Слово менвита (1/1)

После возвращения парламентеров и изложения ими условий в миссии какое-то время стояла гробовая тишина. Потом заговорили все разом – горячо, громко, перебивая, перекрикивая друг друга. Голоса мужчин казались ружейными выстрелами, рычанием диких зверей на охоте – Элли сразу вспомнила давнее, детское путешествие по подземной реке с Фредом Каннингом, и как из темноты пещеры им слышалось такое же невнятное рычание. Сейчас это рычание обрело членораздельность, но тем не менее оставалось почти звериным.- Это вы все испортили, Осбальдистон! – кричал Чарли Блек, стараясь перекрыть общий гул голосов. – Нельзя договориться, коли ты не уважаешь противную сторону! - А что? Отдать им этого осси*, и вся недолга, - прогундел боцман. Выраженная другим собственная мысль – позорная, но такая спасительная, - на секунду заставила людей устыдиться. И все смолкли, и взглянули на молчавшего Коула, в лице которого не дрогнул ни единый мускул, словно сказанное к нему не относилось. И от вида этого замкнутого, с легким презрением в глазах лица боцман и остальные почувствовали, что у них развязаны руки. Чувство смутного стыда сделало их еще агрессивнее – несколько глоток подхватило:- Отдать… отдать… пусть убирается. Или вы не видели, что стало с парнями? И вот еще двое хворают – неровен час…Чарли Блэк опустил голову, боясь встретиться глазами с младшей племянницей.А расхрабрившийся боцман продолжал:- Откудова он тут вообще взялся? Дикари говорят, с него все и началось – так пусть на нем и закончится! Да может он беглый каторжник?- Да он такой же осси, как я – племянник королевы английской! – подхватил один из матросов. - Вот и я о том же, - продолжал боцман. Терстону показалось, что искательный взгляд боцмана то и дело перебегает на Говарда Осбальдистона, будто спрашивая, так ли он все делает. Но Говард, словно очнувшись от замешательства, вдруг завопил:- Вы в своем уме, соленые шкуры? Отдать белого на расправу этим обезьянам? - Я пойду к дикарям еще раз, один, - заявил Чарли Блек. – На закате, когда они снова придут за результатом. Если понадобится – сам пойду заложником. Элли и Энни, которые, прижавшись друг к дружке, сидели у импровизированной койки, где метался в бреду пострадавший от ходячих мертвецов матрос, подняли голову и с изумлением взглянули не него. Энни, которой казалось, что Осбальдистон готов поддержать идею отдать Кау туземцам, смотрела теперь на него со страхом и надеждой. Дядя Чарли всемогущ – это детское убеждение все еще жило в ней, и мистер Осбальдистон, как оказалось, тоже вовсе не так плох.- Нет уж! – рявкнул Осбальдистон, вскакивая как чертик на пружинке. – Теперь пойдем мы. С ружьями и керосином. Мы выжжем их поганую деревню, их поганое капище и весь их поганый остров! - Я не позволю! – возвысил голос одноногий капитан. – Я долго мирно жил в их племени. Я был с ними дружен. И сейчас я сумею с ними договориться.- Вы уже договорились, Блек, - издевательски перебил его Осбальдистон, - договорились до идеи линчевать белого. - Я должен согласиться с мистером Осбальдистоном, - проговорил молчавший до сих пор Фрэнсис Терстон. – Я противник кровопролития, но здесь иного выхода не вижу. Отец Энтони рассказывал мне, как аборигены расправились с одним из своих, которого заподозрили в сношениях со злыми богами. Они вырвали у него глаза, а потом выпотрошили его живым.Энни громко ахнула и закрыла рот ладонью. Светлые глаза ее расширились от ужаса.- Так же они сожгли заживо его жену и дочь, - продолжал Терстон. – Здесь может быть хуже, поскольку готовится жертвоприношение их главным богам, Шуб-Нигуррату и Богине Матери. - И вспомните бедного Потса! – радуясь поддержке, крикнул Осбальдистон. – Вы, наверное, с Севера, мистер Блек? – с издевкой продолжил он. – А я вот с Юга, и горжусь тем, что мой дед служил под командованием генерала Ли.Чарли хотел что-то вставить, но перебить Осбальдистона было не так-то легко.- Мой отец был одним из Рыцарей Белой Камелии,** и можете мне поверить, мистер Блек – нам всем тут не помешает зрелище горящего креста.