ЧАСТЬ 17. РАЗНЫЕ СТРАННОСТИ (1/1)

***– ТА-А-А-АК! – ТИХО ПРОРЫЧАЛА Я, в сердцах бросив на пол тяжелые мешки с овощами и крупой. – И КАК это называется, позвольте вас спросить?!Сидящая за столом компания замерла и молча воззрилась на меня, в легком смятении. Кто-то с явным негодованием от моего необъяснимого посягательства на их святая святых – солидное мужское времяпровождение за картами и кружкой эля, а кое-кто – будто только что очнулся от дурманящего сна – таращился на меня с ошалелым ступором, переходящим в легкий ужас от непоправимости содеянного. Слава Иисусу, глаза Джейми трагически расширились, что, на мой предвзятый взгляд, все-таки явилось смягчающим вину обстоятельством, доказывающим, что совесть бесстыжего ублюдка еще не вся проиграна в его дурацкие карты. – ОЙ! КЛЭ-ЭР, ДЕТКА! ПРОСТИ!Три моих охламона в панике переглянулись. Заметив, как побледнел огромный, основательно потрепанный шотландец, со следами откровенного насилия на лице, остальные мужчины за столом, опасливо поглядывая в мою сторону, заерзали.– БЛАГОДАРЮ, что вы встретили меня у рынка ЧЕРЕЗ ЧАС, как обещали, и мне не пришлось тащить на себе два мешка чертовых припасов! – процедила я сквозь стиснутые зубы и, резко развернувшись, гордо прошествовала к лестнице, с удовлетворением отметив, как провинившиеся парни сорвались с места, услужливо отбирая из моих рук легкую корзинку с зеленью и сыром.– Поздно уже! – прошипела я, но корзинку все-таки отдала. – А что? Уже час прошел что ли, тетушка? – суетился вокруг не слишком удрученный Йен. – Мы... мы просто не заметили... п-прости. – Я уже поняла! – сварливо пыхнула я. – Где уж вам заметить, когда вы вовсю предаетесь пагубным развлечениям, пока ваша старая немощная тетушка, шастает по рынку и делает закупки в дорогу, как какой-нибудь чертов грузчик.– Прости, – еще раз жалобно пропел Йен, – тут такая мазь пошла, тетушка, – рассеяно-азартные глаза паренька определенно были в этот момент не со мной. – И, вообще, ты еще не совсем немощная, вернее, совсем даже не немощная. Ты еще ого-го! Что ты! – пробормотал он автоматически, увлеченно посматривая на оставленный теплый круг картежников, которые, потягивая эль, терпеливо ждали, чем разрешится эта неожиданная помеха в моем лице. Карты и соблазнительные горстки монет призывно располагались перед ними на столе.?Ах, ты ж, паразит!? Рассчитывая, не буду скрывать, на комплименты другого плана, я в сердцах хлопнула паренька веером по плечу. Без особого усердия, конечно. Йен, с трудом оторвавшись от притягательного зрелища за столом, заискивающе уставился на меня, бессознательно потирая пострадавшее место. Второй балбес так же честно пытался выдавить из себя сокрушенный вид, но у него это что-то плохо получалось. – Можно мы пойдем, миледи, а?И французский мошенник, склонившись ко мне, заговорщицки прошептал одной половинкой рта:– Сдается мне, я вот-вот выиграю приличную сумму.Не успела я пожать плечами, как парни живехонько испарились. Корзинка опять оказалась в моих руках. – Клэр, ну зачем ты все это тащила? – Джейми снова отобрал у меня корзинку. К его чести, надо сказать, он был заметно смущен. – А что мне оставалось делать? – рыкнула я. – Позвонить тебе я все равно бы не могла.– Позвонить?! – Ай, ладно, забудь. На самом деле я дала себе зарок – не вспоминать об удобствах цивилизации будущего, но тут не могла не оценить всю прелесть телефонной связи. Просто как без рук иногда.– Ты могла ведь прислать какого-нибудь парнишку-посыльного, чтобы он нас позвал, или взять носильщика.– Конечно, я наняла носильщика, за кого ты меня принимаешь?