37(15). Step back (1/1)

Кихён неподвижно сидит на кровати и стеклянными глазами смотрит в пустоту. Он не думает в данный момент ни о чём: в его голове сейчас также пусто, как и на его банковском счёте. Сердце бьётся медленно, словно не бьётся вообще и, кажется, что скоро и вовсе остановится. Только вот вокалист буквально заставляет его биться из последних оставшихся в его остатках, бывшего Ю Кихёна, сил. За окном уже светает, а он так и не заснул с вечера. После визита Вонхо ему стало совсем не до сна — голова гудела и отказывалась воспринимать полученные дозы бесполезной для его сейчас такого запутавшегося сознания информации. Слишком много вопросов, на которые, увы, ни у него, ни у Хосока, ответов нет. Да и не только в этом дело. Смысловая нагрузка, множество сказанных слов — всё это ужасно добивало, мешая нормально дышать, из-за чего в груди заворачивалось дурацкое ощущение груза. Будто ещё немного, и полностью истощённый организм перестанет заставлять органы выполнять назначенные им функции, приводя к тотальному сбою во въевшейся системе. Из приоткрытого окна доносится пока что тихий шум с улицы, часто прерываемый стуком капель дождя о стекло, и от каждого нового звука парня передергивает так, будто небо неожиданно выдаёт шумный и резкий раскат грома, отдававший в ушах своим эхом ещё долгую напряжённую минуту, пока сердце не восстановит ровный ритм.— Доброе утро, как спалось? — до заторможенного бессонницей сознания доносится бодрый голос доктора Кима, означающий только одно: теперь поспать точно не получится. Хотя неизвестно, сомкнул бы он глаза под утро, не прийти сейчас к нему в палату бодрый для своей профессии врач. — Вы что, не спали сегодня?— Нет, — честно выдыхает юноша, прочищая горло. А что скрывать? Наверняка его синяки под глазами, скрываемые если только вспухшими мешками, в которых, как по виду, можно картошку прятать, и так выдают его с головой.— Плохо, — Ким уже привычно располагается на стуле слева и охватывает пальцами тонкое запястье, дабы заменить старые бинты. Неприятный вид на собственную конечность заставляет вокалиста едва заметно поморщиться и отвести взгляд. Швы обещают снять уже в ближайшее время, а ему повезло, что признаков ни заражения, ни загноения так и не обнаружилось. Однако прочные медицинские нити оставляют неприятное ощущение на тонкой коже запястья. — Там внизу к Вам посетитель. Говорит, что ему срочно, и если мы сейчас его не пропустим, то он подорвёт это место. В общем, Вас требует крайне нервный и нелогичный молодой человек со светло зелёными волосами.— Мятными, — с лёгкой улыбкой исправляет Ки, жмурясь от неприятных ощущений.— Возможно. Его пускать?— Да, это мой лучший друг, — Воншик поднимается и, складывая лекарства обратно на полку, усмехается:— Как у Вас много друзей.Фраза вовсе не злобная, но бьёт Ю прямо поддых: когда он хотел убить себя, то совсем об этом не думал. Ведь рядом с ним действительно слишком много людей. Дорогих и нет, близких и раздражающих, но всё равно привязанных к нему прочной нитью судьбы. Распорядись фортуна иначе, приди Хосок на минуту позже, не ему бы пришлось вечно страдать, мучаясь в страшных кошмарах собственного воображения. А не ему ли не знать, насколько оно бывает беспощадно. — После обеда к Вам, наконец, заглянет психотерапевт. Уж лучше поздно, чем никогда, — с этими словами Ким покидает помещение, оставляя на душе вокалиста некий неприятный осадок. Горечи и вины. Самокопания и жалости. Любви и привязанности. Он боится встречи с другом.Не проходит и пяти минут, как в палату врывается вихрь, мечащий молнии одним взглядом. Шуга, не сделав даже пары шагов, останавливается у двери и прикрывает её. Весь растрёпанный, взволнованный, сразу видно, что о происходящем узнал только по новостям и примчался как только, так сразу. Парень невольно выдыхает. Значит, что о подробностях его попадания в больницу никто рассказать ему не успел. — Какого чёрта? — Ю вздрагивает от резкого и разозлённого голоса рэпера и, в который раз за эти дни, просто отводит взгляд от собеседника. Ему страшно смотреть в узкие и такие родные глаза, излучающие волны замаскированного под негодование беспокойства. — Кихён! У вокалиста появилось жёсткое желание слинять на другой конец света или просто провалиться сквозь землю, но вместо этого он накрылся одеялом с головой в надежде, что Юнги — ещё одна иллюзия его невыспавшегося сознания, и если не обращать на него внимания, то он свалит сам. Но глюк оказался слишком настырным и просто так уходить не захотел.