1 часть (1/1)

Это случилось, когда я встал на путь совершеннолетнего юноши, который должен быть твёрд на руку и глас, ведущий за собой ранимые души Вселенной.Мой дом находился в Англии, возле реки Эйвон. Семья состояла из трёх человек, включая меня самого: отец – Джеффри Темпест* – ранее дворянин, обладающий богатством, постигший всевозможные нраво- и жизнеучения, погиб в городе Дерби; мать – Мэвис Клер* - знаменитая, но не чтимая критиками писательница, скончалась по прохождению месяца после гибели мужа, от холеры. Других родственников ни с одной из сторон не было, и единственный кто оказал желание, остался присматривать и растить меня, был давний друг отца – Лючио Риманец*.Конечно, мужчина не мог полностью заменить мать: её нежные руки и звонкий голос; не мог дать молока из тёплой и мягкой женской груди. Но он, несмотря на дальние расстояния, приехал, как только получил известие о горе в семье товарища, и по приезду ухаживал за матерью, пока та ещё была жива. Бессонными ночами стоял над колыбельной, мирно толкая её и тем самым укачивая меня. Если это не помогало, и я всё равно имел плохое настроение, корчил лицо и попискивал, как любое новорождённое существо, мужчина брал меня на руки, обмотанного в кулёк из одеял, и прижимая к широкой тёплой груди, облачённой в рубашку, тихо пел баритоном различные песни, способные успокоить даже буйного зверя, не говоря о месячном младенце. Лючио рассказывал, что я моментально впадал в сон и спал крепко до самого утра.Детство в моих воспоминаниях - самая беззаботная пора. Князь Риманец – высокий, прекрасный на внешность и манеры, совершенно не выглядящий по возрасту мужчина – проводил должное количество времени со мной. Иногда, в процессе игры, он впадал в прострацию и настолько заигрывался, что терял счёт времени, и, если бы не его верный лакей Амиэль* – угрюмый и безукоризненный в своём деле, напоминающий о делах, князь бы так и баловался целыми днями. Отец не жалел ни сил, ни времени на моё обучение во всех сферах существующих на Земле, поэтому подрастая, мой дневной график всё более менялся: количество дел увеличивалось, а времени для игр становилось всё меньше. Скажу честно, это не было обузой для меня, так как я всю жизнь горю к проникновению в образы новых знаний и получению интереснейших навыков.Несмотря на крепкую привязанность и светлые чувства испытываемые ко мне, князь стал надолго уезжать, как только я перешагнул порог трёх лет от роду. Стоило произнести слова об отъезде, как у меня сразу начиналась истерика, не кончавшаяся до самого вечера, отчего ему приходилось уезжать тайно и перед этим он настрого велел Амиэлю следить за мной. Невзирая на долгое отсутствие родителя, я всегда мог отослать письмо с рассказом о том, как прошёл день, что я и делал каждый раз, когда не было сил сдерживать скуку и нетерпение увидеть названного отца. На каждое такое письмо я получал ответ: длинную ленту бумаги, начинавшуюся словами горячего приветствия и заканчивающаяся несколькими непрерывными предложениями о скором приезде. Очередную весть помогал отписывать Амиэль, так как я не обучался грамоте до пяти лет. Мы усаживались на кухне: я сбоку от стола, он во главе. Внимательно наблюдая за ним, вытягиваясь вперёд и всматриваясь в аккуратный почерк завитых букв, я, как бы с полнейшим наигранным осознанием и серьёзностью в глазах, проверял правильность написания своих же слов, продиктованных Амиэлю, полностью выполнявшего мои поручения в этом непростом деле, но иногда переписывая некоторые моменты под своё усмотрение, аргументируя действие тем, что так звучит более приятнее на слух и князю обязательно придётся по душе. Дорогой папа! Пишу тебе, чтобы рассказать о приключениях, в которых я имел честь участвовать. Проснулся к девяти часам, позавтракал (на самом деле я не очень хотел есть, но Амиэль сказал, что питание полезно для человеческого тела), и отправился на прогулку в сад. За мной присматривала Мари**, но я, будучи ещё тем хитрюгой, ускользнул из её поля зрения и отправился покорять лесные массивы, выйдя за пределы придомовой территории. Сначала мне было весело и хорошо, я чувствовал свободу действий, бегал от дерева к дереву, прыгал по земле, покрытой множеством опавших листьев, и хохотал до слёз, смотря, как неуклюжая белка старалась забраться в дупло, удерживая за щеками пару тройку желудей или лесных орехов (я