Преодолев двор, Зим свернул направо и, пройдя буквально пару метров, замер перед порогом соседского дома. Около минуты он с откровенной ненавистью смотрел на аккуратное резное окошко, украшавшее дверь, затем, грязно выругавшись, завел руку за спину, отдавая паку соответствующую команду. Послышалось мерное жужжание одного из открывающихся отсеков, и в последующую секунду на ладонь иркена выпала увесистая связка ключей.***— Добро пожаловать домой, сын!— О, здравствуй, Брэд-дружище! Меня не перестает удивлять твое странное приветствие! — коренастый мужчина в дверях рассмеялся.Зим наблюдал эту сцену с дивана в гостиной. Он только вернулся со щколы и первым же делом растекся в бесформенную кучку перед телевизором. Весь оставшийся день он планировал посвятить своему любимому делу — деградации, взирая очередное трэшовое шоу о приключениях братьев Позвонков и их врага Грыжи. Он бы так и провел это время, если бы человеческий отброс, обитающий по соседству, не заявился на порог его убежища.— Как поживает Молли, как здоровье твоего сына? Сегодня, кажется, он выглядит немного зеленее, чем обычно.— О, у них все прекрасно! Разве сыр не может быть счастлив?!Зим заинтересованно перегнулся через подлокотник, прислушиваясь к разговору. Это было странно. Как минимум нетипично для этой особи.Коренастый сдавленно рассмеялся, а затем продолжил:— Послушай, Брэд, можешь выручить меня по-соседски? Мы с семьей вынуждены уехать на пару месяцев, и мы были бы очень рады, если бы ты присмотрел за нашим домом. Поливал цветы и кормил рыбок. Мы в долгу не останемся, обещаю!— Как скажешь, Тэээд! — проскрипел металлическим голосом робо-отец, конвульсивно дернувшись от скачка напряжения.— О, Брэд, я так благодарен тебе, несмотря на то, что ты снова забыл мое имя! Вот смотри, это ключ от дома, этот от гаража, а этот…Зим подошел ближе, старательно запоминая предназначения ключей, хотя сам не до конца понимал, зачем это ему, но внутренняя чуйка считала, что сие знание ему по каким-то причинам жизненно необходимо.Он не мог понять, что происходит. Человеческий отброс уезжает, предоставляя кому-то другому доступ в свое жилище? Насколько это нормально? Насколько это принято у людей? Что он должен в этом случае делать?— И прошу, не забывай поливать гортензию на заднем дворе раз в две недели! — Робо-отец все с тем же пустым взглядом смотрел куда-то перед собой, будто не замечая своего собеседника. — Я очень рассчитываю на тебя, Брэд! Большое спасибо, что вызвался помочь мне!Сказать, что Зим был в шоке, ничего не сказать. Стоило двери закрыться за внезапно нагрянувшим соседом, как вопль иркена сотряс дом.— Компьютер! Что это только что было?!— Наш сосед уехал и просил присмотреть за его домом. Это одна из земных традиций.Телевизор вместо сериала принялся высвечивать какие-то обрывки видео, смутно похожие на то, что Зим видел буквально пару минут назад. На видеозаписях люди передавали друг другу ключи, обнимались, обменивались выпечкой.— То есть это нормально вот так оставлять ключи и уходить?! А если я не буду этого делать?!— Тогда о той семье, что ты так усиленно имитируешь, будут не очень хорошо думать. И тогда…— И тогда это погубит миссию, — закончил фразу компьютера иркен. — То есть я теперь должен ходить в мерзкое человеческое жилище, чтобы кормить каких-то там… рыбок?!— Да, именно так.— Чертовы земляне и их обычаи. Ну ничего, Зим справится! Вам не подловить Зииима на такой мелочи! Зим будет кормить этих чертовых рыбок! Кормить так, как никто еще до него не кормил! ***Зим ненавидел все в этом доме. Ебучих рыбок, цветы, мерзкие фотографии на стенах и даже чертову скатерть в ромашку на кухне. Он прошествовал в гостиную, остановившись у аквариума и напряженно всматриваясь в мутную воду. Поначалу ему нравились эти твари. Когда Зим кормил их раньше, они плавали у поверхности, радостно хватая куски корма и пихая друг друга золотистыми боками. Зим же, расщедрившись, всегда сыпал им полную пачку. Рыбки радовались. Радовался и Зим, воображая армию гигантских летающих золотых рыбок, пожирающих людей. И Диба! В первую очередь, он хотел натравить их на Диба и посмаковать тот момент, когда эти милые животные будут рвать его на части и жрать. Жрать. Жрать.Однако через несколько дней они перестали поедать корм с такой же жадностью, стали медленными и неповоротливыми, глаза их покрылись странной пленкой. Зим решил, что это от того, что он их недостаточно кормит. В этот день он высыпал в аквариум уже две пачки.Похоже, что такая щедрость испортила этих существ. Когда иркен пришел к ним в субботу, то обнаружил их побелевшими, распухшими, мерно покачивающимися на поверхности воды. На Зима и на корм рыбки с тех пор не реагировали.Иркен счел их неблагодарными зажравшимися тварями и с этого дня начал понемногу уменьшать порции кормежки. Лучше от этого не стало. Рыбки борзели день ото дня и, видимо, чтобы досадить Зиму, стали мерзко пахнуть. Сначала несильно, но с каждым днем вонь от аквариума становилась все сильнее. Дошло до того, что иркен перестал открывать аквариум, считая, что голод выбьет всю дурь из крошечного рыбного мозга. Но эти меры, кажется, были неэффективны. Сегодня рыбки продолжали вести себя отвратительно.Они снова покачивались на поверхности воды, разбухнув гораздо сильнее, если сравнивать со вчерашним днем. Их брюхо вздулось, и Зим был уверен, что, ткни он их пальцем, они лопнут, забрызгав его внутренностями. Мерзкие, гнусные, вредные создания. В воспитательных целях было принято решение их не кормить.Далее на очереди были цветы.В первый день, придя сюда, он задумался над тем, не несут ли цветы какой-либо практической выгоды. Зим размышлял над тем, могли ли корни этих растений вырабатывать электричество, которым можно было бы запитать примитивное земное жилище. Или же, возможно, эти растения имели какие-то медицинские свойства.Чтобы удовлетворить свое любопытство, Зим выкопал под розовым кустом, где грунт показался ему наиболее рыхлым, приличной глубины яму, беря по ходу продвижения анализы почвы и замеряя различные показатели растений. Электрическую активность, химический состав, степень поглощения влаги из почвы. Ничего полезного, согласно полученным данным, насаждения из себя не представляли, из-за чего иркен лишь больше убеждался в бессмысленности всех человеческих действий. Однако на глубине около полутора метров он все-таки сделал очень странную находку.Там, причудливо переплетаясь изломанными конечностями, лежали два полуразложившихся человеческих тела. Одно из них было побольше, второе же едва ли было при жизни ростом выше самого Зима. Голова маленького человеческого существа представляла из себя месиво из костей и гнилой жижи, в которой медленно ворочались потревоженные захватчиком жирные личинки. Другое тело находилось в относительной сохранности, обладало длинными спутавшимися светлыми волосами и было одето в истлевшее зеленое платье в белый горошек. Эта деталь почему-то показалась иркену подозрительно знакомой. Зим склонился ниже, желая получше разглядеть находку, но в следующий миг с воплем отскочил от ямы, когда из пустой глазницы мертвой женщины ему навстречу высунулось нечто длинное, сегментированное, многоногое и уставилось на него черными бусинками глаз.Находку Зим зарыл в тот же день и в клумбах больше не копался.***Как можно осторожнее забравшись на табуретку, установленную им же прямо рядом с гортензией, и убедившись, что так вода точно не попадет на него или не затечет под ноги, как случалось уже пару раз, Зим осторожно наклонил полную коварной жидкости лейку к растению. Он очередной раз осмотрел увитый цветами внутренний дворик, а затем его взгляд скользнул к собственному заднему двору, находившемуся тут же, за низким хлипким заборчиком. Иркен никогда не понимал столь бережливой любви людей к зеленым насаждениям, и посему единственным, что присутствовало на его участке, была дикорастущая трава, покрывающая неравномерным зеленым ковром разной степени свежести холмики. На некоторых из них были установлены импровизированные кресты, сконструированные Гиром непонятно зачем из всякого хлама и украшенные нелепой дребеденью по типу цветных пластиковых пуговиц, оберток от фантиков и пожухлых цветов.При мысли о холмиках Зим поёжился и спешно перевел взгляд обратно к гортензии. Только сейчас он заметил, что лейка почти опустела, а под табуреткой и вокруг нее красовалась здоровенная лужа набежавшей с клумбы воды.— Мерзкие земные цветы, — сквозь зубы процедил он, принявшись озираться по сторонам.Убедившись, что за ним не наблюдают, Зим отдал паку приказ. Послышалось жужжание пластин, лязг металла, и в следующий момент механические ноги с противным звуком уперлись в грязь, поднимая пришельца над табуреткой. Он еще раз огляделся, дабы удостовериться, что его никто не видит, и медленно зашагал на ходулях к крыльцу, зачем-то мысленно про себя отмечая, до какой степени он сейчас похож на земного паука.Диб был далеко. Диб не представлял угрозы, однако паранойя, выработанная за несколько лет жизни в постоянном ожидании подвоха, давала о себе знать. Сейчас же, без мерзкого очкарика, которого он ожидал увидеть далеко не скоро, сама его странность и его странные действия не были никому интересны. Чему иркен, к слову, был безмерно рад.***Дома Зима ждало разочарование. Вопреки ожиданиям, Киф никуда не ушел. Мерзкий выблядок все так же сидел посреди гостиной в окружении тыкв и увлеченно мазал Гира какой-то гадостью. Гадость блестела и переливалась, а сам Гир был выряжен в какое-то цветастое тряпье всевозможных кислотных оттенков.В помещении царил хаос. К тыквам и обрезкам от них добавились появившаяся невесть откуда женская сумка, конфетные фантики, рассыпавшаяся по полу бежевая дрянь и множество всевозможных флакончиков с жидкостями непонятного назначения. Мертвая белка, о причинах смерти, которой Зим знать хотел в последнюю очередь, валялась тут же, образуя вокруг себя бурую лужицу. Среди всего этого безобразия, будто бы довершая картину, на диване возвышалась стопка коробок пиццы, что смердела на весь дом тошнотворным для Зима запахом.— Зим, Зим, а куда ты ходил? Мы потеряли тебя, Зим! Почему ты ушел, ничего не сказав? Мы очень волновались за тебя! — затараторило рыжее нечто, едва стоило иркену появиться на пороге.Пятнадцать минут. Его не было всего блядских пятнадцать минут! За это время эти двое умудрились превратить его дом в помойку! Где был Минилось?! Куда смотрел компьютер?! Почему никто, обладающий хоть незначительными признаками адекватности, не попытался остановить этих двоих?!— Зим, у тебя все в порядке? С тобой ничего не случилось?Захватчик раздраженно выдохнул.— Какого хера ты делаешь с моей собакой? — сквозь зубы процедил он, едва удержавшись от того, чтобы назвать Гира роботом.— О, он захотел быть принцессой единорогов на Хэллоуин, и я помогаю ему наносить грим! Правда, у нас здорово выходит?Иркен ощутил, как невольно начинает скрипеть зубами от злости.— Зим? Тебе не нравится? Мы и тебе костюм приготовили. Зим?— Вон из моего дома! — не выдержал он.— Зим? Я чем-то тебя обидел? — загундосила мерзость, состроив кислую мину, и пришелец ощутил, как его желудок скручивает от отвращения.Жалкий. Какой же Киф жалкий и отвратительный.— Я сказал — выметайся!Человеческий отброс нехотя подчинился.Он поднялся и заковылял к выходу. Не дождавшись, когда эта образина пересечет порог, Зим с силой пихнул его в спину, выталкивая из дома, и тут же захлопнул за ним дверь. Спустя секунду следом за Кифом полетели коробки пиццы, косметика, беличий труп, тыквы и прочее невесть откуда взявшееся барахло. Гир удалился сам, вслед за барахлом и пиццей, шурша бесконечным количеством юбок.Зим остался один. В этой тишине и спокойствии он наконец смог выдохнуть. Ему предстояло еще много работы до сегодняшнего вечера, и посиделки Кифа в его доме в это плотное расписание не вписывались никоим образом.Минилось обнаружился все там же, на кухне, будучи намертво застрявшим в банке под слоем джема. Выбираться оттуда он не хотел, заверив иркена, что ему хорошо и тут. Зим логически рассудил, что лось просто пытается таким образом откосить от вечерней программы, и… забил. Он логично рассудил, как ему тогда казалось, что присутствие этого някающего комка вряд ли повлияет на что-либо.Решив, что так, пожалуй, будет даже лучше, Зим вызвал ведущий в лабораторию лифт и, ожидая когда тот наконец прибудет, извлек из пака планшетку. На экране высветилось то, над чем он так усердно работал несколько месяцев.***Органомонстр.Прекрасное некротическое создание, являющееся по своей сути симбиозом инопланетных грибков и человеческой плоти. Зим проращивал споры почти на протяжении месяца, не пропуская ни одной кормежки. Правда, однажды плоды его трудов чуть было не были уничтожены Кифом, который принял их за обычную плесень. Однако, несмотря на это, иркену все же удалось выходить и спасти их.Существовало сие произведение искусства пока что лишь в виде множества графиков, таблиц, уравнений и расчетов. Но сегодня, именно сегодня, его гениальный и злобный план, к реализации которого он шел столько времени, наконец должен был свершиться.Моделирование существа в симуляции было завершено буквально вчера. Эта модель наглядно иллюстрировала все: как монстр должен был расти, есть, дышать, из чего состоять, сколько и каких именно органов должно лежать в его основе на самой ранней стадии.Именно этого компонента Зиму и не хватало. Ему нужны были внутренности. Как можно больше внутренностей. Столько, сколько Зим сможет донести до базы, чтобы потом ожившее нечто уже само поползло по улицам в поисках пропитания, продолжая при этом расти.Достигнув определенных размеров и массы, по задумке Зима, существо должно было начать группировать собранные им же внутренности, а затем сбрасывать их на землю. Они же, в свою очередь, должны были повторять весь тот же алгоритм материнской особи — и так до бесконечности, пока внутренности всего человечества не окажутся поглощены созданными Зимом созданиями!Что делать с ожившей армией кишок, желудков, легких и прочей человеческой мерзости дальше, Зим пока не придумал. Он планировал заняться этим позже. В любом случае, как он полагал, уничтожить стадо неразумных примитивных существ окажется значительно, значительно проще, нежели иметь дело с людьми. Существовала вероятность, что органомонстры сами рано или поздно передохнут, когда их источник пропитания или исчезнет совсем, или станет очень дефицитным.Зим окопался в лаборатории фактически на целый день. Он отмыл все пробирки от предыдущих экспериментов и расставил их рядом с принесенной с помойки чугунной ванной, на тот случай, если что-то пойдет не так. Например, если внутренние органы разных людей начнут конфликтовать между собой и отторгать друг друга. На этот случай у него тоже был план. Ванну он отмыл до блеска и продезинфицировал на три раза. Затем он вспомнил, откуда эта ванна взялась и… пару раз произвел дезинфекцию всей лаборатории.Когда уборка была закончена, он проверил скорость роста грибковой массы, снял показатели температуры, кислотности и уровня влажности внутри капсулы, где периодически подрагивая, словно во сне, покоилось бесформенное нечто, являющееся главным компонентом его разработки. На моменте проверки подачи питательной смеси некрогрибкам обнаружилась течь в одной из трубок. На устранение неполадки потребовалось бы пара минут, если бы клятый герметик не запропастился невесть куда. Пришлось бодяжить новый тут же. Однако, где-то в середине процесса, Зим понял, что бурая дрянь в ведре совершенно не походит на герметик. Непонятного происхождения жижа пахла чем-то подозрительно знакомым.Некоторое время он смотрел на жижу, пребывая в глубоком недоумении, а затем, поддавшись какому-то внутреннему порыву, решил лизнуть ее. Крик Зима, вероятно, услышал бы весь квартал, не находись лаборатория глубоко под землей. В ведре было перемолотое в фарш и раскисшее под действием химикатов мясо. Течь он таки заделал, все же найдя упаковку нетронутого Гиром герметика. Остальное же пришлось выкинуть.Когда Зим, матерясь на своего глючного СИРа, выдавливал очередной испорченный тюбик в утилизатор, пак пискнул, выдавая напоминание о начале первой фазы плана. Шесть вечера наступило слишком быстро, настолько быстро, что иркен даже не был уверен, что закончил все приготовления. Он заметался по лаборатории, проверяя оборудование, химикаты, препараты, что могли бы пригодиться при сращивании массы разнородных тканей между собой. Зим опасался, что забыл что-либо важное из-за блядской диверсии с герметиком, но вскоре он, наконец, смог выдохнуть. Все системы исправно работали и были приведены в идеальную готовность перед предстоящей операцией.***Выходить из дома, уткнувшись носом в планшетку, однозначно было наихудшим решением в жизни Зима. Увлекшись чтением отчетов компьютера о хэллоуинском сборе конфет и о том, как его правильно осуществлять, он совершенно не заметил расположившегося на крыльце Кифа, который увлеченно выколупывал из очередной пиццы кусочки ананаса. Хрупкое равновесие было утеряно. Эпично взмахнув руками, Зим осознал, что заваливается вперед. Планшетка выскользнула из рук и, описав в воздухе длинную дугу, с треском шмякнулась о дорожку. Перевалившись через спину рыжей мерзости, иркен угодил лицом прямиком в открытую коробку с пиццей. В нос ударил тошнотворный сырный запах. С диким воплем, будто бы его режут, Зим шарахнулся в сторону, принявшись в панике соскребать с физиономии мерзкие и тягучие сырные нити.— Зим?! Ты не ушибся? — бросив кусок пиццы, человеческий выблядок ломанулся было к нему, но был остановлен очередным воплем пришельца.— Какого хуя ты все еще здесь, Киф-мразь?!Человеческое отродье замерло на крыльце, нервно перебирая пальцами. Его глаза беспокойно забегали по сторонам, пока не остановились на Гире.— Н-но… Разве мы не должны были идти вместе… Гир сказал, что… — это недразумение мямлило что-то еще, но Зим его игнорировал, продолжая отскребать от лица сыр. — Зим, Зим… Я могу помочь тебе?— Зиму не нужна помощь! В особенности от такого мерзкого уебища, как ты! Твоя миссия закончена! А теперь проваливай! — скомканный сырный ком полетел в Кифа, ударился о его лоб и упал в траву. Тот лишь зажмурился и словно сжался в комок, ожидая следующего удара.Зим ненавидел его. Ненавидел, пожалуй, больше чем Диба. А когда, спустя время проведенное на этой захолустной планетке, эти двое еще и каким-то чудом внезапно переросли его, к ненависти также добавилось сильножгучее желание подпилить им обоим ноги. Как эти мерзкие земные черви могли позволить себе быть выше него?! Выше Зима!— Гир! Мы выдвигаемся! — иркен поднялся с травы и направился к окруженной осколками планшетке, поднимая ее. Устройство было выведено из строя.Зим скрежетнул зубами от злости. Вдобавок ко всему сзади послышалось заунывное блеяние:— Зим? Я что-то не так сделал? Я… Я просто хотел помочь тебе, Зим…— Гир! Еби тебя Высочайший! Сколько можно жрать?! Мы должны идти! Сейчас же! — иркен, не особо заботясь о судьбе бедной пиццы, что Гир пытался целиком утрамбовать себе в пасть, сгреб непутевого помощника за воротник нелепого наряда и поволок прочь со двора. Киф закономерно увязался следом. От этого придурка следовало избавиться как можно скорее, и Зим уже придумал, как именно.Он вновь свернул к соседскому дому, но в этот раз прошел чуть дальше по улице. Пак ожидаемо выплюнул иркену на ладонь связку ключей. Зим повертел их в руках, перехватывая брелок поудобнее, и вдавил внутрь необходимую кнопку. Дверь гаража с мерным шелестом поползла вверх. Изнутри пахнуло бензином и сыростью.— Зим, Зим! Погоди… А тебе точно сюда можно? — мерзость уже настигла его и теперь стояла над душой, все так же нервно перебирая пальцами.Зим сделал шаг в гараж, сгребая в охапку с верстака приготовленный заранее сверток и поднимая стоящую тут же бензопилу. Однако, уже повернувшись обратно к выходу, он замер, пристально осматривая потолок и стены. Убедившись, что ничто не может спутать ему карты, иркен вновь вышел на улицу, зажимая кнопку брелка.— Слушай сюда, мерзкий ты выблядок! — начал пришелец. — Зиму необходимо, чтобы ты закрыл глаза.Киф побледнел, из-за чего странные пятна, покрывающие его лицо, будто бы стали ярче. Он все теми же нервными и дергаными движениями переплел пальцы кистей рук между собой, и, как на миг показалось Зиму, даже начал как-то подозрительно тяжело дышать. Иркен так же про себя отметил, что было бы неплохо, если бы этот червяк откинулся здесь же, из-за какого-нибудь приступа астмы. Да, было бы неплохо, если бы это действительно была астма. Но, к великому сожалению Зима, Киф ничем таким не страдал.— Зим… Ты ведь не собираешься снова… Я… Я думал, что если помогу тебе, ты больше не будешь… — заблеяло нечто, и пришелец в очередной раз ощутил, как его внутренности скручиваются от отвращения.— Киф-мразь! — рявкнул он, и парнишка, вздрогнув, судорожно закивал, втягивая голову в плечи и зажмурившись.Зим зашел ему за спину и, дождавшись, когда дверь опустится ровно наполовину, со всей дури пнул Кифа в поясницу, вталкивая того в закрывающийся гараж. Бедняга влетел в полутемное помещение и тут же рухнул на пол, зацепившись ногой за садовый шланг. Дверь за его спиной с мерным жужжанием затворилась. Зим самодовольно хмыкнул. Провернуть эту пакость оказалось значительно проще, чем ему казалось ранее.— Зим? Зим, тут темно! Выпусти меня пожалуйста! Зим!Зим решил не отвечать. Он развернулся и зашагал вниз по улице, на ходу разворачивая пропахший бензином и соляркой сверток. Позади неуклюже волочился Гир с бензопилой.Согласно собранным о Хэллоуине сведениям, без костюма посещать сие действо было нельзя. Существовал серьезный риск, что дверь тебе в принципе могут и не открыть. Но и заморачиваться с костюмом Зим не хотел, а потому, случайно обнаружив в гараже соседа пропитанную чем-то бурым старую куртку и хоккейную маску и вспомнив несколько низкосортных ужастиков, иркен решил, что этого ему вполне хватит для успешных колядок.Мысли сами по себе вновь вернулись к органомонстру. Зим уже видел, как огромная хлюпающая живая масса из всевозможных человеческих органов ползла по улицам украшенного к Хэллоуину пригорода, втягивая внутрь себя незадачливых колядующих детишек и случайных прохожих, высасывала их внутренности, которые тут же становились ее частью, и выплевывала несчастных позади себя. Посиневших, беспомощных, харкающих кровью и кровавыми ошметками.