1 часть (1/1)

1Он не может находиться в саду и не думать о Раше. Он не может оставаться в Атлуме и не думать о Раше. Он начинает подозревать, что во всем мире больше не найдется места, где бы он позабыл о Раше. Он обещал, что все будет в порядке, что они справятся, но порой Давид не знает, на сколько его хватит. Он стоит в саду — воздух приторно сладкий — и смотрит на звезды: бесконечно далекие, холодные крошечные огни. Раш исчез, растворился в игре света. У Давида сухие глаза, но они горячие и немного припухли. Сердце болит — раньше Давид считал, что это лишь поэтический образ, но смерть родителей и смерть Эммы заставили его переосмыслить выражение.Он смотрит под ноги; звезды слишком далеки. Тоска искалечит его, если он не сумеет справиться с ней.— Милорд, — тихо говорит Торгал, оставаясь в темноте арки. Давид кивает, не в силах ответить. Торгал выходит под звездный свет, камень поскрипывает под его сандалиями. — Уже поздно.— Я знаю, — хрипло откликается Давид. Постепенно становится холодно, вечер свеж. — Я не могу уснуть.— Я знаю, — эхом повторяет Торгал. — Вы почти не спите с тех пор, как мы покинули Элизион.— Как я могу? — Давид поворачивается на пятках и бросает на Торгала резкий взгляд. — Я закрываю глаза и вижу... вижу... — голос срывается, он не может закончить. Он всегда видит улыбку — красивую, доверчивую, последнюю улыбку Раша, когда тот приносит себя в жертву, чтобы люди могли жить дальше.Торгал подходит ближе.— Он не хотел, чтобы вы страдали.Давид моргает. Неужели у него еще остались слезы?— Должен ли я теперь жить в память о нем?— Мой господин, — только и произносит Торгал. Он тянется вперед, и Давид позволяет стиснуть себя в объятиях всеми четырьмя руками. — Никто не обвиняет вас в неуместной скорби, — бормочет Торгал. — Он был... удивительным юношей, и вы знали это лучше, чем кто-либо из нас. Но не допустите, чтобы любовь к мертвым стала превыше любви к живым.Давид тихо дышит.— Похоже на пословицу совани, — негромко замечает он, уткнувшись Торгалу в плечо.— Возможно, мы слишком связали свои жизни с митра, — мягко отвечает тот.— Ты... ты прав, конечно. — Давид с трудом сглатывает вставший поперек горла ком. — Я постараюсь...— Мы не можем его заменить, — вздыхает Торгал, — но мы здесь, мы с вами, милорд, и готовы помочь.Давид кивает.— Спасибо, — просто говорит он и позволяет Торгалу отвести себя в спальню.2Кое-что у Атлума выходит значительно лучше, чем, например, у Целапалиса. Потеряв защитника-ремнанта одним из первых, Атлум легче приспосабливается к новым условиям. Тем не менее, привыкать к изменениям получается с трудом, нужно многое менять. Врачей в больницах, которые полагались на силу ремнантов, чтобы выявлять болезни; по-другому защищать бродячих торговцев, раньше доверявших свою безопасность ремнантам. Новые проблемы возникают почти так же быстро, как раньше. Давид включается в поиск решений и ответов. Он отправляет Эмми с посланием ученым Мельфины, предлагает в письме щедрую плату квалифицированным врачам, которые переедут в Атлум. На плечи Блоктера ложится патрулирование торговых путей за пределами города, Давид набирает больше солдат, чтобы поставить караулы. Так проходят дни.Иногда приходят письма от Ирины. Она пишет о погоде на Юлэме, о здоровье отца, о собственных надеждах однажды пойти по стопам родителей и стать исследователем. Давид в ответ пишет о подготовке новобранцев, о склоках в Конгрессе, о старых общих друзьях. Никто из них не упоминает Раша, им это не нужно. Его отсутствие чувствуется между строк на каждой странице, которые они исписывают раз за разом.Между Атлумом и Элизионом появилось гнездо джан. На помощь Блоктеру прибывает Каэдмон со взводом Серебряных Соколов. Его копья, как всегда, разят без промаха, хотя он все чаще оглядывается.Эмми возвращается из Мельфины в сопровождении трех врачей: двух ксити и митры. Женщина-ксити рассуждает об исследовательском потенциале больницы в городе со смешанным населением. Митра с ней спорит, возможно, только ради проформы, но Эмми выглядит так, словно у нее вот-вот закончится терпение.Атлум был первой любовью Давида и его первым бременем. Давид заботится о нем изо всех сил. Он отказывается даже выслушать предложение о памятнике в честь Раша; все, что он сейчас делает, будет живым напоминанием. Рана не затягивается, она просто ноет; месяцы пролетают, даже если вторая половина кровати пуста, а Давид слишком часто просыпается, обнимая вместо теплого тела подушку. Но он жив. Он не потеряет этот дар.3— Очень интересно, — говорит Пагус, когда они входят в столовую. Пагусу приходится идти быстро, чтобы поспевать за длинноногим Торгалом. — Мне сложно объяснить, что происходит.— Нужно провести расследование, — замечает Торгал.Эмми, уже сидящая за столом, поднимает глаза.— Что-то случилось?Торгал цыкает, Пагус поджимает губы, на лице появляется задумчивое выражение.— Возможно, ложная тревога, — наконец отвечает он. — Трудно предположить, что это может оказаться правдой.— Объясните, — требует Давид, наклоняясь вперед в своем кресле. Если Атлуму и его людям что-то угрожает, он должен знать.