19. First unrequited love (1/1)

Сказать, что Хосок офигел — это не сказать ничего. И ладно, что вместо того, чтобы быть в Starship, он пулей примчался на собрание в BigHit. Конечно же его могли предупредить, тогда бы он вместе с Хёнвоном поехал. Ну, с кем не бывает, забыли, да и Бог с ними. Но то, что продюсировать выступление будет не он один, ему тоже не сказали. На простую аранжировку назначили сразу двоих, и если бы это был кто-нибудь другой, у Шина не возникло бы вопросов. Но нет, это был именно, мать его за ногу, одногруппник Чимина, вечно злой и вредный гном. Вонхо может найти общий язык со всеми, но не с Паком и его знакомыми. Допустим, он понимает, почему сам вокалист ненавидит его всеми фибрами души, но какого хрена Шуга одним взглядом пытается его испепелить — не ясно.— Ну, с чего начнём? — Ли не комментирует злобный оскал репера и пытается улыбнуться максимально дружелюбно.— Ты соберёшь свои монатки и уедешь туда, откуда приехал, — сказал как отрезал Юнги.— Мне тоже не очень нравится то, что я работаю не один, но давай обойдёмся без грубости, выбора у нас всё равно нет, — брюнет по-своему понял эту вселенскую ненависть в глазах напротив и снова попытался замять этот несуразный конфликт.— Ты ещё считаешь, что имеешь право высказывать мне своё мнение? — лицо Хосока сразу вытянулось. Нет, этого наезда он не понял. Да что же он ему сделал-то? — А ты считаешь, что имеешь право затыкать мне рот? — ох как он не любил такие ссоры, но не мог не ответить. Тут уже дело принципа. — Слушай сюда, пока я не сообщил куда следует, свалил бы ты по-хорошему. Можешь и этого, как его... Ну, губошлёпика своего забирать, только Чимина оставь в покое, сволочь.— Как ты его назвал? — Ли пропустил мимо ушей всю реплику Мина, зависнув на "губошлёпике". Это он Хёнвона так назвал?! Да, у него бесспорно пухлые губы, но они настолько красивой формы, что мятноволосому бы заткнуться и молча завидовать. У самого-то ниточки потрескавшиеся, так какое он имеет право оскорблять этого принца?— А что, не нравится? Я-то против него ничего не имею, но раз ты настаиваешь, придётся пару раз поправить ему причёску, — самодовольно фыркнул Шуга и уже собирался скрыться за дверью, только продюсер не сдержался и преградил ему путь, цепко вцепившись в тонкое запястье. Такому и грубить жалко, вдруг сломается, да пылью на пол осыпится, только вот этот гном сам нарывается.— Ты можешь сколько угодно оскорблять меня, мою внешность, мои навыки, да хоть убей меня, но не смей так трогать близких мне людей! — А то что? — вся напущенная принебрежительность исчезла с лица Юнги и, сжав руки в кулаки, он продолжил, пытаясь вырваться из крепкой хватки. — Ударишь меня? Изнасилуешь? А наглости-то хватит, уёбок?Если раньше какие-то остатки здравого смысла ещё заставляли брюнета не отвечать на колкости, то сейчас все заслонки были сняты, а разъерённые нервы требовали успокоения. Ли уже размахнулся для удара, да только больно знакомый голос его остановил.— Не смей, — Пак с быстротою ветра оказался рядом, отцепляя в миг оцепеневшего Ли от Мина. Он совсем неизменился. Та же ангельская внешность, вызывающая восторженный трепет в груди, те же глаза, сверкающие решимостью и полные силы, такой же сладкий голос. — Я не позволю тебе и пальцем его тронуть. Так и знал, что ты как был сволочью, так ею и остался. А я уже начал думать, что ты изменился. Но нет. Такие мрази не меняются. Они остаются ими на всю жизнь и доживают свой век в сточной канаве. Пошёл вон отсюда.— Чимин, я... — Не хочу тебя слушать, — этот взгляд... От него хотелось пойти и удавиться, столько неприкрытой боли и ненависти в нём было. — Не появляйся больше в поле моего зрения, иначе я напишу заявление в полицию. Ведь, твоими стараниями, моё тело до сих пор украшают шрамы разной длины и размера. Я больше не тот маленький мальчик. Я тебя не боюсь.