Глава 29. Возвращение. (2/2)
-Зейн, отвези меня к отцу,-он откликается на мою просьбу и что-то говорит водителю.Эта встреча. Я так боюсь. Как мне сейчас появиться перед ним? Что сказать? Просить прощения? Я не знаю. Но и откладывать это нет смысла.Ещё больше себе накручу. Поскорей бы его увидеть. Даже если не простит, просто побыть рядом, обнять его. Взглянуть в морщинистое от тяжёлой жизни лицо.
Машина тормозит у въезда в трейлерный парк. Где-то там за другими вагончиками мой папа. Что он сейчас делает? Навряд ли думает обо мне.-Хочешь я пойду с тобой?-бархатистый голос отвлекает меня от мыслей.-Не стоит, лучше я сама,-Зейн с сочувствием посматривает на моё сбивчивое дыхание. После недолгой паузы я продолжаю,- Ты езжай. А кафе всё там же?Ухмылка появляется на его лице, он наклоняется ко мне и целует, но теперь более сдержанно. Это скорее всего из-за водителя.-Да, ещё дорогу не забыла?-Всегда помнила.Я выхожу и, не спеша, прохожу однотипные трейлерные вагончики. Знакомых мне мало попадается. А те что есть, пустуют. Словно это место вымерло, а я попала в постапокалипсис и теперь вынуждена быть единственным человеком в этом мире.
Дорога где-то позади, за несколькими поворотами, вокруг ни души. Только тишина, нарушаемая шорохом деревьев и плеском рядом протекающей реки. Если мне не изменяет память, то через метров через тридцать мой дом. Страх новой волной захватывает меня. Бледнеют костяшки на руках от сжатия кулаков.
Как ни странно тридцать метров я прошла очень быстро. Вот он. Мой дом.
Горящая у входа лампочка хорошо освещает. Мне видно крыльцо, с которого исчезли цветы, старательно посаженные мной в детстве, чтобы добавить яркости этому место. Тропинка была все так же хорошо вычищена. Тельма, папин мотоцикл, красиво красовалась у входа. Дверь открывается и из неё выходит немолодой мужчина в какими-то инструментами в коробке. Этот мужчина—мой отец. Он не замечает меня, абсолютно не глядя на дорогу. А я вижу. Вижу, как он старательно исправляет немного покошенную балку у двери. Как его лицо то хмурится, то снова становится обычным.
Я хочу заговорить, но голос пропадает от напряжения. Ещё раз.-Папа...-тихо, почти шёпотом срывается с моих губ.Он не обращает внимания или не слышит. Возможно, шорох листьев и увлечённость работой, которую он выполняет, заставляет отключить все чувства. Но в нём и его движениях всё такое родное.
-Папа,- решится сказать второй раз это слово было легче и даже вышло громче.Однако всё безуспешно: он по-прежнему не замечает меня.-Папа!-я вскрикиваю и подбегаю ближе к дому.Вижу, отец прекращает работу и быстро разворачивается. Взгляд, что оглядел медленно моё лицо, невероятно потеплел или, если мне не показалось, даже заблестел. Я, к слову, также изучаю его черты. На лице с последней нашей встречи появилось несколько новых морщинок у губ, в волосах начала проскальзывать редкая седина, а само лицо осунулось и исхудало, как, впрочем, и тело. Он же плохо готовил. Да и следить за тем, чтобы папа ел, было некому.
Отец бросается ко мне и сильно, невероятно крепко для его лет, обнимает меня. Его родные загорелые руки обхватывают спину. Объятия возвращают в детство, когда папа забирал меня из садика, а я бросалась к нему на руки.
Я прижимаюсь к нему, и запах дешёвого одеколона впивается в нос.-Папочка,-больше мне нечего сказать.-Рикки, дочка, любимая и единственная моя. Неужели это ты?
-Это я папа, это я.Он немного отстраняется, целует меня в обе щеки и улыбается такой искренней улыбкой, что страха о его ненависти ко мне больше нету.-Я... я всё ждал и знал, что моя Рикки вернётся.