— Кихён, — чуть мягче позвал Мин, после чего раздались лёгкие шаги и кровать тихо скрипнула от тяжести чужого тела. Если он продолжит так себя вести, то вызовет ещё море негативных эмоций у человека рядом с ним. Но Кихён ничего не мог с собой поделать. Будто голос внезапно предал его. Когда они были маленькими, то часто играли в прятки, а любимое место Ки было под одеялом на своей кровати. Там ему всегда казалось, что его вообще не найдут, а когда Юнги вытаскивал его за ногу из под тряпок он очень обижался, полагая, что мальчик просто поглядывал. Прошли года и Ю наконец понял, что он просто не умел прятаться, и Мин тут по сути ни причём, но это странное чувство защищённости, возникающее в уютной темноте с застывшим в замкнутой пустоте воздухом, до сих пор его не покидало.— Ки, ну что ты, как маленький, издеваешься, что-ли? Вылезай, — мягко просит мятноволосый и тянет одеяло на себя.— Не хочу, — ноет юноша внезапно вернувшимся, но чуть хрипловатым голосом, но когда вообще Шугу волновали чужие желания и нежелания: он выдёргивает укрытие из слабой хватки и откладывает ткань на стул.— Прекращай.Кихён нехотя присаживается на койке и, обхватив руками коленки, утыкает в них лицо.— Что случилось?— Ничего, всё...— Нормально, да? Ты считаешь, что попасть в больницу ни с того ни с сего это нормально?! Ещё недавно не было ни намёка на переутомление, ни слова мне... — сразу же заводится Юнги и хватает парня за левую руку. Тот сразу же шипит и выдергивает ноющую конечность, сразу отдающую острой болью по нервным окончаниям в мозг, и бросает жалобный взгляд на друга. — Что это? — округляет глаза Мин. — Ю Кихён, мать твою, это что?!— Ничего, — шепчет Ки, стараясь мысленно досчитать хотя бы до восьми. Поэтому он и не хочет ничего рассказывать Шуге: тот сразу же поедет убивать и Сон Джехёка, и Чангюна, и даже Санхёка в придачу. А за такое сажают, и айдолу совсем не хочется потерять друга детства из-за такой ерунды. По крайней мере, он пытается себя убедить в том, что ему не хочется потерять только Мина, а не его и.... В голове друг за другом всплывает тысяча и одна причина скрыть от друга правду, но ни одна не звучит настолько убедительно, чтобы сам Кихён в это поверил. — Что ты пытался сделать, придурок? Зачем? — не унимался рэпер. Вот один проверенный факт: без Чимина его было абсолютно невозможно контролировать. Хотя кто, увидев своего друга в больнице с подозрительными бинтами на мертвенно белой, почти синей нерабочей конечности, вёл бы себя спокойно. — Я не хочу об этом говорить, — бубнит он в ответ и ещё крепче впивается пальцами в колени, чувствуя подступащий приступ накатывающей вины. Наступившее после молчание не просто напрягало, оно выворачивало душу, кишки и желудок, да так сильно, что пойти и проблеваться казалось не такой уж и плохой идеей, хотя врач очень сильно не рекомендовал это делать. Он ведь действительно должен рассказать, Шуга для него не последний человек. Тут дело в том, что он просто не может этого сделать. Не может переступить через себя. Кихён кожей ощущал, как в голове друга догадки сменяют друг друга на космической скорости, и каждую из них тот старается отбросить, придумав причину, почему Ю Кихён, которого он знал, не сделал бы с собой ничего подобного. — А вот и завтрак, — в комнату вплыла улыбчивая медсестра и поставила на приковатный столик поднос со стаканом молока, овощным салатиком и пюре с котлетой. Желудок предательски скрутило. — Спасибо. Чуткий нос Ю уловил куриный аромат, и парень приподнялся, рассматривая тарелку. Фарш выглядел так аппетитно, что даже Юнги вылетел из головы.Почему-то именно сейчас Ю осознал, как же давно он нормально не ел, забывая об этом на фоне собственных мозговыносящих терзаний. В животе органы скрутились в спазме от голода, и парень дрожащими руками переставил поднос на кровать.Мятноволосый сидел в тишине и просто наблюдал, постепенно приходя в себя, как вокалист отрезает маленький кусочек и, чуть зажмурившись, кладёт его в рот, сразу же облегчённо выдыхая. Ю очень боялся, что больничня еда ему не понравится, но тут, видимо, придётся искать повара и вымагать у него рецепт.— Кихён, я скорее всего понимаю, что тебе нужно время, и не собираюсь выпытывать у тебя ответ. Просто пойми, что я тоже очень сильно волнуюсь. Мне не нравится то, что тут происходит. И больше всего меня бесит то, что я никак не могу помочь.