— Зим, Зим, о чем ты задумался? Почему ты так улыбаешься? Расскажи и мне тоже! Мы же друзья, Зим! — прекрасное видение пропало, сменившись на нечто рыжее и омерзительное.Появление этого человеческого выблядка оказалось столь неожиданным, что иркен рефлекторно с воплем шарахнулся в сторону, чуть не вылетев при этом на дорогу. Киф вновь был здесь. Собственной персоной. Он стоял почти вплотную к Зиму, завернувшись в свисающую до пят и заляпанную чем-то бурым простынь.— П-прости, что напугал тебя, Зим. Я подумал, что ты спешишь… поэтому… ничего если я буду призраком? Это все, что я нашел там. Правда-правда.Зим так и замер с отвисшей челюстью. В немом возмущении он переводил взгляд с брелка на Кифа и обратно. На крошечном дисплее светился значок блокировки ворот.*** Спровадить этого уродца так и не получилось. На протяжении всей дороги в соседний район Зим пару раз столкнул Кифа в открытые канализационные люки, один раз вытолкнул на дорогу, прямо под колеса случайной машине. Та успела затормозить, и последующую пару минут иркен был вынужден слушать поток нецензурной брани в свою сторону. Ему лишь оставалось надеяться, что Киф хотя бы не будет мешать ему. Он еще никогда так не заблуждался!К удивлению Зима, Гир в этом году не ел настрелянные сладости сразу, а заботливо хранил, кочуя на пару с Кифом от дома к дому. Когда оба мешочка были заполнены сладостями до отказа, Зим возликовал, решив было, что, раз эти двое сделали то, что хотели, то и он наконец сможет приступить к воплощению своего гениального злого плана по уничтожению населения этой мерзкой планетки! Но иркена опять ждало разочарование.Дойдя до следующего крыльца, значительно обогнавшая Зима парочка выпросила у хозяев дома, помимо конфет, мусорный пакет огромных размеров и, радостно чирикая, пересыпала все свои конфеты туда. Далее все сладости собирались уже в этот мешок. На любую попытку Зима взять ситуацию в свои руки Киф тут же начинал нести какую-то ахинею, убеждая людей, что на самом деле его друг очень любит конфеты, просто слишком вошел в роль, на что очередные открывшие дверь земляне согласно кивали, мило улыбались, говорили Зиму, что у него великий актерский талант и… давали еще конфет.Мешок был огромен. Зим мог бы поместиться туда в полный рост, если бы захотел, но единственное, чего он хотел сейчас — чтобы этого мешка не было. Это грозило растянуться на целую вечность. Надо было что-то делать, надо было избавиться от Кифа. Но тот лишь активнее привлекал Зима к своей уебищной клоунаде, а предатель-Гир всячески ему поддакивал.— Конфееет! Едыыы! — хныкал он на очередном пороге, и жалостливые человеческие особи клевали на его щенячьи глазки, одаривая все новыми угощениями, которые тот затем пересыпал в огромный мешок, и все начиналось по новой.Время шло, а Зим даже не приступил к сбору биоматериала. Он до сих пор не смог даже включить бензопилу — эти двое придурков таскали его по самым людным местам, среди толп таких же полоумных личинок в дурацких костюмах. Все хаотично двигались по улицам, стучались в двери нарядных домиков, получали сладости, щебетали и делали фотки на каждом шагу. Слишком много людей, надо бы найти улицу потише. Но в этот момент Зима уже тащили к очередному порогу, где какие-то жирдяи со слюнявым младенцем на руках умилялись собачке и щедро сыпали шоколадки из празднично украшенных коробочек в форме гробов. Зиму хотелось орать от досады — внутри этих бурдюков должно быть столько органов, он бы мог достать их прямо сейчас! А вынужден был довольствоваться ненужными ему конфетами и фальшивыми улыбочками. Всё из-за Кифа! И из-за трех малявок, подходящих к дому следом, и их папашки, снимающего это чрезвычайно ценное деяние на камеру. Будь прокляты эти имбецилы, стремящиеся увековечить каждый свой поход в туалет. Зим понурился и поплелся за своим роботом к следующему дому. Киф что-то довольно вещал сбоку, обмотав мешающуюся простыню на манер палантина.Одна улица сменялась другой, череда украшенных резными тыквами и пластиковыми черепами домов плясала перед глазами, разум Зима все больше погружался в тягучую панику. Будь проклят этот Киф, какими-то ведомыми лишь ему путями превративший удобное прикрытие в бесконечный кошмар! Но избавиться от него по-прежнему не получалось, вот и сейчас он подталкивал Зима к очередному порогу.— Смотри, Зим, у этого домика совсем никого нет. Может, если мы постараемся, то получим вдвое больше конфет?Пришелец не успел ничего возразить — его уже затащили на крыльцо, и Гир со всей дури ломился в дверь, которая только чудом не слетала с петель. Открывшая вскоре старушка была явно очень удивлена такому напору.— Конфеты или шалости? — довольно залыбился Киф.— Ооо… вы хотите конфет? — старушка словно бы удивилась еще больше. — Я не уверена, что...— Нахер конфеты! Нам нужны ваши органы! Дайте органы Зиму! — иркен сделал пару шагов внутрь дома, но пальцы, непозволительно сильно вцепившиеся в его плечо, вернули его обратно на улицу.— Мой друг шутит! Он так хорошо вошел в образ! Если хотите, мы можем рассказать вам стишок, если он напугал вас! Ты ведь знаешь какой-нибудь классный стишок, Зим? — От радостного чириканья Кифа хотелось блевать.— Жрааать! — протянул Гир, подсовывая ошеломленной старушке конфетный мешочек. Сраный предатель.Возмущению Зима не было предела. Его протесты игнорировались, его планы рушились прямо в руках, а мерзкая человеческая личинка позволяла себе распускать руки, марать своими гадкими ручонками его одежду, совершенно позабыв границы дозволенного. Он в тупом исступлении смотрел на Гира, танцевавшего на крыльце потревоженной бабульки что-то фантасмагорическое и нелепое, и пытался каким-то образом переварить образовавшуюся в его голове кашу. А затем, прямо над головой, он услышал пение Кифа. Сначала мелодия, которую тот напевал, показалась иркену набором бессвязных звуков, но затем он уловил в этой мелодии нечто до боли знакомое. Гимн. Иркенский гимн. Мерзкий человеческий выблядок напевал гимн Империи.Возмущение сменилось страхом. Он отшатнулся, выдергивая плечо из-под руки Кифа, и в ужасе воззрился на эту сцену со стороны. Киф пел, Гир глупо кривлялся на крыльце в обнимку с мешком, а старушка хлопала этим двоим. Это гротескное и жуткое зрелище захлестнуло разум Зима полностью, лишая его попыток предпринять что-либо по перенаправлению ситуации в нужное русло. Где Киф мог это слышать? Где Зим прокололся?! Киф что-то знает?! Мысли панически метались, не находя выхода. В голове гудело. Вот Гир заканчивает свой странный ритуал, женщина о чем-то говорит с Кифом и удаляется в дом и через некоторое время возвращается с миской, полной смердящих маслом пончиков. Вновь о чем-то говорит с Кифом и Гиром. Улыбаясь, машет им рукой и… запирает дверь!Ошарашенного Зима подхватывают под локоть и уводят прочь. Сидящий на руках у Кифа Гир тычет мерзкой земной выпечкой ему в лицо, это возвращает в реальность, и тут иркена таки прорывает.— Какого хера сейчас было, Киф-мразь?! — Зим взвизгнул не своим голосом, вырывая свою руку у человеческой личинки.Киф вздрогнул, испуганно отшатываясь прочь. Гир же, абсолютно игнорируя развивающуюся вокруг него ситуацию, принялся тыкать извлеченным из миски пончиком прямо в рот Кифу, стоило тому лишь попытаться заговорить. Мерзкого выблядка перекосило чуть ли не сильнее самого иркена в те моменты, когда тому приходилось иметь дело с земной едой. Он поднял верещащего робота на вытянутых руках, принявшись кашлять и отфыркиваться. Под носом осталось белое пятно от пудры.— Это ооочень вкусный кот! Ты должен съесть его! — Гир звучал почти заговорчески, и, возможно, ранее Киф поддался бы на его провокацию, но сейчас просто поставил его вместе с миской на землю, полностью переключившись на Зима.— Зим… У нее не было конфет… только пончики… Это тоже неплохо… так ведь… Она просто забыла о Хэллоуине… это в силу возраста, Зим… Не сердись на нее, пожалуйста.— Она сказала, что мы милые сырники! — вякнул Гир, засыпая в себя содержимое миски.— Не совсем это, но… Да. А еще она сказала, что ты очень хорошо вжился в роль маньяка, Зим. Она была очень впечатлена и поэтому…— МОЛЧАААТЬ! — от собственного вопля зазвенело в голове, с ближайшего дерева снялась перепуганная стайка птиц, все на улице пригорода будто замерло.Замерли колядующие дети, раздающие им конфеты взрослые, испуганно замерла и псина, увлеченно метящая пожарный гидрант. Внимание всех на этой маленькой улочке теперь было приковано к странной троице. Один Гир, все так же громко чавкая, продолжал уминать пончики.— Откуда ты знаешь эту мелодию, Киф-мразь?! — иркен был чертовски зол. О, он был бы рад убить этого рыжего ублюдка прямо здесь и сейчас, на глазах у множества свидетелей. Выпотрошить его мерзкую тушку и набить ее содержимым свою сумку для органов!— Гир ее часто напевает… Я… я больше не буду, правда-правда… — снова залопотало ходячее недоразумение, привычным жестом нервно переплетая пальцы.Зим бросил уничтожающий взгляд на своего СИРа, который увлеченно утрамбовывал в себя уже пустую миску, абсолютно игнорируя происходящие вокруг него события. Чертов робот чуть было не раскрыл их. К счастью, Киф был достаточно туп, чтобы что-либо понять или заподозрить. Ирк его дери, да этого придурка даже мало волновал тот факт, что большую часть своего времени он проводит с прямоходящей зеленой говорящей собакой! Кто угодно бы уже заподозрил если и не инопланетное вторжение, то хотя бы начинающуюся и стремительно прогрессирующую шизофрению! Кто угодно! Но не блядский Киф!— Пончииики кооончились… — протянул горе-робот, с обреченным видом взирая на пустую обслюнявленную миску, заглотить которую у него так и не получилось. — Гиру больше нечего ееееесть! Гир умреееет!— Гир, ты что, хочешь кушать? — Киф присел возле робота, поправляя на нем костюм, словно забыв про злопыхающего рядом Зима.— Гир хочет тааако! И конфеты. А еще ту белку на дереве! — вопрошающе протянул робот-помощник, уставившись на Кифа немигающим взглядом. — Гир хочет в МакМясо!В этот момент остатки терпения Зима окончательно улетучились.— Гир, ты хочешь уйти?! Какого черта?! У нас есть дела, Гир! Ты не можешь все просто так взять и свалить на меня!— Но Гир хочет тааако, и пиццу… Гир гооолоден! — Гир придвинулся к Кифу ближе и, казалось, собирался даже пустить слезу, если ему не дадут чертово тако прямо сейчас.— Нет, Гир! Я запрещаю тебе! Прекрати такое поведение!В этот момент робот решил проявить все свои актерские таланты. Он взвыл белугой, вцепившись в штанину Кифа, повис на ней, уткнулся тому головой в колено и разревелся. Следом уже взвыл сам Зим.— Блять, Гир, да какого дьявола ты сейчас вытворяешь?! — должного эффекта его реплика не произвела и была встречена лишь новой порцией горестных рыданий.— Зим, ты слишком жесток к нему! — Киф насупился, принявшись рыться в карманах.Гир тут же стих, выжидающе уставившись на Кифа.— Жесток? Жесток?! Он должен следовать приказам своего хозяина, а не творить неведомую хуйню! Какого черта?! С каких пор СИР доставляет столько проблем иркенскому захва?!.. — Зим прикусил язык, понимая, что прямо сейчас чуть не сболтнул лишнего.Он с настороженностью и опаской всматривался в своего одноклассника, но тот, кажется, не придал его словам никакого значения, продолжая считать нарытую по карманам мелочь.— Гир, малыш, если я дам тебе немного мелочи, этого хватит, чтобы ты смог сходить и перекусить? — Киф протянул Гиру горсть монет, на что робот-помощник отреагировал радостным визгом.Зим кипел от возмущения. Это был сговор. Это определенно был сговор!— Гир, не смей! Я приказываю тебе вернуть Кифу все деньги, что он тебе дал!— Зим, твой пес голоден! Что плохого в том, что он сходит в ближайшее кафе и перекусит?!— Тогда я съем белку! — влез в перепалку Гир.— Нет, Гир! Никаких белок! Это омерзительно!— Тогда пусть берет и идет в МакМясо! — не унимался Киф.— Он никуда не пойдет! Я запрещаю!— Ты не можешь ему просто так взять и запретить! Он не твоя вещь! Это живое существо!Зим так и замер с поднятым вверх пальцем, в беззвучном возмущении хватая ртом воздух. Он не знал, что и возразить. Он мог бы сказать, что Гир — робот и в принципе не нуждается в еде, а его вечная обжираловка — не более чем обыкновенная гадкая прихоть, но это раскрыло бы всю конспирацию. Гира он отпускать никуда не хотел, ведь, если Гир уйдет, он останется с этим мерзким отродьем наедине, чего ему очень не хотелось. От одной мысли, как он будет вынужден в одиночку брести по темным улицам пригорода с Кифом на хвосте, у иркена вновь неприятно задергалось веко.— Ты можешь идти, Гир. Приятного тебе аппетита! — почти пропел почему-то повеселевший Киф, будто это он шел набивать свое отвратительное человеческое брюхо, а не Гир.Гир же, получив хоть от кого-то разрешение уйти, с радостным визгом скрылся за ближайшим углом.Зим про себя выл и матерился. Он не мог понять, в какой такой упущенный момент Киф приобрел для Гира больший авторитет. Внезапно пришла идея пустить в ход бензопилу. Мозг моментально нарисовал картинку, как он прямо здесь, посреди многолюдной улицы, режет мерзко улыбающегося Кифа на куски, заливая асфальт кровью, брызгая кругом ошметками плоти. Колядующие кругом дети орут. Кто-то вызывает полицию. Пока они не приехали, Зим набивает до этого пустующий мешок кишками Кифа, чтобы иметь какой-то стартовый капитал для создания органомонстра. Подоспевшие копы вяжут Зима и увозят, а потом выясняют, что он пришелец, и Зим заканчивает свою жизнь в лаборатории на опытах.Он тряхнул головой, избавляясь от неприятных мыслей. Ему необходимо было успокоиться, привести разум в порядок и наконец заняться тем, из-за чего он тут и оказался. Необходимо было избавиться от Кифа, а если и не избавиться, то хотя бы сделать так, чтобы мерзкая человеческая личинка заткнулась и не мешала, прекратив путаться под ногами. Зим медленно выдохнул, пытаясь хоть немного успокоиться, а затем смерил Кифа таким убийственным взглядом, что тот будто бы сжался в комок и нервно заводил глазами из стороны в сторону.— Зим… ты сердишься на меня? — рыжий червяк говорил почти шепотом, но даже этого, едва слышимого звука хватило, чтобы челюсти свело судорогой от злости.— Тц!— Зим… Я…— Тц!Иркен развернулся и зашагал прочь. Киф, что было предсказуемо, немного погодя увязался следом. К великому облегчению, он наконец молчал. Не пытался завязать с Зимом диалог, не рассказывал свои глупые истории, не путался под ногами. Единственное, что пришельца очень сильно напрягало, так это то, что эта тушка волочилась позади него. Он буквально чувствовал спиной прилипчивый взгляд, блуждающий по нему сверху вниз, и от этого ощущения по затылку ползли неприятные мурашки. Он пытался игнорировать это, но с каждым метром мерзкое чувство лишь нарастало, заставляя ощущать какую-то непонятную угрозу и еще большее раздражение. С каких пор иркенские захватчики боятся каких-то там недоразвитых земных червей?! Зим резко остановился, пораженный неприятной мыслью. Шаги сзади тоже стихли.— Киф-мразь! Зим приказывает тебе идти вперед!— Зим…— Тц!— Зим!— Я вырву твои внутренности, мерзкий ты уродец! Пиздуй вперед!Киф подчинился. Он понуро побрел вперед, волоча за собой мешок и обгоняя иркена. Уже отойдя от Зима почти на метр, он внезапно остановился и, судя по всему, хотел что-то сказать, повернувшись назад, но сие действие оказалось мгновенно пресечено очередным воплем пришельца: — Не сметь оборачиваться!Киф горестно вздохнул и поплелся дальше с таким видом, будто бы его под дулом пистолета прямо сейчас вели на смертную казнь. Еще более злопыхающий, чем раньше, Зим теперь вышагивал позади этого уебища, то и дело высказывая мерзкому человеческому червяку все, что он о нем думает, и периодически напоминая тому шевелить его блядскими культяпками побыстрее. Киф молча сносил льющийся в его адрес поток словесной грязи, и вскоре Зиму это попросту наскучило.***Стоя позади Кифа на одном из перекрестков в ожидании разрешающего сигнала светофора, он принялся озираться по сторонам, чтобы хоть чем-то занять свой разум. Они ушли довольно далеко от базы, и район этот был иркену незнаком. Дома стали ниже, улица выглядела менее ухоженной и более замусоренной, часть из фонарей не горела. Колядующих детей тут практически не было, не было и припозднившихся прохожих, не было вообще никого, кроме них с Кифом. Не было свидетелей. Зим почувствовал, как по его лицу расползается довольный оскал. Он бросил взгляд на подрагивающую спину Кифа и свернул за угол, удаляясь вглубь квартала.— З-зим? Куда ты? — послышалось столь раздражающее блеяние за спиной.Грязно выругавшись, Зим ускорил шаг. На секунду обернувшись, он с сожалением для себя отметил, что человеческая личинка, вытирая рукой глаза на ходу, увязалась следом. Тем не менее, шаг он не замедлил, не стал останавливаться, ждать Кифа, что-либо говорить ему, он был слишком занят. Он и так потратил кучу времени на всякое дерьмо, и если так продолжится и дальше, он просто рисковал уйти домой ни с чем.Иркен взлетел на первое попавшееся крыльцо и с силой пнул дверь ногой. С той стороны двери послышалась возня, что-то упало и разбилось, но открывать им явно не собирались. Подождав еще немного, Зим как сумасшедший затарабанил в дверь. Если ранее он планировал действовать аккуратно, бесшумно, не привлекая к себе излишнего внимания, то сейчас на эту аккуратность не оставалось времени, да и сама обстановка, атмосфера, что царила в этой части пригорода, к этому располагала. Наконец, по направлению к двери послышались шаги.— Пошли прочь, малолетние утырки! Нет у меня конфет! — голос звучал раздраженно и, можно сказать, угрожающе.Зим проигнорировал это и пнул дверь еще раз.— Вы оглохли, мелкие выблядки?! Пошли прочь!— Зим, Зим… Давай уйдем? Я не думаю, что это безопасно. — Киф уже был тут, прямо за спиной Зима. Он нервно комкал в руках край простыни. Мешок со сладостями стоял тут же, у крыльца.— Закрой свой рот, Киф! Заткнись! Иди собирай свои конфеты!В этот момент дверь со скрипом распахнулась. В лицо Зиму пахнуло перегаром и сигаретным дымом. Он закашлялся от внезапной вони, отшатываясь на шаг назад.— Вы не слышали?! Убирайтесь с моего крыльца! Идите требуйте конфеты у кого-нибудь другого! — человек был огромен, широк в плечах и чертовски зол, но отступать иркен не был намерен.Мужчина замер в немом исступлении, когда конец бензопилы уперся ему в живот, его агрессия моментально сменилась на ужас. Теперь он смотрел на парочку с неподдельным страхом. Зим сделал шаг вперед, все так же держа бензопилу перед собой. Только сейчас он подумал о том, что не помнит, снимал ли он блокировку с цепи накануне. Черт, если сейчас пила не начнет работу при попытке ее завести, это будет стоить ему лишних секунд. Да и чтобы просто завести пилу, ее требовалось поставить на землю, поскольку третьей руки у иркена попросту не было! Что же делать, что же делать…Шок у человека тем временем стремительно сходил на нет. Внезапность опасной для его жизни ситуации, кажется, заставила его моментально протрезветь. Он шатнулся вглубь дома, хватая стоящий тут же в коридоре табурет и выставляя его перед собой.— Какого хера вы творите, укурыши?! Нет у меня ваших долбаных конфет! — жалкий земной червь звучал слишком громко, настолько громко, что иркен всерьез опасался, что тот поднимет на уши всех своих соседей. Черт, почему он просто не воспользовался возможностями пака?! Поддался желанию так же весело помахать бензопилой, как тот чувак из фильма?! Какой страшный просчет! Как же здесь шумно!Зим шагнул внутрь дома, надвигаясь на мужчину, Киф предсказуемо увязался следом, прикрывая за собой дверь. Секундная вспышка. Ему показалось, будто бы что-то неуловимо изменилось. В подтверждении его слов пропахшая потом и алкоголем орясина взвыла не своим голосом, роняя табурет на пол:— Мой дом! Что вы сделали с моим домом, сраные нарики?!Пила. Нужно было завести пилу. Но на весу сделать этого Зим не мог.— Киф! — стараясь перекричать воющего, словно сирена, мужчину, проорал иркен.Повторять дважды не пришлось. Киф, будто прочитав мысли своего друга, мгновенно подскочил к нему и с силой рванул за кольцо пускового тросика. Послышалось жужжание. Рывок. Жужжание. Рывок. Бензопила взвыла оглушительным ревом, цепь превратилась в одну сплошную рябящую линию.— Что удумали, утырки?! Я вызову копов! — взяв невыносимо высокую ноту, проорало находящееся перед Зимом существо.Удар бензопилой. Вязкий чавкающий звук. Запах железа. Мерзкий земной червяк сгибается пополам. Изо рта, пенясь, идет кровь. Он становится тихим. Слишком тихим. Глаза закатываются, и он заваливается на бок. Он едва дышит, будучи еще живым, но более не представляющим для иркена никакой опасности. Пришелец глушит более не нужную бензопилу.Вспышка.Зим трясет головой, избавляясь от мушек, и озирается по сторонам в поисках источника света. Что-то вновь неуловимо изменилось, но, что именно, понять он так и не смог. Решив, что это не так уж и важно, иркен осторожно перевернул тело. По полу растекалась бурая лужа, источающая вокруг себя тошнотворный металлический запах. Зим присел рядом, ставя бензопилу на сухой участок паркета, и чуть приподнял ворот куртки, выпуская хирургические манипуляторы наружу. Пальцы коснулись краев рваной раны, раздвигая обрывки кожи в стороны и открывая доступ манипуляторам к внутренностям примитивного земного организма. Через миг на дно заранее приготовленного мешочка скользнула покрытая желтыми вкраплениями рыхлая печень. Одно легкое иркен случайно порвал, а потому для органомонстра оно более не годилось, однако второе удалось извлечь в целости и сохранности. Далее на очереди был желудок…Только сейчас Зим запоздало вспомнил о Кифе. Он заозирался вокруг в поисках товарища и вскоре обнаружил того, пересыпающего конфеты из цветастой миски в мешок с таким видом, будто бы ничего только что и не произошло. Кифа не волновало ни стремительно холодеющее тело, валяющееся буквально в паре метров от него, ни Зим, из-под чьей куртки, странно извиваясь, выходили манипуляторы, ни лужа крови на полу, ни возможный приезд полиции. Наверняка вопли этого куска человеческой вони слышали соседи, а они-то уж точно могли что-то заподозрить.