О спортзалах, увольнительных и бездарно потраченном времени (1/1)

– Спортзал? – мой голос прозвучал настолько обиженно и по-детски, что я замялась; впрочем, моё смятение длилось не дольше секунды. А вот негодование, обида, гнев – вот они, пожалуйста. – Спортзал лакийской академии эльтеров, майор, серьёзно?Я крутанулась на пятке, чтобы с размаху вперить в майора осуждающий взгляд – и волосами взмахнула, и губы поджала, и руки скрестила под грудью, но все мои манёвры он выдержал со спокойствием гигантского исполина, которого в большой палец ноги укусил комар.Наша молчаливая перепалка – точнее, моё безмолвное осуждение и его игнорирование меня в общем и целом – тоже долго не продлилась. Я опустила руки, а вот Румменигге взгляда не отвёл, и теперь уже моя бы очередь игнорировать настала, но я всегда была плоха в подобных делах.– Когда вы говорили, что мы отправимся куда-то, я не думала, что это будет спортзал, – наконец признала я мрачно.– А что такое, старлей? – с искоркой насмешки поинтересовался он, скидывая широкую спортивную сумку с плеча. – Надеялась, что я отведу тебя на Гору Гессен небо рассматривать?Я от возмущения словами подавилась, и только мотнула головой. По правде говоря, я ничего не представляла, и уж тем более не ожидала чего-то подобного от майора – во-первых, потому что он бревно эгоистичное, а во-вторых, потому что я сама подобные вещи не жаловала от слова ?совсем?, и вряд ли бы в отряде нашёлся хоть один человек, который был не в курсе.– Ну хоть за ручки бы подержались, – ядовито, но рассеянно отвечала я. – Серьёзно, зачем мы здесь?– У меня увольнительная, как ты знаешь, – он перехватил отросшие волосы тоненькой резинкой – кажется, с ватмана Титании, но кто знает, откуда он её взял на самом деле. Хвостик вышел тонкий и мышиный, и я особо не поняла смысла этого манёвра – всё-таки, волосы у майора слишком коротки, чтобы мешать… при чём бы то ни было.– Все знают, – фыркнула я. – Они у тебя настолько редко, что каждую мы отмечаем в календаре.В каждой шутке была доля шутки – и в этой тоже. Мы, может, и не отмечали, но я помнила каждый свободный день майора. Обычно он просто исчезал с глаз всех на добрые сутки, и в отряде царила такая себе условная анархия, кончающаяся на моих подзатыльниках.– Я решил провести день с пользой, – он снял куртку и запихнул её в сумку.Вообще майор Румменигге без своего доспеха – это что-то такое непривычное, странное и не поддающееся объяснению. Вроде и он, а вроде и вообще левый мужик какой-то. Весело и непонятно.– И расслаблюсь, – он хрустнул плечами. – И тебя чему-то научу.– Чего-о? – наконец среагировала я. – В смысле?– Да в прямом, – отозвался майор тоном почти скучающим, и я бы расслабилась, если бы не заметила движение, начавшееся ещё в бедре; в следующий момент он рванулся вперёд, и только рефлекс спас меня – я отпрыгнула назад, не до конца осознавая, что я делаю, и кулак пролетел мимо моего плеча.– Ты чего? – только и успела спросить я, потому что Маркс снова перешёл в наступление, парировать его атаки, не продумав и не осознав ничего, было бы самоубийством, поэтому я только и делала, что отступала и уклонялась.– Тут много места, – в перерывах между замахами он был очень и очень разговорчив; мне приходилось слушать и отступать, следить за ним, за его движениями, за его шагами, поэтому я отвлекалась. – Выходной. У меня знакомая тут работает, я попросил об одолжении.– Каком? – я чуть не поскользнулась, но вовремя перенесла вес на другую ногу и отскочила влево; майор круто повернулся, без особых усилий продолжая наступать. – Отпинать меня?