Пагус подходит ближе.— Вы знаете, что Сайксы не трогали систему слежения за ремнантами после победы над Завоевателем, — напоминает он. — Казалось, необходимости в ней больше не будет, но сегодня система неожиданно поймала сигнал.Давид мгновенно теряет аппетит.— Что? Как такое возможно?— Мы не знаем, — серьезно отвечает Пагус.— Источник сигнала находится в Диллмуре, — сообщает Торгал. — Поскольку это территория Атлума, мы обязательно должны проверить. Я соберу отряд и...— Я иду с тобой, — перебивает Давид. Это невозможно, нельзя позволить себе надеяться, но он не может остаться дома и отправить других выяснить, в чем дело.— Обязательно, — ворчит Блоктер. — Мы все пойдем!— Конечно, — поддерживает его Эмми. — Что-то еще?Торгал вздыхает.— Нужно быстро вернуться. Не стоит оставлять город без защиты дольше, чем это необходимо.Давид склоняет голову.— Спасибо вам.Он... не надеется. Он готов, что его чаяния не сбудутся. Но генералы согласны поддержать своего господина в бесплодных поисках, и, по крайней мере, за это он может быть им благодарен.4Приходит странное облегчение, когда Давид снова выходит в поле, солнце светит ему в лицо, а в руках меч. Он до сих пор не понимал, сколько упустил, и даже если придется уйти дальше, чтобы отыскать источник сигнала, Давид будет только счастлив, он готов сражаться. Они въезжают в южный край долины и внимательно смотрят по сторонам. Заброшенная пахота, неуклюжие хищники, которые по дурости принимают их за легкую добычу. Давид доезжает до вершины первого хребта без проблем, ни намека на источник сигнала, и он смотрит на мост — на противоположной стороне виверна, вот с ней могут возникнуть сложности...Или нет. У нее уже есть противник — молодой человек, темноволосый и светлокожий, он блокирует удар виверны скрещенными топором и мечом. Давид знал лишь одного человека, который напрочь игнорирует баланс в выборе оружия.Он бросается вперед, игнорируя окрики генералов, пересекает мост и нападает. Виверна не замечает его появления, внимание хищника полностью сосредоточено на митре перед ней. Давид подбегает вплотную, собирает внутри искрящийся всполох и пропускает его через меч. Виверна рычит.— О, отлично! — голос митры громко звенит. Давид думал, что больше никогда не услышит его. Сердце колотится, он готовится к следующей атаке.На этот раз виверна знает о новом противнике, и когда Давид нападает, отмахивается когтистой лапой. Между подушечками от удара бежит кровь, одно крыло уже порвано — новые враги сильны.В следующий момент позади Давида вырастает Торгал, его мечи блестят на солнце. Остальные генералы тоже близко.Виверна снова нападает, рыча от боли, и теперь вскрикивает Давид. Так не может долго продолжаться, впрочем, генералы рядом. Порыв ветра больно бьет виверну в бок; вероятно, заклинание принадлежит Пагусу, а все остальные предпочитают положиться на добрую сталь.— Не лезь вперед, хорошо? — Раш улыбается, Давида омывает прохлада исцеляющих заклинаний.— Спасибо, — откликается он, дышать легко, улыбка не сходит с лица. Он посылает генералов в бой, и они нападают синхронно, друг за другом, не давая виверне ни шанса на восстановление. Меч Эммы, молния Пагуса, порыв ветра Торгала и жесткий удар алебардой Блоктера. Давид ловит момент, когда виверна бросается вперед, и атакует сдвоенным ударом. Хищник на мгновение замирает, а после, поверженный, падает на землю.Давид отворачивается сразу же, чтобы увидеть, как Раш прячет в ножны и петлю свою непривычную оружейную пару.— Ты действительно здесь, — произносит Давид.Раш ослепительно улыбается.— Я так рад видеть тебя, — заявляет он. — Я думал, мне придется... ох! — Раш едва не теряет равновесие, когда Давид оказывается рядом и стискивает в объятиях. — И тебе привет, — бормочет он, сжимает куртку Давида на спине, обнимая крепко-крепко.— Раш, — произносит Давид. Он знает, что генералы здесь, ждут и наблюдает, но он не может отпустить Раша. — Я скучал по тебе.— Прости, что это заняло столько времени, — откликается Раш таким тоном, словно он не вернулся из мертвых, а опоздал на запланированное свидание. — Не сразу понял, как вернуться.— Я был не против подождать, — говорит Давид. Это стоило того. — Я не ожидал... не думал, что увижу тебя снова.Раш смеется.— Ты что, — фыркает он. — Моя семья здесь. Ты здесь. — Он сцепляет пальцы на спине. — Знаешь, я обещал Торгалу, что останусь на твоей стороне после того, как все закончится. — Раш немного отстраняется, чтобы взглянуть на Давида. — Я намерен выполнить это обещание.— Был бы рад, — хрипло отвечает Давид. — Оставайся столько... оставайся до конца моей жизни. Если хочешь.Раш улыбается той же самой улыбкой, которую Давид видел перед смертью ремнантов, но теперь он уверен: Раш никуда не денется.— Я знаю, — говорит тот и наклоняется, медленно и глубоко целует. В поцелуе — обещания и клятвы.Торгал кашляет, Блоктер охает, Эмми радостно смеется, а Пагус, наверное, улыбается. Давид не обращает на них внимания.Не верь, что в звёздах есть огонь,Не верь, что солнце встанет вновь,Не верь, что в истине нет лжи,Но верь в мою любовь. ? Шекспир, ?Гамлет?