— Зим, Зим… А ведь у него все-таки были конфеты, Зим. Это определенно того стоило… Сладость или гадость, Зим? — он дрожащими руками водрузил миску обратно на стол, и, словно принюхиваясь, шумно втянул носом пропахший кровью воздух.***Вдохновленный долгожданным успехом, пришелец отправился по соседским домам, но потревоженные человеческие отбросы больше не открывали ему, посылая из-за дверей в такие места, из которых не возвращаются, а в одной халупе пригрозились даже спустить собаку на ?чертовых бандитов и попрошаек?. Зим попытался пройтись по какой-нибудь другой улице, но результат был таким же, никто ему не отвечал, большинство домов погрузилось в тишину и темноту, улицы практически опустели. Зим опять начинал нервничать, и постоянно лезущий под руку Киф тоже не способствовал душевному равновесию.— А ну, отошел от меня, образина, сколько можно повторять! — в очередной раз рявкнул на него Зим, и Киф послушно отстал на шаг, продолжая, однако, как-то нехорошо посматривать на мешок в руках у своего друга.— Зим… Знаешь, я думаю, нам больше никто не откроет…— Что?! Почему? Что ты такое несешь, червяк?! Сегодня гребаный Хэллоуин! Все должны давать нам гребаные конфеты!— Но Зим… Уже очень поздно, а завтра понедельник, все легли спать. Нам бы тоже пора домой…— Что?! — самообладание окончательно покинуло Зима. — Они не могут так поступить с Зимом! Зиму нужны их органы!!! То есть конфеты! Зиму нужны эти чертовы конфеты, я должен достать еще хоть немного!В отчаянии пришелец заметался по улице, увидел в одном из домов открытое окно и попытался залезть туда, чтобы без лишнего шума порешить спящих хозяев, но сучий Киф вцепился в него и вытащил обратно.— Зим, что ты делаешь? Нельзя забираться в чужие дома!— Заткнись, мразь! Убирайся к херам! Зиму надо!Киф, естественно, никуда не убрался, он продолжал таскаться за Зимом, как приклеенный, опять подбираясь всё ближе и принюхиваясь к мешку с органами, которые невыносимо смердели человеческой биомассой. От этой вони хотелось блевать не меньше, чем от вида рыжей образины, не отстающей ни на шаг.— Отвалиии от меня! — Зима передернуло. — Тащи свой мешок, а к моему не приближайся!Киф от нового окрика проморгался и словно немного сфокусировал взгляд.— Зим, пойдём домой… Завтра в школу. Давай я тебя провожу?— Ни за что! Я еще не закончил с этим Хэллоуином!По правую руку замаячила темная аллея, ведущая в какое-то подобие жалкого изувеченного человечеством парка, и Зим торопливо свернул туда. Куда угодно, лишь бы подальше от этого прилипчивого ничтожества. Вот бы он потерял Зима во мраке. Но Киф не терял Зима. Он упорно шел по следу, будто бы чувствуя каждый шаг иркена. И безостановочно бормотал какую-то невнятную чушь.— Зачем ты туда пошел, Зим? Наш район не там. Ты не боишься заблудиться, Зим? Этот парк не выглядит безопасным…В следующий момент, как бы в подтверждение его слов, из-за деревьев вывалилось какое-то тело, облаченное в грязные лохмотья. Оно шаталось на ходу и нестерпимо шмонило спиртом и человечиной. Увидев прущих прямо на него подростков, бомж удивленно икнул.— Опа, какие люди. И без охраны.— Ты кого человеком назвал, грязная свинья?! — заорал на него злой до невозможности Зим, но тут за первым бомжарой показался еще один.— О, ребятки идут! — похабно усмехнулся он. — И с конфетками. А мы тут как раз подумывали…Зима совершенно не волновало, о чем думали эти ничтожества. Он видел перед собой мясо. Долгожданное человеческое мясо, органы — вот они стоят, в каком-то метре от него. И никто их не хватится. Никто здесь не услышит их криков. Оскалив острые зубы, он поставил бензопилу на землю и со всех сил дернул за пусковое кольцо. Мотор взревел, бензопила заплясала в руках Зима, как живая.Бомжи были слишком пьяны, чтобы вовремя осознать опасность. Глупо хихикнув, один из них подался вперед и тут же получил зазубренным полотном по горлу. Пока он оседал на землю, второй попытался отступить, но запутался в собственных заплетающихся ногах, покачнулся, неловко взмахнул руками — и мгновенно лишился пальцев. Протрезвев от боли, бомж заорал благим матом и понесся прочь. Зим не стал догонять его с тяжелой бензопилой, тем более, что одно тело уже лежало у его ног, готовое к расчленению. Совсем не хотелось оставлять его валяться тут, на дорожке, где каждый может его обнаружить. Даже вместе с Кифом. Тем более — вместе с Кифом.Оттащив труп за деревья, Зим с предвкушением вскрыл его, но внутри ждало невероятное разочарование: внутренности этого отброса представляли собой сплошное прогнившее зловонное месиво, легкие ссохлись в черный камень, печень пузырилась отвратительными коричневыми комками, а кишки расползались в кашу от одного прикосновения манипуляторов. Из этого киселя удалось относительно удачно извлечь только желудок, но и тот выглядел так, будто побывал под направленным ядерным взрывом.— Зим, Зим! — раздалось вдруг сверху радостное щебетание.Зим, на время работы забывший обо всем окружающем мире, поднял глаза и увидел нависающего над ним Кифа. В ладонях тот держал отрезанные пальцы убежавшего бомжа.— Держи, Зим, я собрал. Я думал, тебе они пригодятся, — и ссыпал пальцы в мешок к остальным органам, снова как-то подозрительно вглядываясь в его содержимое...Оставив труп бомжа валяться за чахлым кленом, Зим подхватил пилу и до обидного легкий мешочек и направился дальше в глубь парка. Киф по-прежнему покорно тащился следом. О возвращении домой он больше не заикался. Но Зима это назойливое сопровождение уже мало заботило, сложившаяся ситуация угнетала куда сильнее. Надо было приткнуться куда-нибудь, подвести ревизию и обдумать свое положение.Вскоре аллея вышла к площадке, обсаженной по периметру какими-то корявыми лысыми кустами, и Зим, рухнув на первую же скамейку, с плохо сдерживаемым разочарованием заглянул в мешочек.Одна печень, одно прокуренное легкое, четыре человеческих пальца и пара желудков. Улов был крайне незавидный, и на органомонстра этого бы точно не хватило. Да что там на монстра! Даже для маленького карманного монстрика этого было чертовски мало! Но зато клятых конфет было неимоверное количество. О, если бы не этот Киф, они бы набрали значительно, значительно больше!Зим, недовольно закусив губу, встряхнул сумку. Внутри мерзко зачавкало.— Зим, Зим! Ты не хочешь тоже никуда зайти перекусить? Ты ничего не ел с утра…— подал голос с другого края скамейки Киф.Предложение звучало настолько абсурдно, что нервы Зима не выдержали.— Чтоооо? Перекусить? Ты хочешь перекусить?! — взвыл он на весь сквер.— Я сказал что-то не так? — Киф виновато потупил взгляд— Тогда, может, ты перекусишь этим?! — палец Зима ткнулся в колоссальных размеров мешок, доверху набитый сладостями. — Вот нахуя ты это все собирал?! Аааааа? Не хочешь ли ты теперь это еще и съесть?!— Мне не нравится сладкое, Зим. Я думал они тебе нравятся… поэтому и старался набрать побольше…В следующую секунду Киф был сбит со скамейки на землю налетевшим на него, как ястреб, Зимом.— Не нравятся?! Не нравятся?! Тебе, блять, они не нравятся?! — Зим со всей дури тряс лежащего под ним Кифа за воротник, грозясь придушить. — Я убью тебя, Киф! Ты слышишь, сукин ты сын?! Я убью тебя! И нафарширую твое гребаное тельце этими мерзкими… конфетами!— Зим…— Молчать!— Ты пугаешь полицейского.Зим поднял голову. С соседней лавочки на них смотрел изрядно осунувшийся страж порядка. Из раскрытого рта на асфальт падали куски недожеванного пончика. Иркен медленно отпустил ворот футболки, так и оставшись сидеть на животе своего так называемого друга. Некоторое время он и полицейский взирали друг на друга в молчании, пока гнетущую тишину не разорвал голос Кифа.— Мой друг и я репетируем! Правда, он хороший актер? — раздалось откуда-то снизу.Мужчина на лавочке медленно сглотнул, неспешно убирая пончик в карман и переводя взгляд на заляпанную бурыми пятнами бензопилу. Затем его взгляд метнулся к брошенному на лавочке и ныне опрокинутому мешочку с органами, по задумке производителей предназначавшемуся под сладости. Ткань была пропитана тем же бурым цветом. На землю капало что-то вязкое.— Господа, вы знаете который час? — полицейский поднялся, направляясь к ним. Одна рука его лежала на кобуре.— О, конечно! Сейчас полпервого ночи! — мгновенно отозвался Киф, спихивая Зима с себя и вскакивая на ноги.— Тогда какого черта вы шляетесь здесь так поздно? Вам есть восемнадцать?Зим медленно поднялся, осторожно, незаметно, бочком подбираясь к лавке. Настрой стража порядка ему не нравился. Брыжейка неприятно скрутилась в дурном предчувствии.— Ну… Как бы вам сказать… Скорее, нет, чем да, — Киф нервно перебирал пальцами, пытаясь поддерживать диалог. — Понимаете, мы ждем друга. Он отошел перекусить и где-то задержался, мы не хотим бросать его одного на ночь глядя!Полицейский смерил парочку подозрительным взглядом.— Друга, значит… — задумчиво процедил он. — А что в мешках?— О, разумеется, конфеты! Мы колядовали весь вечер и собрали столько, что без помощи нашего товарища вряд ли их унесем! Верно, Зим?Зим молчал, напряженно наблюдая за разговором со стороны. Происходящее ему не нравилось. Совершенно не нравилось. Он медленно потянул руку к кульку с внутренностями, желая незаметно спрятать тот за спину, в надежде, что Киф заговорит полицейскому зубы и тот забудет обо всем, что видел. Киф умел трепать языком, и иркен прекрасно знал об этом, всецело сейчас полагаясь на этот его навык, так раздражающий в повседневной жизни.— Допустим, там конфеты. А в этом мешке что? — рука Зима замерла в жалкой паре сантиметров от заветной добычи.Полицейский смотрел прямо на него, смотрел пристально и очень внимательно, с неким недобрым прищуром. Он не нравился Зиму. Какого черта он вообще доебался до их с Кифом разборок?— Тоже конфеты, мерзкий ты отброс.Полицейский недоуменно изогнул бровь, его ноздри расширились, шумно выпуская воздух. Кажется, он был зол.— О, так вы были в МакМясе! — вклинился между Зимом и мужчиной Киф. — Я вижу у вас пакетик с картошкой фри с их логотипом!— Ну был. И что с того? — полицейский, кажется, раздражался все больше.— Наш друг, он тоже пошел туда! Вы не могли не обратить на него внимание! Давайте дождемся его и все обсудим? Хорошо?Мужчина немного смягчился.— Хорошо. И как же выглядит ваш друг? — он покосился на Зима, и тот почему-то почувствовал себя неловко. — Надеюсь, он не такой болезненно-зеленый.Забытый всеми мешочек с органами медленно заваливался на лавочке вбок, грозясь выплеснуть свое содержимое на землю.— О! У него очень примечательная внешность, сэр! Один раз увидев, вы точно никогда его не забудете!— Ну и как же он выглядит, раз вы считаете его столь примечательным? — голос полицейского звучал уже значительно мягче. Можно сказать, даже по-дружески.— Он — маленькая зеленая прямоходящая говорящая собачка в костюме принцессы единорогов! — с неописуемым восторгом на лице на одном дыхании выпалил Киф.Страж порядка резко посерьезнел. Он исподлобья посмотрел на Кифа, затем на Зима.— Слушайте, детки, если это все дурная шутка и вы двое просто шляетесь ночью без сопровождения взрослых, я обязан доставить вас в полицейский участок и сообщить вашим ро…Шмяк!Вся троица синхронно обернулась на звук. Из опрокинутого мешочка на землю вывалилось добытое в нелегкой борьбе легкое. Следом за ним скользило что-то темное, и Зим был почти уверен, что это печень. Под лавочкой красовалась лужа крови.Полицейский замер в оцепенении, рассматривая внезапно открывшееся содержимое мешочка. Затем перевел взгляд на Кифа.— Э… Это конфеты сэр! Да! Очень специальные хэллоуинские конфеты из очень специального магазина! — затараторил тот.— А что это такое белое у тебя под носом, сынок? — вкрадчиво поинтересовался коп, всматриваясь в лицо Кифа.— Наверное, сахарная пудра, сэр, — Киф одним быстрым движением, совершенно по-кошачьи, слизнул остатки пудры с верхней губы.Зим замер в оцепенении, взирая на это. Ему показалось? Или же нет? Сам себе он на этот вопрос ответить затруднялся, понимая лишь то, что языки людей на такое просто не способны.— Сахарная пудра говоришь? Ну-ну… — полицейский коснулся миниатюрной гарнитуры в ухе. — Эй, Том. Тут два малолетних торчка в сквере. Кажется, они прирезали и выпотрошили кого-то. Пришли подкрепление на всякий случай и сам дуй сюда, быстро.— Послушайте, сэр! Это страшное недоразумение! Клянусь, Зим бы никогда… — Киф осекся. — Мы бы никогда не смогли причинить кому-то вреда! Верно, Зим?Оставаться здесь больше не имело смысла. Это было опасно. Чертовски опасно. Действия Кифа были опасны.— Киф, блять! — окрик подействовал на рыжего отрезвляюще. Он вздрогнул, судорожно заводил глазами в пространстве, будто ища что-то, а затем, совершенно внезапно, сдернув со своих плеч до этого без дела висевшую простыню, накрыл ею полицейского.Зим, схватив бензопилу в надежде надыбать позже еще хоть немного органов, ломанулся в ближайшие кусты. Киф последовал за ним. Вслед им неслись отборные ругательства. Раздались выстрелы. Пока что в воздух.— Генри, зачем ты стреляешь?!— Держи этих укуренных, Том! Держи их! У них бензопила!Зим несся напролом, не разбирая дороги в этих чертовых зарослях, ветки хлестали его со всех сторон, мешая двигаться, а сзади, не отставая ни на шаг, бежал Киф. Иркен мимолетом подумал, что было бы неплохо подпилить проклятому уроду ноги и бросить его здесь на растерзание, но на это уже не было времени. Внимание полиции, так внезапно заинтересовавшейся его планами, совершенно не укладывалось в сегодняшнюю вечернюю программу. Никогда раньше полиции не было до него дела! И именно сейчас всё пошло наперекосяк. Гребаный Киф с его гребаными конфетами, гребаной жалостью к Гиру и гребаной дружбой! Некоторых людей следует держать связанными в подвале! Этот придурок не поддаётся никакому контролю и способен похерить все что угодно своим присутствием!Кусты внезапно кончились, открывая взгляду бетонный забор, бесконечно тянущийся в обе стороны. Полоса открытого пространства перед ним была слишком велика, чтобы надеяться улизнуть — копы уже наступали на пятки, в ночной тишине явственно слышался треск раций и отрывистые запыхавшиеся подтверждения команды на немедленное задержание. Зим рванул в сторону, заметался в поисках бреши в заборе или хотя бы неровностей, по которым можно было бы перелезть, но тут почувствовал, что Киф перехватил его за локоть и с силой повлек за собой прямо в сторону бетонного препятствия, даже не сбавляя скорости.— Какого хера ты творишь, Киф-мразь?! — ошалевший от такой наглости Зим попытался вырваться, но чужие пальцы лишь сильнее, до боли, сомкнулись на его руке.— Зим!— Отпусти, Зима, тварь! Если ты хочешь разбиться в лепешку, то делай это без меня!— Зим, пожалуйста! Поверь мне! — с отчаянной мольбой в голосе выкрикнул Киф.В спину ударил свет — полицейские включили фонари.— Стоять, обдолбыши! Убьетесь!Зим в последний момент попытался притормозить, но было уже поздно, его толкнули сзади и…Вспышка.Всё пропало. Они были уже не в парке. Зим смутно узнавал эту местность. Более того, он бывал здесь раньше. Да, определенно он был здесь с Дибом пару лет назад. Чертово фиолетовое небо и гнилостный запах он узнал бы где угодно.Они вылетели на широкую, мощенную булыжником дорогу.Снова вспышка.Свет фар. Гудок. Визг тормозов.Киф обхватывает ошарашенного Зима прямо поперек туловища, поднимая над землей.Снова вспышка.Снова смрадный запах. Зим, не понимая, что происходит, пихается, пытаясь вырваться.Вспышка.Освободиться, наконец, удается, и Зим, потеряв равновесие, впечатывается плечом в стойку рекламного билборда.Перед глазами пляшут мушки. Голова кружится.На другой стороне дороги виднеется влетевший в забор грузовик.Пальцы судорожно сжимают бензопилу.Зим с трудом сделал вдох, и холодный воздух ринулся в легкие, передавленные до того мертвой хваткой. Куртка сбилась набок. Исцарапанные ветками лицо и шея горели.— П-прости, Зим, я правда не хотел… Я не думал, что так всё будет… — Киф раздражающе лопотал что-то едва слышно, пока Зим пытался прийти в себя и понять, что же произошло. — Зим, я…— Молчать!— Но я…— Ты хотел убить Зима, мерзкий выблядок!— Нет, Зим… — испуганно заблеял Киф. — Я хотел спасти… мы бы не убежали, там же полиция…От одного вида этого мямлящего недоразумения Зиму становилось противно. Естественно, жалкий червяк вряд ли собирался убивать его, но он достал! Достал, как никогда раньше! Спутал все карты! На корню разрушил такой прекрасный и гениально продуманный план, к воплощению которого пришлось готовиться несколько месяцев.— Зим, я…— Заткнииись!!! — взвизгнул Зим и заорал, не контролируя себя: — Разрушил! Ты всё разрушил!!! Все это дерьмо из-за тебя!— Но… нет… я не…— Хватит! С меня хватит! Свали нахрен! Зим идет домой!И, резко развернувшись, он быстрым шагом устремился прочь. Район был незнакомый, однако Зим примерно представлял, где находится его дом. Сзади послышались неуверенные шаги, и кто бы мог подумать, что одни шаги могут раздражать так, что хочется скрежетать зубами от злости!— Зим… — снова этот невыносимый хнычущий голос терзал слух. — Я могу проводить тебя…— Нет! — рявкнул Зим, не оборачиваясь.— А как же конфеты, Зим? Давай вернемся и заберем их?— Нахрен конфеты! Нахрен Хэллоуин! Нахрен тебя!Зим ускорил шаг. Киф ускорил шаг тоже. Зим сорвался на бег. Мерзкое отродье рвануло следом. Спустя минуту иркен сломя голову, с пилой наперевес, летел по улице, стараясь не оборачиваться на своего преследователя. Ему не приходилось бегать так даже от Диба, даже когда тот гнался за ним со скальпелем в руках по школьным коридорам, грозясь случайно порезать какого-нибудь незадачливого чудика, неудачно вывернувшего из-за угла.— Что тебе нужно от Зима?! Отстань от меня, Киф-мразь!— Я просто хочу удостовериться, что ты в полном порядке доберешься до дома!— Зим будет в полном порядке, если ты съебешь уже, долбаная человеческая личинка!В надежде сократить путь или хотя бы на миг оторваться, он свернул в проулок между домами и углубился в царящую там темноту.— Зим, погоди! — донеслось следом и отразилось эхом от стен.Иркен бежал все быстрее, перепрыгивая через кучи мусора и распугивая мирно пасущихся в них крыс. Позади все так же не смолкали шаги. Зим едва успел затормозить, чудом не врезавшись во внезапно вынырнувшую из полумрака кирпичную стену. Он был в тупике. Зим резко развернулся на месте и к своему ужасу столкнулся нос к носу с Кифом, уже стоящим прямо за его спиной.Зим вскрикнул от неожиданности, отшатываясь и вжимаясь спиной в стену. Пак был открыт, готовый в любой момент выбросить манипуляторы, металлические ноги — что угодно, что помогло бы ему обороняться. Если бы ситуация того потребовала, иркен убил бы этого придурка. Как он вообще умудрился догнать его? Как он посмел это сделать? Стоял тут, ничуть не запыхавшийся, по нему вообще не видно было, чтобы он бежал, в отличие от хватающего воздух ртом иркена.— Зим, подожди… — опять запричитал Киф, раздражающе сплетая дрожащие пальцы. — Я не думал…— Что ты не думал, мерзости кусок?! Не смей подходить к Зиму! Не приближайся!— Я не знал, что… что это всё так много для тебя значит… эти конфеты и… Хэллоуин. Мне надо было догадаться, но я не подумал! Зим, прости!Что он, блядь, несет? Что этот ополоумевший рыжий червяк вообще несет?! Зим еще плотнее вжался в стену, чувствуя, как неприятно скрежетнул металл пака по кирпичной кладке даже через куртку.А Киф уже чуть не плакал:— Прости меня, Зим!.. Я не знал! Я оказался таким плохим другом, ты прав, я испортил тебе весь праздник, единственный праздник, всё испо-ортил!Зиму хотелось блевать, глядя, как эта мерзкая тварь завывает в отчаянии, размазывает сопли, как унижается, стоя тут перед ним.— Да, черт подери, ты испортил! Наконец-то ты это понял!— Зим, ну… прости меня… Я всё исправлю! Я буду тебе лучшим другом! Я всё для тебя сделаю! Только не убегай от меня, не… не уходи от меня…— Все сделаешь? — Зим едва заметно осклабился. — Тогда свали нахер!— Зим… ну пожалуйста… не прогоняй меня… — Киф снова всхлипнул, заламывая руки. — Я буду делать все, что ты скажешь!Да неужели? В голове иркена мелькнула шальная мысль. Сейчас проверим. Вслед за чем он рявкнул:— На колени! На колени перед Зимом!Киф посмотрел на него с удивлением и какой-то необъяснимой благодарностью и в следующий момент бухнулся прямо на асфальт.На колени.Перед Зимом.У Зима перехватило дыхание. Он, захватчик, сумел наконец-то склонить перед собой грязную человеческую особь, поверг наземь! И так просто. Сломил! Подавил! Зим смог! Зим — повелитель земных червей! Сердце неудержимо стучало в груди, ликовало, по венам разливалось торжество.— Слушай меня!Киф неуверенно поднял голову вверх.— Ты теперь повинуешься Зиму! Покоряешься Зиму! Выполняешь все приказы Зима!— Повинуюсь… покоряюсь… выполняю… — эхом шептал Киф с подобострастной покорностью.— Ты — раб Зима! — заорал пришелец.— Я — раб! — подтвердил Киф, взирая на Зима, как на божество.Триумф! Зим не мог нарадоваться, как блестяще повернул ситуацию себе на пользу. Теперь вместо надоедливого отброса, вечно путающегося под ногами, у него будет верный раб, которым можно командовать. Блестяще выявленный механизм воздействия на этих тупых людей! Еще немного — и у Зима будет целая армия таких рабов. И тогда Земля падет!Зим довольно расслабился, закрывая пак. Оружие больше не нужно, все под контролем. Ткань на спине куртки натянулась, шоркнув о кирпич, иркен подергал ее подол, и странное ощущение пропало, хоть теперь и начинало казаться, будто бы она стала короче, но в этот момент Киф протянул к нему свои мерзкие руки:— Зим, мне можно встать? Зим, мы ведь снова друзья?Опять эта херня про дружбу, ну до чего же тупой человек! Впрочем, сейчас это уже не имело значения. Пусть считает его другом, пусть считает что угодно. Главное, чтобы выполнял приказы.— Да-да, Зим согласен снова быть твоим другом, Киф-мразь, если ты будешь рабом Зима и во всем будешь его слушаться!— Да, Зим, конечно! Я все сделаю, что ты скажешь! Я тебя больше не подведу! Ты простил меня? Правда простил?— Ладно, Зим готов тебя простить, ничтожный раб, — снисходительно ответил пришелец, наслаждаясь внезапно свалившейся на него такой пьянящей властью, несмотря на то, что Киф поднялся на ноги и снова начинал вести себя раздражающе.— Зим, что это у тебя? Кровь? — Киф коснулся пальцем его щеки, вытирая выступившую розовую каплю с пореза.Иркен отшатнулся.— Какого хера ты себе позволяешь?!