Ки откладывает приборы, наконец-то заглядывая в тёмные глаза напротив, нутром чувствуя, что произнести это в такой зацензуренной форме стоило рэперу не маленьких усилий. А там действительно бездна тревоги, волнения и ужасной привязанности. И ему непередоваемо стыдно, что он не может так же откровенно ответить Мину. Не может быть до конца честным. С человеком, с которым он вырос. С тем, кто для него больше чем друг, но они не связаны кровными узами. Они совершенно разные, как небо и земля, но именно это их и связывает. Общие воспоминания, одно и то же настоящее и в перспективе схожее будущее. — Спасибо, — роняет он, шмыгая носом. Осознание того, что его друг имеет право получить намного больше, чем жалкое "спасибо" давит на сжавшееся эго вокалиста. — Ты понимаешь меня, и это самое важное. Просто подожди, ладно? Всё будет хорошо, правда?— Правда, — выдыхает рэпер и так не свойственно для его образа нежно треплет Ю по волосам, почти потерявшим былой розовый оттенок. — Только не разводи сопли, больше всего этого не люблю...***Голова пошла кругом, но Кихён всё же устоял на ногах, тяжёлым усилием поборов дрожь в коленях. Определённо точно, что скоро его выпишут, нужно поскорее поправляться. Час назад ему пришли сообщения от Шону и Кванчжи: они очень извинялись, что не могут прийти, ссылаясь на забитый график, но обещали встретить его в уже общежитии после выписки. А значит, что она будет уже в скором времени — с диагнозом переутомление, как было написано в медицинской книжке, долго в больнице не лежат.Парень подошёл к распахнутому настежь окну и вдохнул прохладный воздух полной грудью. Казалось бы, такое обыденное действие — люди каждый день совершают его более тысячи раз — просто дышат, но у вокалиста половина его заряда на день истратилась на то, чтобы восстановить дыхание. После зимы воздух ещё окончательно не прогрелся, заставляя кожу покрыться мурашками. Ю зашёлся в приступе кашля и снова пошатнулся, норовя не удержаться за сжимаемый побелевшими пальцами подоконник. Он уже успел пожалеть, что отказался от обеда: одна единственная куриная котлета на завтрак не была достаточным источником энергии для айдола.— Здравствуйте, Ю Кихён? — позади раздаётся незнакомый голос, и Ки слишком резко повернувшись, заплетается о собственную ногу, и со скоростью света летит лицом в пол, успевая только подумать о том, какая это всё же глупая смерть. Правда незнакомец демонстрирует мгновенную реакцию и подхватывает практически ничего не весящего айдола под руки, помогая вновь удержать равновесие.— Спасибо, — парень в белом халате, видимо, сотрудник, доводит Кихёна до постели и помогает присесть. — А, да, это я, — придя в себя, немного запоздало отвечает на заданный вопрос Ю.— Очень приятно, меня зовут Ли Хонбин, я здешний психотерапевт, — брюнет растягивает губы от уха до уха, из-за чего на его щеках появляются симпатичные ямочки, вызывающие невольную улыбку и в довесок ещё гогочащий глюк в виде настырной рожи Чжухона. ?Слишком красивый парень для этого места?, — резюмирует вокалист и кивает, как можно приветливее улыбаясь. Он никогда не был на приёме у таких врачей, которых его бабушка бы назвала ?мозго-вправы?, поэтому ощущал некую нервозность и зажатость рядом с посторонним человеком, просто осознавая, что сейчас ему придётся говорить о себе правду. Тем временем, незнакомец сел напротив и достал непонятно откуда блокнот, исписанный ровным калиграфическим почерком.— Расслабьтесь. Я не мучитель, залезать в душу и читать мысли не умею, природа обделила сим талантом. Я здесь, чтобы определить, насколько Вы сейчас эмоционально стабильны и устойчивы к стрессу. От этого зависит и то, сколько сеансов нам с Вами ещё предстоит провести.— Хорошо... — тихо соглашается парень, внимательно изучая собеседника.— Итак, расскажите мне о себе. Давайте просто начнём со знакомства. Так будет комфортнее общаться, не правда ли?— Да, наверное Вы правы, — Ки пожимает плечами, скрещивая руки на груди, чувствуя все ещё стоявшее внутри напряжение. Расслабиться и сразу выдать всю свою подноготную, которая тотчас вылетела у него из головы, не представлялось ему возможным. Но Хонбин сразу облегчил его задачу.