Джейми тут же заметно расслабился, и недоумение в его глазах сменилось облегчением. Губы его дрогнули, когда он чуть хохотнул:– За упрямую чокнутую сассенах (sassenach – гэльск. саксонец, англичанин, чужестранец), разумеется.– О! Спасибо, дорогой! Как это мило. Думаешь, я буду полмили переть на себе целых сорок фунтов? В гору? Только ради того, чтобы тебе что-то доказать? – я заметила, как он скептически сморщился. – Вот не суди по себе!– Но ты можешь. Переть, я имею в виду.– Не думаю. Я уже не девочка, Джейми, чтобы развлекаться подобным образом.– Да ладно тебе, что за мрачные мысли, милая. Ты любого в этом вопросе за пояс заткнешь. И, вообще – это к слову – ты вовсе даже не старая, душа моя, что ты, право... Ты самая великолепная красотка из всех дам, которых я видел в своей жизни. Са-амая обворожительная... Без сомнения. Он чуть наклонился ко мне, с легкой усмешкой мягко пришёптывая мне на ухо, и я вдруг почувствовала вибрации такой знакомой неги во всем теле. ?Вот, злодей! Думаешь, все так просто сойдет тебе с рук?? – Не подлизывайся, мерзавец, – веер, в свою очередь, хлестко опустился и на его плечо, но Джейми даже этого не заметил. Или сделал вид.– Ну, чего ты злишься, Клэр? Ты ведь сама не хотела, чтобы я пошел с тобой. Говорила, что тебе надо сосредоточиться и как следует все обдумать. Ты же не любишь, когда я шляюсь с тобой за покупками.– Говорила. Просто у тебя обычно при этом такой кислый вид, что я чувствую себя виноватой... и нервничаю. – Не правда. Я ЛЮБЛЮ ходить с тобой везде.– С каких это пор, интересно? – я приподняла одну бровь.Джейми посмотрел на меня серьезно, и выражение его лица как-то неуловимо изменилось:– С некоторых, Саксоночка... С некоторых. Поверь, ТЕПЕРЬ я готов ходить с тобой куда угодно, если ты не против.– Ладно, учту. Хорошо бы ты еще вспоминал про меня иногда, особенно, когда что-то обещаешь.– Прости. Правда, Клэр. Время как-то незаметно пробежало.– Ладно, забыли.– Так что с кольцом? Его починили?– Д-да… Только ювелир запросил сумму, которой у меня не было.– Сколько?– Полтора фунта.– Ого! Что-то дороговато. Я сам схожу, разберусь с этим.– НЕТ! Не надо. Не стоит тебе утруждаться, ты еще слишком слаб, чтобы бегать по рынкам, – Джейми уставился на меня изумленно, и его можно было понять, в свете того скандала, который я им только что закатила. ?Ну... что ж, прости, милый, женщины вообще-то – народ непредсказуемый. Лучше тебе к этому привыкнуть?.– Не бери в голову, дорогой, правда. Я сама. Попробую с ним поторговаться завтра. На самом деле, я действительно не взяла Джейми на рынок умышленно. Мне хотелось выяснить судьбу кольца. Без его присутствия, естественно. И, если что, придумать, как быть дальше. Кольцо, хвала Иисусу, было на месте, но стоило оно теперь целых 5 фунтов. Таких денег у меня все равно не было, и вряд ли когда-то они появятся. У Джейми их не было тоже, я знала. Даже если бы я отважилась их теперь попросить. – Тогда что еще? Ты все еще расстроена. Я вижу.– Просто мы сейчас не миллионеры, Джейми, жалко было тратить последние центы на носильщика.– Ничего, зато, я, представь, выиграл несколько монет, – Джейми хвастливо потряс спорраном, демонстрируя внушительный звон. ?Ого! Ладно, отмазался, обормот?, – облегченно подумала я. Нехватка денег, честно говоря, сильно удручала, особенно, когда драгоценное кольцо становилось при этом недоступно. Теперь нужно было придумать, как выпросить эти необходимые пять фунтов, чтобы Джейми ничего не заподозрил. Починка кольца столько стоить, понятно, не могла. ?Ладно, – рассудила я здраво, – подумаю об этом потом?.– А это что за компания, ты знаешь? – я подозрительно скосила глаза на барыг за столом.