— Прости, Зим… это, наверное, когда мы через кусты… бежали.Киф, словно в гипнотической прострации рассматривал свои пальцы. Взгляд его остекленел, и Зим мог поклясться, что слышит, как тот принюхивается. Потом эта мерзость нервно сглотнула и снова уставилась на Зима.— Зим, ты точно меня простил? Мы точно друзья… Зим?— Ну да, да! — нетерпеливо отмахнулся Зим. — Я же говорил! И ты будешь меня во всем слушаться!— Да, Зим… — глаза Кифа нервно забегали. — Зим, могу я обнять тебя, пожалуйста? В знак нашей дружбы? В подтверждение, что ты простил меня. Ты никогда меня раньше не… И я так давно...Зим поморщился с раздражением. Опять эти мерзкие надоедливые земные традиции! Неприемлемо, тошнотворно! Но хуже всего то, что на этот раз, похоже, все-таки придется бросить своему рабу эту подачку, чтобы закрепить результат.— Хорошо! Ты можешь обнять Зима! Но ты должен быть благодарен!Он поставил тяжелую бензопилу на землю и приготовился к нескольким ужасающим секундам.— Правда, Зим? — Киф аж весь просиял. — Я так рад! Спасибо! Так рад! Я так долго этого ждал! Вот увидишь, мы будем самыми лучшими… друзьями. Самыми лучшими.И, сделав шаг вперед, он заключил Зима в объятия, крепко обхватив его за спину и плечи. Зим стоял, не шевелясь, надеясь побыстрее пережить этот неприятный момент, и чувствовал, как отвратительные руки все сильнее стискивают его тело. Приходилось из последних сил удерживать себя, чтоб не заорать и не дернуться — мерзкий человеческий огрызок должен запомнить этот момент как самый прекрасный в своей убогой жизни. Момент прикосновения к всемогущему великолепному Зиму! Он должен будет жить потом одним воспоминанием об этом прекрасном божественном снисхождении. Надо терпеть — ради миссии.Но терпеть становилось все труднее. Секунды медленно тянулись, а ненавистные объятия не заканчивались, затягивая в себя, как в омут. Зим с содроганием чувствовал, как ладони Кифа скользят по его спине, стискивая одежду, как прижимают его все крепче, все плотнее. Зим чувствовал, как человеческая голова с этими ужасными ушами-локаторами касается его головы, слышал, как рыжий отброс издает какие-то неразборчивые звуки.— Хватит! — иркен пытается вырваться, но стальная хватка внезапно не позволяет ему даже пошевелиться. — Киф-мразь, пусти меня!— Зим… еще немного, — шепчет Киф, и голос его плавит сознание предчувствием безысходности.Не в силах больше выносить эту мерзость, это ужасное тепло человеческого тела, Зим попытался активировать пак, но… ничего не случилось. Пак не открылся. Паучьи ноги не выскочили наружу, не выскользнули манипуляторы, а удвоив усилия, Зим ощутил странную вибрацию, пронизывающую до самого позвоночника. Что-то случилось? Но что могло случиться с идеальной, безотказной иркенской техникой? Еще и этот придурок не выпускает, и нет никакой возможности освободиться из его рук. Вибрация перерастала в чуть заметный скрежет, и подступившая к горлу тревога начала захлестывать полнейшей нереальностью происходящего. Не стоило позволять прикасаться к себе, не стоило так легко на это соглашаться. Дружба каждый раз оказывалась очень опасной вещью.Очередная попытка высвободиться ни к чему не привела. Держащее мертвой хваткой чудовище не шевелилось.— Киф? — с трудом сдерживая гнев, процедил Зим. — Немедленно отпусти меня, иначе мне придется убить тебя и потерять человеческого раба.Но руки лишь сильнее стискивают его спину и куртку, сжимают плечо, эта сумасшедшая тварь не собирается его выпускать. Ведет себя очень странно, издает странные звуки.Зим пытается прибегнуть к самому эффективному средству:— Пустить меня немедленно, это приказ!Приказов никто не слушает.— Зим… — обдает его шею горячее прерывистое дыхание.И Зим чувствует, как человеческие губы скользят по его коже, как прижимаются все плотнее, и в следующий момент шею пронзает невыносимая боль от впившихся в нее зубов, вгрызающихся в плоть подобно клыкам дикого зверя.Еще секунду назад бывшее нелепым надоедливым червяком безумное чудовище, не разжимая челюстей, мощным толчком вжало остолбеневшего Зима в стену, и из горла его вырывались стоны нетерпения вперемешку с утробным рыком.***Ситуация была сюрреалистичной, абсурдной и настолько пугающей, что Зим заорал бы от боли и неожиданности, если бы мог. Но из горла его вырывался только невнятный сдавленный писк, за который любому уважающему себя захватчику должно было быть стыдно. Однако, единственное, что сейчас мог испытывать Зим — это ужас. Дурные предчувствия оправдались. Надо было прикончить эту дрянь, пока предоставлялась такая возможность. Зачем ему вообще понадобился земной раб?! Тем более — Киф! Помешанный на дружбе проклятый уродец! Чертова дружба, недаром он никогда не доверял этим странным человеческим отношениям со всеми их отвратительными атрибутами и объятиями. Вот только на них-то происходящее походило в последнюю очередь, по крайней мере, Зим никогда не видел, чтобы во время мерзких обнимашек одна человеческая особь начинала жрать другую. Какого хера происходит? Почему пак отказал в самый ответственный момент? Зим снова воззвал к нему, но тот лишь громче заскрежетал в очередной безуспешной попытке раскрыться. Запахло паленым пластиком и жжеными проводами.Сбросив с себя постыдное оцепенение, Зим попытался, наконец, оттолкнуть Кифа, но тот лишь сильнее сомкнул челюсти на его горле, издавая утробное урчание и лишь сильнее прижимая иркена к себе, лишая того возможности пошевелиться. Зим задыхался, не то от осознания собственной преступной беспомощности, не то от того, что в его горло совершенно по-животному с влажным хрустом вгрызались чужие зубы. Он снова дернулся в попытке вывернуться из захвата и попутно высвобождая зажатую между их телами руку. Вырваться у него не получилось. Однако теперь одна его рука была свободна.Не смея упускать такой шанс, Зим недолго думая зарядил кулаком Кифу в ухо. Удар получился непростительно слабым и не произвел должного эффекта. Ступор, вызванный внезапностью ситуации, в которой он оказался, быстро сходил на нет, заставляя брыжейку дрожать от накатившей волны паники.Зим заорал прямо в ухо склонившемуся над ним Кифу. Заорал так громко, насколько был способен.Киф вздрогнул, ослабляя хватку. Крик подействовал на него отрезвляюще. Иркен моментально выскользнул из его рук, отшатываясь к выходу из проулка на более безопасное расстояние.— Какого хера ты творишь, Киф?! — Зим принялся ощупывать свое горло. Повреждения были не такими серьезными, как казалось, мерзкая человеческая тварь лишь прокусила кожу, однако укус отдавался сильной пульсирующей болью, а кожа вокруг онемела.Рыжий, пошатываясь, шагнул назад, держась за ухо. Он выглядел ошеломленным и растерянным не менее, чем Зим. Его пустой взгляд блуждал в пространстве, пока вновь не сфокусировался на однокласснике, после чего уголки губ дрогнули и поползли вверх, обнажая ряд желтоватых зубов. Зим скривился от отвращения, а когда Киф принялся облизывать перепачканные иркенской кровью губы неестественно длинным для человека языком, его и вовсе вывернуло остатками съеденных накануне вафель.— Зим, тебе нехорошо? — человеческое отродье шагнуло к нему, протягивая вперед руки.— Не смей трогать Зима! — иркен отшатнулся, он должен был покинуть это место сейчас же. — Уйди с дороги, Киф-мразь! — Зим было ринулся к выходу из переулка, но Киф, чуть качнувшись вбок, перегородил ему дорогу. — Немедленно пропусти Зима!— Тебе плохо, Зим? Я могу помочь тебе? — мерзость сделала еще один шаг в направлении иркена. — Прости, я не знаю, как так получилось! Я не специально, клянусь!— Зим не нуждается ни в чьей помощи! Особенно в твоей! Мерзкий лживый кусок человеческой мерзости! — Он вновь и вновь пытался активировать пак, но тот лишь издавал все более зловещие звуки, а потом затих. Сильнее запахло паленым. Как-то странно мутило, а двигаться стало будто бы тяжелее.Киф замер в паре шагов от него и теперь в ожидании лишь смотрел на Зима щенячьим взглядом, с привычной неловкостью перебирая пальцами. Выглядело все так, будто минуту назад не произошло ровным счетом ничего. Это выражение лица, эти нервные движения руками — все было чертовски знакомо Зиму. Именно эту странную жестикуляцию он изо дня в день наблюдал от Кифа, когда тот в очередной раз под надуманным предлогом пытался начать диалог с ним. Зим в таких ситуациях всегда старался уйти как можно быстрее, и если этого сделать по каким-то причинам не получалось — просто игнорировал его. Но теперь эти, уже ставшие повседневными, вещи выглядели как безмолвная угроза, в данной ситуации, в этом месте, где они оба оказались.Зим сделал пару шагов к выходу из проулка, но они дались ему необычайно тяжело. Его начинало трясти, ноги плохо слушались, сделавшись неподъемными. Тошнота накатила с новой силой, и он почувствовал как земля будто бы переворачивается прямо у него под ногами. Иркен в панике взмахнул руками, пытаясь зацепиться за пустоту, но его услужливо подхватил вовремя подоспевший Киф. Зим вцепился в его одежду до боли в пальцах, проулок будто бы плавно вращался вокруг него, его тошнило, в голове стоял гул. Что-то было не так. Он отдал паку приказ активировать паучьи ноги, но тот отозвался пронизывающим позвоночник гулом. В воздухе запахло гарью. Зим чертыхнулся про себя и догадался, наконец, запросить отчет об исправности. Ждать его требовалось около минуты, за это время необходимо было убраться из забытого богом закоулка. Зим попытался встать, опираясь на кинувшегося помогать Кифа, но ноги предательски подкашивались. Сам Киф выглядел несколько нервозным и обеспокоенным, но агрессии почему-то больше не проявлял, и Зим решил рискнуть.— Киф, уведи меня отсюда, — как можно тверже потребовал он. — Это приказ!Только сейчас он осознал, как плохо стал слушаться и с трудом ворочаться язык, во рту скопилось непривычно много слюны, горло будто свело спазмом, и сглатывать ее получалось с большим трудом.— Х-хорошо, Зим. Прости, что так получилось. Я правда-правда, не хотел… — голос Кифа постепенно превращался в раздражающий гул, от которого Зима начинало мутить еще больше.— Заткнись, — выдавил иркен, и это моментально обрубило словесный понос, переполненный бесконечными и бессмысленными извинениями.Рыжий, придерживая шагающего на негнущихся ногах иркена, неспешно двинулся к выходу. Зим просто про себя искренне надеялся, что Киф не выкинет еще чего-нибудь. Вызвать Гира на подмогу он не мог, как-либо защитить себя тоже, его положение на данный момент было крайне уязвимым.Пак мерно прожужжал, извещая о готовности отчета о состоянии системы. Данные были неутешительными. Первой же строчкой красовалось предупреждение о перегреве систем выдвижного механизма паучьих ног и манипуляторов. Что-то попало внутрь пака и не давало ему исправно работать. Помимо этого, был заблокирован вследствие перегрева модуль видеосвязи, которым он мог бы воспользоваться, чтобы связаться с Гиром. Однако остальные функции хитроумного иркенского устройства исправно работали. Система жизнеобеспечения и фильтрации воздуха не давала сбоев, но, тем не менее, он чувствовал себя все хуже и хуже. Зим отдал приказ паку провести диагностику организма, на что тот отозвался мерным жужжанием, приступив к работе.Зим вернул ускользающее внимание во внешний мир и понял, что происходит что-то не то. Что-то изменилось. Пока он был занят общением с системой пака, они почти не продвинулись, застывший на полушаге Киф рвано дышал, уставившись в никуда.— Чего замер, человеческий уродец? — сквозь зубы процедил Зим.Киф не ответил. Он медленно перевел остекленевший взгляд на Зима и вновь облизнул уголки губ. Ситуация быстро выходила из-под контроля.— Киф? — осторожно позвал Зим.Рыжий не ответил, он медленно развернул иркена к себе, придерживая того за плечи. Зим, лишившийся опоры, почти негнущимися пальцами вцепился в плечи одноклассника, боясь окончательно потерять равновесие и упасть. Это было так невыносимо и унизительно — искать поддержку в человеке, но выбора не оставалось. Хорошо, что их никто не видел.— Какого хера ты опять делаешь?! Мы должны уйти отсюда немедленно! — речь давалась с трудом, и он чувствовал, как быстро немеют его челюсти.— Зим, ты такой вкусный… — мечтательно протянул Киф.От этих слов брыжейка скрутилась в тугой узел. Что, черт подери, вообще творится? Что несет эта сумасшедшая тварь? Еще секунду назад бившаяся внутри слабая надежда, что весь этот бред — лишь ошибка и дурацкое стечение обстоятельств, начала стремительно таять. Сейчас бы только добраться до базы, распилить мерзкого выродка на куски, починить пак и немного прийти в себя. Но то, как Киф на него смотрел, этот голодный безумный взгляд, безумный от голода, безумный от безумия — нет, тут что-то не так. Так не должно быть. И то, как он облизывался, как этот странный пугающий язык мелькал между подрагивающими губами, Зима от этого зрелища мутило еще сильнее. Это какой-то абсурд. Почему ему так плохо? Почему он не может идти? Надо добраться до базы, надо заставить довести его туда. Но что за херня творится? Друзья не должны пытаться друг друга сожрать. Этот поехавший же несерьезно, он не может говорить это серьезно, но нет, он был чертовски серьезен, и все доводы рассудка разбивались о то зрелище, которое Зим видел перед собой. — Намного вкуснее, чем я думал… — повторил Киф, наклоняясь к нему.Щеку обдало горячим дыханием, а руки с плеч переместились на спину Зима, прижимая его к грудной клетке. Зим в панике рванулся прочь, но его тело отказалось подчиняться, будто бы оно более ему не принадлежало. Он вновь попытался заорать, надеясь, что это произведет такой же эффект, как и в прошлый раз, но голос предательски сел, и все на что Зим был способен сейчас — это хриплое неразборчивое бормотание.— Ты так вкусно пахнешь… — Киф шумно втянул воздух, едва касаясь носом шеи Зима.Следующее, что иркен почувствовал — это как куртка спадает с его плеч и повисает на локтях и паке, зацепившись где-то под одной из круглых розовых пластин. Теперь-то он понял, что произошло. Похоже, что гуляющая по спине подкладка попала в отсек манипулятора и оказалась зажевана выдвижным механизмом. И, пока Зим безуспешно пытался заставить пак работать, злосчастную тряпку все глубже затягивало в привод. Кто знает, на что она там успела намотаться, если заблокировала уже все что можно. Чертова человеческая одежда! Зим ненавидел себя за то, что решился на этот маскарад. Меньше всего хотелось после сегодняшнего разбирать пак и по нитке вытаскивать эту дрянь из контактов. Но в любом случае, сейчас, в своем беспомощном положении, он не мог вообще ничего. Только покорно ждать своей участи.Киф опустил голову ниже, а затем наступила боль. Зим почувствовал, как зубы твари, в чьей человеческой природе он сомневался давно, прокусывают его униформу и с противным чавканьем вонзаются в плечо. Киф рванул зубами на себя, и Зим краем глаза увидел, как куски окровавленной ткани исчезают во рту чудовища. Рыжий по-звериному облизнулся и вгрызся в плечо с новой силой. Зим вздрогнул, когда зубы коснулись обнаженных мышц, и, к своему огромному стыду, осознал, что на глаза бесконтрольно наворачиваются слезы. Киф неспешно и с наслаждением пережевывал его плечо, а Зим дрожал от страха и боли, не в силах ничего с этим сделать. На какой-то момент плечо оставили в покое, а зубы сомкнулись на повисшем лафтаке кожи, медленно оттягивая его в сторону, отрывая, заживо снимая с иркена кожу. Зим смотрел на это ужасающее, противоестественное зрелище, не в силах отвести взгляда, и не до конца осознавая, что это сейчас его собственная кожа с мерзким звуком отделяется от плоти и исчезает в пасти чудовища, перемалывающего, перетирающего своими зубищами то, что секунду назад было непосредственной частью величайшего захватчика галактики. Лицо Кифа находилось в каких-то сантиметрах от Зима, и все это время они неотрывно смотрели друг другу в глаза, словно бы ничего особенного не происходило. Реальность подрагивала, как в кошмаре.Рыжий медленно и с наслаждением зажевывал шмат содранной с плеча иркена кожи. Пустой желудок скрутило в новом рвотном позыве, а колени предательски задрожали. Киф коснулся языком открывшейся раны, слизывая выступившую кровь, которой уже пропиталась униформа, и теперь вязкие капли бежали по спине, принося за собой холод. Это было больно. Чертовски погано и отвратительно больно. Гораздо больнее, чем когда зубы с противным звуком мусолили его плечо.Пак пискнул, уведомляя о готовности отчета. Зим понятия не имел о значении заумных терминов и множества таблиц, обычно все расшифровки ему предоставлял его компьютер, а сам иркен предпочитал не забивать себе голову всяким шлаком, как он считал. Однако то, что большинство строк светилось красным, не могло не настораживать. В норме строки в табличке должны были подсвечиваться зеленым, но сейчас большинство показателей жизнеобеспечения светились красным или желтым цветом. Картину проясняло лишь предупреждение в самом низу отчета — Отравление нейротоксинами белкового происхождения. Поражающее вещество — Альфа-бунгаротоксин. Поражение центральной нервной системы 86%. Уровень угрозы отказа внутренних органов — 34%. Легкие функционируют на 78%. Угроза отказа сквидлиспутча — 56%. Аварийное жизнеобеспечение автоматически переведено в полную готовность.Смерть была рядом. Она буквально дышала холодом и страхом Зиму в затылок, замерев в ожидании, чтобы затем утянуть его разум в никуда. Он впервые в жизни чувствовал всепоглощающий ужас такой силы. Его пак сломан. Его робот-помощник обжирается в очередной закусочной. А его самого медленно поедает то, что ранее звало себя лучшим человеческим другом. Может, так и должна рано или поздно заканчиваться человеческая дружба, когда один друг заживо съедает другого друга, впрыскивая в кровь яд?Зим ощутил, как медленно сползает вниз на отказывающих ногах. Еще немного — и он бы упал, если бы Киф не подхватил его.— Тише, Зим, тише… Мы же друзья, верно? Все хорошо, — Киф начал медленно опускать висящего на нем Зима на землю. — Тебе, должно быть, тяжело вот так стоять, верно? Прости, Зим, я не подумал об этом. Какой же я глупый, правда?Иркен сам не понял, как оказался сидящим на коленях Кифа, все так же вцепившись ему в плечи онемевшими пальцами. Его трясло то ли от боли, то ли от действия яда, то ли от нахлынувшего страха, но сдвинуться он не мог. Он хотел орать, материться, разбить в кашу лицо Кифа, выцарапать ему глаза, откусить уши, запинать до потери пульса, но не мог даже пискнуть. Мысли путались, происходящее время от времени начинало напоминать абсурдный сон, в котором воспоминания мешались с реальностью в странные гротескные видения. В какой-то момент пришло осознание, что границы между происходящим у него в голове и реальностью слились воедино.Вот он пинает со всей дури тяжелыми сапогами в живот харкающего кровью Кифа, а потом начинает препарировать его в своей лаборатории, но тот каким-то образом оказывается Великим Высочайшим Красным! Зим в ужасе отшатывается, но к нему со школьной парты тянется вывернутый наизнанку, испачканный кусками пережеванного тако Гир. Он чувствует, как чей-то теплый язык слизывает кровь с его плеча, а в следующий момент Всемогущая Высочайшая Миюки награждает его орденом за захват Блорча. Но ведь он никогда не был на Блорче! Он пытается рассмотреть орден, но тот оказывается одной из тех отвратительных круглых конфет, что так нахваливал Киф, а потом он все же понимает, что все это время держал в руках орущую отвратительно-большую голову Диба.— Тише, Зим, тише… Все будет хорошо, верно? — Сквозь морок иркен чувствует осторожные успокаивающие поглаживания по спине. — Вот видишь? Все хорошо… — слова звучат как издевка над его беспомощностью. — Зим… Можно спросить, а как выглядят твои руки без перчаток? Ты стесняешься своих рук, раз постоянно носишь это, я прав? Можно я взгляну на них?Зим предпочел бы прикончить Кифа этими руками, придушить на месте, но не мог. Хотел послать его к чертям, так далеко, чтобы мерзкий уродец никогда уже не вернулся, но язык не слушался, а разум словно бы расслаивался под действием проклятого яда. Рыжий каким-то образом все же прочел его мысли, и в следующую секунду немного ошарашенный Зим наблюдал, как Киф не спеша уходит по кривой бетонной лестнице куда-то под землю, навстречу красному свечению. Из прохода дышит жаром, и Зим, сам не понимая зачем, идет вслед за Кифом. Лестница выводит его прямо на середину зала собраний на Судментии. Он уже был здесь. Почему это повторяется снова? Затем он видит Всемогущего Высочайшего Красного. Тот разочарованно качает головой.— Ты разрушил все, Зим. Ты предал нас, — его голос будто бы дублируется, звучит как нестройный хор. Меняет тембр, высоту и интонацию до неузнаваемости. Да и сам высочайший будто бы деформируется. Вспучивается, прорастает в разные стороны безобразными пузырями, зеленые нити тянутся от него с трибуны по полу, обвивают Мозг Контроля и экраны. На Зима сыплются искры. — Из тебя получилась отвратительная колбаса, Зим. Прямо как из той уродливой злой обезьяны. Хочешь стать пиццей?Зим пытается что-то сказать, но его внезапно скручивает в рвотном позыве. Он падает прямо посреди сцены на колени. Его тошнит. Тошнит собственными внутренностями, обрывками спутча и кишками. Его кожа плавится, тянется вниз, словно блядский сыр. Капает зелеными и розовыми каплями на металлический пол. Он тает. Он пытается встать, отползти, бороться с этим. Трясущимися руками он пытается утрамбовать выпавшие кишки обратно в рот. А затем обнаруживает себя в школьной столовой. На голове воркует намертво прилипший к нему голубь. Кишки больше не его. Зим выплевывает их с отвращением. Это уже случалось раньше. Он уверен в этом. Он пытается вспомнить, когда и где с ним могло происходить подобное. Затем слышит треск, переводит взгляд вниз. Керамическая плитка на полу щкольной столовой трескается. Пол под ним рушится, и Зим летит куда-то вниз, в темноту.— Так ты не против, Зим? — руки Кифа медленно стягивают с него перчатку, и он ощущает кожей непривычный холод.Мрак вокруг рассеивается, и первое, что он видит — это склонившегося над его рукой Кифа, задумчиво ее рассматривающего.— Всего три пальца… Знаешь, а это забавно, что у нас их одинаковое количество! — непринужденно подытоживает мерзость, пока Зим силится понять, что же этот урод такое несет.