- Даешь! В огонь черномазых! – послышались возгласы. Запах близкой расправы мутил головы, и страх был для этого подходящей почвой и удобрением. - Не нужно огня и крови. Я согласен, - негромкий голос Коула разорвал общий шум. И все тут же смолкли, как по волшебству. – Я согласен отправиться к дикарям. Ответом ему был общий звук, похожий одновременно на стон, вздох и хмыканье. Это, похоже, почти всех устраивало – появлялась надежда на спасение и одновременно руки оставались чистыми.- Кау! – в отчаянии выдохнула Энни. И с удивлением встретила его ободряющую улыбку. Коул подошел к ней, отвел в сторонку. И Элли, как ни прислушивалась, не могла хорошенько расслышать, что он долго, спокойно объяснял ей. Только видно было, как сестренка послушно кивает между всхлипываниями.- …обещаешь вернуться? – донеслось последнее, сказанное Энни. И ответ Коула, который Элли услышала как ?Даю слово …вита?. ?Вита?, подумала Элли, припоминая, что где-то она это уже встречала. ?Вита? - ну конечно, колледж и их короткий курс латыни. ?Vita? - значит жизнь. Но откуда потерявший память австралиец может знать латынь? И почему это латинское слово вдруг сразу успокоило Энни – она тихонько, застенчиво прижалась к Коулу, который погладил ее по волосам, и тут же отошла, точно боясь помешать.- Я ценю вашу храбрость и самоотверженность, мистер Коул, - насмешливо проговорил Осбальдистон, - но предпочту не принимать вашей жертвы. И полагаю, все настоящие мужчины со мною согласятся и предпочтут скорее запятнать свои беленькие ручки, чем прятаться за чужой спиной. - А я уверен, что смогу остановить этот ужас без кровопролития, - неожиданно жестко произнес Коул, пристально смотря на Осбальдистона. Тот сразу сник и больше уж ничего не говорил. Терстон молча вынул свой револьвер, открыл барабан, крутанул. - Как бы ни ненавидел я кровопролития, - медленно произнес он, не обращаясь ни к кому специально, – я буду стрелять, если увижу, что дикари действительно собираются убить мистера Коула. Но я верю, что у него есть свои соображения, и целиком полагаюсь на его ум, храбрость и хладнокровие.*** - Мне казалось, ты к нему неравнодушна, - не выдержала Элли: вид младшей сестры, напряженной как натянутая стрела, был невыносим. Энни всегда казалась легкомысленной, легко плакала, легко успокаивалась, легко мечтала и воображала – словно порхала над жизнью на бабочкиных крылышках. Но тот скрытый внутренний перелом, та душевная работа, которая происходила в ней сейчас, почти пугали старшую из сестер Смит. - Да, - тихо ответила Энни.- Господи, тогда почему ты позволила ему… согласиться?? – громко зашептала Элинор. - Он сказал, что вернется. Целым и невредимым. Он дал слово, - на одной ноте, словно сомнамбула, ответила Энни.- Вернется??? Ты слышала, что сделали с Потсом? Энни, ты ведь… не простишь себе потом!- Элли, - впервые сестра смотрела на Элли в упор, и та поразилась, какими глубокими были сейчас ее глаза. Как бездонная пропасть, откуда смотрит нечто невообразимо древнее и мудрое как сама жизнь. – Элли, я ему верю. Я, может, глупая совсем, Элли. Но я никогда не убивала… Я не хочу убивать живых, Элли.- А я убивала! – Элли со злостью рванула надвое платок, из которого собиралась сделать компресс для больных. – Ради своих друзей. И не стыжусь этого!- Я ему доверяю, Элли, - ничуть не сердясь, сказала Энни. - Но отчего?! - Оттого, что я знаю, кто он и что он может, - не глядя на сестру, ответила Энни.Помимо того, как солнце клонилось к западу и удлинялись тени, в миссии становилось все тише и напряженнее. Говард Осбальдистон и четверо моряков что-то обсуждали в дальнем углу. Обе девушки делали вид, что они страшно заняты заботами о раненых, которые впали в беспамятство; Энни с лицом неподвижным как маска, словно сразу повзрослев лет на десять, сосредоточенно меняла повязку. Фрэнсис Терстон методично чистил носовым платком свой револьвер, разложив его части на скамье. Он бормотал что-то себе под нос, можно было подумать, что он молится, хотя, вслушавшись, сторонний наблюдатель уловил бы обрывки диковинных старинных слов и выражений, которые давно не в ходу ни в одном из живых языков. Капитан Чарли Блек ладил себе новую деревянную ногу и вполголоса ругался такими страшными морскими проклятиями, что от них, верно, у самого Нептуна встала бы дыбом чешуя на хвосте.