– Отпинать тебя, – согласился он просто, и я, вспыхнув, пропустила удар – вскользь, но довольно ощутимо кулак впечатался чуть ниже моего плеча, и я недовольно засопела. Майор двигался намного лучше большинства монстров – они были предсказуемы, они были глупы, иногда неповоротливы, иногда беспорядочно быстры – и всегда у них была одна определённая манера сражаться. Стоило выучить алгоритм – и ты практически непобедим.Стоило выучить алгоритм – и ты практически непобедим.Но здесь это не срабатывало, Румменигге был словно везде, подозрительно гибкий для своего телосложения, какому зереку он душу продал в обмен на это умение – у него в руках не было никакого оружия, но что самое страшное, он был сам себе оружием, и……когда-нибудь я устану восхищаться им. Когда-нибудь.***Он загонял меня в угол, он ронял меня – каждый раз рядом каким-то магическим образом оказывался мат, смягчающий моё приземление – он гонял меня по всему спортзалу, а они в академии эльтеров, на секундочку, огромные; максимальный перерыв был пятиминутным, в остальные же я едва успевала хлебнуть воды так, чтобы мне не прилетело кулаком по бутылке; я злилась, ругалась, ворчала, шипела, проклинала его, я пыталась парировать, я пыталась уклоняться, я пыталась сражаться в открытую, я пыталась идти на хитрость, но господи, этот человек был титановым сплавом из стойкости и ума, и каждая моя попытка, каждый мой ответный ход заканчивались неудачей.– Ты человек вообще? – я упала сначала на колени, а потом и вовсе на задницу. – Нет, серьёзно, ты кто? Сын богини? Отец Фаррела? Мутировавший лилиту? Мужики у них симпатичные, так что а вдруг…– Я командир отряда, – он смахнул налипшие на лоб волосы. – И если ты хочешь когда-нибудь меня догнать, ты должна…– Не вызывать у тебя приступов гомерического хохота? – невинно поинтересовалась я. Сидя, дышать и жить было сравнительно легче. Потная, пыльная и уставшая, я почему-то чувствовала себя такой счастливой, что улыбку деть не могла никуда. – Ах да, ты же в принципе не хохочешь. Нет, серьёзно, а ты хоть раз хохотал? Свидетели есть?– Шелия, – он усмехнулся – то ли одёрнул меня, то ли просто по имени позвал, но я решила замолчать.– Это было не так уж и плохо.– Конечно, не так уж, – фыркнула я. – Я капитан, доброе утро. А что обо мне в Аркане говорят, ты сам слышал. Это же не просто так всё. Я до тебя, конечно, не дотягиваю, но я и не безнадёжна, эй!– Да, – подтвердил он. – Ты не совсем безнадёжна.Вообще-то, это не звучало как похвала, однако было именно ею. Потому что богиня, это же Румменигге, неприветливый, как горные скалы, суровый, как мать двоечника после школьного собрания. Заслужить от него нечто такое – победа.Заслужить от него улыбку – вообще что-то запредельное, и, кстати, не знаю, почему я так думаю, ведь улыбается он часто – уголками губ, наблюдая за кем-то, разговаривая с Эгле, гладя меня по волосам; его улыбки незаметные, но очень тёплые, и я очень ценю каждую.Он отвернулся, наклонился к сумке, чтобы достать куртку, потому что когда мы перестали носиться по залу, стало понятно, что в академии не очень-то и тепло; он наклонился, а меня перемкнуло.Я сорвалась с места и прыгнула ему на спину, обхватив ногами пояс и обвив руками шею, пытаясь сдавить и не упасть одновременно; Румменигге не успел уклониться, достать меня руками не представлялось возможности, точнее нет, достать-то он меня смог бы, но сделать что-то в таком положении – нет; я вцепилась в него крепко и сосредоточенно, и не отпустила бы его ни за что на свете, если бы он не вздумал пощекотать мой бок – я взвизгнула и отпустила его, успев перехватить за руки.Это не спасло меня от падения, и его от меня тоже не спасло.– Я ударилась головой, – сообщила я весело, скашивая глаза на его руки. Майор весьма предусмотрительно прижал мои запястья к полу, доски кололись, и он немного не рассчитал силы, было больновато, неприятно, но очень-очень смешно.

– Я заметил, – фыркнул Маркс, подниматься и отпускать меня не думая. Двусмысленное положение, очень забавное – не то что бы никогда в таком не были, даже скорее наоборот, неотъемлемая составляющая наших отношений – это именно двусмысленность, но…– У меня почти получилось, – я надула губы. – А у зереков не хватит ума меня щекотать.– Я надеюсь, у тебя хватит ума не кидаться так на зереков, – он наклонил голову. – Сумасшедшая. Внезапность – неплохой ход, но в итоге ты проиграла.Я вздохнула. Конечно, в проигрыше майору ничего стыдного нет, но когда это происходит с тобой раз за разом, и ситуация ни черта не меняется, что бы ты ни делал… в общем, грустно это. Грустно, нечестно и неправильно.Настолько грустно, нечестно и неправильно, что я позволила себе глупость – подняла голову и прижалась губами к губам майора, настойчиво и обиженно, с трудом сдержавшись, чтобы не укусить. Румменигге не джентльмен, я не дама, то, почему он мне не отказывает, находится за гранью понимания в принципе, но он отвечает мне, он держит меня за запястья, и вот где мы ещё не целовались – так это на полу спортзала академии, и выходной, и никого нет, и холодно, а он тёплый, и я тёплая, и…Я мягко отстранилась и, облизав губы, наградила его умоляющим взглядом – пожалуйста, я заслужила, обними меня, и майор потянулся ко мне, и вот я вижу его взгляд, задумчивый и слегка затуманенный, и богиня, этот взгляд стал бы мне лучшим вознаграждением……если бы я с воинственным кличем не рванулась вперёд и в бок, заваливая Румменигге на спину, и, торжествующая, не уселась сверху. Конечно, у нас разные весовые категории, и ему меня скинуть ничего не стоит, но!Но! Кто тут классный? Да, это Шелия!– Попался! – торжествующе засмеялась я. – Ослабил бдительность! Я выиграла! Кто выиграл? Я выиграла!Он смотрел на меня прямо, спокойно и смешливо, как будто бы знал что-то, чего не знала я, но какая, к чёрту, разница, когда я наконец смогла, я застала его врасплох!– Ты выиграла, – с подозрительной покорностью согласился он.Я сощурилась.Но это всё, что я успела сделать, потому что дальше тяжёлая рука перехватила меня за затылок и потянула вниз.Где я – снова – напоролась на его губы. Как на проволоку, ей-богу. С кровью и обиженным ?почему я??Даже порадоваться победе не дал, сволота. Даже ощущение победы отобрал.И когда я почувствовала, насколько широко он улыбается – я просто не смогла не укусить его за губу.