Нет. Он лжет! Это определенно самая грязная ложь, что Зим слышал! Он ведь отлично помнил, что руки Кифа никогда и ничем не отличались от рук всех людей, что он видел! Все та же уродливая пятипалая культяпка с этими… ногтями! У этой мерзости не могло быть три пальца! Он уверен в этом!— Может, поэтому мы и подружились? Потому что были похожи, Зим? — чужие пальцы переплетаются с его собственными, и иркен неожиданно про себя отмечает, что их все же три. Длинные, костлявые, больше похожие на птичьи лапы кисти рук с кривыми пальцами, увенчанными длинными не то когтями, не то странно деформированными ногтями.Внутренности неприятно обдает холодком. Как он мог этого не заметить? Эти руки всё время находились на виду, протягивали забытые учебники, подносили тарелки с проклятой яичницей и вафлями. Но Зим никогда ничего не видел. Где были его глаза?А Киф продолжал своими отвратительными новыми пальцами прикасаться к пальцам Зима, ставшим словно беззащитнее без перчаток. Скользил подушечками этих противоестественностей по всей длине, будто исследуя, ощупывал каждый сустав. Это было омерзительно, вот только Зим не мог ни вырваться, ни даже пошевелиться, ему оставалось только смотреть, как невыносимое чудовище трогает его своими когтями и наслаждается, лыбится, полуприкрыв глаза.— Зим, у тебя такие красивые руки, тебе не надо их стесняться. И такая необычная кожа, приятная на ощупь, — Киф провел кончиком пальца по ладони Зима, — и такая нежная здесь.С этими словами Киф поднес ладонь Зима к своей щеке и прижался к ней, зажмурившись от наслаждения. Зима внутренне передернуло, но отвратительная тварь на этом не остановилась, зарываясь в ладонь лицом и снова принюхиваясь, с шумом втягивая в себя воздух. И в следующее мгновение кончик длинного жуткого языка вырвался изо рта и лизнул зеленую кожу. Прохныкав что-то чуть слышно, Киф осмелел и лизнул еще раз, медленно и обстоятельно, по кругу, изучая рельеф мышц на ладони. После чего язык скользнул выше, по всей длине пальца, оставляя за собой холодящую дорожку слюны.— Зим, ты везде так хорош на вкус. Ты идеален…Язык скользил по пальцам, извиваясь между ними подобно отвратительному розовому щупальцу, склизкому и горячему. Зим чувствовал, как горло стискивает спазмом омерзения, не давая даже пискнуть, когда его пальцы, сначала один, а затем и другой, целиком оказались в пасти чудовища. Теперь вся ладонь Зима была покрыта вонючими слюнями, но это оказалось еще не самым ужасным. Несколько секунд Киф, постанывая от удовольствия, обсасывал пальцы Зима, а потом резко сомкнул зубы, ломая кости, как тонкое сахарное стекло.Хруст собственных костей мерзким тревожным звуком застыл в голове, отвращение вновь сменилось на было начавшую отступать панику. Руку свело болезненной судорогой, и Зим ощутил, как его пальцы непроизвольно дрогнули во рту отвратительной твари. Он хотел заорать. Заорать от боли так громко, насколько был способен, но вместо этого из напряженных легких вырвался лишь сдавленный сип.Киф и не думал останавливаться. Человеческий выблядок разжал челюсти, но лишь для того, чтобы затем вновь сомкнуть их чуть выше. Хруст. Отвратительная болезненная судорога. Неразборчивое бормотание Кифа. Зим чувствовал непривычно сильное сердцебиение, разгонявшее по телу кровь, заставлявшее ее глухими ударами пульсировать в висках. Голова кружилась, воздуха катастрофически перестало хватать. Он явственно ощущал, как отвратительный уродец ворочает челюстями, перемалывая и дробя его кости. Какими чертовски хрупкими и непрочными они казались иркену в данный момент. Он ощущал себя жалким, невероятно жалким и беспомощным, словно… обычный земной червь. Зим внутренне содрогнулся от такого сходства. Нет, он не должен уподобляться этой мерзости. Не должен. Нужно было что-то делать с попавшим в кровь ядом. Необходимо было срочно вывести его, насколько это возможно. Попытаться нейтрализовать его действие. Он обратился к системам пака, переводя их в режим постоянной диагностики и запуская программу очистки организма от посторонних химических соединений. ?Уровень нейротоксинов — высокий. Общее поражение центральной нервной системы — 86%. Поражены моторная, речевая и когнитивные функции. Программа нейтрализации действия токсинов активирована. Ведется расчет времени, необходимого для полной очистки организма.? Хруст стих. Наконец человеческий выблядок разжал челюсти, выпуская пальцы изо рта. Перед иркеном предстали изломанные, до неузнаваемости искореженные конечности. Пальцы теперь являли собой один сплошной сгусток невыносимой пульсирующей боли. Под окровавленной, покрытой слюнями кожей вздулись отвратительные бугры, и Зим боялся даже предположить, что происходило там, внутри, с его костями. Холодный ночной воздух приятно холодил горящую кожу, принося небольшое облегчение, но иркен прекрасно понимал, что это лишь небольшая передышка. Мерзкое уебище было настроено слишком решительно, чтобы просто так остановиться на этом. Зим со страхом ждал его дальнейших действий, со страхом ждал еще большей боли, которую это безумное чудовище способно причинить ему. Твою ж мать, почему Минилось отказался идти с ними?! Возможно, этого бы не произошло, будь он тут.Киф осторожно коснулся одного из переломов губами, и новая порция боли буквально прострелила руку. Пальцы, конвульсионно дернувшись, рефлекторно сжались, выталкивая обломки костей наружу и делая их еще более заметными под тонкой зеленой кожей. Человеческая мерзость расплылась в поганой мечтательной улыбке, будто бы любуясь результатом своей деятельности. Отвратительный язык вновь вырвался изо рта, с гадким чавкающим звуком обвиваясь вокруг пальцев и слизывая выступившую кровь. Смотреть на это было просто невыносимо, столь омерзительным было это зрелище. — Ты очень вкусный, Зим… Чертовски вкусный… Я никогда не пробовал ничего вкуснее… — сбивчиво шепчет Киф, касаясь губами тыльной стороны ладони. Хруст. Зубы впиваются в ладонь, дробят кости, рвут кожу. Зим чувствует, как медленно ворочаются челюсти на его руке, видит, как розовая кровь, перемешанная со слюной, растекается по зеленой коже, стекает по подбородку Кифа, шее, прямо на ворот голубой футболки, оставляя на ней фиолетовые разводы, падает вязкими каплями на колени. Мерзкая тварь лыбится, наслаждается процессом, медленно ворочает челюстями, с отвратительным хрустом превращая его кости в труху. Наконец, он разжимает челюсти, вновь что-то невнятно бормоча, утыкается носом в окровавленную ладонь, полуприкрыв глаза. Зим судорожно хватает воздух ртом. Ему будто бы нечем дышать. Сердце колотится как бешеное, а в висках давно стоит невыносимый шум. В какой-то момент он ловит взгляд Кифа на своем лице, и это вновь заставляет его внутренне содрогнуться от отвращения, от того, как эта образина на него смотрит. Иркен судорожно сглотнул, силясь подавить новый рвотный позыв, и зажмурился, чтобы не видеть ебаного Кифа, не видеть этого отвратительного выражения лица, чтобы хотя бы постараться уйти от этого прожигающего насквозь взгляда.Он чувствует, как теплый язык движется по его ладони, слизывает кровь, скользит по запястью, как Киф касается губами запястья, затем еще раз, чуть выше, и еще раз, а затем наступает боль. Кисть руки сводит неприятной судорогой, по коже бегут мурашки. И в этот момент Зим осознал одну страшную вещь. Он почти перестал чувствовать боль в изжеванной и искореженной кисти руки. Она притупилась, будто бы ушла на второй план. Теперь вместо пульсирующей боли он чувствовал странное онемение, та часть руки будто бы перестала существовать. Страшная догадка пронзила мозг — Киф повредил нерв…***С Кифом всегда было что-то не так, и Зим это прекрасно понимал, но, тем не менее, продолжал игнорировать очевидное. Он не заметил потенциальную опасность, хотя та была значительно ближе, чем тот же самый Диб, сыплющий угрозами вскрыть иркена при первой же возможности. Прокручивая в голове воспоминания, Зим понял одну страшную вещь — где бы он ни находился, что бы он ни делал, на периферии зрения всегда маячил Киф. Он все это время прикармливал его робота, следовал по пятам, куда бы Зим ни пошел, и наверняка он знал, кем был Зим на самом деле. Как можно было так просчитаться?!Зим прекрасно помнил, как впервые обнаружил труп Кифа рядом со своим домом. Бедолага лежал на асфальте лицом вниз, от головы в разные стороны расходились брызги крови и мозгового вещества. Один механический глаз выпал от удара и теперь бесхозно валялся неподалеку. Завершала гротескность всей картины белка, мирно грызущая орех на ближайшем заборе. Зим потыкал тело палочкой, дабы удостовериться в том, что Киф действительно мертв, а затем удалился в дом. Весь вечер они с Гиром смотрели мультики.Однако на следующий день Зим был неприятно удивлен, когда по приходу в школу обнаружил вертящегося возле своей парты Кифа. Мерзавец что-то умиротворенно напевал, раскладывая по столу какие-то бумажки… Оба нормальных человеческих глаза были на месте.Второй раз Киф взорвался от радости прямо на глазах Зима, эпично разбрызгивая во всех направлениях ошметки своих внутренностей. Обрывок кишки приземлился тогда прямо на уродливую голову Диба. Зима позабавило то, с каким паническим ужасом тот пытался отлепить это от своих волос. Останки Кифа иркен тогда заботливо собрал в пакетик и зарыл на заднем дворе. Но на следующий день Киф вернулся в школу и, будто бы издеваясь, поинтересовался, как себя Зим чувствует.В этот же день иркен отвел Кифа за угол школы к мусорным бакам под предлогом серьезного разговора и проломил ему череп одной из металлических ног, когда тот отвернулся. Тело он спрятал там же, в одном из мусорных контейнеров. Но Киф вернулся в щколу снова, прямо в этот же день.Сколько бы Зим ни пытался от него избавиться, рыжеволосая дрянь возвращалась всегда.Зим топил его, расчленял, выпускал кишки, один раз даже поджег на уроке химии, облив перед этим спиртом. Киф полыхал аки факел, с истошным криком царапая себе лицо и сдирая обуглившуюся кожу, пока, наконец, не упал замертво.Киф возвращался всегда и был все таким же нестерпимо дружелюбным, лез обниматься, постоянно проникал в его дом, чтобы начать на пару с Гиром готовить еду, пытался втюхать Зиму сладости под подозрительный радостный писк со стороны парты Зиты. А Зим злился и все больше и больше ненавидел этого парня. Пропорционально с ненавистью, однако, росло и количество холмиков на его заднем дворе. Пару раз у Зима возникала мысль разрыть одну из таких могилок и посмотреть, гниют ли там останки его лучшего друга или он все же выкапывается оттуда каждый раз, чтобы вернуться в щколу, но между тем эта же мысль пугала Зима до усрачки. Именно по этой причине холмики оставались нетронутыми и зарастали травой. Однако, что он будет делать, когда место на заднем дворе закончится? Об этом Зим предпочитал не задумываться.***?Уровень нейротоксинов — высокий. Общее поражение центральной нервной системы — 73%. Поражены моторная, речевая и когнитивные функции. Время на полное восстановление при текущей мощности четыре часа девять минут.? Четыре часа? Четыре часа?! Нет, он не мог ждать так долго, не мог. За это время Киф не оставит от него ничего! Нужно было что-то предпринять. Каким-то образом ускорить выведение яда из организма. Единственное решение, которое пришло Зиму в голову — максимально сократить количество задач, выполняемых паком, перенаправив все его мощности на очистку организма. Для этого необходимо было отключить безопасный режим, защищающий пак от перегрева, оставить только функции жизнеобеспечения, повысить энергопотребление за счет ресурсов своего организма. Сколько времени в таком случае займет очистка организма хотя бы до того уровня, чтобы он смог нормально соображать?— Зим, разрешишь ли ты мне больше? Мне интересно, каковы на вкус твои внутренности. Можно я вспорю тебе живот? — Зим мысленно протестующе орал, грыз руки Кифа, рвал зубами его горло, выцарапывал глаза, но ничего из этого он не мог осуществить по-настоящему. — Правда можно? Боже, Зим, как хорошо, что мы друзья!Зим ненавидел его. Ненавидел больше вечно мешающегося под ногами Диба, больше всей этой чертовой планетки. Чертов кусок космической грязи следовало бы предать огню. Разрушить до основания, не оставить от него ничего! Зим обязательно займется этим, когда выберется отсюда...Киф задумчиво провел пальцами от солнечного сплетения вниз по его животу.— Должно быть, это будет немного больно… — словно издеваясь, констатирует он очевидный факт. — Но ведь ты все еще не можешь двигаться, верно? Значит, и боль ты, вероятнее всего, не почувствуешь!Так этот отморозок обездвижил его сознательно? Он все это время знал, что делает? Зим готов был убить его.— Ты… хочешь посмотреть на них? На свои внутренности? Обещаю, я буду аккуратен.Это иркен хотел бы увидеть в последнюю очередь, но разве Киф оставлял ему право выбора?Киф надавил пальцами чуть ниже солнечного сплетения. Это ощущение терялось на фоне агонии в изжеванной руке и плече. Некоторое время не происходило ровным счетом ничего, а затем Зим ощутил, как пальцы рыжего будто удлиняются и становятся острее на конце. Иркену стоило больших усилий скосить глаза вниз, чтобы понять, что творится.Пальцы, теперь более походившие на когти, медленно погружались в его тело. Вокруг них по иркенской униформе расплывалось кровавое пятно. Новая травма отдавалась все нарастающей болью. Зима била крупная дрожь, из глаз неконтролируемо лились слезы. Он не мог поверить, что это происходит с ним, здесь и сейчас. Сознание грозилось вновь провалиться в спасительный бред, но иркен не мог этого допустить. Он должен был хоть как-то контролировать ситуацию! Видеть хотя бы, что происходит!— Тише, Зим, Тише… — Теплый язык коснулся его щеки, слизывая слезы, и желудок иркена вновь скрутило от отвращения в рвотном позыве.Киф остановился, лишь когда внутри Зима оказалось две фаланги его не то пальцев, не то когтей.— Ну вот… осталось совсем немного, Зим, — пальцы начали спускаться ниже, вспарывая за собой кожу и иркенскую униформу.Боль была ужасающей. Зим часто дышал, силясь хоть немного подавить неприятные ощущения. В висках пульсировало. Он видел, как кровавое пятно все росло и росло на его животе, а пальцы издевательски медленно вспарывали его кожу, спускаясь все ниже и ниже. Если бы он знал, как закончится этот отвратительный день, то разнес бы пустую черепушку Кифа еще утром, когда тот беспредельничал на его кухне. Он даже бы не поленился потратить добрую половину дня, отшкрябывая ошметки мозгового вещества со стен. Если бы он знал…Пак выдал предупреждение о быстрой потери крови, и Зим мысленно отдал приказ ввести кровоостанавливающее из резервных ампул с медикаментами, что были встроены в пак на случай чрезвычайных ситуаций. А ведь он так надеялся, что эта предосторожность ему никогда не пригодится.Киф некоторое время задумчиво смотрел на расплывающееся по животу Зима кровавое пятно. Затем он осторожно приподнял ткань униформы и, доведя идущий вертикально по ней разрыв до конца, отвел два лоскута в стороны, оставляя живот полностью открытым.— Я и не думал, что ты действительно такой худой, Зим. Скажи, твои родители тебя совсем не кормят? — пальцы медленно скользнули по краям раны.Неважно, о чем там балаболит эта мерзость! Неважно! Главное, сейчас Зим в сознании, и никто не отрывает от него зубами куски плоти! Это шанс, который нельзя упускать ни в коем случае! Безопасный режим — отключен. Уровень энергопотребления — Максимальный. Придется пожертвовать биологическими ресурсами организма? — Да! Конечно! Сократить подачу питательных веществ в кровь до минимума? — Да! Отключить модуль связи и навигации? — Да, они сейчас ни к чему! Уровень мощности биологической системы фильтрации — Максимальный. Запрос времени на полную очистку крови от нейротоксинов — один час и пятьдесят три минуты. Это уже намного лучше, это значительно лучше!Сколько инфекции это мерзкое уебище уже смогло занести в организм Зима?! Даже если Зим выживет после такого, его шанс откинуться от заражения крови при таких обстоятельствах был необычайно высок. Чертов Киф, чертов Гир, чертов Хэллоуин!— Тише, Зим, тише. Не волнуйся. Я буду очень аккуратен. Ты ведь мой лучший друг, верно?Одна рука Кифа переместилась к лопаткам иркена, осторожно, будто бы обнимая, прижимая его к груди рыжеволосого паренька. Некоторое время они так и сидели, изображая жуткую и гротескную пародию на обнимашки, и Зим было уже начал вновь проваливаться в бредовые галлюцинации, где он ругался со Скуджем из-за маффина, но новые болезненные прикосновения вновь вернули его к реальности.Киф медленно, с противным чавкающим звуком запустил руку в разрез. Зим с ужасом чувствовал, как тот ощупывает его внутренности.— Странно… Они очень необычные на ощупь. Непохожие на все то, что я ел до этого. Могу ли я достать их, Зим?Зим с внутренне взвыл. Нет! Он не был согласен на такое! Он не был согласен ни на что из того, что происходило с ним сегодня в течении дня! Как он мог допустить, чтобы все закончилось вот так?!— Правда можно? Как хорошо, что ты мой лучший друг, Зим!Нет! Они не друзья! И никогда ими не были! С чего это уебище вообще решило, что они могут быть друзьями?! Вся их дружба была не более чем странным спектаклем, разыгранным на публику, неужели этот идиот так и не смог этого понять?!Зим чувствует, как пальцы Кифа, изогнувшись внутри его тела крючком, подцепляют что-то и начинают медленно, будто издеваясь, тянуть это наружу. Иркен вздрагивает, когда рука покидает его тело, а вслед за ней на колени иркена выплескивается что-то мокрое и горячее. Рыжая мразь отстраняется, держа иркена перед собой за плечи, и очень заинтересованно смотрит вниз.— Вау, Зим, я и не думал, что эта болезнь настолько изменила твое тело. Твои внутренности такие… такие странные… и очень красивые!Зим не хотел этого делать. Нет, он дал себе обещание, что ни при каких обстоятельствах не посмотрит туда! Тем не менее, сам не понимая зачем, он все-таки перевел свой взгляд вниз. Его сквидлиспутч был бесцеремонно вынут и теперь слабо пульсировал, лежа на его коленях. Следом за ним из вспоротого живота свисали гирлянды кишок и сопутствующих органов.— Так странно… это твои внутренности срослись? Или… или это паразитический близнец? Я смотрел фильм о таких по телевизору. Это тебя раньше не беспокоило? Ты как-нибудь ощущал его? — Киф задумчиво потыкал сквидлиспутч пальцем.?Не трогай его! Заткнись, заткнись, заткнись! Убери свои ебаные руки!? — Зим мысленно орал, прекрасно понимая, что Киф его не услышит.Киф заинтересованно ощупывал спутч, и иркен с ужасом наблюдал, как под его руками спутч покрывается трещинами, из которых сочилась тьма. В один момент спутч треснул, как яичная скорлупа, и тьма потоками вылилась наружу, поглощая пространство вокруг себя. Зим отшатнулся назад, боясь захлебнуться в вязком, как деготь, мраке, и, абсолютно неожиданно для себя, плюхнулся рядом с Гиром на диван. По телеку крутили Злую Обезьяну. Такая привычная и домашняя обстановка. Возле дивана мирно сопит Минилось, пол усеян пустыми коробками из-под пиццы и фантиками. Надо бы отправить Гира прибраться — решает Зим и зачем-то смотрит на свои ноги. Вместо привычных ступней на него взирает сердитое лицо мисс Биттерс.— В каком году началась и закончилась вторая глобальная зомби-эпидемия? — угрожающе шипит старуха, и Зим нервно скребет непонятно откуда взявшуюся школьную парту, оставляя на ней глубокие борозды от когтей.Старуха скалится. Её пасть, усеянная гнилыми зубами, разрастается ввысь и вширь. Кажется, еще немного — и она проглотит Зима живьем. Он отшатывается назад и, натыкаясь на кого-то, оборачивается.— Где твои пчёлки, Зим?! — Всемогущий Высочайший Фиолетовый склоняется над ним. — Они ведь пожирают твой мозг изнутри?! — Его голова странно деформируется и меняет цвет, превращаясь в бесформенное месиво. Это месиво заполнило все пространство вокруг, обзавелось множеством голосов и продолжило кричать ему с разных сторон какие-то бессвязные вещи, отдаленно напоминающими ругань. В один момент все стихло, и Зим, часто дыша, принялся озираться по сторонам. Вокруг не было ничего и никого, лишь Гир что-то рисовал неподалеку, повернувшись к Зиму спиной. Иркен осторожно приблизился к нему и протянул руку, собираясь окликнуть. Робот же будто прочел его мысли. Он резко распрямился и так же резко повернул голову к Зиму. Из раззявленной дыры вместо рта вырвалось оглушительное жужжание бензопилы, запахло кровью. Иркен физически ощущал, как он сходит с ума, он пытался проснуться, но все его попытки не приводили ровным счетом ни к чему. Рев бензопилы все усиливался, и когда Зим уже решил, что сейчас умрет от этого шума, в сознание его вернула резкая боль.В висках запульсировало. Взгляд медленно сфокусировался на склонившимся над его внутренностями Кифе, что с мерзким хрустом вгрызался в сквидлиспутч. Иркен, кажется, более не чувствовал ног, боль отдавалась в спину, заставляя тело дрожать в агонии. Кажется, на какой-то миг он даже перестал дышать. В довершении всего, он ощутил нарастающее тепло чуть ниже лопаток — пак постепенно нагревался.?Текущее состояние организма — критическое. Рекомендуется ввести обезболивающее в объеме…?Черт возьми, Зим был согласен на любую дозу, лишь бы не чувствовать всего этого!?Вы подтверждаете, что вы уведомлены о 113 пунктах возможных побочных эффектов?? — Какая к черту разница?! Ему плевать на побочку, ему нужно обезболивающее, сейчас же! — ?Вы подтверждаете, что уведомлены о том, что препарат вызывает привыкание и…? — Да! — ?Вы подтверждаете, что…? — Зим подтверждал все, что высвечивалось перед его внутренним взором. Какая к черту разница?! Кто напихал в систему экстренного реагирования кучу ненужных подтверждений и соглашений! Какому идиоту это могло прийти в голову?! О, когда это закончится, Зим выкачает прошивку данного модуля на свой компьютер. Взломает защиту и препарирует, выкинув все ненужное, прежде чем перезаписать ее на пак. Да, это было запрещено, да, это каралось, но ведь если никто не узнает…— Знаешь, по вкусу это чем-то напоминает печень, но я точно уверен, что это не она, — Киф отстраняется, разглядывая пожеваный спутч. — Похоже, это действительно сросшиеся воедино внутренности. Боже, Зим, я даже не представляю, как ты жил с этим все это время!