бы бросил в неё камень, чтобы она выронила хотя бы один, но не стал этого делать, вспоминая твои слова о добродетели, папа. Да и трудно было найти даже один камень вокруг), но к вечеру, когда стало смеркаться и холодать, чувство веселья и свободы исчезло так же стремительно, как мысль о побеге, появившаяся недавно в моей голове. Я заплакал, сидя под одним из величественных и многолетних дубов и сквозь горькие слёзы зазывал Амиэля с Мари на помощь, которая подоспела только через два часа от моей пропажи. На поиски вышли все: повар Кристофер**, Мари, Амиэль, и его помощники Джем и Джим**, кухарка Полина** и даже тот ворчливый старик-сторож Барон**. Каково было счастье, когда вблизи послышались шаги и тёплые руки обвили меня, прижимая к телу и укутывая в тёплую ткань, а добрые голоса, в которых отчётливо слышались нотки облегчения, успокаивали и говорили о том, что теперь всё будет хорошо. По прибытию домой, я поел горячего супа, принял ванну с душистой и необыкновенно лёгкий пеной, а после Амиэль уложил меня спать, хотя раньше поручал это Мари. А сейчас, уже на следующий день, мы пишем вместе тебе письмо! Надеюсь, и дня не пройдёт как оно будет у тебя. Я очень люблю тебя и скучаю, желаю, чтобы ты как можно скорее приехал. Обязательно напиши ответ. С любовью и объятиями,твой сын, Эриан***.P.S.: И Амиэль, ведь он помогал. Окончив, мы складывали изложенное на листах в конверт и отсылали почтой. После празднования пятых именин отец стал уезжать ещё чаще, но к тому времени я более-менее привык к его отъездам. Говорил, что следует работать над обещаниями данными перед Господом, ради возвращения на Небеса. Не считая мой юный возраст, я прекрасно понимал о чём он говорит: моей первой прочитанной книгой была Библия (по наставлению отца), и я знал, кто был свергнут Всевышним и за что. В отсутствие князя Амиэль развлекал меня самыми необыкновенными способами: показывал трюки с вещами (в основном это было жонглирование или фокусы с исчезновением), привлекал других слуг к процессии, гипнотизируя, как он говорил, и заставляя скакать, выкрикивая непонятные звуки, танцевать без продыху, а иногда внушал мысли о потайных страхах***. Например, в последний раз наших забав, кухарка запрыгнула на стол после слов Амиэля на иностранном языке, и принялась визжать в убеждении того, что по полу бегает мышь. Случай произошёл в присутствии отца дома, поэтому слухи дошли быстро, и несмотря на мои мысли о наказании за подобный посупок, он лишь громко рассмеялся, дав волю чувствам, охватившим его, и спросил понравилось ли мне проводить время с Амиэлем, а потом добавил, что я весело забавляюсь, но переигрывать не стоит. Наши отношения оставались тёплыми и нежными, я прибывал в милости абсолютно у всех, и у домашних, и у гостей, до тех пор, пока не наступил начавшийся точно в срок и мешающий здраво мыслить переходный возраст, подталкивая на очередные дерзости. Ранее, до того, мы любили проводить время на ипподроме, и на поле для игры в гольф, имели возможность прогулки на лошадях, а иногда ходили в общественный городской парк. Но на тот момент, когда мой возраст достиг решающей отметки двенадцати лет***, я отдалился от отца, избегая любого контакта с ним, зато раз за разом принимая предложение ?друзей? - таких же оборванцев каким был и я, уединиться в нашем клубе и весело бездельничать до самого утра. И чем старше я становился, тем сильнее отбивался от рук. Однажды, после очередной ссоры с князем, меня заперли в комнате, предварительно бросив на кровать – я смог довести его до такого свирепого состояния, чего потом ужасно стыдился. - Ну и пожалуйста! – кричал я, утирая слёзы, поднявшись на ноги, тому, кто только что в ярости ушёл, хлопнув громоздкой дверью. – Я всё равно найду ход, способный вызволить меня из этого ужасного места, ущемляющего мои права и свободу! С друзьями я договорился встретиться ближе к полуночи, и несмотря на наказание нашёл выход: связать шторы и тюль, одеяла и простынь воедино, и перекинув через окно на улицу, спуститься с четвёртого этажа. План был слишком рискованным для его выполнения, но на что я только не был готов ради удовлетворения собственного самолюбия и подросткового бунтарства. Толстый канат, который я даже не удосужился проверить на прочность, полетел вниз, и только его конец коснулся земли, как я принялся перелезать через край оконной рамы, но остановился, замечая звук открывающейся двери. - Не боишься? – последовало через секунду. Это был Лючио, пришедший для серьёзного разговора.