Джейми хвастливо хмыкнул:– Похоже, нам повезло, деньги у них водятся. Или... – он прищурился с сомнением, – что ты имеешь в виду, Саксоночка?– Надеюсь, тебя не обваляют за твои аферы в смоле и перьях, Джейми. Прости, мое сердце больше этого не выдержит. – Ну, что ты. Все было честно. Насколько это возможно. Клянусь. Теперь пришла моя очередь недоверчиво хмыкать.– Если ты не возражаешь, милая, я пойду дальше играть. Сегодня нам везет, ты же видишь, – он с видимым облегчением сделал шаг к столу.– Стоп! Я так не думаю.Я подозрительно уставилась на него, с запоздалым озарением постигая все темные глубины его вероломства. – Что такое? Что-то случилось? – Джейми уже был всеми мыслями в игре и чиркнул по мне невидящим взглядом. Потом замер, видимо узрев выражение моего лица.– Случилось. Я подозреваю, ты специально про меня забыл. – ???– Ты надеялся, что я забуду. Про укол. В твою изворотливую лживую задницу. Или, по крайне мере, как следует задержусь. Я права? – Не-е-ет, ну что ты. Как я могу!.. – он усиленно замотал головой, изображая святую невинность, но потому, как дрогнул его голос, дело тут явно было нечисто.– Да, все так и есть, – я утвердительно кивнула головой. – Ну, ты и злодей, Джеймс Фрейзер. Коварный, хитрый, трусливый злодей. Но, поверь мне на слово, тебе все равно не удастся отвертеться! Марш наверх, живо! – я уперла руки в бока, хотя мне стало смешно от его несчастного вида.Настроение Джейми заметно испортилось. Он сглотнул и обреченно буркнул:– Ничего я не трусливый, просто может человек не любить, когда ему без конца тыкают иголками в зад. По малейшему, заметь, поводу. – Ничего себе малейший повод! Ты хочешь умереть? В страшных муках? – Не факт! – он поглядел на меня с недальновидным бунтарством.– Факт! Давай, давай, шевели своей упрямой задницей, а то получишь... двойную порцию! – жестко проговорила я и, пропустив вперед по лестнице, подбодрила его еще одним шлепком веера. На что Джейми тяжко вздохнул и безропотно поплелся наверх, а я пристроилась следом, будто конвоир, который ведет арестанта. На казнь, по меньшей мере.В итоге, Джейми мрачно шагнул в нашу комнату, я вошла следом за ним, и уже хотела прикрыть дверь, когда поняла, что какая-то посторонняя сила препятствует мне сделать это. Я глянула через плечо и с удивлением обнаружила откуда-то взявшегося вдруг Ролло, который нахально протискивался вслед за мной, несмотря на то, что я сурово попыталась воспрепятствовать его вторжению.– Ролло! ФУ! Иди к... Йену, собака.Но пес, полностью проигнорировав мою нервную речь, все-таки вломился за нами в комнату – кто б ему смог в этом помешать, такой свирепой животине? – и невозмутимо устроился в углу, возле небольшого камина.– Ладно, – пожала я плечами, – пусть. Только, учти – вести себя прилично. Договорились? – и повернулась к переминавшемуся в великих сомнениях мужу.– На кровать, – решительно кивнула я головой в сторону упомянутого места, тщательно промывая руки под умывальником. Потом достала свой дорожный несессер из кармана.Джейми опасливо покосился на меня, неуверенно теребя пуговицы на штанах.– Знаешь, милая, ты это ТАК говоришь... – Как?– Ну, тебе только ремня в руке не хватает...Фыркнув, я смягчилась.– Не волнуйся, дорогой, – привычно наблюдая, как блестящий поршень втягивает в прозрачную колбочку густую белую жидкость, успокоила я встревоженного пациента. – Я очень аккуратно. Ты ж меня знаешь...– Знаю, Клэр. Потому и волнуюсь.Он изобразил такой удрученно-несчастный вид, что мне, конечно, тут же стало его жалко, на что он, несомненно, и рассчитывал, шельмец – актерских способностей этому прожженному шулеру было не занимать. Я, как всегда, попыталась скрыть свою неуместную жалость за строгим врачебным тоном.