— Давайте я начну, чтобы Вы расслабились, — Ли снова улыбнулся и, положив блокнот на колени, продолжил: — Моя история возможно чем-то Вам поможет, по крайней мере я надеюсь, что главная мораль будет понятна. Когда я был маленьким, ещё подростком, у меня умерла собака, мой верный друг слишком состарился. С ним было связано много воспоминаний, он действительно был частью моей жизни. Но взрослые не поняли моей чрезмерной тоски, сказали, что со временем это всё пройдёт, я обо всём забуду. Но этого не случилось. Каждый день я вспоминал о нём, думал о том, как хорошо было гулять и играть с ним. Мне начало казаться, что моя жизнь становится хуже, что действительно было так, просто винил я в этом не себя, а смерть собаки. Я перестал разговаривать, не мог делиться с родителями своими мыслями, они отмахивались, говоря, что я слишком мал и ничего не понимаю. В школе мой круг общения ограничился мной же, только всем было наплевать. Никто не знал, что со мной происходит, но и не пытался понять. Только лишь один единственный человек не отвернулся от меня, постоянно залезал в душу и старался вытащить её из этого состояния — это был мой брат. Он первый заметил, что со мной что-то не так, забил тревогу, говорил об этом родителям. Только вот и его они очень долго не слушали. Они не были плохими людьми и хорошо нас воспитывали, просто их взгляды были иными, мама с папой считали, что со своими психологическими проблемами ты должен справляться сам. А тем временем симптомы становились всё хуже — я перестал интересоваться чем либо, моё настроение всегда было в отметке минус. Я стал мало есть, ещё меньше спать, думал, постоянно думал, и даже это давалось с огромным трудом. В конце концов, я всё же оказался в больнице, где мне поставили диагноз ?клиническая депрессия?. Но мне было всё равно. Около двух недель врачи пытались проникнуть мне в голову, как мне казалось, хотели вылечить меня от самого себя. Но я ничего им не говорил, не слушал советов, делая этим плохо только себе. И так было пока ко мне в палату не зашёл психотерапевт. Почему-то я смог довериться именно ему, рассказать то, что было на душе. Именно благодаря его методике и помощи брата я выбрался. Этот человек вдохновил меня, я обрёл цель, свой смысл, мне понравилось помогать людям. Разбирать с ними их проблемы, доказывать, что жизнь не заканчивается на одной единственной. Это моя история. Мне не больно вспоминать об этом, для меня произошедшее — ценный жизненный урок, который я усвоил на всю оставшуюся жизнь. Что же на счёт Вас?— Ммм... — Ю задумчиво почесал кончик носа, взвешивая все за и против. Он не был очень открытым человеком и не любил делиться личными делами с незнакомцами, всегда выдавливая из себя приятную улыбку. Он был тем типом людей, которые на вопрос "как дела" независимо от сложившейся ситуации ответят "всё нормально". Но какая-то часть его сознания понимала, что так ему станет легче. Что это человек здесь не просто так, он хочет, действительно хочет помочь. Может и не бесплатно, но хоть так. — Я... Не знаю, с чего я должен начать.— С чего хотите. Может Вас что-то гложет? Думаю, у нас будет достаточно времени, чтобы обсудить всё. Давайте не будем пока искать причины Вашему поступку. Возможно, легче будет начать с итогов, с того, к чему Вы пришли, выбрав такой исход.— Я... Ни к чему. Не то, чтобы стало хуже, просто... — парень собирал все мелочи, которые за последнее время успели побывать темой для размышлений. Через минуту он понимает, что того, что он может рассказать, оказывается чуть больше, чем "ничего". — Я понял, что даже если мне кажется, что жизнь не имеет смысла, что я в ней одинок — это не так. И пока я пришёл только к этому выводу и держусь только за счёт близких, — Кихён напряжённо выдохнул, собираясь с мыслями. — Я пытаюсь найти другие причины жить, но не вижу.— Причины? Давайте тогда попробуем их найти. В любом случае, даже если у нас не выйдет, что мешает нам создать новые, правильно? — Хонбин берёт ручку и, задумчиво покрутил её в пальцах пишет цифру один, в рядом с ней ?близкие люди?. — Пожалуй начнём с этого и будем постепенно пополнять наш с Вами список.***Минхёк придерживает дверь для друга, потому что у того сил даже на то чтобы зайти осталось мало. Дорогу до общежития он проделал на машине менеджера и попращался с ним на улице, клятвенно обещая, что в скором времени вернётся в норму и общий график. Однако для того, чтобы дышать, энергии потребовалось больше, чем рассчитывалось, и вокалист приехал уже полностью обессиленным и уставшим. Ю проходит в коридор и скидывает кеды. Давно же он тут был в последний раз. А воспоминания о "последнем разе" остротой выпиваются в лёгкие, вызывая приступы паники, и Ки слабо трясёт головой, чтобы избавиться от навязчивых видений. Как ни странно, в общежитии стоит гробовая тишина, никто не носится и не пытается убить какого-нибудь несчастного, что так не вовремя повернулся под руку, Чжухон с Гонхи не кричат друг на друга, а Шону с Кванхи не ворчат в стороне. Абсолютное спокойствие. Кихён проходит в гостиную и наблюдает странную, непривычную для этого места обстановку: ребята сидят на диване и смотрят в одну точку, причём