— Ты не так понял, я... — Вонхо было что сказать, но всё слова будто испарилось, а такого напуганного парня хотелось прижать посильнее к себе и успокоить. Правда вряд ли это бы ему помогло прийти в себя, скорее даже наоборот. — Что я не так понял?! Ты издеваешься?! Пошёл вон из моей жизни! Исчезни! Ненавижу тебя, ненавижу! Умри! — Шину резко захотелось плакать, забиться в какой-нибудь угол и пожалеть себя. Безнадёжно. Бессмысленно что-либо объяснять, если слушать тебя не будут, а даже если выслушают, то не поверят. Он понимал, что то, чем он занимался в детстве — ужасно, но он изменился. Да, хулиганил и избивал слабых, но только чтобы выжить в том жестоком мире. Сейчас он никогда бы не стал так поступать. — Ты плохо слышал? Пошёл нахуй отсюда, Шин, блять, Хосок! — голос Шуги вырвал брюнета из его мыслей, и он, молча проглотив эту обиду, повернулся, дабы исчезнуть из этого места и забыть о произошедшем, но сразу встретился с испуганным, ничего не понимающим взглядом Чё. Вонхо хотел подойти, шатен бы понял, утешил, помог, только вот трейни обогнул соседа дугой и подбежал к стоящим позади мемберам BTS. Вот это теперь точно удар ниже пояса.Да что он сделал-то? Виноват в том, что на свет родился? Скорее всего. Ибо другого объяснения просто не было.***Около десяти лет назад, Пусан... Хосок уже минут пятнадцать сидел в столовой и открыто скучал. Есть не хотелось, каша выглядела и пахла просто отвратительно, но нужно было, ибо другой еды в приюте попросту нет. Поэтому юноша решил сначала выпить сок, вдруг он только им сможет наесться и не придётся запихивать в себя эту отраву. — О, босс, приятного аппетита, — вокруг Шина по очереди село шестеро парней, внешне не внушающих особого доверия, но в этом месте выбирать не приходилось. — Я вас не звал, — буркнул брюнет, всё-таки уткнувшись в кашу с головой. Ведь он действительно не приглашал их за свой столик. Тем более уже давно собирался прекратить общение с хулиганами, ему не нравилось, какое они на него оказывали влияние. — Мы сами пришли, — только вот ребята были другого мнения и вцепились в Хосока мёртвой хваткой. Познакомились они года два назад, когда, не смотря на то, что Шин был немногим младше парней, он уложил их по очереди одной левой, ведь был порядком крупнее и жилистее. После этого шестёрка хвостиком ходила за "боссом" и от его лица выполняла все свои пакости. Хосок пытался их вразумить, но вскоре сдался, ведь хулиганы всё ещё продолжали расти и теперь по массе не уступали главарю. Шин просто не хотел быть на месте жертв их шалостей, вот и держался из последних сил. Он всё говорил себе, что уйти всегда успеет. Плавно и тихо свалит, никто даже и не заметит. Только сейчас парни в шесть пар глаз следили за ним и это значило, что ещё не время. — Мы сегодня у хлюпика одного деньги отжали, пойдём после занятий в магаз, пивка забацаем... Брюнет старательно делал вид, что это всё очень увлекательно и интересно, но сам смотрел через своих собеседников наблюдая за, так сказать, "жертвами" их преступлений. Все приютские дети обходили его тридесятой дорогой, ведь парни действовали "по его приказам". Шин невольно сам втягивался, ведь если ребята сильные, то и сами отпор дадут, а слабым всё равно по жизни достанется, так лучше уж от этих придурков, чем от кого либо ещё. Хулиганы, конечно, были ещё теми отморозками, но до смерти не избивали и не делали в принципе ничего противозаконного. Единственное, на чём их могли поймать, так это на драках и мелком воровстве. Хотя в последнее время приходилось регулировать их жестокость. Чем старше становились детдомовцы, тем жёстче были побои. Многих детей в столовой Шин даже не знал в лицо. Зачем ему запоминать тех, кто всё равно с ним общаться не будет? С каждой минутой народу становилось всё больше и больше, юноша наблюдал за входившими, размышляя о предполагаемой сегодняшней жертве. Ни один день не обходится без телесных повреждений, а, судя по рассказу, мальчика, которого обокрали, парни не тронули, лишь слегка поправили ему причёску. Взгляд невольно летал от лица к лицу и зацепился за одно, сильно выбивающееся из серой массы. Довольно