- Нет. – сухо ответил я, всматриваясь в уличные столбы и шатающиеся тени, исходящие от озаряемого ими света. - Опрометчиво. Эта самодельная верёвка не прочнее зубной нити, и ты знаешь это не хуже меня. – он не проходил дальше двери, но его голос звучал ласково и почти умоляюще, а взгляд, по моим ощущениям, испытующе прожигал во мне дыру. - Думаешь, упаду? – спросил я, наконец решив посмотреть на мужчину. – Тогда отпусти меня по воле. Чтобы я не ломал себе кости в попытках сбежать. - Ох, мой дорогой Эриан, ты начал себя так дерзко вести, словно уличный хулиган, как прознал, что я тебе не кровный…- Это того не касается. – резко вставил я, смотря на красивое лицо и потемневшие, как мне казалось, от недостатка освещения, глаза. - Тогда я не могу понять, зачем ты норовишь убежать, когда я пытаюсь говорить о действительно важных вещах, тревожащих мою немую душу, почему образовалась невидимая непреодолимая стена, ведь ничего плохого между нами не произошло, est-ce vrai?*** Я не спешил отвечать: ком вставший в горле сильно мешал. Долго сдерживать порыв негодования было невозможным: пытливое сердце спешило, словно повозка с наибыстрейшими скакунами, жар горел в груди, выливаясь краснотой на щеках.- Так. – смиренно отозвался я, ненадолго замолкая:- Но ты говоришь, что люди, с которыми я общаюсь, ущербны. Велишь оставить их общество, чего я делать не желаю, и ты не можешь смириться с данностью…- Смириться! Конечно, я не могу этого сделать! – князь ступил несколько шагов, и теперь я полностью мог разглядеть то печальное выражение лица, с которым он говорил. – Я взрастил тебя этими руками, - и он протянул их вперёд, удерживая ладонями вверх. - Вкладывал все знания, которыми только располагал в твою светлую голову, и продолжаю делать это; позволил тебе найти талант. Только посмотри какие картины ты пишешь, не прикладывая особых усилий! Я отдавал любое старание, чтобы баловать тебя самыми дивными дарами и чудесами, любил и нежил в объятиях. И это всё ради того, чтобы твоя светлость связалась с низшим слоем нравственных убеждений и пал, как Ангел с небес? Ради того, чтобы ты возненавидел меня за это? О нет, мой дорогой мальчик! Я слишком люблю тебя, чтобы позволить случиться подобному! Пусть лучше Бог покарает меня!В омрачённой комнате повисла тишина. Мысли о побеге больше не беспокоили мою глупую детскую голову, между тем чувство вины и горечи наливали и тяготили и без того слабое тело. Речь мужчины была настолько чувственной, что невольно меня кольнули стыд и смущение за собственное поведение перед порой циничным, но заботливым и любящим человеком. Бросившись Лючио в объятия, решился просить прощения за все действа против него, и как это ни странно, он простил, нежно прикасаясь губами к моему жаркому лбу. Оставшуюся ночь я проспал в собственной постели и видел чудные сны за то время, когда был ребёнком, а ближе к утру приснился кошмар, каких я не помнил за всю жизнь. Скоро, буквально через пару дней, должно состояться празднество в честь моего совершеннолетия, но видение происходило именно в тот самый день. Вокруг меня процветали мрак и пугающая чернота, а дальше был виден красноватый свет, исходящий с зала на первом этаже. Когда я озадаченный брёл по коридору, выйдя из спальни, мне казалось, будто снизу раздаётся смех, еле уловимый из общего шума. Только пришлось мне выйти на широкую мраморную лестницу, покрытой алым ковром, как взгляды тысячи гостей, мужчин и женщин, моментально бросились в мою сторону и остановились на небольшом стройном силуэте. Я дрогнул по понятным причинам, и присмотревшись заметил, что на лицах у каждого имелась пёстрая маска, какие надевают на бал-маскарад, а костюмы блистали разными оттенками, среди которых преобладали чёрные и красные цвета. Желание скрыться, для отвода внимания, никак не сходилось с принятыми действиями, ведь я начал спускаться вниз, словно обладал королевским титулом: лёгкой гордой поступью, не обращая внимания на страх перед затаившейся толпой. Присутствующие не сводили с меня глаз, будто пытаясь запечатлеть в памяти каждый момент, длящийся от появления моей скромной фигуры и оканчивающийся пропажей. Говоря о том, пропал я несколько позже после того, как меня полностью окружили ?