И все старались не глядеть на Коула, который сидел на подоконнике заколоченного окна, прикрыв глаза, неподвижно и прямо как статуя.- Пора, - негромкий, но удивительно внятный, словно проникающий под кожу голос Коула заставил всех замолчать и замереть на полувдохе, на полудвижении.Высокий австралиец по-мальчишески легко спрыгнул с подоконника.- Мы будем следовать за вами, мистер Коул, - проговорил Терстон. – В отдалении, разумеется. Но мы вас не оставим.- Не стоит, - чуть сдвинул брови Коул. Терстон взглянул в его непроницаемое, словно обращенное внутрь себя лицо, и на ум ему пришло, что в словах старейшины туземцев, пожалуй, есть доля правды: Коул каким-то образом связан с творящимися тут событиями. И песнопения ?зеленоликих? с Близнецов стали слышны именно тогда, когда на Куру-Кусу появился Коул. Но сейчас все эти рассуждения, несомненно логичные и трезвые, отступали перед зрелищем одинокой человеческой фигуры, медленно идущей к безмолвно ожидавшей у банановых зарослей толпе туземцев. И вечер, быстро переходящий в ночь, был наилучшей декорацией для драматического момента – безмолвные кокосовые пальмы выстроились почетным караулом вокруг площади перед зданием миссии, темнели банановые заросли, слабые ответы факелов в руках туземцев едва могли бороться с чернотой. Оттеняя безветренную тишину, заунывно кричали цикады, а почти полная луна имела сегодня красноватый оттенок. Вероятно, какие-то испарения заставляют нас видеть ее такой, сказал себе Терстон, отгоняя мысль о том, что луна, поднимаясь, все более принимала цвет крови, и все вокруг было залито этим дрожащим розовато-жемчужным, почти неестественным светом.- Мистер Терстон, у вас нет лишнего револьвера? – раздался рядом с ним тихий шепот Энни. - Возьми, девочка, - раздался баритон капитана Блека. Он протянул Энни свое оружие.- Господь создал людей, а полковник Кольт уравнял их шансы, - пробормотала Энни с неожиданной злостью. Умело откинула барабан, проверила количество зарядов. - Это ?смит-вессон?, - автоматически поправил ее Терстон. Девушка подняла на него глаза, и Терстона поразили тоска и страх, плеснувшие в ее взгляде. - Да, - тихо, сникая, ответила она, словно стыдясь своей жестокой вспышки. – Спасибо, дядя Чарли. Меж тем Коул уже был окружен четырьмя туземцами с копьями, которые связали ему руки и повели к ожидавшим чуть в стороне старейшинам и шаману. Терстону, Блеку и остальным, когда они подошли немного ближе, стало видно, что Коул и старейшина Унхо говорят о чем-то, причем Коул держится так уверенно, будто и не у него связаны руки и не его собираются принести в жертву. Потом Унхо подозвал шамана, и разговор продолжился, однако теперь Унхо выступал в качестве переводчика. И в движениях и жестах шамана Фрэнсис видел глубокое внимание, к тому, что говорил Коул. Шаман вытащил что-то, металлически блеснувшее в лунном свете, и Элинор, которая была рядом с Фрэнсисом, со всхлипом втянула в себя воздух, когда шаман взялся за веревку, связывающую руки Коула. Внезапно грохот сразу нескольких ружейных выстрелов разбил тишину лунной ночи, и туземцы вокруг шамана, Унхо и Коула стали с воплями валиться наземь.- Йаааа! Эйаааа! – пронзительно закричали оставшиеся, заметались, давя друг друга. Терстон вертел головой, ничего не понимая, пока не увидел группу моряков и Говарда Осбальдистона, бегущих к туземцам. - Варуфу-Шуб-Ниггурат! Йа-абору Мемуот! – раздался зычный, как звук раковины, голос шамана. Он словно бы стал выше ростом, а рука его с зажатым в ней большим кинжалом чертила в воздухе неведомые знаки.- Шамана, убейте шамана! – ревел на бегу Осбальдистон. Он остановился, прицелился с колена и выстрелил, словно не замечая Коула, который, как показалось Терстону, пытался прикрыть собой шамана. - Не стреляйте! – Энни вскочила и, забыв о револьвере, размахивая им как дубинкой, бросилась к туземцам.