щуплый мальчик, на вид лет двенадцати-тринадцати, заполз в столовую, зевая и пытаясь открыть пошире глаза. Он стоял в гордом одиночестве в очереди, где выдавали подносы. Но Хосока зацепила не его фигура, а лицо. Таких правильных черт он ещё нигде не видел, казалось, что перед ним не человек, а кукла, выполненная на заказ. В меру пухлые губы, высокий лоб, бледная кожа, узкие глаза-солнышки — в совокупе казались чем-то невероятным. — Куда смотришь, босс? — один из хулиганов обратил своё внимание на зависшее "начальство", и Хосок поспешно отвёл взгляд, не дай Бог эти разбойники что-нибудь сделают с этим маленьким солнышком, он не переживёт. — Нашего босса видимо Чим-Чим заинтересовал, ребятки, — особо зоркий попался, Шину очень захотелось ему врезать, чуть-чуть исправив зрение. — О, спешу тебя разочаровать, пацан неинтересный. Пак Чимин, родственников нет, даже дальних, так что деньгам взяться неоткуда, не шалит, не бунтует, ни с кем не общается. Такого даже бить не за что.Поблагодарив всех Богов, брюнет кивнул "товарищу" и с огромнейшим аппетитом набросился на остатки в своей тарелке. — Сейчас как раз пара уроков осталась, после них в нашем месте встретимся, — заговорил кто-то из компании, во что Шин особо не вслушивался, ибо план у них всегда был одинаковый. — Хорошо, — Хосок встал и начал пробираться через забитые столики к окошку для мытья грязной посуды. Почему-то так людно было именно сегодня. Может праздник какой? Парень был не в курсе, поэтому забил и продолжил протискиваться к выходу, благо многие дети видели, кто именно идёт и молча уступали дорогу, в чём, конечно же, был несомненный плюс. — Ой, — раздалось где-то на уровне подбородка. — Прости, пожалуйста, я оступился. Вся рубашка выкрасилась в виннобордовый цвет из-за расплывавшегося пятна от вишнёвого сока. Шин уже хотел матернуться и послать нарушителя спокойствия, но поднял взгляд и утонул в глазах напротив, скрытых толстыми линзами очков. Тот самый мальчик. Чимин, кажется. Он бы так и стоял, рассматривая всю глубину карего цвета, если бы не голос одного из преспешников, неожиданно нарисовавшегося позади:— Смотри куда прёшь, принцесска, — Пака оттолкнули, и вся шестёрка замерла, уставившись на босса в ожидании дальнейших приказов. Собственно, как и вся столовая, ведь уже минуту стояла мертвецкая тишина. Если брюнет сейчас сдаст свои позиции, то его имидж сильно пошатнётся, возможно и хулиганы перестанут ему доверять. Нет, ради этого подростка рисковать не стоило. — Встретимся вечером у заброшки, ты знаешь, где это, — как можно холоднее отозвался Хосок и, не желая больше смотреть в огромные и по детски наивные глаза, смылся с места происшествия. Этой коронной фразой он всегда выносил приговор очередной "жертве". И если она не приходила, то её находили и приводили, так что выбора особо не было. Не угодил один раз — навечно груша для битья. ***— Педик, — мальчонка свернулся калачиком на земле и тихонечко подвывал от боли. Говоривший парень нанёс ещё один удар ногой в рёбра и повернул голову в сторону. — Можно мы из него всю дурь-то выбьем, босс? Юноше было не по себе, он стоял у стены и старался не поворачиваться на голос жертвы, не наблюдать, как на мраморной коже расцветают багровые отметины. Но, раз он сделал выбор, то и сейчас не время отступать. — Делай, что хочешь. Только кофту не пачкайте. Снимите лучше, — решение пришло неожиданно, это будет хорошим завершением сегодняшнего спектакля. На какое-то время ощущение собственной силы одурманило детский разум, и слёзы, огромными каплями стекающие по чуть пухлым щекам, не приводили в себя, а наоборот, только подогревали печь внутри, раскаляя угольки раздражения и скопившейся под рёбрами неприязни. Всё эмоции, испытанные несколькими часами раннее от одного лишь взгляда этих тёмных глаз были тщательно замаскированы под жестокой маской. Шин был доволен собой, с такой естественной игрой он будет в строю ещё долго и пока что не окажется на месте этого паренька — под