Двадцатилетние капитаны (1/1)

Шелия не любит говорить о своём прошлом и ненавидит, когда говорят о её будущем.Вообще-то, всякие пророческие ?эта далеко пойдёт? она, конечно же, оправдала – ей двадцать, а она уже капитан. Румменигге может гордиться своим отрядом (что он, втайне от всех, конечно же, и делает), потому что их много таких, двадцатилетних капитанов, зелёных, как ониксы Айки, упрямых и немножечко уставших. С каких сторон на них ни посмотри, а они кажутся детьми – даже немногословный суровый Жан, даже вечно скучающий Силерат, возвышающийся над самым высоким эльтером из отряда сантиметров на десять. Куда ни посмотри, они все ещё дети детьми, а переводишь взгляд им в глаза – и всё.Это ты ничего не знаешь и не умеешь.Эти двадцатилетние капитаны видели смерть, и она состарила их на несколько тысяч лет.Шелия далеко пойдёт, как и все они, и дорога каждого закончится гробовой плитой.И, как ни странно, всех в итоге это устраивает.***– А знаешь, большинство тех, кто возвращается и ведёт… пытается вести гражданскую жизнь, – Шелия болтает ложечкой в стакане с чаем. Стакан прямой, подстаканник посеребренный, у Джоан Сазерленд других не водится, да и зачем она позвала старшую Линч выпить с ней чаю, тоже не особо понятно. – Не выдерживают.– В смысле? – у Джоан глаза цепкие, взгляд хитрый, но вызнавать ей нечего. Шелия наловчилась говорить с главными сплетниками Регенсхайна ещё года два назад.– В коромысле, – отзывается рыжеволосая дружелюбно. – Чик – и нету. С галеонов прыгают, вены ложкой вскрывают, снотворные пьют всеми пачками. Не все, конечно. А кто выдерживает – проходит огромный реабилитационный период.Шелия смотрит куда-то вверх, в угол. Никаких пауков там нет, подсказок, почему она об этом заговорила, тоже. Она вздыхает и опускает голову.– Джейкес говорит, что ему до сих пор всё это снится, – Линч осторожно прикасается губами к стакану и морщится: тот горячий. – Каждую ночь.Джоан старше неё по крайней мере лет на десять – Шелия никогда не умела правильно определять чужой возраст. Вон, морщинки в уголках глаз, но их совсем незаметно. Должно быть, у неё дома куча омолаживающих кремов. Это почему-то кажется очень забавным.– Я думала, с фронта невозможно просто так уйти, – говорит эта леди неопределённых лет, Линч фыркает, ?Джоан? в её голове всё-таки звучит лучше, и они ещё не поругались, чтобы она обзывала её на какой-то вот такой дурацкий манер. – Что оттуда уходят только те, кто больше не может продолжать сражаться. Это же не игра какая-то, чтобы просто вот так взять и выйти?– Конечно, – Шелия отставляет стакан и начинает очень заинтересованно рассматривать свои ногти. – Просто у нас самый лучший командир. Если кто-то из нас решит уйти – он сделает всё, чтобы у нас была эта возможность.– Даже у тебя? – вдруг едко интересуется банкирша.Шелия поднимает голову. Губы сами собой растягиваются в улыбке. Это её защитный механизм, и в последнее время он срабатывает чаще, чем что-либо остальное. Когда на неё кричат, когда её задевают за живое, когда угодно – Шелия улыбается.Шелия начинает шутить, и это выглядит просто отвратительно.Тогда Шелии было семнадцать – и вести себя с регенсхайнскими сплетниками ещё не умела. Нет ничего удивительного в том, что об их отношениях ходили слухи.Нет ничего удивительного, что они ходят и сейчас.– Даже у меня, – соглашается старшая Линч негромко. – Хотя, если честно, я бы очень хотела, чтобы он меня в итоге не отпустил. Но майор слишком уважает свободу выбора, чтобы понимать, что такой, как я, выбора иногда лучше не давать.Шелия пьёт чай, он жжёт ей всё ещё улыбающиеся губы и обжигает горло, потом она будет ругаться сама на себя, потому что могла сделать молчание менее неловким и давящим каким-нибудь другим, менее травмоопасным способом, но просто не смогла придумать ничего другого.Гаэльский сыр, в очередной раз переданный в филиал банка Сазерленд предусмотрительной Роминой Фрай, кстати, действительно вкусный, но Джоан, кажется, осточертел, раз она зазывает на чай всех подряд.***– Я думаю, я знаю, почему им снится война, – Шелия вдруг едва ли не вскакивает; Жан скашивает на неё глаза, но даже не дёргается, потому что привык к таким внезапным скачкам.Он не переспрашивает ?кому?, он не уточняет, что она вообще несёт – стрелок просто сидит и ждёт, пока Шелия закончит предложение.– Они скучают по ней, Жан, – старшая Линч поворачивается к нему всем корпусом. – Даже если никогда этого не поймут.Вряд ли кто-то из оставшихся двадцатилетних капитанов когда-нибудь куда-нибудь денется.