1 часть (1/1)

На дворе уже глубокая ночь, за окном все умолкло. Птицы больше не поют, сверчки затихли в траве и только редкие светлячки рассекали темноту, своим теплым мягким мерцанием, уснувшей улицы. Правдин стоял на балконе, завороженный тишиной ночи, он медленно ощупывал деревянные перила, осторожно спускаясь, пытаясь не издавать звуков и дышать как можно тише и ровней. Когда же его туфли касаются мраморного пола он замечает темную фигуру, находящуюся снаружи, шатен настороженно и еще более аккуратно подходит к двери и с ужасом обнаруживает, что та открыта.—?Милон? —?горячий шепот раздается прямо над бледным ухом, отчего у офицера бегут мурашки и дергается плечо, он резко оборачивается и случайно задевает хвостом нос товарища, отчего чувствует себя еще более смущенным.—?Правдин, боже вас помилуй, не подкрадывайтесь ко мне, вы же знаете, это заставляет меня чувствовать дискомфорт,?— светловолосый парень шумно выдыхает и опирается на деревянную стену дома, дабы перевести дух, а затем поднимает глаза на своего сожителя.—?Прости, друг мой сердечный, отчего же не спится тебе? Никак не ожидал нашей встречи в столь поздний час,?— чиновник подходит ближе, медленно прикрывая за собой дверь, не желая будить Простаковых скрипом.Офицер устремляет взгляд точно в глаза напротив и в его собственных читается необъятная тоска и безысходность, такие большие и яркие, но безмолвно просящие о помощи и совете. Карие глаза своего соседа, всегда привлекали Правдина, в них можно было разглядывать глубокую и никому не раскрытую душу офицера, или отблески керосиновой лампы, замечать искорки радости, наблюдать за расширением зрачков каждый раз, когда рядом с ними Софья, да, его глаза были самыми выразительными из тех, что доводилось видеть шатену.—?Могу ли я излить тебе душу свою? Обещаешь ли ты мне, не посвящать в наши дела Простаковых и Софью? —?голос его едва ли дрожит, Милон отводит взгляд, мнет руки, кусает щеку изнутри, покачивается с одной ноги на другую, но вскоре возвращается в исходную позицию с мольбой глядя на товарища.—?Положа руку на сердце, друг мой, клянусь вам, все, что вы скажете, останется между нами,?— Правдин кладет собственную руку на грудь, незаметно кивает и всматривается в бледное лицо парня, которое только сейчас стало обретать явные черты лица, когда глаза уже привыкли к темноте и не было сомнений в личности собеседника.—?Что же вы думаете о мужеложцах? —?глубокий вдох и взгляд в сторону явно означает отстраненность от данной темы, возможно, отвращение или даже страх.—?Озадачили вы меня, Милон, но позволите ли уточнить, почему я должен думать о них? —?На его лице появилось подобие улыбки, брови изогнулись, а веки чуть прикрыли глаза. Искреннее недопонимание и интерес, Правдин на самом деле не догадывается.—?Неужели вы никогда не думали о том, что можете быть любим мужчиной? —?офицер делает слишком резкое движение, словно шарахаясь от друга, но на деле это лишь банальный инстинкт самосохранения.—?Возможно, но, если бы так и было, я не смог бы принять чувства,?— Шатен замечает странное движение, а потому решает объяснить свою позицию до конца. —?У любви нет пола, друг мой сердечный, главное просто быть счастливым, а с кем и как, волновать должно только нас двоих.—?Нас? —?парень в голубом костюме неожиданно чувствует холод, пробежавшийся по спине, а затем разошедшийся по конечностям, руки словно парализовало, когда он почувствовал чужие ладони на собственном торсе, прижимающие к деревянным стенам, чуть сильнее, чем для дружеского жеста.—?Я могу ошибаться, но мне кажется, что я тоже неравнодушен к вам, позвольте же мне узнать, что думаете вы об этом,?— Правдин приближается непозволительно быстро и уверенно, последние слова он буквально шепчет в бледные губы офицера, но не целует, ожидая ответа и разрешения на дальнейшие действия. Гребаный носитель беспристрастного правосудия, он сводит с ума своими поступками.—?Правдин, что вы,?— шепчет, едва ли не срываясь на шумный вдох, а потому не желает заканчивать вопрос, и цепляется за жесткую ткань на плечах чиновника.—?Ну же Милон, просто позвольте мне,?