Зима трясло. Когда боль от разрываемого на куски спутча сменилась тупой ноющей болью нанесенных повреждений, он ощутил, как на него накатывает усталость и слабость. Глаза непроизвольно закрывались. Нет, спать было нельзя, ни при каких обстоятельствах, он должен бороться! Должен выжить!Киф вновь запускает руку внутрь вспоротого живота, склонившись над извлеченными наружу внутренностями, слизывая выступившую из спутча кровь. Пальцы ощупывают брыжейку, дыхательные трубки, внутреннюю сторону рёбер, заставляя иркена содрогаться от боли и ужаса. Зим живо представляет, как кисть цепкой хваткой смыкается на судорожно сокращающемся трехкамерном сердце, сжимает его, грозясь раздавить, а затем медленно вытягивает наружу, заставляя иркена агонизировать в предсмертных конвульсиях. Но, к его облегчению, ничего не происходит. Покрытая розовой кровью рука покидает тело и возвращается к лежащим на коленях внутренностям.Холодные пальцы Кифа неспешно перебирают гирлянды кишок. Почему раньше он не ощущал, насколько они холодные и склизкие? Настолько холодные, что Зиму начинает казаться, что это рыбки. Да, верно. Внутри него, слегка задевая плавниками внутренности, снуют побелевшие со временем и замершие на поверхности воды аквариумные рыбки. От них веет гнилью и тухлой водой, а затем Зим осознает, что и его внутренности стремительно белеют, вспучиваются, прорастают к ночному небу ростками разложившейся плоти. Спутч странно деформируется, разрастаясь ввысь и вширь, все так же продолжая пульсировать и буквально через пару секунд становится ясно, что это и не спутч вовсе, а гигантских размеров индейка. Индейка лопается, и оттуда с радостным визгом выбирается Гир, весело помахивая иркену лапкой. Робот и индейка стремительно отдаляются, превращаясь в крохотную точку на земле, будто бы Зим растет. Так и есть. Он внезапно вымахал выше зданий, стал круглее, неуклюжее и… пушистее? Он хочет есть. Есть все что видит. Дома, коммуникации, людей. Все для того, чтобы стать еще больше. Зим понимает, что это очередное видение, он пытается вырваться из него, но вязкое, словно мед, небытие не отпускает.Мед. Забавное слово. Про мед иркен помнит лишь то, что Гир любил топить в нем щенят, уверяя, что таким образом они делаются невидимыми.— Зим, Зим, а твоя кровь… Она же розовая. Это как-то связано с твоей болезнью?Разум вновь начинает плыть. Зиму стоит больших усилий держать фокус на происходящем, чтобы вновь не провалиться в пучину бредовых видений. Он чувствует, как губы Кифа касаются его щеки, шеи, изжеванной раны на плече, что отдается дикой болью, заставляя кровь неприятно пульсировать в висках. Нет, Зим не может умереть столь отвратительной смертью! Его миссия, его долг, его Высочайшие! Он не может закончить так жалко! Зим обязательно убьет его, когда это закончится.— Ты мне нравишься Зим. Всегда нравился. — Киф отстраняется и замирает.Зиму начинает казаться, что все наконец закончилось. Сейчас его ?друг? одумается, завернет Зима в эту треклятую куртку и отнесет домой. А потом Зим оклемается и убьет его максимально изощренным образом, который способно изобрести его величайшее иркенское воображение. Киф будет дохнуть. Зим будет закапывать его очередной трупик у себя на заднем дворе. На следующий день Киф как ни в чем не бывало вновь придет в щколу и снова сдохнет! И так раз за разом, снова и снова, пока мерзкому человекоподобному отбросу не надоест!Однако, Зим снова прогадал. Киф приближает к себе его лицо, осторожно вытирая сбегающую по подбородку иркена струйку слюны, некоторое время смотрит на него немигающим взглядом, а затем прижимается своим ртом к его. Зим чувствует вкус собственной крови, он чувствует чужой язык у себя во рту, нестерпимую человеческую вонь и в этом момент в его голову приходит лишь одна мысль — ?Он хочет откусить мне язык?.Паника накрыла Зима с новой силой, на какое-то время упорядочив ход его мыслей. Нет, он не мог допустить такого! Не мог! Какого черта он вообще так спокойно сидит, не смея шелохнуться?! Он должен отбиваться, кусаться, сделать хоть что-нибудь!Попытка активировать пак вновь не принесла никакого результата. Кусок материи, попавший в механизмы, засел там намертво и не позволял тому раскрыться. Запрос о уровне нейротоксинов в крови выдал более радостную, но тем не менее неутешительную картину.?Уровень нейротоксинов — высокий. Общее поражение центральной нервной системы — 61%. Поражены моторная, речевая и когнитивные функции. Время на восстановление при текущей мощности — один час и шестнадцать минут.?Длинный нечеловеческий язык скользит по его деснам, очерчивает клыки, касается неба, обвивается вокруг его собственного языка, переплетаясь с ним. Пальцы вновь ощупывают его внутренности, перебирают кишки, скользят по извлеченному наружу спутчу, вновь погружаются в его выпотрошенное тело.Отвратительно! Слишком отвратительно, чтобы быть правдой! Сколькими бактериями они уже обменялись?! Сколько земной заразы Зим мог подхватить?!Иркен представил, как сейчас зубы Кифа смыкаются на его языке, как он резким движением вырывает его изо рта и сжирает, оставляя Зима захлебываться кровью. Его ужас рос с каждой секундой, но ничего не происходило, и это ощущение грядущего кошмара заставляло иркена еще больше внутренне сжиматься.— Зим, а тебе когда-нибудь нравился кто-нибудь? — Киф отстраняется, медленно поглаживая иркена по щеке.Пальцы с мерзким чавканьем покидают его тело, и только сейчас Зим осознал, что все это время судорожно сжимал в пальцах ткань футболки на плечах Кифа. Он отчетливо помнил, как до этого его пальцы, замерев в цепкой хватке, просто смыкались на плечах Кифа. Данная небольшая перемена могла означать лишь одно — способность двигаться постепенно возвращается к нему.Внезапно для себя иркен отмечает, что пальцев у Кифа все же пять. Зим с трудом переводит взгляд на его руки, и перед взором вновь предстают похожие на птичьи лапы. Да что же это такое? Что за необъяснимый бред здесь вообще происходит? Почему эти руки то выглядят, как обычные человеческие, то превращаются в какой-то сраный пиздец, словно бы тварь эта и не человек вовсе? И, если уж на то пошло, разве стал бы человек вести себя подобным образом, жрать своего друга? Люди не жрут людей, люди жрут мерзотный корм для людей. Люди… жрут... Только сейчас Зим осознал одну страшную вещь — он никогда не видел, чтобы Киф что-то ел. Да, он приходил в школьную столовую, но или набирал полный поднос и оставался сидеть с ним где-нибудь в углу, выбрасывая всю еду после обеденного перерыва, или подсаживался к Зиму, пытаясь накормить его той фигней, которую приносил из дома.Почему Зим задумался над всеми этими мелкими деталями только сейчас, когда что-либо предпринимать было уже поздно?! Как он мог так оплошать?! Что подумают о нем его Высочайшие?! Как он мог так долго игнорировать странные события, закручивающиеся вокруг Кифа?! Все это время, происходящее будто бы кричало ему — Беги! Почему он был столь глух?!— Зим, ты никогда не ешь в столовой. Ты точно не голоден? У тебя аллергия, Зим?Просто забираем поднос и уходим за другой стол. Игнорировать. Игнорировать. Игнорировать.— Зим, ты совершенно не вырос с прошлого года. Ты уверен, что все в порядке?Игнорировать. Игнорировать. Игнорировать.***В тот день Киф снова увязался за ним, и чтобы рыжая образина не болталась под ногами без дела, Зим заставил нести его стопку из всех своих учебников, хоть на самом деле они нахер ему были не нужны. Иркен подумывал над тем, что неплохо было бы протестировать на этом назойливом уродце новый излучатель, понаблюдав за тем, как мерзкая человеческая личинка взрывается из-за воздействия потока субатомных частиц, разбрызгивая кругом свои внутренности. Да, это однозначно было бы прекрасным зрелищем. Потом можно провести на нем эксперимент с бактериальной инфекцией, если уж этот червяк хотел быть таким полезным, а потом…Из приятных мыслей о возможных методах расправы над этой особью вырвал грохот полетевших на пол учебников. Зим вздрогнул от неожиданности, оборачиваясь, готовясь закатить тираду, но увиденное повергло его в легкое недоумение. Киф замер посреди коридора, словно истукан, остекленевший взгляд был прикован к непривычно шумной кучке одноклассников у противоположной стены. Зим проследил за взглядом и понял, что так привлекло внимание рыжего выблядка.Там, сидя на невесть откуда взявшейся табуретке, подвывал Мэлвин. Рядом крутилась медсестра. Из разбитого носа одноклассника на пол капало красное. Зим отчетливо услышал, как Киф громко сглотнул.?Что за дурость? Этот червяк боится крови??***?Уровень нейротоксинов — средний. Общее поражение центральной нервной системы — 56%. Поражены моторная, речевая и когнитивные функции. Время на полное восстановление при текущей мощности — один час три минуты.?Зим попробовал пошевелить пальцем, и, к его удивлению, ему это удалось, хоть и с трудом. Да, он по-прежнему ощущал свои конечности так, будто бы сильно отлежал их, долгое время проведя неподвижно на диване перед телевизором, но теперь он хотя бы мог немного двигаться. Больше всего он боялся того, что Киф заметит эти незначительные перемены. Зим боялся его реакции, его действий, того, чем это может обернуться для него.Он напряженно вслушался в дыхание Кифа, пытаясь понять, заметил ли тот что-нибудь или нет. Мерзкая тварь дышала относительно ровно. Кажется, Киф или ничего не заметил, или не придал этому должного значения. Несмотря на это, иркену нельзя было терять осторожность.— Знаешь, ты ведь так и не рассказал мне ничего о своей болезни. Я долго искал информацию о чем-то похожем, но так ничего и не нашел… — Киф крепче обнимает его, вновь запуская пальцы в его внутренности. — Вообще ничего, что даже отдаленно напоминало бы твой недуг. Представляешь? — Зим чувствует, как перепачканная кровью рука медленно скользит по его бедру к колену. Мозг моментально дорисовывает картину того, как когти Кифа впиваются в коленный сустав, дробя его на мелкие части. — А возможно, я просто не умею гуглить… — Киф горько усмехается, касаясь губами шеи Зима. — Ты такой хрупкий, Зим. — рука скользит обратно, от колена вверх по бедру, и, дойдя до свисающих из разреза внутренностей, внезапно сжимает их, наматывая на руку. Зим вздрагивает, казалось, отступившая боль вновь возвращается. Несмотря на то, что введенные в кровь препараты притупили его ощущения, иркен чувствует, как его сквидлиспутч будто прокручивают на мясорубке. Его тело сводит неконтролируемой судорогой, вновь накатывает тошнота.— А может, если я съем тебя, так будет лучше для тебя… Верно? — в голосе Кифа слышатся ледяные нотки. — Ведь так будет лучше? Правда, Зим? — Кисть руки проворачивается еще раз, накручивая на себя гирлянды свисающих кишок, грозясь в любую секунду вырвать их.Паника захлестывает сознание. Туманит разум, путает и без того бессвязные мысли. Зим чувствует, как бешено колотится его сердце, как воздуха внезапно будто перестает хватать, как жар распространяется по всему телу. Ступни сводит болезненным тремором, а в висках начинает пульсировать. Зим уже решает, что сейчас умрет, но все прекращается так же внезапно, как и началось.— Помнишь мерзкого очкарика Диба? — зачем-то спрашивает Киф, не обращая внимания на судорожно хватающего ртом воздух иркена. — Да, я думаю ты помнишь. Если ты будешь мертв, он больше не сможет доставать тебя, верно?Что за бред он несет?! Какого черта Зим настолько слаб?! Где ебаный Гир, когда он так нужен?!— Ты будешь в безопасности Зим. В безопасности там, — Киф переходит на шепот, касаясь его лица окровавленными руками — И никто там не сможет навредить тебе. Я обещаю тебе, Зим.Киф смотрел на него безумным взглядом, совершенно не моргая. Его зрачки сузились и как будто бы растянулись по вертикали. Он не дышал.— Я обязательно отправлю тебя в ад. Просто дай мне закончить здесь, хорошо? — ладони почти успокаивающе скользят по его щекам. — Я всегда заботился и буду заботиться о тебе, Зим. Я люблю тебя.Зим знал про ад всего одну вещь, которую усвоил из монотонных лекций мисс Биттерс. Все попадают в ад, когда умирают, все без исключения. А затем после смерти продолжают страдать и агонизировать, медленно разлагаясь в могиле и становясь кормом для насекомых.— А вы когда-нибудь думали, сколько людей хоронят заживо вот так? — шипит старуха, и по классу пробегает нервный шепоток. — Вы проснетесь от удушья глубоко под землей и будете скрести крышку вашего гроба изнутри. Вы будете царапать ее, загоняя занозы под ногти и изламывая их до мяса. Вы будете кричать, но вас никто не услышит, дети! Вам никто и никогда не придет на помощь. Вы окончательно умрете там, когда закончится воздух. И личинки будут поедать ваше застывшее в агонии тело еще долгие и долгие годы, в то время, как ваша душа будет страдать в аду!Зим не хотел умирать. Нет, он сделает все ради того, чтобы выжить. Хоть ему и была непонятна концепция вечных страданий после смерти, это чертовски пугало его. Он не понимал, как труп в земле в принципе может вечно страдать и что такое вообще этот ад, но страх, холодной волной прошедший тогда по классу, коснулся и его тоже. Зим забыл про это через пару дней и не вспоминал до тех пор, пока Киф только что не напомнил ему об этом.— Там тебе не будет так плохо… Там тебе станет хорошо… Навеки, со мной… — губы Кифа едва слышно шепчут Зиму куда-то в затылок, и тому хочется только кричать. — И ты не будешь так болеть. Наверное, ты так страдаешь…?Заткнись! Заткнись! Заткнись! Убери от меня свою пасть!?— Зим... А помнишь тот раз на физкультуре? Когда Диб попал мячом прямо тебе в лицо? — иркен что-то такое смутно припоминал. — Тогда он выбил тебе линзу, и ты сказал, что у тебя врожденное розовоглазие. Ты уверен, что линзы можно носить при данном заболевании?Зим смутно понимал, к чему ведут эти вопросы. Он уже давно уяснил правила игры. Если Киф о чем-то спрашивает или интересуется этим, то он обязательно попытается это сожрать. Все увечья, что Киф наносил до этого, худо-бедно поддавались лечению, но если Киф решит высосать его глаз, восстановить его при всей продвинутости иркенских технологий Зиму вряд ли удастся. Ситуацию усугублял и тот факт, что контроль над конечностями был восстановлен. Если Киф попытается что-то сделать, Зим как минимум рефлекторно дернется или зажмурится или как максимум вцепится в его руку в ответ, но он еще был слишком слаб, чтобы оказать достойное сопротивление.Киф осторожно погладил Зима по щеке, проводя большим пальцем по его нижнему веку и Зим едва удержался от того, чтобы не дернуться от него. Он не должен себя выдать раньше времени, ни в коем случае! Расторопность равно погибель. Если к мерному жжению пака на спине он как-то умудрился привыкнуть, то осознание того, что эта мразь, вероятнее всего, сейчас заберется пальцами ему в глазницу, просто ужасало. К сожалению, этого было не миновать, и иркен прекрасно это понимал. Единственный способ избежать преждевременного раскрытия, который ему виделся, это увеличить дозу обезболивающего.Он отдал паку соответствующую команду.?Ваш запрос не может быть удовлетворен? — Да в смысле?!— Знаешь, Зим. Я ведь тогда так и не смог рассмотреть, как это выглядит. Ты позволишь мне снять линзу? — указательный палец, покрытый лохмотьями подсохшей плоти и с запекшейся иркенской кровью под ногтем, замер в опасной близости от глазного яблока.Зим почувствовал, как от страха его поджилки скручиваются в тугой рогалик. Он едва сдерживался, чтобы не зажмуриться, не отвернуться, сохранить все то же выражение лица. Киф должен считать, что он все еще парализован! Он очередной раз мысленно отправил запрос паку на увеличение дозы обезболивающего.?Ваш запрос не может быть удовлетворен. Дополнительная доза неизбежно повлечет за собой проявление побочных эффектов? — Да плевать сейчас Зим хотел на побочки!— Так ты позволишь мне это сделать, Зим?Зим сдерживался уже из последних сил. В голове крутилась картина, как он бьет этого ушлепка в лицо, а потом еще раз и еще. Бьет до тех пор, пока физия последнего не превращается в бесформенную массу, состоящую из раздробленных костей, перемешанных с мягкими тканями, вытекших глаз, размазанного по асфальту мозга.Палец осторожно касается его склеры, и Зим вздрагивает.— Тише, я ведь все делаю аккуратно. Верно?Киф убирает руку и задумчиво наклоняет голову, рассматривая открывшееся ему зрелище.— Знаешь, Зим, а ведь это очень красиво. На кой черт тебе вообще эти линзы? Я никогда не видел ничего подобного! Вынутая из глаза линза падает на землю.Киф зачаровано смотрел на него, и от этого взгляда Зиму становилось не по себе. Палец скользнул по нижнему веку, чуть надавливая, и иркен едва удержался от того, чтобы не зажмуриться. Он предполагал, что будет дальше, очень явно представлял себе это, и от этого тягучего ожидания неизбежного болезненной судорогой сводило спину.?Ваш запрос не может быть удовлетворен.?Палец надавил чуть сильнее, отгибая нижнее веко вниз. От ужаса перехватило дыхание. Пальцы непроизвольно сжали плечи Кифа, и тут Зим понял, что облажался. Киф замер, вопросительно смотря на него.— Ты слишком напряжен, Зим. Это довольно странно. — Киф задумчиво провел пальцами по его щеке. — Но ты ведь все еще не можешь двигаться, верно? Или можешь?Зим едва дышал. Он должен перетерпеть это. Пережить, каким-то образом даже не дернувшись, ради своего спасения. Ради спасения миссии! Ради его Высочайших! Он должен просто выждать. Всего еще одно случайное движение — и он труп. Сейчас, когда пак произвел значительную часть очистки организма от яда, все только усложнилось.Пальцы отогнули веко, касаясь его глазного яблока. На глаза рефлекторно навернулись слезы. Сердце колотилось как бешеное, а весь его организм будто бы замер в ожидании чего-то ужасного. Нет, он не должен давать слабину! Не должен! Высочайшие прекрасно знали, куда отправляли его! А значит, с этим дерьмом мог справиться только Зим! Предвидели ли они такой исход событий? Конечно же, да! Иначе бы они бы не были Всемогущими Высочайшими!Нужно было думать о чем-то стороннем. О чем угодно, но только не о человеческом выблядке, что так бесцеремонно колупался окровавленным пальцем в его глазу! Думай о пчелках, Зим. Думай о пчелках. Помнишь ту мразотную полосатую скотину, что подбила твой вот? Конечно помнишь! Так ты и оказался в плену у сраных сектантов, что поклонялись тебе, как какому-то божеству, на протяжении всего дня. Ох уж эти пчелки!Пальцы скользнули под веко и, подцепив глазное яблоко изнутри ногтями, потянули его наружу. Зим непроизвольно дернулся назад, не желая допустить, чтобы его глаз, как и все тело, превратился в месиво. Боль буквально прошила череп Зима. Время будто бы растянулось. Сердце стучало как бешеное, а воздуха словно не хватало. По щеке побежало что-то тягучее и теплое. В глазу неприятно хрустнуло, а затем на том месте, где до этого находился его глаз, Зим ощутил пустоту. Ночной воздух неприятно холодил глазницу, усиливая дрожь во всем теле. Снова накатил приступ тошноты. В голове стоял гул. Зим буквально чувствовал, будто бы его мозг, его голова разрывается на миллионы кусочков. Он будто бы видел это со стороны. Чувствовал, как черная хлюпающая жижа, вырвавшись из его черепа, затапливает все пространство вокруг и мир тонет в этой черноте. Чернота поглощает переулок, улицу, город, материк, планету, а затем простирает свои бесконечные щупальца в космос.— Зим, что с тобой? Ты хорошо себя чувствуешь? Только сейчас иркен осознал, что его пальцы сомкнуты на плечах Кифа сильнее, чем прежде. По светлой ткани футболки, прямо под его когтями, расплывалось бурое. Он перевел взгляд на расплывающееся в расфокусе лицо Кифа. Мысли с трудом ворочались. Тьма же уже подбиралась к армаде. Обвивала своими щупальцами главный корабль, с треском ломая его обшивку, пробираясь внутрь.— Зим… сколько времени ты уже вот так сидишь? — голос был Кифа был приглушен, как будто тот говорил с ним сквозь толстое стекло. — Ты… — он на секунду запнулся. — Делал это ради меня?Зим не ответил. Единственное, на что он был сейчас способен — это жадно хватать ртом воздух, будто выброшенная на берег рыба. Он ощущал себя куском мяса во всех смыслах этого слова. Все его тело нестерпимо болело и ныло, а давно перегревшийся пак, в довершении ко всему, невыносимо жег спину. Теперь иркену казалось очень странным, что ранее его вообще беспокоило появление ожога на спине в его-то положении. Ожог был злом гораздо меньшим, чем выпущенные наружу внутренности. Все его тело превратилось в сплошное кровавое месиво. Зим уже почти перестал различать отдельные участки боли. Все они слились в одну сильнейшую агонию, сотрясающую тело. Что если бы система дала ему большую дозу обезболивающего? Зим был бы счастлив. Ему было плевать на галлюцинации, что могли возникнуть, на спутанность мыслей, на возможную зависимость от препарата. Он всего лишь хотел, чтобы это прекратилось. Он хотел домой.— Зим, — ладонь Кифа коснулась щеки, оставляя разводы, и иркен ощутил осторожное прикосновение губ Кифа к своим. — Ты настоящий друг, Зим.Иркен готов был поклясться, что если бы его желудок не был сейчас пуст, его бы вывернуло на Кифа в тот же миг. Боль вновь прострелила череп, вызвав новую порцию судорог.?Зафиксирована перегрузка нервной системы. Готовим новую порцию обезболивающего. Уровень нейротоксинов — ниже среднего. Общее поражение нервной системы — 43%. Восстановлены когнитивные функции. Частично восстановлены моторно-двигательные и речевые функции.?Тупая система не могла этого сделать раньше?! Чертов пак. Чертов Киф. Чертово низкопробное обезболивающее, что лишь немного приглушило боль. Неужели нельзя было положить в резервный блок чего помощнее?!— Тише, Зим. Тише. Боже, как сильно ты дрожишь. Иркен чувствует, как Киф одной рукой осторожно обнимает его за плечи.В памяти мгновенно всплывают сомкнувшиеся на горле зубы, и Зим уже собирается оттолкнуть его. Зрение фокусируется на отведенной в сторону второй руке Кифа. И иркен с ужасом узнает зажатую в пальцах темно-розовую сферу, от которой, витиевато переплетаясь и бугрясь куда-то к его лицу, тянется нечто, похожее на связку проводов. Лишь позже до него доходит, что это его собственный глазной нерв. Неприятный холодок пробирает спину, и Зим переводит взгляд вниз. Его взору открывается пульсирующий на коленях изжеванный спутч и беспорядочно лежащие на асфальте кишки. Вокруг набежала лужица крови, и иркен очередной раз ужаснулся тому, сколько ее потерял. Взгляд начинает бесцельно блуждать по проулку, выцепляя из темноты кучи мусора и тушки дохлых крыс.