-Я вернулась, больше никогда не брошу тебя.Он, абсолютно наплевав на прежнее занятие, повёл меня в дом. Тут ничего не изменилось: не расположение недорогой мебели, не подушки, разложенные на миниатюрном диванчике. Какое родное место намного приятнее, чем особняк Харрисов.
Радость нас обоих просто переполняла, поэтому последующий вечер просто пролетел. Сначала он, подобно любому заботливому родителю, накормил меня несильно изысканной котлетой с макаронами, хотя еды вкуснее для меня за последние пару дней просто не было. Затем последовали расспросы как с его, так и с моей стороны.Огорчать его я не стала смертью матери и моей местью, по крайней мере не сейчас. Но мои скитания всё же поразили его. А мой конечный побег, который по телевизору он, к счастью, не видел, вызвал гордость.
-Рикки, ты молодец, что ушла. Жизнь с ними не принесла тебе бы счастья,-немного с той самой отцовской интонацией заверил он.-Ой, папа, я просто хочу это всё забыть и быть с Зейном.-Да.. Он, знала бы ты, как тебя искал?Смотря на мой вопросительный взгляд, он продолжает.-Тогда всё избегал, допросил каждого, не спал, казалось, неделями...Так наш разговор продлился ещё несколько часов. А потом... потом я засобиралась в кафе.-Ой, папа, время, я обещала подойти к Зейну в кафе.-Поздно ведь. Как я понимаю, отговаривать тебя бесполезно.-Ты же знаешь меня.-Тогда я с тобой.Вопросительно поднимаю брови, но он затыкающе машет руками.-Одну я тебя не пущу, ночь уже. Да и что мне делать одному?Я улыбаюсь, на выходе беру его под руку, и мы идём в сторону побережья.Разговоры не прекращаются ни на секунду. Таких бурных речей от него не припоминаю с моего рождения. Он всегда был молчаливым, а тут. Но, должна заметить, дорога пролетает незаметно. И вот я стою у уже знакомого входа. Те же немного кислотные оттенки моего имени на надписи, те же столики, что сейчас не заняты людьми. Этот город совсем не изменился.Входим в помещение с выключенным светом. Зейн вообще здесь? Надеюсь, не забыл? Но дальше пройти не удаётся.
Яркий включившийся свет, радостный крик и несколько хлопушек заставляют обомлеть. Что происходит? Посередине из небольшихсобран большой стол, что уже застелен бумажной скатертью. Там лежит пицца, несколько мисок с фруктами, бутылки с колой, соком и вином, а также пустые одноразовые стаканчики и тарелочки. Повсюду шарики, разбросанные от хлопушек бумажки. А посреди всего этого стоят мои друзья. Эмма и Клио держат цветной тортик, около стоит Белла с лучезарной улыбкой и колпаком на голове. По краям от девушек стоит Льюис и Уилл. А ещё ближе стоит и расплывается в чеширской улыбке от моего удивления Зейн.-Эм, что это?-я уже и сама стою с улыбкой на лице от приятного ощущения.Тут же начинают одновременно говорить все. Приветствия и слова восторга и радости слышатся отовсюду, неожиданно кто-то кидается мне на шею. Это Клио. За ней следуют и другие. Удивление, что было несколько секунд назад, перерастает в бурю других эмоций.
Когда эйфория со стороны каждогопроходит, то мы садимся за стол, и Зейн по-собственности прижимает меня к себе. Отец, что и сам недавно отошёл оизумления, улыбается этому.
Что может быть лучше, чем сидеть вот так с друзьями за одним столом, уплетаякуски пиццы, делиться всем, что было, рассказывать свою историю, слушать их приключения? Знать, что всё прошло, теперь впереди лишь счастливая жизнь с Зейном, с тем, кого я ненавидела и от кого бежала, но кого все это время безгранично любила. С тем, кто больше никогда не предаст, кто простит и всё поймёт.До самого утра мы просидели в этом маленьком, но таком родном, кафе. Вот, где моя семья.