все вчетвером. Картина маслом, казалось бы, Кихёну не надо раздражаться на чересчур гиперактивных ребят, но что-то в голове не сходится, проводки не могу отыскать нужную волну, контакта нет. — Эээ... Ну, привет, — откашлявшись поздоровался айдол. Чжухон сразу вздрогнул и вскочил, услышав знакомый голос, по которому успел до чёртиков соскучиться, а Ган встал вслед за ним. Шону поднял голову и, увидев вокалиста, облегчённо улыбнулся, пытаясь скрыть неловкое извинение за что-то. Кихёну хочется крикнуть: "За что ты извиняешься? Почему ты так смотришь?". Но слов не надо, лидер и без них все читает по отрешённым, но отчаянным глазам друга. Кванхи налетает не него первым, сжимая парня в объятиях. — Кихён-ни, — старший гладит юношу по растрёпанным волосам и отходит, побоявшись быть чрезмерно настойчивым. — Слава Богу, ты приехал сегодня. Голос давнего приятеля и пять пар обеспокоенных глаз. Такое осточертевшее, но родное общежитие. Застоявшийся воздух, из-за чего надо снова ворчать на ребят, ведь нужно хоть иногда проветривать помещение. До блеска намыленная ванная комната, потому что они все старались вычеркнуть из воспоминаний тот кошмар, под которым без спроса за них всех расписался Кихён. И снова неприятие собственного решения, мыслей, а назад уже не вернуться. Можно только вперёд. — Ага, — Ки шмыгает носом и прячет глаза рукой. Сил нет даже просто банально сдержаться, как было всегда, а глаза уже на мокром месте. Не нужно им видеть его слёзы, разволнуются ещё больше. На лице появляется кривая улыбка, кривая, потому что влага в глазах искажает реальность, но она более искренняя чем всё, что он говорил за последний месяц. — Кихён-а, — сзади на его плечо опускается ладонь Хёка, и он слегка оборачивается, не спеша скинуть её со спины. А друг, устало улыбаясь, с потухшими, но вновь пытающимися зажечься огоньками в глазах, продолжил: — Раз уж ты наконец-то приехал, может, приготовишь нам чего-нибудь поесть? — Минхёк! Ты совсем что-ли?! — Хёну недовольно зыркает на вижуала, на что тот лишь фыркает и отвечает, закатив глаза:— Не знаю как вы, а я уже точно задолбался давиться перегоревшей яишницей макнэ. Когда-нибудь он нас отравит.— Эй! — обиженно восклицает Чжухон, пытаясь избавиться от растерянности на лице, что слабо у него получается. — Ты говорил, что было вкусно!— Я жить хотел, а для этого жрать нужно, — отрезал Ли и спрятался за спиной у Кихёна.— Ах ты так! — рэпер сделал шаг в сторону обидчика и показательно размял шею. — Лучше беги, пока кости целы.Дальше послышались крики, стук, возня, Ган ломанулся следом за друзьями, а за ним сразу же побежал Сон, дабы проследить, чтобы эти дети друг друга не угробили. — И пяти минут не могут вести себя нормально, — вздыхает Кванхи и берёт вокалиста под локоть. — Пойдём на кухню, пока они и нас не прибили.Ки улыбается и кивает, пытаясь вспомнить рецепт тех вкусных куриных котлет, в голове счастливо резюмируя:?Вот я и дома.?***Около месяца спустя...—... Думаю, это наша с тобой последняя встреча. Мы закончили писать список, но это не значит, что записали все причины. Ты можешь продолжать заполнять его и сам, возможно, это будет мотивировать тебя идти дальше. Мой тебе совет — не думай о прошлом. Что было, то прошло. Смотри только вперёд. Ты не знаешь, чем руководствовался Чангюн, когда делал то, что сделал, конечно же у него могли быть собственные мотивы, какая-то выгода, но: если человек отказался от тебя однажды, то это не значит, что он сделает так во второй раз. Как и не значит, что он побежит просить прощения и останется рядом. Всегда думай, прежде чем принимать какое-либо решение. Смотри на этот список, вспоминай то, через что прошёл. Тщательно взвешивай каждый свой поступок, — Хонбин протягивает листок Ю и откидывается на спинку стула, внимательно сканируя своего теперь уже бывшего пациента. За это время они успели стать достаточно близкими друг другу людьми и даже перейти на ?ты?. — Спасибо, хён, — Ки благодарно кивает, рассматривая далеко не маленький список. Ли помог ему осознать, что можно жить не только ради других, но и ради себя. Радоваться каждому мгновению и делать то, что нравится, а не то, что должен. Но и что про работу не стоит забывать. — Давай как-нибудь встретимся вне этого кабинета, не хочу прощаться с таким хорошим человеком, как ты, да и с братом твоим хочется познакомиться.— Неплохая идея, — брюнет охотно кивает и записывает что-то на полях тетради. — Джехван будет рад познакомиться с тобой. Кстати, а как там твой брат? Его проблемы разрешились?