Грязь. Гниль. Бактерии. И его внутренности, раскиданные по земле.Он представил, как орды микроскопических организмов пробираются внутрь его тела, лишая его малейшего шанса на спасение. Как его тело покрывается язвами и начинает гнить изнутри и снаружи. И с этой гнилью не могут справиться никакие лекарства Ирка. Он явно представил, как заживо рассыпается на гнилые куски, чувствуя, как учащается его дыхание. Притупившаяся под действием препаратов боль вернулась с новой силой. Все его тело будто превратилось в месиво. Все горело, болело и пульсировало, а орды бактерий сжирали его изнутри, истончая иммунитет. Вдыхать становилось все сложнее, паника и агония заполняли все вокруг, туманили разум, заполняли все его мысли, вязким холодом ползли по сосудам, вызывая дрожь всего тела.— Зим?Зим заорал. Сначала хрипло, не своим голосом, а затем все громче и громче. Он орал срывая горло, выжимая из легких весь воздух. Орал так, будто от этого вопля зависит то, будет ли он жить. Легкие свело судорогой, и иркен закашлялся, хватая ртом воздух. Внутри все горело.— Зим? — голос прозвучал обеспокоенно, хотя не исключено, что Зиму это лишь казалось.?Нервная система перегружена. Подтвердите свое согласие на инжекцию успокоительного.?Зим подтвердил. Он часто дышал, пытаясь восстановить дыхание. Легкие горели изнутри. Его трясло. Гребаная программа. Зим точно ее перепрошьет, когда все закончится. Да он весь пак перелопатит! Это же надо, оказаться в дерьме по уши лишь из-за того, что в величайшем творении иркенской империи застрял кусок грязной ткани!— Зим… Ты разрешишь мне попробовать твой глаз? Ты ведь не будешь против? Он мне так нравится, он такой красивый.Киф прикоснулся кончиком языка к поверхности глазного яблока, и от омерзения Зима передернуло. Он хотел закричать снова, но из горла вырывался лишь сдавленный писк.— Ты против? — в голосе Кифа послышалось разочарование.Иркену стоило огромных усилий разжать сведенные судорогой пальцы на плече Кифа, чтобы перехватить его запястье и отвести в сторону руку, держащую его глаз, подальше от кровожадной пасти. Мышцы дрожали, координировать действия было невыносимо тяжело. Но еще сложнее было взять контроль над речью и как можно увереннее произнести:— Зим против, — собственный голос звучал чуждо.Киф заинтересованно наклонил голову в бок.Зим чувствовал, как воздух вокруг них буквально наэлектризовался. Человеческий выблядок молчал. Молчал и иркен. С каждой секундой тишина становилась все более напряженной. Черт, он же должен как-то среагировать на то, что его фактически лишили еды, просто обязан! Отбери у иркена кто леденец в тот момент, когда он уже почти добрался до карамельной начинки, он бы расцарапал ему лицо, отгрыз уродливые уши, а возможно не только уши. Тогда почему Киф так чертовски спокоен?!Зим медленно перевел взгляд на него. Эта мразь улыбалась. Казалось, его лицо вот-вот пойдет трещинами и начнет источать пахнущую металлом кровь. Зим почти слышал, как хрустит кожа, отрываясь от мышц, почти ощущал тяжелый запах в воздухе. Эта улыбка была одной из тех, что появляется на лицах людей, когда они видят что-то вроде маленьких неуклюжих котят, щенков, цветов и, не приведи господь, собственных личинок. Но тем не менее было в ней что-то угрожающее.— Ты такой милый, Зим... — Киф выдыхает это едва слышно, но этого хватает, чтобы желудок скрутило от очередного приступа омерзения.Зима будто затягивало в водоворот. Он барахтался в холодной воде, стараясь держаться на плаву, но его неизбежно тянуло вниз. Его кожа горела жаром, буквально растворяясь в ненавистной жидкости, и в то же время он ощущал всем своим существом дикий холод, пробирающий до костей. Безысходность. Безвыходность. Но так не могло быть, не могло! Он должен что-то придумать, сейчас же! Какого хера вообще происходит?! Как все могло повернуться таким образом после того, как Киф фактически ползал у него в ногах?! Погодите-ка…— Киф, ты помнишь, о чем мы с тобой договаривались? Что ты мне пообещал? — Черт возьми, Зим вообще не был уверен, что это подействует на мерзкого выблядка в том состоянии, в котором он сейчас пребывал. Если этот шаг окажется ошибочным, хер знает к каким последствиям это может привести. Однако, это сработало. Киф будто бы вышел из транса, нервно заводил глазами из стороны в сторону, и иркен понял, что нащупал нужный рычаг.— Верни глаз на место, Киф-мразь, — теперь он пытался звучать тверже, несмотря на то, что язык все еще плохо слушался его.Тварь судорожно закивала и подчинилась. Пальцы осторожно вдавили глаз в пустующую глазницу, тем не менее оставляя моток нервов висеть снаружи. Этот гаденыш все же повредил что-то, когда так бесцеремонно полез туда своими культяпками. Глаз больше не видел. Сможет ли пак и медицинское оборудование базы восстановить его? Сможет ли Зим теперь им видеть? Что блять этот ушлепок умудрился повредить?! От этих мыслей иркена вновь начинало трясти.— Что-то не так, Зим? — Киф наклоняется к его лицу, и Зим чувствует, как его язык касается окровавленной щеки.Да, Зим определенно был на верном пути. Но действовать следовало чертовски, чертовски аккуратно. Мерзкого червя следовало периодически направлять, понемногу, по чуть-чуть, его же руками вытаскивать Зима из той дерьмовой ситуации в которой он оказался по вине этого чудовища. Иркен мог бы заставить отнести его обратно на базу, но, после всего произошедшего здесь, Кифу он, мягко говоря, не доверял. Возможно, получится добраться до пака, снять его, избавиться от лафтака ткани, застрявшего в механизмах, раздробить мерзкому уебку череп металлическими ногами и спастись. Или же заставить этого шизика самостоятельно вытащить кусок ткани, зажеванный механизмами. Да, так определенно будет значительно лучше. — Послушай, Киф, — Зим сглотнул, ощущение дыхания на своей шее пугало его. — Тебе не кажется, что это зашло слишком далеко?Выблядок вздрагивает, отстраняется от него, смотрит на иркена так, будто впервые видит его в таком состоянии. Хрупкий контроль был установлен. Следовало закрепить это, усилить, осторожно надавить на больную для мерзкого уродца тему, взяв ситуацию в свои руки.— Тебе не кажется, что пора это прекратить? — Зим пытается говорить уверенно, давить интонацией, но делать это необычайно тяжело, когда язык плохо слушается, а твое положение столь шаткое.Киф задумчиво поскреб ногтем присохшие к его подбородку куски плоти. Отметив про себя, что сейчас руки Кифа все же похожи на человеческие, иркен перевел на них взгляд, стремясь во всей этой абсурдной ситуации зачем-то понять, сколько же пальцев у Кифа на самом деле. Это вновь была трехпалая костлявая конечность. Выходит, пальцев было все же три? Или пять? Почему его волнует такая ерунда сейчас?!— Или мы больше не друзья, Киф? — Зим едва сдержал гаденькую улыбку, наблюдая за столь резкой сменой выражения лица жуткой твари.Спокойное удовольствие, в котором до сих пор пребывал Киф, мгновенно сменилось тревогой.— Зим?.. Друзья! Конечно, мы друзья! Ты же сам говорил, мы самые лучшие друзья, навсегда!Внезапно задрожавшими пальцами он хватает Зима за руку, и тот чувствует, как их пальцы медленно переплетаются и сцепляются в замок. Он специально не смотрит туда, смотрит перед собой, прямо в глаза Кифа. И, черт возьми, он абсолютно точно ощущает пятипалую конечность, держащую его кисть. Нет, он думает абсолютно не о том, нет. Гораздо важнее сейчас Киф, его реакции, действия, от них зависит будет ли Зим жить дальше.Киф выглядит будто потерянным. Он судорожно перебирает пальцами руку иркена и в какой-то прострации всматривается в его лицо. Он будто под гипнозом. Да, теперь иркен вспомнил. Подобным образом вели себя его одноклассники, когда Зим принес в школу мистера Пастулио. Но Киф? Где же был Киф? Его среди орды загипнотизированных болванчиков Зим не помнил, но был уверен, что это мерзкое уебище было там, когда все началось. Значит ли это, что он не восприимчив к гипнозу? Блять, Зим, сосредоточься! Не время думать об этом!Зим с усилием смаргивает единственным уцелевшим глазом, отгоняя от себя посторонние мысли, и Киф, будто среагировав на это мимолетное движение, выходит из оцепенения.— Друзья, да? — не дает ему перехватить инициативу Зим. — А ты помнишь, при каких условиях мы будем друзьями? Если ты будешь во всем меня слушаться. Слушаться Зима. Повиноваться. Помнишь?— Да, Зим, — повторяет Киф, совсем, как в тот раз, — повиноваться Зиму.— И что же ты делаешь? — иркен подпустил в голос холодный металл.— Что я делаю, Зим? — Киф кажется еще более встревоженным.— Ты не повинуешься! Ты не слушаешься Зима! Видимо, ты больше не хочешь дружить?— Нет, Зим, я хочу, я… хочу, Зим!— Ты должен был отвести меня домой! А сам что делаешь?!У Кифа что-то булькнуло в горле. Кажется, тот начинал втягиваться в логику манипуляции.— Я… не знаю, Зим… Я сейчас… сейчас я отведу тебя, сейчас. Прости! Я сейчас...Действуя как можно осторожнее, Киф чуть качнулся вперед, медленно пересаживая иркена на асфальт, и только сейчас ранее незаметная проблема стала видна. Внутренности Зима, до этого разложенные на их коленях, ссохлись между собой, с тканью униформы, с человеческой одеждой. Теперь они образовывали гротескную паутину между ними, фактически не давая сдвинуться. Спутч находился в ужасном состоянии. На воздухе он покрылся коркой иссохшей потрескавшейся слизистой и часто пульсировал. Из трещин сочилась кровь. Насколько это было опасно? Зим был уверен, что прямо сейчас его организм находился в критическом состоянии. Он был уверен, что это все должно было адски болеть, заставляя его терять рассудок, но к своему не то облегчению, не то ужасу, он не чувствовал ничего, кроме легкого онемения во всем теле. Зим задумчиво надавил когтем на подушечку своего пальца. Он видел это, и потому мог контролировать движения, но он их не ощущал так, как должен был. Не ощущал и прикосновения когтя к пальцу. Он надавил сильнее. Ничего. Еще чуть сильнее. Он ничего не чувствовал, но под кожей начало расти темно-розовое пятно. А что если Киф заметит эти изменения в его организме? Что если ощутит их вкус? Что если эта дрянь начнет действовать и на него, и ощутив легкое онемение на языке, он быстро обо всем догадается? Черт.— Зим, я могу попробовать их отклеить, — Киф неуверенно прикоснулся к разложенным на одежде внутренностям. — Обещаю, я буду аккуратен.Зим представил, как этот ушлепок в попытке отклеить от ткани один из органов случайно вырывает его из тела, обрекая иркена на медленную и мучительную смерть. Страх холодком пробрал позвоночник, но выхода, кажется, не было. Зим попробовал сам поддеть край кишки, прилипшей к брюкам Кифа, но руки плохо слушались, а пальцев он не чувствовал уже давно. Кишка нехорошо натянулась, и Зим был вынужден отпустить ее. Нет, если он продолжит колупать свои внутренности самостоятельно, то точно что-нибудь повредит.— Да, Киф… — иркен сглатывает подступивший к горлу комок. — Помоги мне… пожалуйста.Еще большее унижение, чем быть сожранным заживо.— К-конечно, Зим. Я всегда буду рад… — руки Кифа опять трясутся. Очень сильно трясутся. Он нервничает? Серьезно? И это после всего того, что он с ним уже сделал?! — И только попробуй что-нибудь выкинуть, — иркен не может удержаться от угрожающего оскала, прекрасно понимая, что даже если Киф что-то и предпримет, он просто не сможет оказать ему должного сопротивления.Киф радостно кивает, смотря на Зима подобострастно и нерешительно, будто бы боится его. Хотелось верить, что боится, что контроль хоть немного возвращен и это — не очередная ложь или коварная игра, которая закончится новой порцией боли. — Киф-мразь, ты будешь очень и очень осторожно собирать мои органы и свешивать их мне на руку. Ты понял меня, Киф? — иркен напряженно всматривался в лицо паренька, готовясь уловить мельчайший намек на фальшь в интонации, мимике, движениях глаз.— Х-хорошо, Зим. Обещаю, конечно, я буду очень осторожен, — кажется, Киф не лгал. Он выглядел испуганным и послушным, точно таким же, каким выглядел всегда. На все готовым, лишь бы угодить Зиму. Теперь надежда лишь на то, что его снова не перемкнет.Киф действовал значительно аккуратнее Зима. Он удивительно бережно отклеивал от ткани присохшие внутренности, осторожно свешивая их на руку иркена. Держать огромный ворох кишок и странных переплетений трубок, о назначении которых Зим понятия не имел, становилось все тяжелее. Согнутая в локте рука под грузом его внутренностей стремительно немела, помимо всего он ощутил странное неудобство в локте. Он был уверен, что двинь он сейчас рукой, это бы непременно привело к поломке его суставов.— Киф? — позвал он. — Мне немного неудобно их вот так держать. Ты ведь можешь сделать что-нибудь с этим, верно?— Сделать что? — Киф выглядел растерянно. Он застыл в нелепой позе, сжимая в руках обрывок непонятной трубки, с которого медленно стекала кровь и струилась по рукам Кифа, медленно капая на землю. Киф, не отрываясь смотрел на эти капли, завороженно затаив дыхание.Нет, нет, нет! Это плохо!— Киф! — окрикнул его Зим со всей яростью, на которую был сейчас способен. — Смотри сюда!Тот вздрогнул и не без труда перевел осоловелый взгляд на Зима.— Помоги мне переложить куда-либо мои органы. Только не на землю, Зим не хочет, чтобы они испачкались, — Зим старался говорить спокойнее, чтобы не насторожить чудом пришедшую в себя тварь. — Ты ведь все еще хочешь, чтобы мы были друзьями, Киф? — Он чуть сжал ладонь Кифа пальцами, которую он все еще держал.Это движение далось ему с трудом, однако, оно смогло произвести должный эффект. Его кисть сжали в ответ с такой силой, что иркен явственно услышал, как хрустнули его кости. Пальцы конвульсивно дернулись и обмякли.— Ты хороший друг, Зим. Наилучший друг, которого можно только желать, — Киф говорил медленно, словно нараспев, и эта интонация до безумия пугала иркена. — После твоей смерти я буду заботиться о тебе. Вот увидишь, там тебе будет намного лучше.Киф, кажется, сжимает его ладонь сильнее, и иркен отчетливо слышит хруст костей. Он больше ничего не чувствует, но теперь, когда он наконец вернул способность мыслить, трезво осознание происходящего вселяло в него по-настоящему животный ужас.Киф некоторое время пристально смотрит ему в лицо, расплывшись в дружелюбной улыбке, так резко контрастирующей с его истинными намерениями, с тем дерьмом, в которое так глубоко влип Зим. Затем его хватка слабеет. Он осторожно перебирает пальцы иркена, касается их губами и, будто бы ничего не произошло, осторожно забирает у своего ?друга? гирлянду из внутренностей. Иркен медленно повел рукой, локоть неприятно хрустнул, возвращаясь на место.Внутренности. Ему необходимо было придумать, куда сложить внутренности.Зим бегло осмотрел пространство вокруг себя. Грязь, мусор, бактерии. Он вновь попробовал пошевелить рукой, попутно размышляя куда — это место в идеале должно быть относительно стерильным — он мог бы переложить свои внутренности. Только сейчас он вспомнил о болтающейся на его руке спущенной с плеч куртки.— Послушай, Киф. Мы ведь сможем использовать… мою куртку, чтобы положить на нее все это?— Думаю да, Зим. Правда, я пока не отделил их все…— Не страшно, Киф. Я уверен, что ты сделаешь это немного позже, — он старался говорить, как можно доброжелательней, хоть и не спускал глаз с Кифа. — Я доверяю тебе, Киф. Ведь это так принято, доверять друзьям, верно?Киф судорожно закивал, словно китайский болванчик. Контроль над ситуацией вновь медленно переходил в руки Зима.— Вот и славно, Киф, — иркен повел рукой, высвобождая ее из рукава куртки. — Теперь нужно просто отцепить ее. Он застряла, потому что мой… человекопримитивный медицинский прибор зажевал ее.— Так все это время это был не рюкзак? — Киф выглядел ошеломленно, пожалуй, не стоило говорить ему что-то подобное. В конце концов, Киф не был Дибом, ищущим объяснение любой странности.— Нет, Киф. Это не рюкзак. Ты сможешь вытащить ее?Сам он не мог завести руку за спину под таким углом. Приходилось во всем полагаться на этого рыжего дегенерата. Киф снова кивнул и свободной рукой осторожно потянул куртку, пытаясь отыскать застрявший кусок материи. При этом он по-прежнему не затыкался ни на миг. — А для чего он? Это как-то связано с кожным заболеванием? — Киф горел неподдельным интересом.— Да, это все из-за моего заболевания кожи. Зим позвоночником почувствовал, как человеческая рука лезет в полуоткрытый отсек, под который уходил лоскут ткани.— А что он делает? Для чего он нужен? Иркен не был готов к этим вопросам. Он не продумал ложь на этот счет. Он даже не знал, при каких заболеваниях люди носят что-либо на спине. Он судорожно вспоминал что-нибудь, что могло помочь ему.Пришлось сделать лицо как можно серьезнее, чтобы Кифу показалось, будто этот вопрос Зиму неприятен, в надежде, что это заставит того наконец заткнуться. Пак подался вниз — похоже, Киф нащупал зажеванный лоскут и начинал медленно вытягивать его.— П-прости, Зим. Но мне и вправду интересно, — Киф на секунду остановился и виновато потупил взгляд на свисающие с его руки кишки.— Тащи же! — не выдержал Зим.Киф послушно рванул ткань, пак дернулся в сторону, однако проклятая подкладка оказалась слишком прочной и по-прежнему плотно сидела в отсеке.— Пожалуйста, Зим, — Киф, словно бы поминутно забывая, что он должен делать, вновь и вновь возвращается к раздражающей теме, смотрит отвратительно-щенячьим взглядом, и иркен внутренне содрогается, понимая, что просто так тот не отстанет.— Ну… — мозг судорожно перебирает варианты, в то время как пальцы Кифа снова полезли в глубь отсека, царапая механические сочленения. — Я родился с жабрами! — на одном дыхании выпаливает Зим очередную ложь про себя и свой организм. Рывок. Ткань с хрустом покидает отсек, слышно мерное жужжание закрывающейся крышки.— У тебя есть жабры? — Киф настолько удивлен, что даже не осознает, что вытащил, наконец, застрявшую подкладку, все его внимание целиком приковано к Зиму. — Ты можешь мне их показать?— Нет! Их удалили много лет назад, и Зим не намерен говорить об этом, Киф-мразь! Расстилай куртку! Мы должно все положить на нее, — Зим рабочей рукой тянет ее к себе, стараясь поскорее замять эту щекотливую тему.?Общее поражение нервной системы 32%. Восстановлены когнитивная и моторно-двигательная функции оставшееся время на восстановление сорок восемь минут?— Хорошо, Зим, я больше не буду спрашивать об этом, — Киф осторожно перекладывает внутренности иркена на расстеленную по асфальту ткань.Зим внутренне с облегчением выдыхает. Он очень вовремя вспомнил об огромном дыхательном насосе, возникшем на спине Диба после того, как иркен начал забрасывать в его прошлое игрушечных свинок. Почему бы не использовать тот же предлог?Он перевел взгляд на Кифа, который осторожно переносил на куртку судорожно сокращающийся сквидлиспутч, и подумал о том, что неплохо было бы плеснуть на этого придурка спирта, как в прошлый раз, и поджечь. Слишком прекрасным было то зрелище, слишком истошно вопил Киф, и Зим тогда поистине наслаждался его страданиями. Поддавшись какому-то внутреннему импульсу, он внезапно для самого себя хихикнул.Киф замер, вопросительно смотря на него.Зим неконтролируемо ржал, не в силах остановиться. Он сам не до конца понимал природу своего истеричного смеха, с ужасом думая о том, какой это может нанести ему вред под огромной дозой обезболивающего, со вспоротым животом, изжеванными внутренностями, кровоточащими по всему телу ранами.— Зим, ты в порядке? — Киф осторожно касается его плеча, и иркен вновь заходится в припадке истеричного смеха. Ему уже почти нечем дышать, в голове стоит звон. Перед глазами начинают мерцать белые точки, и он зажмуривается, чтобы не видеть их. С большим трудом, но он успокаивается, обнаруживая себя прижатым к грудной клетке Кифа. Сраный уебок осторожно поглаживает его по спине, слегка раскачиваясь взад и вперед, что по каким-то причинам оказывает на иркена успокаивающий эффект. И это начинает казаться Зиму… приятным? Черт возьми, Зим! Ты не о том думаешь! Твои органы, твой пак, твой сквидлиспутч! Это все чертово обезболивающее, которое так пагубно на тебя влияет!Зим прислушался. Киф шумно дышал, уткнувшись носом ему в шею. Возиться с кишками он прекратил и явно наслаждался происходящим. Похоже, это вновь была небольшая передышка, в ходе которой иркен мог что-то предпринимать для спасения своей драгоценной шкурки. Уровень нейротоксинов был уже достаточно снижен для того, чтобы Зим мог нормально функционировать.Он вновь обратился к паку. Безопасный режим — включен. Уровень энергопотребления — нормальный. Возобновить подачу питательных веществ в кровь? — Да! Включить модуль связи и навигации? — Да. Уровень мощности биологической системы фильтрации — средний. Запрос времени на полную очистку крови от нейротоксинов — пятьдесят четыре минуты.Пак мерно зажужжал, отзываясь на команды.?Необходима перезагрузка систем, примерное время ожидания пятнадцать минут. Желаете продолжить? — Да?.Зим облегченно выдохнул, поудобнее пристраивая голову на плече Кифа. Он чувствовал себя чертовски уставшим. В висках нещадно пульсировало, а мозг будто налился свинцом. Хотелось спать. Он, кажется, даже начал отключаться, как сквозь полудрему почувствовал, как что-то изменилось.Киф замер. Он больше не раскачивался и, кажется, был напряжен. Зим слышал, как учащается его дыхание, и мысленно материл себя за допущенный просчет. Покой был слишком недолг, а сам он был слишком измотан, чтобы осознавать, что делает. Проклятье! Глупое оправдание для иркенского захватчика! Глупое и никчемное!Киф обвил его руками, плотнее прижимая к себе, ногти сквозь униформу впились в плечи. Это определенно не значило для Зима ничего хорошего. Ничего. Абсолютно ничего. Нужно было отвлечь Кифа, переключить его внимание на что-то другое.— Эй, Киф, — иркен старался говорить, как можно спокойнее, так, будто бы ничего не происходило. — Я обратил внимание, что ты тоже не ешь в столовой. Я хотел бы знать почему.К счастью, это подействовало несколько отрезвляюще. Хватка ослабла, а дыхание понемногу выровнялось.— Почему я не ем в столовой? — Киф говорил медленно, судя по всему, все еще приходя в себя. — Честно говоря, еда мне там кажется не совсем свежей…— От нее разит тухлятиной за километр, — сам не понимая зачем, подтвердил его слова Зим.