ногами хулиганов. Максимально пафосно развернувшись, брюнет пошёл прочь с места преступления, мысленно обещая себе, что это последний раз, когда он присутствовал на "казни". ***Полгода спустя... Занятия забирали у парня все силы, а времени на "банду" с каждым днём становилось всё меньше. Хулиганов это абсолютно не устраивало, но Хосоку было не до них и их чувств по этому поводу. Он записался на борьбу, дабы укрепить своё тело и закалить мышцы. Юноша чувствовал, что вскоре ему придётся насовсем распрощаться с мелкими преступниками, если он хочет спокойно жить дальше. Но в один прекрасный день ребята словно исчезли. Они не пришли на занятия и на их место после уроков. И вроде бы Хосоку можно успокоится, но он чувствовал, что что-то здесь не так. Побегав от учителя к учителю, Шин всё-таки разузнал, что ребят засадили и надолго. Но за что никто не уточнял. Суд вынес приговор по какой-то там статье и лишил их свободы лет на десять минимум. Только вот уголовного кодекса Хосок не знал, а номер статьи забыл практически сразу же. И вроде парень так легко избавился от проблемы в их лице, но от этого дети к нему не потянулись, что брюнет тоже прекрасно понимал.Затем настала пора усыновления. Юношу и до этого забирали в семьи, но по какой-то причине он всегда возвращался, как и случилось в этот раз. Чимина он видел редко, но и тот обходил его за километр. В его глазах страх был ещё больше, чем у остальных детей. Хосока это сильно расстраивало, но он понимал и терпеливо ждал, пока Пак придёт в себя, чтобы наконец поговорить и за всё извиниться. И вот сегодня Шин наконец решился на разговор. Предварительно узнав, в какой комнате живёт мальчик, брюнет захватил с собой пачку печенья и ту самую рубашку и побежал в общежитие. Только по прибытию его ждало разочарование: в комнате Чима не оказалось, и только его сосед испуганно уставился на позднего гостя. — Где Чимин? — в ушах стоял шум, чувство тревоги не покидало и не напрасно — на второй половине комнаты вещей не было, сияла ослепляющая чистота. — Его усыновили, он только что собрался и уехал... — пролепетал пацан, но Хосок не стал дослушивать, а рванул к воротам. ?Только бы успеть, только бы успеть...? Он не успел. Брюнет выбежал во двор и успел увидеть только выехавший на дорогу автомобиль и Пака на пассажирском сиденье в наушниках. Он не посмотрел в его сторону. Просто уехал, оставив после себя только белоснежную рубашку и треснувшее сердце. Шин лишь усмехнулся: ещё бы он успел, всё слишком хорошо было бы. А так не бывает и пора бы с эти смириться. Только что Хосок упустил того единственного человека, что был в его сердце. Парень потерял свою первую любовь. И вряд-ли когда-нибудь встретит снова. ***Год спустя...Очередные "родители" отправили Шину-типо-ставшему-Ли смс:?Если учителя снова будут на тебя жаловаться мы будем вынуждены принять соответствующие меры, Хосок-а. Веди себя хорошо.?Полгода назад его увезли в Сеул. И казалось бы, что всё не так плохо. Шин честно пытался наладить отношения с новыми одноклассниками и с кем-то даже получилось, но преподаватели не переставали бранить парня за плохую успеваемость. Только на это, собственно, предки и обращали внимание каждый божий день, оставляя самого Хосока без родительского тепла. Он попал в семью олигархов, которым просто напросто нужен был наследник — господин Ли не мог иметь детей. Вот и получал минимум отдачи от избалованных роскошной жизнью людей. Зато у него всегда была одежда и деньги в кошельке. Брюнет старался повысить свой средний балл, но выходило из рук вон плохо. Приходилось даже ночью зубрить, лишь бы из дома не выгнали.