1917г. (1/1)

Вскоре Евграф узнает, что Михаил тренируется вместе с Кершнером, а если того нет, то компанию ему составляют Тамара с Ларисой. Инцидент годовой давности никто не вспоминает и близняшки приходят в дикий восторг от возможности поиграть с Мишей, а то, что во время таких игр кто-то из них может серьезно пострадать, никого не волнует. Однажды Михаил даже каким-то образом убеждает сразиться в поединке молчаливого громилу со стальными мышцами – лучшего охранника Евграфа. Из той схватки молодой вампир выходит проигравшим и со множеством переломов, но его это, кажется, нисколько не смущает. В общей сложности, Михаил дерется со всеми благородными вампирами. Всеми. Кроме Евграфа. Вампира, обратившего его и подарившего ему вечную жизнь, Михаил старательно игнорирует и по возможности обходит стороной. Евграф готов поклясться ?Ковчегом?, что Михаил вновь что-то задумал, но узнать, что именно, у него не представляется возможности. По требованию Евграфа Михаил, как и прежде, часто составляет ему компанию за распитием крови из высоких бокалов, но при этом усердно не просто избегает разговоров с высшим вампиром, а всячески показывает свое безразличие к самому его существованию. - Господин Ев! Господин Ев! А мы с вами хотим!К ним присоединяются Тамара с Ларисой, и Евграф рассчитывает с их помощью растормошить Михаила, но тот с удивительной ловкостью перехватывает инициативу на себя.- Эй, мелкие дьяволицы, как на счет сразиться? – лукаво спрашивает он, заранее зная ответ.- Да! Поиграем с Мишей! – весело подпрыгивают сестры.- Зачем это тебе? – не выдерживает Евграф.- Однажды я устрою бунт, и мне нужно знать, кто на что способен.В глазах Михаила пляшут бесы, и Евграф не может определить, говорит ли тот серьезно. Вполне даже, в итоге заключает вампир, но в одиночку ему все равно ни за что не победить. Так что затея заранее провальная, зачем только силы на неё тратить? Вся троица уходит, а Евграфу только остается похлебывать кровушку в гордом одиночестве. Несколькими мгновениями позже весь особняк встряхивает от неконтролируемой силы троих дерущихся вампиров..Евграфа такое отношение выводит. Он беснуется, но даже сам вампир не может объяснить, что же конкретно его так задевает. И если то, что причиной является Михаил, Евграф ещё осознает, то дать ответ на вопрос: ?Почему?? он не в состоянии. Почему Михаил вдруг начал его игнорировать? Почему находит общий язык со всеми, кроме него? Если Михаилу нужно улучшить свои боевые навыки, тогда почему прекратил сражаться с ним? Кто его лучше обучит, если не его создатель? И почему Евграфа это так задевает, выводит из себя? Почему из-за этого хочется рвать и метать? Тысяча лет – долгий срок, и за это время Евграф успевает позабыть, что значит испытывать сильные эмоции. Что значит чувствовать. Хочет того Евграф или нет, но ему приходится вспоминать.***Когда Михаил, по обыкновению непочтительно закинув на стол ноги, обутые в сапоги, с безразлично-скучающим видом в очередной раз мается в компании Евграфа, в дверь почтительно стучат, и входит Кершнер.- Господин, - по привычке вытягивается вампир-аристократ, - мы отбываем через несколько минут. Разведчики Агаты докладывают, будто они нашли человека, располагающего информацией на счет ?Ковчега?. Он готов встретиться на территории литейного завода и не за бесплатно выложить свои сведения. Нужно проверить. - Держи меня в курсе событий. И, помни, никаких свидетелей, - распоряжается Евграф.- Конечно, - кивает Кершнер, а после переводит взгляд на Михаила. – Если ты со мной, у тебя две минуты на сборы.Дверь за Кершнером закрывается, и у Михаила уходит ровно секунда на обдумывание предложения. Он резво поднимается и направляется следом за высшим вампиром.- Кершнер справится и сам, тебе не обязательно сейчас срываться с места, - явно недовольный выбором Михаила, бурчит Евграф.