— кареглазый улыбается, так нагло, так необычно для его бесстрастного образа ревизора, что обомлевший парень, стоявший напротив него, почувствовал новую волну мурашек.—?Пожалуйста, Правдин, не томите более,?— светловолосый полностью откидывает голову назад, сталкиваясь со стеной, разрешая шатену делать все, что тому в голову взбредет и чувствуя себя от этого лучше. Наконец-то он мог расслабиться, получить любовь, ласку, и просто поддаваться всем чувствам, которые начали окутывать его, приятно обволакивая каждый сантиметр и органы, как внутри, так и снаружи, создавая ощущение невесомости.Губы у офицера мягкие и очень нежные, чиновник даже приоткрывает глаза, чтобы убедиться в реальности происходящего, но после того, как чувствует вкус лесных ягод, успокаивается и целует чуть увереннее, не желая спугнуть парня. Милон тем временем покидает нашу реальность, он никогда не целовался прежде и все твердили ему, чтобы тот не волновался, что первый поцелуй всегда неудачный, возможно, даже неприятный, что с практикой все пройдет. Как же они ошибались, думал офицер, прижимаясь к Правдину и обхватывая его шею руками. Его первый раз увенчался успехом потому, что кареглазый был опытен в этом деле, а возможно потому, что он случился с тем, в ком светловолосый был уверен, кому доверял и по-настоящему любил.Шатен отстранился и принялся зацеловать щеки, губы, затем шею, попутно расстегивая пуговицы на верхней одежде. Офицера приходится придерживать одной рукой за торс, иначе тот сполз бы на пол из-за новых ощущений, которые плавят его разум и тело. Кареглазый совсем не против такого внимания к себе и кладет на большую и теплую ладонь чиновника свою, переплетая пальцы и разгоняя кровь по венам быстрее, от учащенного сердцебиения и частых вдохов. Проходит лишь пара незначительных минут, когда Милон уже просто не в силах закрывать себе рот без посторонней помощи и с его уст постепенно срываются вдохи разной громкости, пока тот не переходит на откровенные стоны, однако не может сказать ничего кроме ?Боже? и имени своего любимого. К слову удовольствие не продлилось долго, на первом этаже дома послышались шаги, затем в окнах загорелся свет, парни немедленно отпрянули друг от друга. Чиновник прикрыл Милону рот, тот еще не отошел от шока и возбуждения, что уж там говорить про самого шатена. Как они поняли Софья не обнаружила своего суженого в комнате и решила, что он отошел по делам, но, с ее слов, он так и не вернулся.—?Дядюшка, и Правдина в доме нет, я было спустилась к нему в комнату, а его и след простыл, кровать даже не расправлена,?— по голосу можно было догадаться, как сильно девушка переживает, однако у них не было ни единого шанса выйти из воды сухими. Правдин не рассчитал силы и теперь у светловолосого муженька были опухшие губы, не настолько, конечно, что бросалось в глаза, но Софья точно заметит, ей же тоже должен был перепасть поцелуй. Если помятую одежду можно было списать на посиделки где-то у окраины леса, то вот испорченную прическу, красные лица и дрожь в теле Милона вряд ли получится оправдать тем же.Все закончилось тем, что Простаковы и Стародум уговорили Софью отправиться на поиски с утра, если ее молодой человек так и не объявиться. Свет они потушили и разошлись по комнатам, а Правдин решил, что, раз уж он вынужден отпустить Милона в Москву, то он должен закончить это дело здесь и сейчас не промедляя ни секунды. Снова поцелуй, упавшие на деревянный пол вещи и теплый ветер, колышущий траву и ветви деревьев, что укрывали парней от любопытных глаз.Все заканчивается ближе к рассвету, когда молодые люди уже беспечно сидят на половице, наблюдая за медленно поднимающимся солнцем. Чиновник приобнимает светловолосого и вздыхает.—?Уверен, что не хочешь жениться?—?Как никогда раньше.—?Ты же понимаешь, мы не сможем долго хранить все в секрете?—?Нам и не нужно, я хочу просто любить и не думать ни о чем, Правдин. С тобой я по-настоящему счастлив и любим, почему я должен менять это на обычную традицию?—?Не должен, я тоже не хочу отпускать тебя. Обещай мне, что никогда не пожалеешь об этом.—?Только в том случае, если клянешься не оставлять меня надолго.—?Клянусь.—?Обещаю.