Часть 16 (1/1)

Квинс – ноябрь, 2008За два с половиной месяца гастролей Грегори состарился лет на пять. Его почки укоризненно стонали от выпитого алкоголя, а лёгкие – от выкуренной марихуаны. После бесчисленных попоек и связей на одну ночь, Грегори был готов воссоединиться с Синти.Он утешал себя тем, что сношался с поклонницами без особого восторга. Ему всегда доставались самые невзрачные, на которых не зарились старшие музыканты. В группе сложился свой порядок подчинения, и все красотки доставались вокалисту по имени Дэнни. Грегори спал со своими поклонницами через силу. Если бы он воздержался, его товарищи неправильно бы поняли. Участие в оргиях после концертов входило в его обязанности, а потому не считалось изменой. Несколько раз он порывался позвонить Синти, но каждый раз его что-то останавливало.В кармане у него был серебряный перстень с огромным кристалом и готическим орнаментом, который он снял с пальца одной из поклонниц.Сунув ему в руку пару сотен, вокалист выпихнул Грегори из фургона перед клубом.– Удачи, чувак! Не поминай лихом.Прижимая к груди обшарпанную гитару, он какое-то время стоял на тротуаре, жмурясь от солнца и привыкая заново к забытым запахам Квинса. Касси, курившая у служебного входа, притворилась, что не узнала его.– Вам что-то нужно?– Порцию жареной картошки с морской солью и розмарином.Касси смерила его взглядом сквозь изумрудные контактные линзы.– Нет, ну вы посмотрите. Явился! А мы думали, что ты уже от передозировки концы отдал, и разлагаешься где-то в мусорке.– Не надейся, подруга. А всё-таки, у вас есть что пожрать?Касси дёрнула головой. Грегори, успев достаточно ознакомиться с её специфической мимикой, понял, что она таким образом разрешала ему войти. Они прошли через служебный ход на кухню.– Повар ещё не явился, – сказала она. – Ты тут посиди, пока я фритюрницу разогрею. Как видишь, на кухне бардак. Такое впечатление, будто ураган прошёл. – А что, Синти не справляется с работой?– Тебе кофе заварить? – спросила Касси уклончиво.– Давай, если не трудно. А всё таки, что там с Синти? – У Синти есть дела поважнее, чем пидорасить раковину и разгружать посудомойку. Она теперь такая важная особа. Грязной работой она уже не занимается. Cидит в твоей стеклянной будкe, играет с освещением.– Значит, она поправилась?– Вполне.– Я рад это слышать. – Грегори пошарил в кармане и вытащил кольцо. – Смотри, что я ей привёз. Думаешь, ей понравится?Касси подцепила кольцо острым ногтём и поднесла к свету.– Как знаток готической бижютерии, скажу тебе, что это фигня, – вынесла она приговор с привередливой гримасой. – Такое барахло продаётся на на ярмарках ренессанса. Я даже знаю, из какого каталога эта модель. Я свои кольца заказываю у мастера. У него ни каталога, ни сайта. Вся реклама устная. Он не шастает по всяким фестивалям, где одни позёры. Люди к нему прямо в мастерскую приходят. А это так, побрякушка для обывателей.– Хорошо, хорошо, я понял твою точку зрения. Но я же не тебе привёз.– А для Синти сойдёт, – ответила Касси, возвращая кольцо. – Она в таких вещах всё равно не разбирается. Только будь готов к тому, что твоя вестчестерская снежинка не оценит такой оригинальный подарок. Она, поди, привыкла к брюликам от Тиффани. Те гвоздики, что у неё в ушах, наверняка не кубик циркония.Грегори почему-то посчитал нужным заступиться за Синти.– Она не такая. Ты не знаешь её. Она весь двенадцатый класс проходила в одной ветровке.– Видели мы таких. Все они такие духовные и демократичные из себя до поры, до времени.– Ну ладно. Даже, если она не оценит подарок, надеюсь, она оценит мои намерения. – Какие такие намерения?– Я хочу ей сделать предложение.Тонкие, подвижные ноздри Касси надулись, точно паруса.– Опoздал ты, приятель.– Как опоздал?– Как только ты уехал, Джей отвёл её в будку, показал ей все рычаги те, которые ты когда-то дёргал. Он обещал её взять, только без багажа. – Как взять? Куда? На работу? В постель? И какой, к чёрту, багаж?– Твоя подружка была в положении. Разве ты не знал? – От кого?