- Меня уже тошнит от твоей рожи за целый день, так что я иду, хоть немного развеюсь. Михаил единственный, кому сходит с рук такая наглость и откровенное хамство по отношению к Евграфу. И он это прекрасно знает, чем и пользуется, каждый раз ехидно усмехаясь. Этот раз не становится исключением, и Михаил беспечно поворачивается спиной к Евграфу. А тысячелетний вампир почти не контролирует себя, с трудом давит в себе желание схватить наглеца за глотку, расшибить его голову, переломать его кости и вырвать его чертовое сердце. У двери Михаил сталкивается с сестрами-близнецами, и те с надеждой в голосе спрашивают, поиграет ли он с ними.- Не сегодня, мелкие. И Михаил все с той же ехидной усмешкой треплет девчонок по волосам, сведя на нет тщательно уложенные прически. Те возмущаются и ожидаемо бегут к Евграфу жаловаться.- Господин Ев!Но Евграф не в настроении их слушать. К счастью, сестры это вовремя замечают и скрываются из виду, до того, как нервы их господина не выдерживают. Бокалы с недопитой кровью летят на пол. Следом Евграф со злостью опрокидывает и небольшой круглый столик. Потом, будто этого было недостаточно, с силой швыряет его в шкаф. Слышится треск дерева, а затем битого стекла. Сыплются трески с осколками, и пол возле серванта заливает кровью с разбитых бутылок.Комнатой словно проносится мощный тайфун, но удовлетворения Евграф не ощущает. Только злость. На Кершнера. На Тамару и Ларису. На всех, с кем мало-мальски теперь общается Михаил, пусть это общение и сводится к обычным сражениям. Гнев внезапно направляется и на самого Евграфа. Как он мог допустить, чтобы его игрушка настолько вышла из-под контроля, что, по сути, ему больше не подчиняется? Он настолько ослабил ошейник на шее Михаила, что тот чувствует абсолютную вседозволенность! Евграф должен был подчинить, сломать волю Михаила, а что в итоге? Либо тысячелетний вампир сильно недооценил сириуса, либо… Либо Евграф сам нехотя помешался на нем. Как ещё это назвать, ежели не помешательством? Он одержим. Одержим настолько, что не желает ни с кем делить сириуса, настолько, что ревнует его ко всем, даже низшим вампирам.Евграф оторопело замирает. Вот оно. То чувство, что наполняет его легкие и разъедает изнутри каждый раз, когда Евграф видит Михаила с кем-то. Уязвленное чувство собственничества, что же ещё может заставлять его ненавидеть всех вокруг Михаила, да и его самого тоже?- Господин Ев?Робко, почти боязно, Тамара подходит к Евграфу. Её голос немного дрожит, и Евграф решает, что это из-за его хмурого вида и растрощенной комнаты. На шаг позади держится Лариса, лицо которой омрачено тем же беспокойством, что и у сестры.- Господин Ев, Кершнер вернулся, - тихо начинает Тамара.Только сейчас Евграф замечает, что за окном давно стемнело, и Кершнер с его пусть и важной, но непродолжительной вылазкой, давно должен был бы вернуться обратно. Вампир переводит взгляд на близняшек, и неопределенное чувство тревоги зарождается где-то в желудке, скручивается тугим комом, и поднимается все выше к горлу. Что-то произошло. Сестры напуганы не из-за него.- Господин Ев, с Мишей беда…Дальше Евграф уже не слушает. Казалось, давно мертвое сердце сейчас глухо колотит в груди, и он срывается с места. Ноги сами несут его все дальше вглубь большого особняка, пока он не натыкается на Кершнера. Через шею у него перекинута рука Михаила, и если бы не помощь вампира, тот давно бы уже рухнул на пол, морщась от дикой боли. Евграф не сразу понимает, откуда столько красного цвета. В голове не укладывается, как та жалкая тряпка, именуемая рубашкой, вдруг сумела покрыть весь торс молодого вампира, ещё и вместе с руками, хотя обычно Михаил по локоть закачивает рукава. То, что это не ткань, а кровь Евграф постигает не при помощи зрения, а скорее благодаря обонянию. Резкий сладковато-железный запах бьет в ноздри, и Евграфу приходится сделать шаг назад, дабы прочистить голову и обуздать внезапно нахлынувшую жажду крови сириуса. - Что произошло? – чтобы отвлечься, требовательно спрашивает Евграф, но взгляд то и дело возвращается к свободной руке Михаила, что, по локоть в крови, зажимает рану на животе.