– Давай, давай, разоблачайся, – я пощелкала ногтем шприц и сбрызнула лекарство, – Нечего тут мне зубы заговаривать.После того, как я внимательно выслушала его горестные бухтения о том, что когда у меня только закончится этот мой чертов пенициллин, и что задница у него и так пострадавшая, но никому из здесь присутствующих нет до этого никакого дела, и что жениться на враче, да еще из чертового будущего, где зачем-то изобрели эти чертовы иголки, это самое, мать его, в корне недальновидное, что он сделал в своей жизни, Джейми, наконец, улегся на кровать и демонстративно впился зубами в подушку. На что я резонно возразила: что пить ?Боржоми? слегка поздновато, дорогой мой, потому как почки уже отвалились, и что ваши средневековые коновалы обычно отрезают конечности без анестезии и ковыряются в ранах необработанными инструментами, так что нечего переть на изумительные изобретения врачей будущего, и вообще, если он не хочет, чтобы у него вскорости отвалился нос, а еще раньше – его член, то он может немного помолчать и сделать чертов вид, что благодарен. Судя по моей трагично-пламенной речи, я, вероятно, все же чувствовала себя немного виноватой в тех неприятностях, которые я ему невольно причиняю.(Для слишком дотошных читателей: конечно, Клэр не могла знать про ?Боржоми? и в англ. языке существует аналог этой поговорки: ?It’s no use locking the stable door after the horse has bolted? – поздно запирать конюшню, когда лошадь сбежала, и, наверное, Клэр могла сказать именно его. Выбирайте на ваш вкус ;))– Ладно, ладно, милая, – настороженно поглядывая на мой распаленный вид и острую штуковину в моей руке, проговорил Джейми, предусмотрительно выплюнув подушку изо рта, – делай, как знаешь. Лишь бы тебе было приятно.?Ах, ты ж, змеище!? – подумала я и вкатила ему отличный укол в его вредную ехидную задницу. А пусть себе знает, что злить женщину со шприцем наперевес чревато.– ААУ-у-у... О-о-о... – простонал он так, будто я всадила ему хороший заряд дроби в вышеупомянутую часть тела. Потом, не сдержавшись, жалостно пропыхтел сквозь стиснутые зубы:– Если бы это был ремень, и то... – он посмотрел на меня предосудительно, – было бы на порядок приятнее!– Ой, да ладно тебе, милый мой. Не переигрывай! – ответствовала я и весьма азартно залепила ему пятерней по пострадавшему месту. В порядке сравнения, чтоб сильно не ерничал, а так же в качестве положенного разогревающего массажа, конечно. Получилось довольно-таки звонко. На что Джейми, после того, как смог закрыть свой, широко распахнувшийся от такого неслыханного вероломства, рот, разразился витиеватым замечанием, кажется, по поводу моей исключительной способности к состраданию и человеколюбию. На гэльском. Я благоразумно не стала уточнять перевод.– Прости, любимый. Не могла отказать себе в удовольствии. Ответом мне был самый осуждающий взгляд за всю историю человечества.Ролло, который из своего угла внимательно наблюдал за всей этой сценой, вдруг поднялся и, пока еще не совсем твердой походкой, прошествовал прямиком к Джейми. Продефилировав мимо меня, он как-то не слишком почтительно взрыкнул и ощерился, видимо, высказав мне, таким образом, порицание по поводу столь бесчеловечного обращения с его бедным беззащитным подопечным. Я даже опасливо отдернула руку. Тоже мне, заступник выискался! Потом он подошел к обиженному мученику, горестно растекшемуся щекой по подушке, и основательно лизнул его пальцы, а затем, непринужденно – Джейми не успел увернуться – одним движением длинного розового языка прочертил влажную дорожку через всю его щеку от носа к уху.