1 часть (1/1)

Он помнит тот год, когда попрощался с ней. Это было накануне ее дня рождения, но он не мог больше ждать. Было ощущение необходимости в его и без того разбитом сердце, из-за того, что ее ложь мучила его, разрывая на куски. Он должен был закончить это. Так он и сделал.И он помнит, как она плакала в гараже своих родителей. Это было приблизительно в четыре утра.... Он добирался туда всю ночь и едва мог дождаться завершения отношений, которые медленно угасали, и жестоко мучили его... И она села на раскладном стул, не выдержав всего этого. Он помнит, как она положила голову на руки и заплакала. Просто плакала. Но она никогда не спрашивала, почему. Она никогда не спорила, не умоляла его передумать. Она понимала все так же прекрасно, как и он. То, что все кончено, уже давно кончено. Он сидит сейчас в своем номере в Бостоне, усталый и одинокий. Город похож на старого, дальнего друга... Того, кого он хорошо знал, того, кто знаком с его болью, шрамами, там где время замирало. И все здесь напоминает ему о ней. Она повсюду, и он может почувствовать, как она перемещается под его кожей, под его костями, глубоко в самом сердечнике, куда он не может дотянуться, чтобы вытащить ее. Он закрывает глаза, желая их больше не открыть.— Я мог бы позвонить ей, — думает он, — Но я не знаю, что сказать. В комнате холодно, здесь все промерзло, но это не воздух. Это она. Он ложится на кровать, выключает свет, прижимает ладошки к глазам. Воспоминания головокружительны с приходящим размытием в картинке происходящего. Он хочет забыть. Конечности начинают болеть, и он понимает, что начинается тревога. Он чувствуют слабость, его пальцы дрожат. Кровь внутри его тела заряжена электричеством, и он теряет связь с реальностью, не в силах вырваться из страха, боли, постоянных воспоминаний о ней. Он едва ли может распознать то, чего боится. Возможно, его пугает то, что он больше никогда не увидит ее. Или, может быть, это просто страх того, что так и произойдет?Он не может представить, что произойдет, если он увидит ее лицо еще раз. Прикоснется ли он к ее руке, просто дотронется до кисти и скажет, что он сожалеет? И простит ли она его? Будет ли она улыбаться, скажет ли ему, что она скучала по нему, что все снова будет хорошо? И что будет дальше? Поцелуй долгий и медленный... Потрескавшиеся губы на гладкой коже... Или они будут говорить часами, не спать до рассвета, как раньше? Или он позволил бы им снова распасться на части, слепо упиваясь разрушением, как будто это самая прекрасная вещь в его сознании.Он падает на постель, переворачивается и думает, "Я разрушаю все, что люблю".Он мог бы исправить ситуацию. Ей не пришлось бы прощать его, но он все равно мог бы извиниться перед ней, все исправить. И тогда, может быть, он смог бы перестать думать о ней. Может быть, это остановит боль, эту тревогу, это непрекращающиеся ощущение чего-то вроде внутренней смерти. Но с него хватит. Только проблема в том, что мимолетный полет воображения, никогда не заставит его действовать.В его жизни слишком много таких вещей. Слишком много вещей, которые он разрушил, обрекая себя к бездействию. Он качает головой, чувствуя, как под глазами накапливаются слезы. Он не может больше думать обо всем этом. Не сейчас. Боже, он думает, что должен уже чувствовать себя живым. Двадцать с чем-то лет, а счастье все еще является чем-то незнакомым, чужой мыслью, объектом, таким желанный и все таким же далеким. И он пытается жить с этим, с этой болью в груди, но иногда все становится невыносимо. И прямо сейчас, это невыносимо, лежать на этой постели и чувствовать, как что-то ноет в плечах, спине. Это пустота внутри него. Он лежит на кровати, а влага на глазах накапливается.На потолке его сомнения в сравнении с абсолютно белой краской. Они реальны и кристально чисты, как всегда. Чересчур, это чересчур невыносимо. Он поднимается, вытирает нос об рукав, а затем встает. Он все еще был одет, лежа на кровати в джинсах и футболке, а теперь он нащупывает в темноте куртку, одевает ее и нащупывает ключи. Они холодны и тяжелы в его руках, и он теперь понимает, насколько липкие его руки, насколько они дрожат. Он покидает отель в спешке, едва захлопывая дверь в свой номер и спускается по лестнице через две ступени за раз.Снаружи прохладный воздух. Он чувствует облегчающий ветерок на лице, которое горело и покраснело от рыданий, когда он задыхался от боли, оставляющей после себя комок в груди, на дне горла. Кожаные сиденья автомобиля были обжигающе холодными, но он был слишком отвлечен, чтобы заметить это. Он поворачивает ключ в замке зажигания и выезжает со автостоянки.Старые окрестности все еще такие же, какими он их помнил. Дома не изменились; магазины, парки, улицы... Все такие же. Дом, в котором жил Лопес. Там, где они проводили долгое время перед теликом с джойстиками в руках. Где они встречались со скейтбордами в руках. Магазин, в котором он работал. Много часов на кассе, разговаривая с сотней людей, которым нужна помощь каждый день.Этот район, в котором она жила. Вот парк, где они впервые поцеловались, а вот ресторан, где у них было первое свидание. Ее старый дом находится всего в нескольких кварталах от него, и адреналин, который он чувствует, проезжая мимо него, посылает внутривенные волны тепла, тока. Он хочет подойти ближе. Он хочет быть подальше от него. Он хочет двигаться медленнее, не спеша туда добраться. Но он едет быстрее. Улицы темные, освещенные только уличными фонарями, рассеивающиеся на углах. Начинается дождь, вода вперемешку со слабым светом, кровоточащие потоки тусклого, золотисто-желтого цвета через лобовое стекло. Дождь заставляет его думать о том дне, когда она его позвала погулять. Когда она впервые рассказала ему правду, и как ему было больно, что он едва мог дышать. Затем начался дождь, большие капельки воды быстро падали, приземляясь на его, уже влажные ресницы, смывая слезы, которые собрались на уголках губ. Если бы только дождь мог смыть ее ложь. Или, может быть, это была правда, которую он хотел смыть. Возможно, он хотел, чтобы дождь утопил в нем мысль покинуть ее.Сидя сейчас в машине, он начинает плакать, сдерживая удушающий крик, который хочет выйти наружу и вылететь из горла, через сомкнутые губы. Он задыхается в стонах.Эта боль, как нож в груди, острая и захватывающая дух, и все только усугубляется, по мере того, как он приближается к дому. И с волной приходящей боли его нога сильнее нажимает на газ. Машина устремляется вперед, двигаясь быстрее. Один квартал. Он проезжает мимо машины слева, а фары ярко светят в лобовое стекло, но он едва замечает это. Он отторгает все, что находится вне его головы, за ее пределами... Слезы на щеках, руки на руле, нога на педали. Быстрее. Сейчас. И он почти на месте, не останавливаясь или даже не замедляясь, когда он проезжает мимо дома на углу ее улицы. Знак "стоп" рядом с машиной, перпендикулярной ему. Он резко и сильно задевает рядом стоящую машину. Тяжелый металлический визг звучит, когда передний бампер соприкасается с другой машиной. Он дергает вперед, потянув в бок, по инерции, чтобы увернуться. Но он теряет контроль, и машина крутится спиралью по дороге, двигается вперед по улице. Он переворачивается один раз, потом приземляется на бок. Он делает последний вздох возле дома, где он разбил ей сердце и стал ее разочарованием.