Часть 8 (1/1)

Обычно Конор никогда не винил себя за какие-либо свои поступки. Он считал, что все, что делает человек, имеет свой смысл. Каждый поступок был совершён не просто так. И каждый из них имел свои последствия. Конор просыпается только в двенадцать часов. Первым делом он проверяет телефон. А после, честно говоря, и не помнит ничего. Сердцебиение учащается будто в несколько раз, все перед глазами расплывается, а дышать становится тяжелее. Почему он не мог проснуться пораньше? Почему он не оставил телефон включенным, чтобы в нужный момент быть рядом со своим лучшим другом? У Фила передоз. Парнишка тихо матерится и тут же набирает Доминика. Громкие гудки тянутся так долго, одна секунда превращается в один час. Конор встает с постели и принимается ходить по комнате, держа руку у сердца, что вот-вот выпрыгнет. Крейк не отвечает. И от этого становится только хуже. Мейсон набирает его второй раз, и Дом берёт трубку только под конец вызова. — Пожалуйста, скажи мне, что с ним все хорошо, пожалуйста, — запыхаясь и запинаясь говорит парнишка. Кислорода категорически не хватает, ведь он так боится. Боится за юношу, в которого когда-то был так сильно влюблен. На линии тишина. Конор чувствует, как его начинает тошнить из-за всех этих переживай. Чего Дом ждёт? Почему он так медлит? К чему это всё? Смерть не кажется чем-то особенным и страшным, пока ты не встречаешься с ней. Пока она не дышит тебе в затылок или не забирает в свои объятия кого-то из твоих родных и близких людей. Конор встретился со смертью всего один раз. И после этого он понял, что это не то, о чем нам обычно пишут в книгах и поют в песнях. Конор старался быть сильным и выносливым. Он старался не показывать свои эмоции людям. Его видели плачущим лишь только родители и пару раз Доминик. В остальных случаях парнишка старался приветливо улыбаться людям и говорить о том, что у него всё хорошо и в порядке, а хорошее настроение у него отсутствует из-за загруженности рабочих дней. Но в этот раз Конор не мог сдержать слёз даже в окружении людей. Одежда вся чёрная, но лица людей не ярче. Они тоже черные. В особенности, у родителей погибшего. Мёртвое тело лежит в красивом гробу, и Конор нервно дышит, стараясь осознать факт смерти. Но для него это сложно. Кажется, что человек спит. Он просто очень крепко спит. А все эти люди просто беспокоятся за его сон. Но нет. Конор держит ком в глотке и часто моргает глазами, чтобы горячие слёзы не потекли по бледному лицу. До него медленно доходит осознание. Человека нет. Он мёртв. Конор больше никогда не сможет подойти к нему и поздороваться, никогда не сможет посмеяться над этими шутками, никогда не поболтает о дурацкой погоде и никогда не сможет обнять, если что-то не так. Хочется кричать. Хочется подбежать к гробу и пробудить человека от этого ужасного сна. Но какой в этом смысл? Этот сон не имеет своего конца. Смерть не кажется страшной, пока она не забирает жизнь дорогого тебе человека. Все это кажется нормальным и стандартным, пока гроб не закрывается и не отправляется под землю. Пока ты не смотришь на мертвого в последний раз. Пока не касаешься бледной кожи и не улыбаешься этим рисункам на теле. Человека больше нет. — Пожалуйста, скажи, что он жив, — тихо повторяет Конор. Голос трясется, колени подкашиваются, а слёзы сдерживать уже слишком тяжело. — Он жив, Конор. Он жив. Парнишка не сразу понимает эти слова. Ему требуется ещё пару секунд, чтобы осознать сказанное. Конор чувствует, как кровь вновь начинает растекаться по всему телу, а ужасный ком все же выдавливает из него слезы. Он садится на край постели, не кладет трубку, но убирает телефон от уха, а второй рукой закрывает лицо. Фил был на грани. И он предпочел покончить со своей жизнью, нежели разобраться со всем и попросить помощи. И теперь, только теперь, сделав такой простой вывод, Конор понимает одно: насколько тяжело и плохо этому парню. Кое-как младший собирается с мыслями, перекидывается с Домом парой фраз и едет в больницу. Несколько неприятных стычек, которые подогревают нервное состояние, но Конор все же оказывается в палате. В белоснежной и чистой палате будто из того самого сна, а на одной койке лежит Филип Блейк. — Привет, — старший поворачивает