- Егери, - коротко рапортует Кершнер. – Они устроили засаду и…Но Евграф его больше не слышит. Перед глазами пляшут алые огоньки, и вампир чувствует, как мелко начинают дрожать его руки. Он доверил Кершнеру заботу о бывшем сириусе, и что в итоге? Его любимую игрушку ему возвращают сломанной! И кто-то должен понести за это наказание.Из горла вырывается короткий рык, и в следующий миг пальцы Евграфа стальной хваткой сжимаются у Кершнера на шее.- Ты должен был присматривать за ним, - угрожающе рычит он, не отнимая руки и только сильнее сжимая шею подчиненного.- Прекрати.Михаил, стиснув зубы, неожиданно подает голос и, едва держась на ногах, вяло отбивает руку вампира от Кершнера. Голос его звучит хрипло, и даже это небольшое действие требует от него чудовищных усилий.- Он не виноват. Я сам влез, - дальше хрипит Михаил, защищая Кершнера, удивляя этим не столько Евграфа, сколько самого Кершнера.- Не вмешивайся.Приказа Евграфа Михаил по обыкновению ослушивается и, с трудом переставляя ноги, выходит наперед, визуально заслоняя собой Кершнера.- Уши прочисть, - даже в таком состоянии у наглеца находятся силы язвить, - говорю же: сам полез, куда не просят. У Евграфа перехватывает дух от такой наглости. Молчал бы в тряпочку и радовался, что за него заступается такой могущественный вампир, как он! Нет же! Щенку и здесь надо потявкать, покусать руку, кормящую его! Вне себя от злости, Евграф вплотную подступает к Михаилу и хватает его за воротник, с силой встряхивая его.- Довольно испытывать мое терпение, - несмотря на бушующую внутри ярость, говорит Евграф тихо, почти шепотом, но оттого его голос звучит только зловещее, не предвещая ничего хорошего.На лице Михаила отображается мучительная гримаса боли от действий Евграфа, но в голубых непокоренных глазах читается все тот же вызов. - Ну, так сделай одолжение: убей меня, а то уже надое…Закончить Михаил не успевает. Резким сильным ударом Евграф отбрасывает его в сторону. Михаил ударяется об стальные трубы, расположенные вдоль стен, и больше не поднимается. Под ним расползается с каждым мгновеньем увеличивающееся кровавое пятно.Евграф тяжело дышит. И сожалеет, и нет о содеянном. И заслужил вроде бы мелкий выродок, но с другой стороны тот и так уже на ногах не держался – стоило ли добивать? Вампир, прикрыв глаза, запускает пятерню в волосы и зачесывает их назад, унимая дрожь в теле. Что ж, что сделано, то сделано. Теперь надо думать, как быть дальше. Решение приходит сразу. Душа вампира требует мести. Евграф молча делает знак невесть откуда взявшемуся вампиру-амбалу позаботиться о Михаиле, а после манит Кершнера за собой. Теперь, когда ярость немного улеглась в груди, он готов слушать. ***Рассвет Евграф встречает у постели Михаила. Тот до сих пор не пришел в себя, и Евграф устает считать, сколько раз он уже корил себя за несдержанность с вампиренком. Раны на животе уже начинают затягиваться, но, видимо, молодой вампир потерял много крови, потому что восстановление проходит слишком медленно. Но куда больше Евграфа занимают увечья на руках Михаила. Присев на край кровати, Евграф почти бережно берет руку Михаила в свои. Кровотеченье остановлено, но ладони полностью и выше к локтю покрыты свежими струпьями.