невидимые? люди, с такими же мыслями, и появился мой благородный наставник, спускающийся с той же лестницы и восклицая поздравления, разводя руками по сторонам. Он сошёл быстро, сразу обнимая меня за плечи, встав позади, и рассказывая всем, кто я такой и чего стою. - Этот человек – моё прежнее, нынешнее и грядущее. Прошу, встречайте именинника, Арианд Темпест - великий художник и умелец нашего времени!Раздался рой аплодисментов, врезающийся в недавно правящую тишину. Я же вёл себя непринуждённо, будто вовсе не обладал телом, занимая роль наблюдателя, и скромно улыбался такому вниманию со стороны, потому не совсем интересовался словами отца, которые сами по себе могли служить замечанием и подсказкой на будущее.После оваций, ко мне стали подходить скрывающие лицо незнакомцы и говорить разное, к тому же, временами очевидно глупое: желали здоровья, политических достижений, чего я не совсем понимал, но не подавал виду; разумного распоряжения огромным состоянием, которого наяву у меня не было; и самое главное, поскорее сыграть свадьбу с избранным человеком, а кем, оставалось загадкой. На расспросы гости отвечали либо молчанием, либо говорили: ?Он точно нужен вам?. Многие с поклоном преподносили небольшие дары в виде сервиза, мраморных или золотых статуэток, и задумано это было для того, чтобы после просиживать первые ряды на дальнейших мероприятиях, организованных моей персоной. Принимая очередные поздравления, я не заметил, как со спины ко мне подошли, и подхватив за ладони, вывели на середину бального зала, под возникшее затишье и наступающую музыкальную лирическую волну белого танца. Я так и стоял спиной к тому, кто осмелился нагло и без предварительного приглашения вырвать меня из общества гостей, но по прошествии нескольких секунд, когда вступление прошло и основная мелодия зазвучала, поражая каждую клеточку моего тела и окружающего своими вибрациями, Некто легко развернул меня к себе, проделывая пируэт через ведущую руку и обхватывая второй мой дрожащий стан. Испытав целое мгновение возможно ли полностью представить реакцию человека на бесподобную красоту, какую скрывают только грубой физической силой, нанося увечья и тем самым убивая идеал прекрасного. Мои глаза устремились ввысь, так как незнакомец был достаточно высок, примерно на голову выше меня, и встречаясь с пылким взглядом, в котором виднелся пожар эмоций и страстей, принадлежащий лишь одному из всей немногословной толпы, окружающей широким кольцом, я понимал, что мужчина кажется мне весьма знакомым, особенно улыбка правильно изогнутых губ. Мы начали кружиться, зная каждый следующий шаг. С великолепной грацией, присущей кошке, партнёр выполнял необходимые движения, и вскоре, мы соединились в танце под льющиеся из пустоты звуки грустно играющих скрипок в подпевку к фортепиано.Под конец мы остановились, удерживая друг друга за руки и поклонились в знак благодарности, но расставаться не спешили. И снова обрушились звонкие аплодисменты, но так как я был чрезвычайно заинтересован личностью человека, скрывающимся за маскарадным костюмом, не обращал особого внимания на происходящее вокруг. - Хочу видеть ваше лицо. – промолвил я чуть ли не шёпотом, касаясь холодной материи рукой, но мои порывы мягко остановили.- Всему своё время. – он деликатно поднёс руку к губам, прикасаясь к коже и целуя её. – Как только мы встретимся, вы сразу же узнаете Дьявола в белой маске. А теперь, мне пора оставить вас. Незнакомец в белом отступил, отпуская руку и удаляясь, в то время как люди, причисляющиеся к скоплению немой толпы, обступали его, направляясь тихой поступью ко мне, угрожающе всматриваясь холодными блестяшками вместо живых глаз. И как только расстояние между нами сократилось, и я чувствовал, как мне дышат в затылок, одна дама, вставшая передо мной, неспеша сняла маску и, прежде чем я мог вскрикнуть от увиденного, бросилась на меня с гримасой ужаса и отвратительным оскалом мертвеца. Поспешно открыв глаза, я проснулся покрытый испариной, вскакивая на постели и испуганно всматриваясь в непривычную темноту, стараясь как можно скорее продрать глаза. Улавливая нотки лунного света, проходящего благодаря открытому окну, занавески которого легонько трепыхались от несильного ветра, успокающего меня присущей ему летней свежестью, я резким движением руки зажёг лампу и взглянул на настенные часы, показывающие половину пятого.