тяжёлую голову и фокусирует своё зрение на таком маленьком Коноре. — Привет, — младший не может скрыть глупой улыбки. Фил перед ним. И он жив. Парнишка медленно подходит к койке и садится на стул, что стоит рядом. — Как ты себя чувствуешь? — Знаешь, — старший немного щурит глаза, а Конор в этот момент изучает изменения в этом давно знакомом ему лице. Кожа побледнела, синяки почернели, а скулы будто стали острее, — ощущение, будто меня заставили проглотить собственную блевоту. — Ох, — младший морщится и ведёт носом. — Дерьмово. — Да, именно так, — на лице Фила появляется слабая улыбка, и теперь Конор замечает в этих ярких карих глазах сумасшедшую усталость. Секунда, и взгляд Конора скользит по рукам Блейка. Останавливается на перебинтованных кистях, и младший аккуратно касается подушечкой пальцев белоснежной повязки. — Это было достаточно необдуманное решение. — Я надеюсь, что это не лишит тебя возможности играть, — Конор поднимает взгляд. — Я тоже надеюсь, — голос Фила становится тише. — Расскажешь мне, что произошло? — Ты, наверное, уже все знаешь. Немного виски, немного амфетаминов... — Нет-нет-нет, — Конор останавливает Блейка. — Что произошло с тобой? В палате грубая тишина. Фил облизывает засохшие губы языком и собирается с мыслями. Он не привык раскрывать кому-то все то, что творится у него в душе. Он не привык впускать людей к себе в голову. — Я перестал чувствовать себя нормально, — тихо начинает Фил и смотрит прямо в глаза Конору. — В какой-то момент до меня дошло осознание того, что меня всё душит. Мне тяжело. Мне тяжело радоваться мелочам, тяжело думать о себе, тяжело доверять людям. Они, практически все, поголовно ведут себя как конченные бляди. Я перестал доверять кому-либо. И, знаешь, не особо приятно жить и существовать в обществе, в котором ты никому не нужен и никому не интересен. Как бы я не старался наладить контакт с людьми, я всё больше убеждался в том, что они того не стоят. Но, знаешь, от социальной сущности человека никуда нельзя деться. Я отдалялся от привычного мне общества, но все равно понимал, что мне тяжело без людей. Я начал тешить надежду о том, что, возможно, когда-то мои умения играть не пройдут даром. Мои видео заметят клёвые музыканты и позовут к себе в группу, — Фил тихо хмыкает, — но ничего не было. И не будет, Конор. Люди – эгоисты. Все поголовно. Просто кто-то в меньшей степени, а кто-то в большей. И я решил, что всё же будет лучше, если я останусь один. Сам по себе. Буду заводить знакомства на одну ночь и прожигать свою жизнь с помощью алкоголя и наркотиков. А после каждого такого раза я приходил к выводу о том, что я – ёбаное ничтожество. Ты не представляешь, сколько раз я старался завязать со всем этим дерьмом. Буквально каждый раз после похмелья или когда у меня был жуткий отходняк. Но я всё равно не мог сдержаться. Всё равно возвращался назад. Чувствовал себя пустым, ненужным. У меня смешались все мои чувства. А это, знаешь, не самый лучший в мире коктейль. В итоге я начал понимать, что я сам загнал себя в это критичное состояние. Хотел выбраться, но было уже слишком поздно. Ненависть к себе стала сильнее, чем желание двигаться вперёд и развиваться. Тогда я и поставил себе цель: либо выбраться, либо закопать себя самого. — И ты решил прибегнуть ко второму? — Слишком поздно менять что-то. — Никогда, — Конор отрицательно качает головой. — Никогда не поздно, Фил. Просто нужно уметь начать. — Я не знаю, с чего. Я не знаю, как мне вернуться в нормальный ритм. Даже сейчас мне хочется принять что-нибудь. — Но хочется ли тебе повторить смертельный опыт ещё раз? Фил закусывает нижнюю губу и бегает глазами по палате, и Конор понимает, что Блейка терзают сомнения. И это уже хорошо. — Если быть честным, — тихо начинает старший, — то не особо, — Конор слегка улыбается. — Значит, ты уже начал. Тебе нужно обратиться к специалисту, Фил. — Я не хочу запускать кого-то в свою голову, — зло фыркает старший. — Но тогда тебе не смогут помочь. Фил, я не хочу хоронить тебя ни в этом году, ни в следующем. — Где мне найти человека, который будет работать для меня, а не для своего кошелька? — Я знаю такого человека, — Конор аккуратно улыбается. — Чёрт, я забыл, — Фил поджимает губы, — прости, я