Пар. Кершнер рассказал, что когда его с несколькими низшими вампирами внутри литейного завода окружили егери, ему на помощь пришел Михаил, которого оставили ждать снаружи. Егери не ожидали подкрепления с тыла, и это сыграло Михаилу на руку. Воспользовавшись эффектом неожиданности, молодой вампир без проблем обезоружил нескольких егерей. Но тогда один из охотников на вампиров выстрелил. Целился, наверное, в Михаила, но смазал и попал в трубу позади вампира, из которой под высоким давлением и пошел пар. Михаил успел прикрыться, но его руки основательно обварило. Вторая очередь из ружья егеря попала в цель. Этот выстрел оказался для егеря последним: подоспевший Кершнер разрубил его пополам. Вот и получается, что благодаря вмешательству Михаила, группа Кершнера сумела вернуться без особого ущерба. Если не считать, конечно, состояния Михаила и смерти информатора. Потерь среди низших вампиров Евграф не считает.Ничего, хищно скалится Евграф, глядя на изувеченную руку Михаила, егери знатно поплатились за то, что посмели ранить его любимую игрушку. Этой ночью пролилось много их крови. Евграф лично возглавлял это наступление. Никому из охотников на вампиров не удалось уйти живым. Исключение Евграф сделал только для предводителя группы егерей – его, кажется, Слоном называли. Пожалуй, пощадой Слон бы это не назвал, скорее вечным проклятием, ведь Евграф обратил его в вампира. Не для того, чтобы подарить вечную жизнь, а чтобы показать всё превосходство вампиров, чтобы доказать, что они - высшая раса, сильнейшие и непобедимые.Михаил тихо стонет во сне, и Евграф переключается со своих мыслей на него. Стон печальный, безутешный и спящее лицо принимает такое же жалобное выражение. Будь у Евграфа внутри сердце, вместо камня, оно бы сейчас, возможно, защемило от жалости. И все же Михаил улыбается во сне. Улыбается искренне, не скалясь, эту улыбку можно было бы даже назвать идеальной, если бы не оттенок той самой тоски. И Евграф тянет руку к такому жалобному, беспомощному и уязвимому сейчас сириусу. Не жалость, но что-то, возможно интерес, желание заглянуть Михаилу в голову и увидеть, что же такое ему снится, что из дерзкого и наглого вампира он вдруг превратился в того слабого беззащитного мальчишку, которого впервые повстречал Евграф несколько лет назад, заставляет его почти невесомо коснуться пальцами щеки парня, провести рукой выше, касаясь продолговатого шершавого шрама, а после и пройдясь по выбритому виску. Вдруг поверх пальцев Евграфа Михаил кладет свою руку и, что совершенно сбивает взрослого вампира с толку, льнет к нему, прижимается щекой к его ладони, ища у того теплоты и возможно даже любви. Целиком обескураженный, Евграф впервые не имеет понятия, что ему делать с парнем, как правильно поступить. Понимает, что, что бы ни снилось Михаилу, во сне он видит не вампиров и уж точно не его, но внутри поднимается и телом расползается чувство удовлетворения – приласкался-то сириус к нему! Да ещё и с таким умиротворённым видом!Неожиданно глаза молодого вампира широко распахиваются. На короткое мгновенье они встречаются взглядами, а после Михаил молниеносно, в панике, отбрасывает от себя руку Евграфа и судорожно отодвигается в дальний угол кровати, подбирая под себя согнутые в коленях ноги. Что угодно, лишь бы быть подальше от тысячелетнего вампира. Если незажившие раны и тревожат сириуса, то виду он не подает. Сейчас его куда более беспокоит близость Евграфа.Чувственная атмосфера, царившая всего миг назад, разрушена, из-за чего Евграф ощущает легкую досаду, потому не съязвить, дабы подстрекнуть Михаила он попросту не может.- Хороший сон? - Дерьмовая реальность, - тяжело сглатывая, огрызается Михаил.Грудь парня высоко поднимается, даже на расстоянии Евграф слышит, как неистово его сердце колотится о ребра, грозясь переломать кости да выпрыгнуть наружу. И непонятно: пережитки сна не отпускают, или близость Евграфа ужасает? А, может, и то, и другое?- И что же ты такого увидел во сне, Михаил? Наверняка что-то приятное, - голос Евграфа сладкий, как мед, но хищные алые глаза смотрят с издевкой. - Не твое дело. Уйди, - твердо добавляет сириус.К собственному удивлению, Евграф таки уходит, оставляет его одного, напоследок заметив отобразившееся на лице Михаила облегчение.