– Ай, приятель, да, да, я тебя тоже люблю, – взвизгнул Джейми, пытаясь укрыться в подушке от таких навязчивых проявлений собачьих чувств, пока Ролло, горячо дыша ему в уши и шею, радостно мусолил все места, до которых мог дотянуться своим слюнявым языком. – Ой, ну всё, ВСЁ, ХВАТИТ! Я в порядке, брат. Иди, иди уже. МЕСТО!– Вот видишь, Саксоночка, – с патетической укоризной заявил мой, ободренный такой неожиданной поддержкой страдалец, взъерошено выныривая из спасительных глубин подушки, пока отвергнутый Ролло грустно плелся обратно в свой угол, – даже собака меня жалеет. А вот, некоторым, не будем показывать пальцем, совсем наплевать на мучения бедного больного парня.Я фыркнула. Джейми тоже. Я подсела к нему на кровать, и мы посмеялись, нежно глядя друг другу в глаза. Потом я тихонько запустила пальцы в его всклокоченную шевелюру, приглаживая.– Как же ты хочешь, чтоб я тебя пожалела, мой храбрый солдат? А? – наклонившись к самому его уху, прошептала я, коварно согревая это чувствительное местечко своим дыханием. – Тоже облизать тебя? Да? Это я могу.От Джейми крепко пахло псиной, поэтому я засомневалась, что прямо сейчас готова исполнить свое обещание.– Ой, нет, Клэр, – он поежился, быстро пряча ухо, и, слава Богу, взяв меня за плечи, решительно отстранил. – Еще одного такого слюнявого напора жалости я, пожалуй, не выдержу. Потом он повернулся на бок, уютно заворачиваясь в простыню.– Если ты не возражаешь, Саксоночка, я еще немного посплю, что-то опять в сон клонит, – не слишком разборчиво пробурчал он. Я подошла к окну и открыла решетчатые створки, впуская в душное пространство комнаты полуденные запахи нагретой влажной зелени и журчание близкой воды. Окна выходили на задний двор и реку, бегущую совсем близко, буквально в тридцати ярдах, под небольшим отвесным обрывом. Широкая и неспокойная, она вихрилась водоворотами и несла свои мутные глинистые воды сквозь густые заросли прибрежных деревьев куда-то на северо-восток. Мы уже наняли лодку и, когда загрузим ее всем необходимым для длительного путешествия, отправимся к тетушке Джокосте, в Северную Каролину. – Саксоночка, тебе не кажется странным, что Ролло как-то необычно себя ведет, – сонно донеслось с кровати.Ролло, услышав свое имя, оживленно оторвал от лап свою голову и, навострив уши, с надеждой завилял хвостом. – Что ты имеешь в виду, милый? – я видела со своего наблюдательного пункта – второго этажа гостиницы – как Йен пересек двор и зашел в сарай, видимо, в поисках Ролло, но его, понятно, там не было. – ЙЕН! Если ты ищешь пса, то он у нас! – зычно прокричала я в окно. – Хорошо, тетушка, – загорелая мордаха парнишки высунулась из-под навеса. – Я тут раздобыл ему еды, а после хочу немного прогуляться с ним по берегу. Будь добра, отправь его ко мне.– Так, собака, – проговорила я, решительно открывая дверь. – Давай, ищи! Ищи Йена. Кушать.Если бы я была пустое место, ко мне бы отнеслись, думаю, с большей учтивостью. Полный игнор. Та-а-ак. Я попробовала снова.– Эй, песик! Давай. Йен. Где Йен? Ищи. Ну, что ты ржешь, как конь. Давай сам попробуй, – это уже хихикающему рыжему охламону, наблюдающему из-под покрывала своим ехидным заспанным глазом за моими тщетными усилиями.– Ролло, старик, нехорошо, – Джейми нехотя высунул наружу кудлатую голову, подпирая ее рукой. – Воспитанные парни по отношению к дамам так себя не ведут, пойми. Где твоя галантность, приятель? Надо слушаться тетушку Клэр. Она у нас тут главная.Я закатила глаза.