не... — Все в порядке. Сейчас речь не обо мне, а о тебе, — Конор поправляет немного кудрявые волосы. — Фил, я верю в тебя. И верю в то, что у тебя всё будет хорошо. Я хочу этого. — Почему? — Конор замирает и ищет в голове нужные слова. Все это сложно. И всё это просто так не объяснить. — Потому что ты мне дорог, — Блейк немного улыбается, — не думай о том, что ты никому не нужен. Ты нужен мне и Дому. Фил снова улыбается. И наконец Конор узнает его. Того самого Фила, в которого маленький парнишка был когда-то влюблен. И через секунду заходит Доминик. Здоровается с Конором и кладёт на полку обед. — Я заказал суп и салат. Надеюсь, что они будут не хуже моей готовки, — Дом хрипит и сам выглядит достаточно уставшим и грустным. — Спасибо, — Фил кивает, а его кузэн начинает распаковывать пакеты и открывать контейнеры. — Кстати, Конор, как там с Джо? — Лучше не спрашивай, — тихо хмыкает парнишка. — Я не прослушал те голосовые, прости, — говорит Дом. — Ничего, все нормально, — Конор кивает. — Он просто... Я его не понимаю. Ощущение, будто он играется с моими чувствами, я не знаю, — парень жмёт плечами. — Сначала подпускает к себе так близко, а потом отталкивает. И это не в первый раз. — Кстати, ты же знаешь, что он тоже начал употреблять? — спрашивает Фил. — Что?*** Домой Конор вернулся только ближе к вечеру. Дел было много. Точнее, было много ответственности. Он пробыл в больнице с Домиником до тех пор, пока Фил не уснул, а потом отправил своего лучшего друга домой. Он приехал с ним в этот небольшой дом, проконтролировал его единственный за эти сутки приём пищи и буквально уложил спать. Доминик устал. И эта усталость была оправдана. Мейсон заходит в тёплую квартиру лишь в семь часов вечера. Снимает вещи и проходит на кухню, где тут же заваривает себе горячий чай. Конор тяжело выдыхает, когда горячая жидкость спускается по пищеводу, и закрывает глаза. День тяжёлый. Но жизнь не легче. Парнишка вспоминает, что последний приём пищи у него был лишь вчера вечером, и ему, на самом деле, нужно бы поесть чего-нибудь, но его организм ничего не хочет. Он все ещё пребывает в достаточно нервном и шоковом состоянии из-за всего произошедшего. Младший проходит в спальню, накидывает на себя одеяло и выходит на балкон. Сейчас нет этой спокойной тишины. Её кое-что нарушает. И нарушает её игра гитары одним этажом выше. Как бы сильно Конор не старался забыть этого музыканта, он никогда не сможет сделать это. Никогда. Как минимум по той причине, что он до сих пор думает о Лэнгридж-Брауне по ночам. И он до сих пор снится ему. И Конор до сих пор не может забыть его песни. Мейсон вслушивается в игру и понимает, что это что-то новое. Эту песню он ещё не слышал. О чем она? О любви? О политике? О наркотиках? Конор не знает. И ругает себя за то, что сейчас он заходит в Твиттер, находит заблокированный аккаунт Джо и читает совсем новый твит. пустышка (19:25) возьми меня за руку. ничего не говори. дай мне понять, что это мое последнее прикосновение к тебе дай мне понять, что всё то, что ты пробудил во мне, всё то, что я так полюбил в тебе, теперь больше не мое. дай мне понять то, что мы теперь должны справляться со всем в одиночку. это моя ошибка. и я готов отвечать за её последствия. дай мне понять то, что я больше никогда не смогу ощутить тепло твоего тела. дай мне понять то, что в твои глаза мне больше так не взглянуть. дай мне понять то, что твои губы я больше не поцелую. и мне, если быть честным, этого хочется сейчас больше всего. я стал зависим от твоих мягких губ. и эта зависимость слишком тяжёлая. дай мне понять то, что всё закончилось. что я не имею права в любой момент прижать тебя к себе так крепко, насколько это возможно. не имею права смотреть, как ты очень тихо дышишь по утрам, как ты закатываешь глаза, как ты водишь карандашом по белоснежным листам и создаёшь искусство. ты – искусство. никогда бы не подумал, что скажу это. но это правда. и скрывать эту правду я не собираюсь. ты невероятный. и ты заслуживаешь всю любовь в этом грязном мире. ты заслуживаешь носить прозвище солнца, ведь ты светишь настолько ярко, что внутри всё согревает. ты имеешь права на лучшую жизнь. и прости, что я не смог её тебе дать. Тупик. Конор дочитывает текст