— Хосок? Да, уже всё хорошо. Тех подонков засудили. Побегать, конечно, пришлось туда обратно, но оно того стоило. Теперь рядом с ним человек, которого он очень любит и боится потерять.— Это хорошо, — Хонбин захлопывает тетрадь и поднимает взгляд на товарища. — Теперь ты можешь разобраться со своей личной жизнью.В этот момент в кабинет кто-то стучится и дверь щёлкает, а по помещению разносится такой знакомый голос, который просто невозможно было не узнать, а сердце предательски ёкает, заставляя руки невольно сжаться в кулаки, а внутри почувствовать маленький, но липкий и противный комок страха. — Здравствуйте, у меня запись на это время.— Бэкхён-хён?Ю не верит своим глазам: последний раз он видел Бёна в квартире у Има. Какие интересные совпадения подсовывает ему под нос его судьба. Тогда ведь в этих отношениях ещё все было хорошо, никто и подумать не мог, что при следующей встрече Кихён почувствует это ужасное ощущение мерзости и грязи на душе...— Кихён-ни? — парень растерянно поправляет сбившуюся укладку и кивает знакомому лицу, которое он ожидал увидеть здесь в последнюю очередь. Вернее просто не ожидал встретить его в такой странной ситуации. ?Чангюн только вышел на работу, лишь бы они не столкнулись в коридоре.? — пронеслось в его голове, что отразилось на лице лёгкой тенью беспокойства. — Проходите и садитесь, я закончу с бумагами, и мы начнём. Кихён, подожди минуту, надо заполнить медкарту.Бэк послушно присел в соседнее кресло и, взвесив все за и против, решил не откладывать разговор в долгий ящик, тоже чувствуя некий укол в области груди, смотря на парня, больше похожего на труп. На вопросе, как он вообще двигается, Бён прикусывает губу. — Доктор, я могу поговорить с Кихёном наедине? Это личное.— Вы можете говорить здесь, я всё ещё в ответе за эмоциональную стабильность своего пациента, — Ли заинтересованно вскидывает брови и перестаёт писать.— Хорошо, — Бён поворачивается к Ю и, досчитав до трех, мягко начинает: — Я знаю, что то, что я тебе скажу, может тебя расстроить ещё больше, но я считаю, что ты должен это знать, — Ки, предчувствуя неладное, сжимает листок в руках до хруста, что не укрывается от зоркого взгляда психотерапевта. — Чангюн, он... Ему сейчас очень тяжело. Я говорю это, как близкий ему человек, я ужасно волнуюсь за его состояние. Я понимаю, что не имею права оправдывать его поступок, но... Если это как-то смягчит его жизнь, то ты должен знать, что его шантажировали. Санхёком. Ты ведь понимаешь, что это то единственное, что у него осталось от семьи, Санхёк — это вся его семья. И потом, малыш был болен. У него было больное сердце, а шантажист предложил Гюну деньги на операцию, которых у него не было. Пойми, что он действительно не мог поступить иначе. Да, то что он сделал ужасно, я ни в коем случае не пытаюсь его оправдать, но... Мне страшно за него. Он тает на глазах, Кихён-ни.Кажется, что сердце перестало качать кровь. В ушах вата, а внутри что-то пытается выкрутить его органы, будто в попытке вывернуть Ю наизнанку, являя все его страхи и болячки. — Это то, о чём мы с тобой говорили, Кихён. У каждой медали есть обратная сторона, — аккуратно подал голос Ли. — А теперь, как я и говорил, хорошо подумай. Это только твой выбор, но на нём жизнь не заканчивается. Не бойся перемен, но и не меняй всю свою жизнь. Достаточно лишь одного изменения, чтобы стать счастливее.— Я понял, — слабо отозвался Ю. На сердце стало тяжело. Это было не чувство вины, а скорее чувство осознания. То, чего он не учёл, то чего не знал, теперь свалилось на него и придавило всем своим весом. Но он сам должен решить, что с этим делать. — Спасибо.Вокалист поклонился и вышел, стараясь не оглядываться и одновременно не упасть на плохо слушающихся ногах. Вот опять, он стоит на перепутье и совершенно не знает, куда ему идти, а дышать становится всё тяжелее. За время его посещений им психотерапевта, Кихёну удалось запихнуть всё произошедшее в плохо закрытый дальний ящик, время от времени напоминавший о своём существовании. Он превратил себя в куклу, способную на эмоции, и честно старался привести себя в порядок, что выходило из рук вон плохо. А сейчас, когда не ждали, появился этот спаситель всех и вся, Бён Бэкхён, и сваливает на него ещё дозу того, что переварить просто не получается. Только вот времени на раздумья нет, сегодня нужно спешить на выступление, на котором свалиться в обморок от напряжения — значит, снова подвести ребят и снова заставить беспокоиться фанатов. Ещё немного и они в порыве гнева начнут писать петиции на агентство, которое не следит за здоровьем своих артистов. Пожалуй, он подумает об этом завтра, когда его обещали не дёргать, а всем шестерым дать заслуженный общий выходной. Да, именно так Ю и поступит.