– Ой, ну щас. Прямо так он тебя и послу... – и, если честно, так и застыла, открыв рот. Глаза мои тоже потихоньку расширились. Ролло встал и, хотя вид его при этом был не слишком довольный, потащил свою серую задницу к двери. Поравнявшись со мной, он вдруг посмотрел на меня, как мне показалось, крайне презрительно, потом то ли чихнул, то ли фыркнул, будто в его гладкий блестящий нос попала какая-то ничтожная мошка. И, подняв свою грозную волчью морду, величественно вышел за дверь. – Как ты это сделал? – ошарашенно проговорила я, провожая гордо шествующую зверюгу взглядом.– Ну, вот это я и имел в виду, когда говорил, что он ведет себя странно, – Джейми довольно скалился, глядя на мою ошалевшую физиономию. – Да уж, и почему-то он все время теперь крутится возле тебя, ведь он всегда признавал только одного Йена. Просто из одной тарелки с ним ел.– Ну, так и я о том же, – он опять упал головой на подушку, в блаженстве прикрывая глаза, и пробурчал:– Странно все-таки на него подействовало это ранение. А может быть, то, что он был на грани жизни и смерти, заставило его понять самые важные в его жизни вещи. – Да? И какие же это, например?– Ну, кто, на самом деле, хозяин в доме. – Ты ж только что сказал, что это я, – я прищурилась и уперла кулаки в бока.– Разве? Ну, Ролло, выходит, виднее? – физиономия растянувшегося на кровати шотландца излучала полную невинность. – На самом деле собаки это чувствуют. Так люди говорят... – он скромно пожал плечами на мое скептическое выражение лица. – Ох, ладно, ладно, мой милый... хаспадин. Несомненно, ты у нас главнее, – я наклонилась и ласково поцеловала его в лоб. На что он удовлетворенно выдохнул. То ли от моего сердечного поцелуя, то ли от неоспоримого признания, наконец, его первенства моей строптивой персоной. Временные уступки страждущему, пусть себе даже не обольщается. – Представляешь, Клэр, трактирщица говорит, что он только недавно очнулся. Внезапно. Буквально за день до нашего прибытия, а то уже совсем был неживой. Даже дышать почти перестал. Надо же. Повезло собаке.– Да, интересно, как он смог выкарабкаться? Вот уж, действительно, эти зверюги – такие живучие существа. Недаром говорят, все заживает, как на собаке, – я окинула Джейми оценивающим взглядом заботливой жены, а, за одним, и придирчивого врача. – Сдается мне, в этом плане вы с ним, к счастью, похожи. Синяки твои почти что уже сошли.На самом деле, я, конечно, немного преувеличивала, но пятна, действительно, стали гораздо бледнее и украшали лицо моего мужа разноцветными желто-лилово-зеленоватыми тенями, делая его похожим на акварельный набросок какого-нибудь сумасшедшего экспрессиониста. Рассечения и ссадины тоже почти затянулись. Хотя со стороны все это еще выглядело страшновато. Трактирщица первое время смотрела на меня с сочувствием, видимо, как на жену отъявленного пьяницы и дебошира, а на Джейми – с крайней настороженностью. Но после того, как мой муж почти задаром, в основном только за проживание, отдал ей наших лошадей и повозку, да еще, вместе с парнями, починил крышу сарая, отношение ее резко поменялось, и теперь она не могла на него надышаться и называла исключительно моим дорогим мистером Фрейзером.– Ты не помнишь, какого цвета глаза были у Ролло? – вдруг спросил Джейми.– Да как-то особо не приглядывалась. Разве не зеленые? Честно, не помню.– А сейчас у него – серые, даже почти что голубые. Странно, правда?– Ну так что... Он еще растет, может, от этого и цвет глаз поменялся. У детей частенько тоже глаза цвет меняют. Рождаются с одним, а потом смотришь – уже другие.– Да, наверное, так и есть, хотя, серо-голубые глаза – что-то необычное для собаки. – Ну, почему? Кто его знает, какие там экземпляры намешаны в его роду.Джейми в очередной раз пожал плечами и, оставив сие замечание без ответа, наконец, праведно засопел.Я, намереваясь заняться расфасовкой своих покупок, на цыпочках вышла из комнаты и тихонько прикрыла за собой дверь.