и нервно сглатывает. Он поднимает голову и смотрит на верхний балкон, с которого всё ещё доносится звук гитары. Нет, так больше нельзя. Парнишка заходит в комнату, быстро берёт чужие ключи, закрывает свою квартиру и поднимается на этаж выше. Стучит пару раз. Тишина. Ещё раз. Вновь тишина. Конор не выдерживает и вставляет ключ в чужой дверь. Врывается в прихожую и тут же встречается с Джо, буквально врезается в него. — Конор? — старший вскидывает брови. Он не ожидал сегодня увидеть его. И он также не ожидал ощутить эти мягкие губы на своих. Конор целует очень порывисто, но в то же время нежно и сладко. Закрывает глаза, упирается ладошками в тёплую родную грудь и спускается одной рукой к руке Джо. Он переплетает пальцы, гладит одним из них теплую кисть и улыбается, когда на его шее чувствуются чужие касания. Конор ждал этого. И Конор очень соскучился по этому. Джо не изменился. Он целует верхнюю губу парнишки, совсем немного прикусывает её и вычерчивает на бледной шее линии. Конор слишком хорош. И Джо не может перед этим устоять. Он держит парнишку за руку, сжимает её и наконец улыбается. Он тоже скучал. Конор разрывает поцелуй первым и смотрит в глаза Джо. В яркие и блестящие глаза Джо. Интересно, они так горят из-за освещения или из-за этих поцелуев? Младший аккуратно убирает волосы старшего и кладет ладонь на его лицо. — Тебе не нужно понимать всё то, о чем ты написал, — тихо начинает Конор, — потому что я хочу быть с тобой. Я не хочу терять тебя, Джо. Пожалуйста, давай не будем делать друг другу больно, — блондин убирает руку с щеки парнишки и крепко обнимает его. Пальцы все ещё переплетены, и старший утыкается носом в бледную шею. — Почему ты сказал, что так будет лучше для меня? — Потому что я не хотел, чтоб ты видел то, что со мной происходит, — тихо отвечает старший. — Что с тобой происходит? — Конор зарывается одной рукой в эти золотистые волосы. — Почему ты не сказал, что ты начал употреблять? — Джо тяжело выдыхает и поднимает голову. — Я не хотел, чтоб ты встречался с парнем, который... — юноша не заканчивает. — Который что? — Конор не отпускает руку Джо. Нет. Не сейчас. — Который не может справиться со всеми своими мыслями, которому нужно напиться и принять что-то потяжелее, чтоб успокоиться. — Джо, — парнишка берет лицо старшего в свои маленькие ладошки и смотрит прямо в его глаза. — Я помогу тебе. — Я не хочу грузить тебя, тебе будет... — Это мне решать. Будешь ты грузить меня, или нет. Будет мне тяжело или легко. Это мне решать. Ты справишься. Мы справимся. Так и работают отношения. У меня не особо огромный опыт, как у некоторых, но я хорошо знаю, что люди, любящие друг друга, должны помогать. И это не из-за солидарности, нет. Это из-за чувств. Джо, я влюблен в тебя, а это значит, что я хочу быть с тобой. Хочу помогать тебе, хочу чувствовать тебя. И у нас все получится, слышишь? — Да, — старший медленно кивает. — Сегодня я чуть не потерял одного из самых близких мне людей в этой жизни, — младший тяжело выдыхает. — И я не хочу потерять тебя.*** Время десять утра, и Конор только сейчас открывает сонные глаза. Он тянется на этом мягком матрасе, что лежит на тёплом полу, который они вчера с Джо наконец сделали, и тихо мычит. Поднимается на локтях и вслушивается в шум воды, который издается из ванной комнаты. Мейсон вновь ложится на матрас, проверяет телефон и улыбается пару сообщениям от Дома, а после отвечает ему. — Кому ты там улыбаешься? — Конор не замечает, как старший выходит из душа. Парнишка откладывает телефон и смотрит на Джо, что стоит перед ним с завёрнутым на бедрах полотенцем и с этими мокрыми волосами. — Любовникам, — младший любуется своим любимым видом и расплывается в счастливой улыбке, когда Джозеф садится рядом. — Не успели мы с тобой купить новую квартиру, как у тебя уже любовники. Интересно, это случайно не сосед этажом выше, м? — Конор тихо смеётся и притягивает Джо к себе. Накрывает эти мягкие губы и зарывается рукой в мокрые волосы. Время идёт. Но все остаётся прежним. Например, любовь гитариста к музыке и любовь Конора к рисованию. Но кое-что всё же меняется. Даже место проживания. И, тем более, меняются чувства парней друг к другу. Они не исчезают, нет. Они становятся только