– Не надо, не стреляйте!!! Ему показалось, или Осбальдистон действительно расхохотался в ответ на крик девушки? А далее все смешалось перед глазами Терстона – как в кошмарном сне он увидел занимающееся над миссией пламя, и пошатывающиеся, безмолвные человеческие фигуры, медленно бредущие из двустворчатых дверей. Матросы, укушенные живыми мертвецами, словно бы произнес кто-то в сознании Терстона. Матросы, сами ставшие живыми мертвецами. - О Господи, они идут! Они…- Матерь Божия, вот еще! – взвизгнул кто-то рядом. – Они встают… из-под земли…Далее, очевидно, Терстоном руководили не разум, а инстинкты – он схватил за руку вскрикнувшую от ужаса Элинор и вместе с ней кинулся куда-то прочь от здания миссии, к побережью, к шлюпкам. И тут кровь буквально застыла в его жилах – из воды выбирались создания настолько жуткие, что они могли быть лишь порождением грез безумного художника или же опиомана. Некоторые напоминали японских нингё – полулюдей-полурыб, некоторые были схожи с амфибиями, но все имели жуткий зеленоватый цвет кожи, кое-где покрытой чешуей. Острые акульи зубы щерились из разинутых пастей. Было их, как показалось англичанину, не меньше двух дюжин.Элли закричала, а Фрэнсис, выпалив наугад по медленно выходящим из моря страшилищам, потащил девушку прочь. Ноги их вязли в песке, казалось, сам страх хватал за плечи, понуждая остановиться. - Энни! Фрэнсис, нам надо назад, нам надо…С этими словами они выбежали на прогалину в зарослях, залитую лунным светом, и остановились, пытаясь отдышаться и определить, куда двигаться дальше. Из глубины острова доносились вопли и выстрелы, потом они стихли, и лишь стали долетать лишь отдельные глухие крики.- Эннии!!! – приставив руки рупором ко рту, закричала Элли. – Эээээнннн!!!Справа затрещали кусты – кто-то или что-то пробиралось сквозь заросли.- Энни! – обрадованно бросилась туда Элинор. Но Фрэнсис, которому молчание приближающегося существа показалось подозрительным, предостерегающе отодвинул девушку.- Кто там? – крикнул он. И словно отвечая на его вопрос, из зарослей выломилось нечто, когда-то бывшее человеком. - Отец… Энтони… - едва шевеля губами, проговорил Терстон. Кошмар, это кошмар – восставший из мертвых священник, добрейший отец Энтони, умерший от укуса морской змеи, похороненный им, Фрэнсисом Терстоном, собственноручно и много месяцев покоившийся в своей тихой могилке. - Стреляйте… Фрэнсис! – взвизгнула Элли, и Терстон, будто очнувшись, выпалил трижды в голову бредущего к ним мертвеца. - Земля к земле… - прошептал он, неожиданно для себя перекрестившись, - пепел к пеплу… прах к праху. - Вы здесь! – донесся до них торжествующий возглас, и прямо на них откуда-то выбежали Энни и Коул. - Скорее, к Рогатой горе! – Коул, казалось, был нисколько не напуган, только дышал часто-часто, как загнанное животное. – Там им нас не достать!- Мертвецам не достать? – на ходу спросил Фрэнсис, отчего-то испытавший досаду, что не ему пришла в голову мысль укрыться на Рогатой горе. Чего досадовать, одернул он себя и взглянул на Элинор, быстро шедшую рядом с ним. Они живы! И словно в ответ, ручка девушки крепко сжала его руку.Коул, казалось, видел в лунном полумраке как кошка, и отлично ориентировался. Энни, не выпускавшая его руки из своей, молчала, только иногда видно было, как ее худенькие плечи передергивались, словно от озноба.До Рогатой горы было близко, и луна только-только начала клониться к горизонту, когда четверо добрались до каменистой тропки, ведущей на запретную гору. Подъем забрал последние силы, и когда путники наконец поднялись на поросшую кустарником вершину, из которой торчали два огромных голых утеса, давшие название горе, они смогли только упасть на землю, совершенно обессиленные. - Здесь… отдыхать… - проговорил Терстон, чувствуя, что больше не сможет двинуть ни рукой, ни ногой.- Слово менвита - золотое слово, - донесся до него усталый, но невероятно счастливый голосок Энни. Но ни задуматься, что такое "менвит", ни даже расслышать хорошенько ответ Коула, Терстон уже не смог. Последнее, что он почувствовал, прежде чем черный полог сна сомкнулся над ним, была тяжесть женской головки, без сил склонившейся к его плечу.