— О, гляньте, Кихён-ни всё-таки приполз в школу! — по классу разнёсся злобный смех. Местный задавака Ынхёк никак не мог отстать от новенького ученика, что перевёлся к ним немногим позже Хосока. Но если у Шина была довольно впечатляющая внешность за счёт не по годам развитой мускулатуры, вызывающей невольный трепет, то щупленький паренёк с прекрасными внешними данными не понравился завистливым школьникам с первого взгляда. — Я думал после вчерашнего ты не осмелишься больше показаться в этом кабинете. Но Ю с высоко поднятой головой прохромал мимо обидчика к своей парте, что была прямо перед брюнетом. Сев на место, парень выложил из рюкзака учебники и повернул голову к вошедшему учителю. Он всем видом показал, что то, что было за пределами школы, осталось там же. На памяти Хосока это первый человек, что так бойко реагирует на издевательства. Но так же он знает, что от такого поведения только увеличивается желание сломать жертву.— После уроков поговорим, засранец. Дети жестоки. Наверное, это самые жестокие существа на планете. Они только начинают понимать свои силы, ещё не осознают всех последствий своих поступков. Именно поэтому делают не думая. То, что хочется. И так, как хочется. Учебный день прошёл на подозрение быстро. Кихён молча поднялся с места и вышел, а за ним последовало ещё пятеро, включая самого Ынхёка. Все эти полгода Шин тихо наблюдал за этим в стороне. Каждый раз был похож на предыдущий. Ю никогда не позволял себе отвечать в школе. Но как только он выходил со двора, с его острого языка слетали такие колкости, которые даже хулиганы вряд-ли знали. Парень всегда давал им сдачи, несмотря на то, что каждый раз оставался проигравшим. Ни разу он не потерял своей гордости. И Хосок очень боялся того, что это может плохо для него кончиться. Недавно он всё-таки узнал, что тех детдомовцев посадили за групповое изнасилование. Не повезло же несчастному, что попался им под руку. Имя жертвы в деле не оглашалось. Оно и понятно, что парень пожелал остаться анонимным. Теперь брюнета не покидали тревожные мысли. А что если с Кихёном случится подобное? Он ведь просто напросто сломается. В общем, наблюдать в стороне он больше не мог. Поэтому вышел следом. ***Ещё три года спустя, последний класс старшей школы...— Хосок, если ты не по торопишься, то мы опоздаем на вокал, — Ю сразу же налетел на друга потянул его за собой в сторону нужного кабинета. Шин ни разу не пожалел, что помог ему несколько лет назад. Брюнет смог вытянуть оценки благодаря занятиям с другом, только вот от него всё равно отказались — госпожа Ли смогла забеременеть и родила мальчика. А приёмный сын будет лишь мешать настоящему наследнику. Парни сильно сдружились, до такой степени, что когда Хосок был уже на пути в приют, родители Ки быстро соориентировались и оформили опекунство над мальчиком. Так же вместе ребята перешли в академию искусств и собирались поступать в один институт: один на вокал, второй на продюсирование. В общем, жизнь налаживалась. — Да-да, идём, жёнушка, ты только сильно не нервничай, — улыбнулся Шин, уворачиваясь от мощного подзатыльника. — В твоём положении это очень вредно, родная. — Шин Хосок! Свои шуточки оставь при себе! — Ю тоже рассмеялся, но не перестал возмущаться в силу характера. Недавно ему вырезали грыжу, и именно это положение и имел ввиду учтивый брюнет. Ну как обижаться на такую няху? Вот и Кихён не в силах это сделать. После дополнительных занятий ребят ожидал вкусный ужин в тёплом семейном кругу. Хосок, пожелав всем спокойной ночи, поклонился и вышел из-за стола, направляясь в свою комнату. Так и вышло, что новояленный брат был единственным человеком, которому Шин рассказал о своей жизни хулигана и первой любви, что так и осталась безответной. Конечно, вряд-ли он вообще когда-нибудь встретит Чимина, но даже если это случится, то подойти к нему будет очень страшно. Скорее всего брюнет даже этого и не сделает. Прошлое только стало забываться, Пак точно не захочет снова его вспоминать. Не показываться на глаза — самый лучший вариант. Сердце постепенно заживало и теперь билось в прежнем темпе, многие детали забывались, внешность любимого человека кусками стиралась из памяти. Единственным доказательством реальности прошлого служила атласная рубашка, что давным давно стала мала, а теперь покоилась на самой верхней полке огромного деревянного шкафа.