На этом начавшийся было натянутый диалог оборвался, но его следовало продолжать, вытягивать из Кифа по максимуму! Отвлекать его от Зима и от мыслей, который опять могли закончиться плачевно.— Тогда что ты обычно ешь? На самом деле его это мало волновало. Его вообще не волновало, чем там Киф питается, где живет, каким маршрутом ходит. Зима тошнило от одной мысли об этом осточертевшем существе, назвать человеческой личинкой которое больше не поворачивался язык.Киф словно бы задумался. Он пару раз порывался что-то сказать, но быстро смолкал, судорожно подбирая слова. А затем, набрав в легкие побольше воздуха, выдал следующее:— Я съел нашего школьного психолога, Зим.— Прости, что? —Зим надеялся, что он ослышался, хоть в свете событий последнего часа это и было более чем ожидаемо.— Да, Зим, я съел его. А потом на его место поставили мистера Двики.Зим судорожно перебирал в памяти имена людей, одноклассников, персонала щколы. Кажется, он помнил этого самого Двики, но не мог сказать того же о предыдущем психологе. Застал ли его Зим вообще? Впрочем, это сейчас не имело никакого смысла. А Киф тем временем продолжал: — Знаешь, что самое забавное, Зим? —пальцы Кифа очерчивают контуры пака. — Мистер Двики знал, что там тело, представляешь? Прямо над его столом, в вентиляции? И ничего при этом не делал, хоть его это жутко пугало, — пальцы скользят ниже, по спине, перебирая выступающие позвонки. — А знаешь Зим, сколько он там находился?— Сколько же? — иркен чувствовал, как внутри него стремительно холодело.— Почти месяц. Я ел его живьем почти месяц, Зим, — Киф шумно втягивает носом воздух там, где у иркена должно было быть ухо, будь он человеком. — Сперва я съел его руки. — Он чуть касается губами его шеи в месте укуса, и Зим вздрагивает, не то от боли, не то от неожиданности.Зим уже жалел, что решил заговорить с ним о еде. Рассказ Кифа нагонял панику, заставлял брыжейку трепыхаться от страха. Воображение рисует яркие картины с ним самим, с отгрызенными по локоть руками, ссохшимися, вывалившимися наружу внутренностями и с пустым остекленевшим взглядом. Никаких шансов на спасение, лишь боль, страх и циркулирующие по крови частицы нейротоксина.— Я почти на протяжении месяца кормил его объедками из столовой, убирал из-под него дерьмо. Я менял ему перевязки, обрабатывал ему раны, приносил ему лекарства. Он умер лишь тогда, когда от него почти ничего не осталось. В этот день я через коктейльную трубочку высосал его мозг через одну из пустых глазниц…Перед внутренним взором моментально возникает безрукий безногий человеческий обрубок, перевязанный грязными, пропитанными кровью бинтами. И Киф, с цветной коктейльной трубочкой в зубах. Трубочка неприятно булькает и щелкает, уходя своим концом в одну из пустых глазниц. Внутри нее, по направлению ко рту Кифа медленно движутся темные комки мозгового вещества и крови.— Ты намного вкуснее его, Зим. Ты, наверное, самое вкусное, что я ел в своей жизни. — Выносить этот рассказ было уже свыше сил иркена. — Я хотел попробовать тебя со дня нашего знакомства, Зим! Я… Я правда не ожидал, что ты окажешься настолько вкусным! — пальцы медленно перебирают его позвонки.Впервые Зим задумался о судьбе своих одноклассников, угодивших в подземный класс. Ни он, никто другой их больше с тех пор не видел. В существовании подземного класса Зим сомневался. Сразу после того, как к ним перевели Пунча, он заявился в школу ночью и провел эхолокационное исследование пола в их классе. Длительная и кропотливая работа, тем не менее, не увенчалась успехом — никаких полостей и пустых пространств под зданием щколы он обнаружить не смог. Зим уже начинал верить в сговор мисс Биттерс и Кифа. Учительница вполне могла подкармливать его, прекрасно зная и понимая свое возможное родство с ним. Интересно, относились ли мисс Биттерс и Киф к одному биологическому виду?На этот вопрос Зим сам же ответил отрицательно. Учительница не отбрасывала тень, иногда левитировала, а солнечный свет был для нее губителен. Киф же не обладал ни одним из вышеперечисленных свойств.Пак пискнул, уведомляя о завершении перезагрузки. И первое что сделал Зим — это запустил диагностику всех систем. Главным, что его сейчас волновало, было состояние манипуляторов и механических ног, а также механизмов их управления. Вдруг внутри пака оставались еще куски ткани, которые могли препятствовать его функционированию, привести к поломке, перегреву и стать потенциальной угрозой для жизни иркена.— Киф, а ты ел что-нибудь, помимо школьного психолога? — тему с поеданием еще живых людей надо было как-то сворачивать.— Ну… Я ел белок… Я хотел съесть хомячка, что жил у нас в классе, но потом он сбежал… Также я…— Ты ел когда-нибудь мерзкую человеческую еду, которую жрут все нормальные люди?!Пак стремительно завершал проверку. И согласно отчету, все системы были в порядке и прекрасно функционировали, кроме одной ноги, отчет по которой все так же сообщал о механических препятствиях. Остатки чертова лоскута были еще там. Нужно было отвлечь Кифа на тот момент, пока Зим выдвигает один из манипуляторов, чтобы пробить ему череп, или пушку, чтобы взорвать его голову к чертовой матери, или же внезапно выпускает металлические конечности, пробивая его насквозь. Зим терялся среди множества возможных вариантов, не зная, какой именно предпочесть. Его воображение рисовало сцены расправы одну кровавее другой, но в действительности действовать нужно было как можно аккуратнее. Киф находился чертовски близко, а значит, одно неверное движение — и сам он тоже труп.— Ну… мне нравится пицца с сыром и ананасами…— Мерзость, — Зим скривился от отвращения.— Тебе не нравится пицца, Зим? — Киф выглядел немного удивленно. — Я думал, все любят пиццу…— Нет, Киф, это слишком отвратительно! — иркен уже начал задумываться о том, что предыдущая тема разговора была не так уж и плоха, он хотел было поинтересоваться у Кифа, знает ли он что-то про подземный класс, но тот сам внезапно перевел диалог в другое русло.— Зим… мне очень жаль, что раньше мы с тобой… так просто не разговаривали… — кажется, он выглядел немного расстроенно.О, Зим был бы рад и сейчас не говорить с ним. Рад был бы послать его подальше отборным матом, если бы от этот разговор не был бы вопросом жизни и смерти.— У Зима есть вопрос, — он грубо перебивает Кифа, стараясь все еще держать ситуацию под контролем. — Ты знаешь что-нибудь о подземном классе?Киф как будто выходит из состояния полузабытья, отрицательно качая головой. Черт, он опять просчитался. Нужно было отвлечь Кифа. Отвлечь и сделать хоть что-нибудь, пробить ему череп, выпустить кишки, сделать хоть что-нибудь, чтобы убрать эту досадную помеху! Как много у него будет времени, если он вновь попытается убить Кифа? Сможет ли он связаться с Гиром или Минилосем, чтобы позвать на помощь? Будет ли у него время, пока он будет дожидаться их спасения? Как долго ему придется ждать? Перспектива сидеть рядом с остывающим трупом Кифа его совершенно не радовала.— Зим? — иркен улавливает знакомые повседневные интонации в голосе, что является хорошим знаком. — Могу ли я попросить тебя еще кое о чем?— Смотря о чем, Киф-мразь, — Зим насторожен, он ищет уловку в каждом слове и движении. Он ждет подходящего момента, чтобы нанести удар.— Мы… можем… — Киф мнется, подбирает слова, нервничает, неловко перебирает пальцами.— Можем что, Киф? — пак в любой момент готов выбросить механическую ногу, отбросить эту мерзость от него, пробить череп, раздробить кости.— Могу ли я снова поцеловать тебя, Зим? — слово звучит чертовски знакомо. Да, иркен много раз слышал его в школьных коридорах, в фоновом шуме телевизора, но никогда не акцентировал внимание на его значении. Более того, он не позволит Кифу что-либо делать с собой. ?Снова? — значит они это уже делали здесь. И вряд ли Киф говорил про те моменты, когда отрывал от Зима куски плоти, жадно пожирая их. Зим судорожно перебирает в памяти все, что с ним происходило. На ум приходит лишь странная попытка Кифа откусить ему язык, как Зим подумал тогда. Он хочет это сделать снова? Ну нет, Зим не может ему этого позволить, не может вновь дать возможность перехватить контроль над ситуацией.— Нет, Киф, — говорит Зим и видит, как уголки рта твари чуть заметно опускаются вниз. — Я сам это сделаю.Киф выглядит ошарашенно. Его руки трясутся сильнее, чем обычно.— П-правда, Зим? Ты правда это сделаешь? — он говорит скороговоркой, и иркен понимает, что тот необычайно взволнован.— Да, Киф. Я сделаю это, — Зим слабо понимал, что от него требовалось, но отступать намерен не был.Киф нервничает, он закрывает дрожащими ладонями лицо и часто дышит. Кажется, ему не хватает воздуха, и поэтому он часто и громко дышит через рот. Ему требуется некоторое время, чтобы прийти в себя. Зим ждет. Он не понимает, почему этот выродок так реагирует на это, не до конца понимает, чего он от иркена ждет, но раз ему предоставляется такая возможность, Зим ею воспользуется.— Зим, мне закрыть глаза? — Пальцы нервно сжимают руку иркена.Зим кивает. Так будет проще. Намного проще. Логическая цепочка выстраивается сама собой. Он знает, что он должен сейчас сделать.Киф выдыхает. Он чуть подается вперед навстречу Зиму, прикрыв глаза. Иркен касается здоровой рукой его щеки, останавливая. Он некоторое время задумчиво смотрит на него, медленно проводит большим пальцем по его щеке, наблюдая за реакцией. Киф шумно сглатывает.Чавкающий треск разрывает тишину.Металлическая конечность угодила прямо в глаз, пробив глазницу и выйдя с другой стороны. Киф открывает единственный уцелевший глаз и с неподдельным удивлением смотрит на Зима. По его щеке стекает нечто вязкое и красное. В воздухе невыносимо пахнет железом, пахнет так сильно, что пустой желудок иркена вновь скручивает в рвотном позыве. Зим старается игнорировать это. Он старается игнорировать Кифа, игнорировать отвратительный запах, свое состояние, игнорировать все в этом чертовом мире!Он направляет свою конечность в сторону, и та, дробя кости черепа, ломая их, разбрызгивая по переулку кровь, выходит наружу рядом с ухом Кифа, что все еще ошарашенно смотрит на Зима. Его голова потеряла форму, смялась, словно пластилиновый шарик в руках ребенка, раздробленные куски черепа ввалились внутрь.Зим заносит конечность еще раз, до одури вцепляясь когтями в лицо Кифа, оставляя на нем глубокие кровоточащие борозды. Он чувствует, как по его лицу расползается торжествующий оскал. Он победил. Он, мать его, смог победил! Конечность в этот раз бьет сверху своим нижним концом. Она проходит сквозь мозг, с влажным хрустом дробит и ломает кости и выходит под нижней челюстью. Голубая футболка Кифа стремительно приобретает бурый цвет.Он с усилием проворачивает конечность и вновь уводит ее в сторону, вырывая челюсть и окончательно превращая голову одноклассника в кровавое месиво. На асфальт с мерзким звуком падает что-то желееобразное. В нем Зим без труда узнает отсоединенный от позвоночного столба разодранный мозг. Киф улыбается остатками рта и, кажется, пытается что-то сказать, но единственное, на что он способен сейчас — это издавать хлюпающие и булькающие звуки. Его взгляд стремительно стекленеет, он медленно заваливается вперед, судорожно цепляясь за Зима, но тот грубо отталкивает его.Киф заваливается на бок, а Зим не может остановиться. Он, словно одержимый, продолжает бить конечностью в то место, где у Кифа должна быть голова. Бьет до тех пор, пока не превращает это место в уродливую мясную кашу, перемешанную с осколками костей.Только сейчас он понял, что все это время неистово ржал. Смеялся так, как никогда до этого, до хрипоты в голосе, до боли в легких. От нехватки воздуха теперь кружилась голова, его тошнило. Воображение рисовало гротескные картины, как обезглавленный труп Кифа медленно, на ощупь ползет к нему, цепляясь руками за асфальт, а когда добирается до него…Нет! Даже мертвому Кифу он не даст ни единого призрачного шанса!Металлический манипулятор, выскользнув из пака, ныряет вглубь проулка и через пару секунд возвращается обратно, волоча за собой брошенную там пару часов назад бензопилу. Он отпилит ему ноги и руки! Вытащит его чертовы органы! Сделает все, чтобы, даже будучи зомби, Киф больше не смог навредить ему! Нет, он знает, что Киф завтра вновь придет в щколу, знает, что вновь будет караулить его на крыльце его же дома! И он не подпустит его к себе больше никогда! Никогда так близко в своей жизни!Только сейчас Зим обращает внимание на свою поврежденную руку. Кисть руки посинела и шла буграми, плечо и предплечье представляли из себя жалкое зрелище. Куски кожи и мяса свисали тут и там, и Зим почти не мог пошевелить ей. Отвратительно. Слишком отвратительно.Он подключает второй манипулятор, удерживая бензопилу над бездыханным телом Кифа. Он даже не уверен, осталось ли в ней горючее, но даже если нет, то он воспользуется миниатюрными циркулярными пилами, спрятанными в его паке, пусть это и займет больше времени.Пила заводится со второй попытки, оглушая Зима ревом. Он действует, словно в состоянии транса. Рука, нога, рука, нога. Он режет торс на куски, перемалывая органы. Он почти не осознает, что делает. Его трясет, в этот раз от ощущения конца. Он победил! Он победил!Все было кончено.Зим пришел в себя в полной тишине. Бензопила заглохла, затянув внутрь себя кишки, ровно как недавно заглох и пак, случайно зажевав кусок ткани. Отчасти подобная параллель казалась ироничной.Он сидел в луже своей и чужой крови, судорожно хватая ртом воздух, склонившись над окровавленными кусками, сжимая манипуляторами бензопилу с намотанными на нее кишками. В висках пульсировало.Зим отдал паку команду, и тот выбросил вперед коммуникационное устройство. Гудки казались невыносимо длинными. Ему нужно было домой. Сейчас же. Забраться в капсулу гибернации, отключиться от мира на несколько месяцев, залечивая повреждения. Провалиться, наконец, в спокойный наркотический сон. Не видеть ничего, восстанавливая силы, чтобы затем вернуться в щколу и продолжить свою миссию, будто бы ничего и не произошло. Должны ли знать обо всем произошедшем Всемогущие Высочайшие? Зим смутно представлял, как он будет объяснить им то, что с ним произошло. Это было слишком мерзко, отвратительно и ужасно даже для того, чтобы просто прогонять это в памяти. Нет. Он не скажет им ничего.Наконец, ему ответили. По ту сторону что-то чавкало и хлюпало. Так знакомо, так отвратительно.— Гир! — Зиму оставалось надеяться, что Гир не разъелся до состояния необъятного шара, чтобы при попытке покинуть фастфудную застрять в дверях. — Немедленно прекрати чавкать и послушай меня! — говорить было тяжело.— Но сыр в бургере остыыыынет, — заунывно протянули на том конце.— Мне плевать на твой бургер и в особенности на температуру сыра в нем! Послушай меня! Немедленно бери Минилося, и оба пиздуйте сюда! Я включу маячок, чтобы вам было проще меня найти.— Но сыыыыыр… — чуть не плача протянул робот.— Твой сыр подождет, Гир! Я в опасности! В смертельной опасности! Я приказываю тебе, Гир!На секунду на том конце воцарилась пугающая тишина, и Зим было уже решил, что его робот, перейдя в режим необычайного паскудства, просто отключился и ему придется дозваниваться до Минилося или компьютера самостоятельно.— Да, мой хозяин!Зим облегченно выдохнул, гася связь и активируя маячок. Он осторожно завернул свои внутренности в куртку, кладя образовавшийся куль к себе на колени. В аккуратности Гира Зим сомневался. Он был спасен. Он наконец был почти спасен. Перед глазами темнело. Теперь, когда опасность миновала, усталость неумолимо брала вверх. Хотелось спать. Ему очень хотелось спать.Зим осторожно опустился на бок, все еще прижимая куль с органами к себе. С неким удивлением для себя он отметил, что ему было плевать на орды бактерий, жрущих его тело, выжидающе снующих рядом крыс, на набежавшую вокруг лужу своей и чужой крови. Ему чертовски хотелось спать. А еще ему было чертовски холодно. Он медленно, боясь случайно повредить себе что-нибудь, свернулся в калачик, оставаясь ждать в такой позе.Вязкая чернота стремительно наступала со всех сторон, обволакивала разум, зрение, лишала холода и каких-либо чувств, манила к себе. Зиму было хорошо в этой темноте. Настолько хорошо, что он сам не заметил, как полностью погрузился в нее.***Электрический разряд прошил его насквозь, вызвав болезненную судорогу во всем теле. Зим вздрогнул, резко распахнув глаза. Он лежал на полу медицинского блока своей базы в луже склизкой розовой жижи, нити которой тянулись в открытую капсулу, наполненную содержимым, чье содержимое напоминало чем-то земное желе. Он попытался вдохнуть, лишь позже осознав, что его легкие и так как будто были полны воздуха, несмотря на тяжесть в грудной клетке. В глазах что-то мешалось. Иркен дотронулся до своего лица, ощупывая его. Пальцы наткнулись на уходящие под веки, прямо в дыхательный каналы, трубки. Он потянул за них, медленно извлекая наружу.Тело свело судорогой.Зим с трудом сел, сгибаясь пополам, распахнув рот и глаза так, насколько это было возможно. Розовая вязкая жижа хлынула из него на пол. Она лилась из легких, из желудка, она, кажется, заполняла все его ранее покореженное тело, пока он находился в капсуле. Давала ему необходимые питательные вещества, дезинфицировала, лечила его. Но теперь, когда потребность в ней отпала, организм отвергал ее как нечто инородное.Первый вдох дался с трудом. Со вторым было уже проще.— Компьютер, назови мне текущую земную дату, — потребовал Зим.— Сегодня Третье Февраля. Текущее время десять часов и шесть минут до полудня.Три месяца. Он провел в капсуле целых три блядских земных месяца. Зим уже предвкушал головомойку от мисс Биттерс насчет его столь длительного отсутствия. Мерзкая старуха теперь просто не даст ему прохода, завалив несделанной домашней работой, если, конечно, уже не налепила ему от души полный табель двоек.Только сейчас Зим осознал, насколько голоден. Он поднялся и, пошатываясь, побрел к ближайшему лифту, оставляя за собой дорожку розовой дряни. На плечи опустилась и тут же прилипла к покрытому слизью телу лабораторная простыня.— Вам принести вашу запасную униформу?— Нет. Сделай это позже. Я слишком голоден, — не с первого раза он попал по кнопке, вызывающую лифт, все так же кутаясь в свисающую до пят ткань. Координация движений также пострадала от длительного пребывания в капсуле, но быстро восстанавливалась.— Ваш робот с утра испек вафли. Ваши любимые.— Те самые из линолеума?— Да. Но мы решили внести небольшие корректировки в рецепт после небольшого пожара на кухне.— Надеюсь, это все так же съедобно.Двери лифта с мягким шипением открылись, и Зим, волоча за собой мокрую пропитавшуюся слизью простынь, шагнул внутрь. Двери закрылись, и лифт плавно двинулся вверх. Иркен поежился, он начинал мерзнуть и уже пожалел о своем решении переодеться позже. Ничего, когда он поднимется наверх, в первую очередь попросит компьютер принести запасную одежду туда.Лифт поднял его в гостиную, отодвинув тумбочку в сторону. И первое, что произошло, стоило Зиму шагнуть на пол — он вляпался в сыр. Блядский сыр с пиццы был повсюду, покрывая пол ровным слоем. Среди всего этого хаоса мерно ползала целая орда разжиревших облезших котов, словно гусеницы собирающих пропитание с пола. На диване было что-то навалено и прикрыто сверху каким-то тряпьем. Разбираться с этим сейчас Зим не хотел.Гир не был бы Гиром, если бы не устроил в его владениях срач за время его отсутствия. Сначала Зим перекусит, затем задаст Гиру трепку, как только он попадется ему на глаза, и заставит в конце концов убрать все то дерьмо, которое он натащил сюда. Зим предвкушал это, ощущая, как по лицу расплывается злорадная усмешка.В этом приподнятом настроении он добрел до кухни. На столе высилось несколько стопок дымящихся вафель. Но что-то было не так. Что-то изменилось за время его пребывания в гибернации. Нет, здесь не было того срача, что творился в гостиной, вовсе нет. Гир опять-таки не был бы Гиром, если бы не старался поддерживать в чистоте то место, где он пытался что-то готовить. Изменения были неуловимыми, но Зим ощущал их каким-то внутренним чучьем. Это тревожило его, заставив замереть в дверях кухни.Он осмотрел помещение, теперь заметив то, что его так насторожило. Посреди стола, в окружении вафель, высился металлический, отполированный до зеркального блеска чайник, явно чужеродный в этом доме. Предыдущее желтое свистящее недоразумение, которое Гир приволок с помойки, куда-то бесследно исчезло. Зим облегченно выдохнул. Эти перемены его не касались. Чайник был нужен в этом доме лишь Гиру, и поэтому любые перемены чайников — проблема лишь самого Гира.Иркен шагнул на кухню, оставляя за собой всю ту же дорожку из розовой слизи. Ухватил с первой попавшейся стопки самую верхнюю вафлю и с наслаждением зажевал. Да, изменение рецептуры однозначно пошло на пользу вафлям. Они стали куда более сладкими и нравились таковыми Зиму намного больше, хоть теперь ему и приходилось прилагать усилие, чтобы откусить от них кусок. По консистенции стряпня теперь более напоминала резину. Какого черта Гир туда намешал, оставалось только догадываться.Антенны уловили какое-то движение позади, принадлежавшее, скорее всего, буйствующей кошачьей армии. О, он разгонит их всех к чертовой матери, когда наестся, переоденется и обсохнет. Как бы Гир не был против, он прогонит эти прожорливые куски шерсти прочь с его базы, — думал Зим, продолжая поглощение вафель и, сам не понимая зачем, тупо пялясь на чайник. Он видел свое неимоверно вытянутое и искаженное отражение, видел такой же вытянутый проем двери чуть справа и позади от себя, видел стены кухни, обклеенные наклейками с радугой. Их он тоже попросит снять, так как они ему не нравятся. Он уже где-то видел такую срань, но не мог припомнить где, и эта срань ему точно не нравилась.Зим потянулся за второй вафлей, когда уловил какое-то движение в отражении чайника. Он замер, всматриваясь в поверхность. В дверном проеме позади него что-то приближалось, приобретало очертания и цвета. Что-то двигалось к нему из мрака гостиной. Оно замерло, остановившись в проеме, но этого было достаточно, чтобы в размытом и сильно искаженном отражении, состоявшем из голубых и рыжих пятен, понять, с кем он имеет дело.— Зим… С добрым утром. Как ты себя чувствуешь?