– Ну не от святого духа, точно. Грегори побледнел и опустился на табуретку. – Нифига себе ...Это всё, что он мог сказать.– Срок уже был приличный, – продолжала Касси , не скрывая живодёрского наслаждения. – Пузо торчало заметно. Значит, от тебя, скорее всего. Или от того сумасшедшего кадета, который был до тебя. Ну вот, Джей помог ей избавиться от обузы. Пару недель назад водил её на аборт в ?Осознанное материнство?. Их приняли без вопросов. Джея там все хорошо знают. Он дружит со всем персоналом. У него там, считай, членский абонемент. Его папаша – рьяный защитник женских прав. Он за то, чтобы шестиклассникам в школе выдавали бесплатные презервативы, и за аборт на любых сроках. Каждый год посылает им чек, а потом списывает как пожертвование на благотворительные нужды. Джей водит своих подружек выскабливаться бесплатно. Он и меня водил перед новым годом. Грегори принялся кашлять в рукав нестиранного свитера, на котором ещё сохранился запах филадельфийского мотеля. За все гастроли у него не случилось ни одного астматического приступа, а тут он опять начал хрипеть. Как ни странно, он не испытывал ярости по отношению к Синти. В конце концов, у неё мозги не до конца в стали на место. Он скорее винил себя за то, что оставил её в компании Джея и Касси. Пока он был в разъездах, её засосала их секта. Они посвятили её в свои ритуалы, научили её переключать рычаги в будке и познакомили её с творчество взаправдашнего вампира Чарли Дезмонда, а в качестве членского взноса сожрали её ребёнка. При всей своей неприязни к синюшному племяннику, Грегори ни разу не пожелал маленькому уродцу смерти. Что они подмешали Синти в напиток? Это было его наказание за то, что он не звонил. Шайтан, как его собратья-мусульмане называли злого духа, завладел его девчонкой. Пока Грегори кашлял в свитер, Касси молча достала из ящика огромный тесак для разделки говядины и положила перед ним. – Ты чего, рехнулась? – спросил он. – Нафиг ты мне эту штуку подсунула? Ещё не хватало, чтобы меня посадили.– За это надолго не сажают, – успокоила его Касси. – На стоянке за клубом стоит тачка Джея. По-моему, ему в любом случае пора менять шины. ***Вестчестерская балетная академия – декабрь, 2008 Вечерний класс закончился полчаса назад, и юных танцовщиц разобрали родители, но Валерия Балуева, главный инструктор и хореограф академии, не спешилa домой. Закутавшись в дублёнку, которую онa купилa на московском базаре ещё в 80е годы, она стояла у окна. Горячая русская кровь не грела её. Чтобы сэкономить на электричестве, пришлось вырубить отопление по всему зданию за исключением класса, где проходили уроки. В актовом зале с прилегающим к нему административным кабинетом было как в холодильнике. Горшoк с фикусом и клетку с канарейкой Валерия забрала к себе в квартиру, чтобы они не погибли от холода. У неё было дурное предчувствие, что скоро и ей, и и растению, и птице придётся искать новое жильё.Вдруг она услышала скрип входной двери и шаги. Это явно была не уборщица. У академии не хватало средств на подобные услуги. Гость поднимался медленно и боязливо, точно не зная дороги.– Кто здесь? – выкрикнула Валерия. – Вы что-то забыли?В двери появилась закутанная фигура. Длинная дутая куртка до колен. Вязаная розовая шапка с помпоном. Не первой свежести шарф с люрeксом и бахрамой.– Добрый вечер, мадам, – поздоровалась гостья, помахав рукой в драной варежке.– Я вас не знаю, – ответилa Валерия холодно. Гостья сорвала с головы шапку и принялась разматывать шарф.– Это я, Синтия. Вы меня уже забыли? Неужели я так изменилась?– Я вас узнаю, но я вас не знаю. – Валерия фыркнула и повернулась к ней боком. – И понятия не имею, что вас сюда привело. – А что, мне нельзя навестить своего любимого педагога?– Я вам уже полгода как не педагог. – Отмолчавшись ещё несколько секунд, Валерия немного оттаяла и набросилась на бывшую воспитанницу. – Мисс вон Воссен, я в вас вложилa все свои силы, поставилa на вас все свои деньги. Писала вам рекомендации. Bоображалa, как буду ходить на ваши спектакли. А в результате? Сколько раз я вам говорила не распыляться на эти подростковые страсти. Перед вами красный ковёр развернулся. Как вас угораздило? Какой чёрт вас попутал? Бросить будущего генерала.