***Весна уже скоро перейдёт в лето. Этот год был самым нервным в в его жизни, хотел бы сказать Кихён, но это было не так. Проблемы всегда неотступно следовали за ним, со временем становясь всё больше и больше, просто скапливаясь где-то в уголках его подсознания, а в какой-то момент в этих уголках стало просто не хватать места для собрания всех этих мелочей и не очень. Айдол уже минут двадцать прогуливается по городу, совершенно не понимая, что ему делать. Что вчера, что ночью, да и всё утро он думал об Име. И так ничего и не додумал. Пока все ребята, утомлённые своим загруженным графиком, отсыпались в общежитии, Ю незаметно выскользнул из дома, желая проветриться. Он так и не смог заснуть.Кихён очень боялся разочароваться снова. Этот страх ставил огромный блок на реальное восприятие всей этой ситуации, а кто-то внутри упорно продолжал убеждать, что Бэкхён мог ему соврать, что не такой уж и бедный этот Чангюн, что это он, Кихён, тут жертва. Что его опять бросят, как только случится что-то из ряда вон. Он боялся разочароваться в Чангюне ещё больше.Ю прекрасно понимал, почему из них двоих Гюн выбрал именно Санхёка, но просто не мог этого принять. Опытным путём он доказал себе, что любит студента больше жизни, но что чувствует сам Чангюн? Что, если их чувства разные? Что, если Им действительно был с ним только из-за собственной выгоды? Все эти вопросы мучали не выспавшееся сознание вокалиста и не давали спокойно соображать. Он хотел любить, но боялся быть нелюбимым. Он не мог рассматривать вариант просто поговорить с ним. В последнее время ему часто начал мерещится младший. Он видел его везде, даже в случайно брошенном кем-то обращении ?хён?. Ки скучал безумно, ему хотелось хотя бы просто увидеть Чангюна. Казалось, что только это уже сделает его счастливым, хотя он прекрасно понимал, что этого будет мало. Он никогда не надышится и никогда не разлюбит. От этого его снова сжимало, и только всё ещё прохладный воздух мешал утопиться в собственной истерике. — Хён, — слышится позади, да так отчётливо, что Ю даже передёргивает плечами от неожиданности. Он усмехается над слишком наглыми глюками и идёт дальше, пока кто-то действительно не останавливает его, хватая за левое, всё ещё побаливающее, запястье, вызывая резкий приступ боли, и Кихён не уверен, что виной этому шрам, с которого уже сняли те натянутые чёрные швы, оставившие на руке тёмные рубцы. — Кихён. Вокалист замирает, ему страшно повернуться и посмотреть, кто там, потому что он знает этот голос и точно не может ошибаться. Но руку он аккуратно выдёргивает, ибо больно.— Прости меня, — так сразу выдаёт Им, утыкаясь лбом меж лопаток Ю. Мурашки стаей пробегаются по телу, а на спине чувствуется жжение. — Я такое ничтожество, прости, прости...Поварачиваясь, айдол пытается сдержать слёзы, вопли, крики и вообще любые проявления эмоций, только вот получается из рук вон плохо. Всё это накатывает совсем неожиданно, он не может этого признать, но это так. В своём представлении этой встречи, он говорил, а младший, виновато поджимая губы, внимал и не мог выдавить и слова. Возможно Кихён даже позволил бы себе крики, но точно не слёзы и рыдания, которые неприятным комом застряли в горле.— Я искал тебя, — брюнет слабо улыбается и отходит на шаг. Выглядит он действительно ужасно, стоит отдать должное Бэкхёну, тут он не мог соврать: взлохмаченный, будто только проснулся, в спортивном костюме, что раньше обтягивал, а теперь свисает с него, как с вешалки, и лицо бледное, как лист бумаги. На секунду Ю даже становится жалко, но это чувство будто запускает необратимую химическую реакцию. — Я...— Я знаю, — Кихён шмыгает носом и смаргивает слёзы, отводят взгляд. И страх, и отчаяние, и гнев, непонятная, совсем необъяснимая злость на самого себя — всё это смешалось внутри в один большой порочный комок, вставший поперёк всех тех слов и выводов, которые он готовил. Вид младшего сбивали с толку, а роль жертвы постепенно смещалась в голове дурацким приступом вины. — Ничего не говори, я всё знаю, — Им удивлённо смотрит на юношу и уже хочет что-то спросить, но Ки не даёт. — Но... Я не могу, Чангюн, я так не могу. Это совсем не то, что он хотел сказать. В его голове была совсем другая речь, всё это неправильно. Что-то громко кричит ему, что он пожалеет, но слова сами слетают с губ, а парень даже не успевает осмыслить это. — Хён...