сильнее и ярче. — Нет, это просто Доминик, — тихо отвечает Конор после поцелуев. — Хорошо, — Джо переводит взгляд с мягких губ на растрёпанные волосы. — Сегодня нам предстоит с тобой перетащить твою кровать сюда. — Всё же мою? — Она мягче. — Тебе удобнее вдавливать меня в неё? — мальчишка тихо смеётся. — Да, и она шире. Я могу спать на самом крае и не бояться, что ты забьешь меня своими ногами до смерти. — Джо! — старший тихо смеётся. — Хочешь сказать, что я пинаюсь? — Это мягко сказано. — Это не так! — Не спорь со мной, — Джо улыбается и целует парнишку куда-то в шею. Обласкивает маленький участок кожи языком и прикусывает ее белоснежными зубами. — Я хоть не больно бью тебя? — гитарист тихо смеётся. — Нет, не больно, — он поднимается поцелуями к подбородку юноши и наконец доходит до губ. Аккуратно раскрывает их языком и принимается изучать. Джо разгоряченный после душа. Поэтому ему можно. Как бы сильно Конор не старался иногда показать Джо всю свою независимость, рядом с ним он терялся и становился ещё мягче, чем обычно. Этот красивый гитарист сводил его с ума благодаря обычным поцелуям. О какой независимости тут может идти речь? Джо все ещё нетерпеливый. Он водит руками по прохладному после долгого и крепкого сна телу, изучает, трогает и отодвигает боксы. Спускается пальцами к члену и медленно водит, довольно улыбается, когда Конор покрывается мурашками, а после разрывает поцелуй. Ниточка слюны остаётся на их губах, от чего Мейсон тут же врывается с новым поцелуем. Ведёт языком, облизывает и тихо дышит. У Джо язык горячий. Он разрывает поцелуй и спускается дорожкой и поцелуев к маленьким бёдрам. Обводит этим самым горячим языком ключицы, кусает бледную кожу, спускается к груди, а Конору уже хорошо. Уже хорошо от мыслей о том, что Джо может быть таким. Может быть разгоряченным и требовательным. Может быть любопытным к каждой клеточке младшего и жадным до последнего миллиметра. Губы оказываются на бедрах, и Мейсон позволяет себе приподняться на локтях и аккуратно убрать волосы Джо. Какая-никакая, но забота. Теплая рука водит по всей длине, от чего лицо парнишки краснеет. Он тихо дышит и кусает губы. Джо любит мучать, а нетерпеливость Конора играет ему на руку. — Что такое, малыш? — старший довольно улыбается. — Джо, — тихо хнычет парнишка, держа одну руку у золотистых волос. — Что такое? — Не заставляй меня говорить это, — парнишка до ужаса краснеет. — Я не заставляю. — Ты мучаешь! — И это того стоит, — горячий язык касается головки, и Конор нервно вдыхает воздух через нос. Джо слишком хорош. И до его уровня ему ещё далеко. Конор тихо ругается, когда ему вдруг звонят. Младший готов разбить телефон об новый пол, но он этого не делает. Он отвечает на звонок и сдерживает тихий стон, когда Джо берёт член в рот. — Д-да, Фил? — голос дрожит, и парнишка закатывает глаза, сжав волосы блондина. — Привет, Конор. Я не могу дозвониться до Джо, он с тобой? — а тот, в свою очередь, активно облизывает и так глубоко глотает, от чего Конор тяжело выдыхает прямо в трубку. — Да, со мной, — кое-как выговаривает младший, чувствуя, как щёки краснеют. — Передай ему, что сегодня в шесть репетиция, хорошо? — и Джо, которому так понравилась эта игра, идёт дальше. Длинный и тонкий палец проникает в маленькую дырочку и тут же начинает двигаться. Конор совсем забывает о телефонном разговоре и тихо-тихо стонет в трубку. — Конор? — Чёрт, прости, да-да-да, я п... — второй палец оказывается в нем, и младший выгибается в спине, — я передам. — Ты там в порядке? — Да, просто я немного занят. Я передам Джо, пока! — Конор резко кладет трубку, когда гитарист обласкивает языком головку, а после тяжело выдыхает. — Я ненавижу тебя, Джозеф. — Нет, Конор, ты любишь такое, — старший довольно улыбается. — И не только такое, — гитарист, наконец оставив маленькую и мягкую задницу Мейсона в покое, поднимается к его лицу. — Хочешь сказать... — Да, — перебивает Конор. — Да, я люблю тебя. Джозеф замирает, обрабатывает слова Конора и целует его. Ведет нежный, аккуратный поцелуй, прикусывает сладкие губки и водит рукой по телу. Один такой поцелуй обрывается, Джо открывает уже пьяные от возбуждения глаза и оставляет приоткрытые губы рядом с чужим. — Я люблю тебя.