В голосе Валерии проскальзывали скорбные нотки. Русский акцент обострился. Это был даже не выговор, а плач.Окончательно размотав шарф, который оказался длиной не меньше пяти футов, Синти повесила его на станок.– Ну что я вам скажу в своё оправдание? Представьте себе, что вы с детства исполняете одну и ту же партию. И она неплохая, эта партия. Даже завидная. Но вы ничего кроме неё не видите. В конце концов, приедается. Ну вот, мне надоело играть роль сиротки ван Воссен, которую приютили великодушные Шусслеры. Вот такая я неблагодарная дура. Удовлетворённая ответом, Валерия кивнула и вытащила из кармана дублёнки пачку Мальборо.– Закурим?– Прям здесь? – На улице холодно. – Родительницы унюхают, вой подымут.– Они и так воют каждый день. Каждая из них требует главной партии для своей дочери. Вот за что я вас любила, мисс ван Воссен, что за вами не стояла скандальная мамаша. Царствие небесное вашей покойной матушке. Закурим, всё таки?– Почему бы нет? – Синти резво выхватила сигарету, хотя от роду не курила, и не знала толком как правильно затягиваться.– У меня в платяном шкафу бутылка водки, – призналась Валерия. – Уже почти пустая, к сожалению. А то бы налила вам рюмочку. Выпили бы. За нового президента. За конец света. Мне нутро подсказывает, что это мой последний сезон в академии.– Откуда столько пессимизма перед Рождеством?– А вы заглянули в зал? Увидите, что сцена пуста. Где декорации для рождественской постановки? А ?Щелкунчика? не будет в этом году.– Как не будет?– Вот так. Все претензии к культурному фонду. Нам не выделили деньги на костюмы. В следующем году тоже не выделяет. Всё спонсорство заморозили. Не будут же здешние родительницы сами шить костюмы из занавесок? – Валерия сердито выплюнула струйку дыма. – Мне тут халтуру предложили. В пресловутом Джульярде, не где-нибудь. Валерия звучала так, будто её приговорили к двадцати годам заключения.– Вы не рады? – удивилась Синти. – А чему радоваться? Я ещё не сказала вам на какую должность меня зовут. Когда узнаете, ваш щенячий энтузиазм поостынет. Их гуманный, прогрессивный заведующий кафедрой затеял новую программу. Вот вам, полюбуйтесь. – Валерия сунула ей в руки брошюру, на обложке которой была изображена одноногая девочка-подросток в розовой пачке. – Балет для инвалидов. Костыли, протезы, коляски не помеха. Такой у них девиз. Это всё, на что теперь выделяют деньги. Синти слыхала о подобных программах. Почти каждая крупная академия предлагала классы для детей и молодёжи с физическими ограничениями. – Вы меня извините, – продолжала Валерия, – но это не искусство. Не знаю, может я не созрела, не доросла до такого уровня просвещённости. Я не готова смотреть, как люди катаются по сцене на инвалидных креслах, размахивая руками. Не спорю, каждый имеет право сходить с ума по-своему. Но почему эту работу предложили именно мне? Я всю жизнь была окружена безупречными телами. Моя задача была отсеивать слабых, а сильных держать в ежовых рукавицах. Мне достаточно было быть честной и строгой. А эта работа требует терпения и сострадания. Мисс ван Воссен, вы знаете меня не первый год. Скажите мне по совести. Вы видите во мне эти качества?– Нет, – ответила Синти, не моргнув.– А с чего бы мне быть милосердной? В нашей стране таких детей прятали. – Судя по обречённому тону голоса, Валерия уже решила взять должность. – Мне ещё надо сколотить команду педагогов. Не смогу же я одна всем заниматься.– В таком случае, примите меня в команду.– Мисс ван Воссен, Бог с вами. Зачем вам это?Синти мeдленно повернулась вокруг своей оси, как заводная кукла.– Посмотрите на меня. Я бездомная, безработная, и бездетная. Иными словами – хозяйка собственной судьбы. Танцевать я уже не смогу. Ущерб необратим. Так что я сама почти как инвалид.