— Я не хочу... — шепчет айдол, словно мантру, повторяя одно и то же про себя и разворачивается. Прохожие и так начали оглядываться на их маленькую драму — внутри целое стихийное бедствие, рискующее забрать кучу жертв, не хватало ещё на улице устроить истерику.— Кихён, — настойчивее зовёт Им надрывающимся голосом, хотя Ю знает, что это он так просит, нет, даже не просит, а скорее умоляет не убегать и остаться. Не оставлять одного, ведь страхов не меньше, чем у самого Кихёна. — Прости... — вокалист прибавляет шаг и уходит, не оборачиваясь. Жмурясь от правды, закрывая глаза на щемящее чувство неправильности своих теперь собственных поступков. Сердце кровоточит, зажившие раны вновь открыты и болят ужасно, шрам на запястье жжёт, напоминая, что хоть и зажил, останется с ним на всю жизнь и будет вечным напоминанием о случившемся. Он снова умирает. А виной этому Чангюн.***У Хёнвона пробегают крупные мурашки по коже, и он вздрагивает, когда тёплая ладонь ложится ему между лопаток. Перед глазами всё ещё стоит образ розововолосого Кихёна, примчавшегося к брату в больницу, тогда так громко негодующего и чем-то напоминающего милого хомячка. Того Кихёна, что всегда выручал Хосока, что бы не случилось, он всегда был рядом, готовый сорваться с места в сторону нуждающегося в помощи друга. Который помог им разобраться в сложившейся ситуации, и, даже не смотря на собственные проблемы, помог им в дальнейшем. Ему стало ужасно стыдно, это странное ощущение сверлило дырку в его голове и мыслях. Ведь он не выручил Ю в ответ. Всё, что они делали при встрече, это подкалывали друг друга, просто потому, что характерами не сходились. Обращение ?коротышка? или ?дылда губастая? были для них нормой и часто просто заменяли имена. Нет, он не винит себя в том, что пережил Ки, скорее в том, что никак не помог ему. И в первую очередь ему было стыдно из-за того, что он даже ничего не знал о жизни, он мог бы сказать, друга. Довольно близкий ему человек умер и ожил заново, а Чё этого даже не заметил. Пропустил мимо себя, а теперь проникается волнами непонятного страха и беспокойства. — Хёнвон-а, — зовёт Шин и приобнимает тощую спину, захватывая юношу в крепкое кольцо рук. Красноволосый чуть поворачивает голову, рассматривая профиль Ли, на который сейчас так красиво падает солнечный свет, давая какую-то неземную иллюзию прекрасного. — Я рассказал тебе это не для того, чтобы ты нагружал себя. Просто мне нужно было с кем-то поделиться, а ты мне ближе всех, да и когда ты сказал о Чангюне, я просто завёлся и...— Я понимаю, — перебивает Чё, пытаясь оторвать себя от рассматривания своего парня в утренних лучах уже весеннего солнца. — Но Чангюн... Не делай поспешных выводов. Да, теперь в это сложно поверить, но он не такой человек. Я его знаю, он слишком добрый, не мог же он...— Но факт есть факт, с этим не поспоришь, — гнёт своё брюнет, просто на эмоциях уже отказавшись искать где-то подтекст. Он устал от секретов и разных коварных планов, решая для себя, что состояние Кихёна — то единственное, что должно его волновать в этой ситуации. Чисто логически он прав. Но Хёнвон до последнего будет сомневаться, ведь он уверен в обратном. Чангюн не такой. — Сейчас суть не в нём, мне всё равно, если с ним что-то случится. Я больше за Кихёна боюсь.— Да, — Чё накрывает тёплые ладони на своей груди холодными пальцами и кивает. — Мы должны как-то помочь ему, поддержать. Ты, конечно, и сам это знаешь, но он последний человек на этом свете, который вообще заслуживает подобной судьбы.— Я рад, что ты меня понимаешь.Вонхо прижимается ближе, пытаясь согреть вечно холодное тело младшего своим теплом. И Хёнвону это показалось очень милым. Он улыбнулся своим мыслям и медленно встал, разворачивать в объятиях, чтобы смотреть глаза в глаза.— Будешь со мной в зал ходить? Мне сегодня босс звонил, он наконец-то со своими делами разобрался и очень ждёт нашего возвращения и плодотворной работы, — Хосок медленно опускает глаза, впиваясь взглядом в растянутые в улыбке пухлые губы.— Конечно буду, — шепчет Чё и целует первым. Нежно, практически невесомо, даже в какой-то степени невинно. А Шин отвечает по-своему, увлекая парня в развязный горячий танец, от которого и искры перед глазами, и кислород заканчивается.Про них нельзя сказать, как пишут в книгах, про принцев и принцесс. Жили долго и счастливо? Конечно, нет. У них пока что полно мёда в жизни, и они с удовольствием его пьют, запасаясь на те времена, когда эту сладость сменит желчь. И в этот раз они будут терпеть её вместе, на двоих. Так легче. И счастье будет с ними до тех пор, пока они будут рядом друг с другом.