17. Broken toy (1/1)

Шатен был уверен, что вспоминать этот день он будет ещё долго. Начиная от смущающего пробуждения с утра, заканчивая прекрасным времяпрепровождением с Хосоком. Они прошлись по магазинам, очень долго зависали у различных автоматов, соревнуясь и выполняя глупые поручения от победителя. Это было идеально. Парню хотелось поставить на паузу эти несколько часов и пережить на повторе. Ведь они были рядом, смеялись, говорили о всякой ерунде и, самое главное, были искренны друг с другом. Казалось, что вот-вот должно случится что-то плохое, ведь не может же быть таких хороших дней в его жизни. Но сколько секунд не проходило, сколько минут не показывали наручные часы — всё оставалось по-прежнему тихо, спокойно и без преувеличения прекрасно.— Ну, мне уже пора идти, — Шин, почесав затылок, грустно посмотрел на Хёнвона. — Долго меня там ждать не будут, а я и так уже припозднился, придётся на машине ехать. — Хорошо, тогда до вечера? — улыбнулся Чё, положив ладонь на сильное плечо. — До вечера, — лицо парня мигом преобрело счастливое выражение, а загребущие крепкие руки сжали калеку в обьятиях. — Я буду скучать.— Я тоже, — трейни вздрогнул от горячего дыхания, опалившего его ухо, но даже и не думал отстраняться от самого тёплого и доброго человека в мире. Ведь Шин был именно таким. С ним было легко, в отличие от Хёнвона он как-то легче воспринимал окружающую реальность и относился ко всему без извечного недоверия, присущего калеке. Ему хотелось посвятить всего себя без остатка, зная, что он не обманет и не обидит. Вонхо может и выглядел как новый терминатор, но на деле в нём всё ещё бушевало детство в перемешку с подростковым духом бунтарства. Это то, чего так не хватало самому шатену.Махнув рукой на прощание, брюнет умчался в неведомые дали, вызывая у модели прямую ассоциацию с тем, как он побежал на днях к Кихёну, дабы разгрести проблемы брата. Но вместо грусти, Чё почувствовал лишь гордость за то, какой его любимый человек отзывчивый, за то, что он всегда готов протянуть руку помощи, даже тем людям, которых попросту не знает. Это было доказано его действиями и манерой речи. Да хотя бы взять в качестве примера тот поступок, из-за которого продюсер вообще в конце зимы попал в больницу. Тогда ведь он спас от травм мальчика во время аварии, хотя с его работой Хосок вполне мог огрести от начальства по полной, и ему было выгоднее самому быстренько ретироваться с места происшествия. Но он не пошёл против своих принципов. Если бы не эта черта его характера, они бы возможно и не встретились бы тогда. Теперь трейни мог спокойно сказать, что чувствует нечто намного большее, нежели просто симпатия. Это минимум влюблённость, а максимума просто нет, ведь любить Шина можно бесконечно, по крупице отсыпая свои чувства в чужую душу, дабы в конце оставить в его сердце только себя, затмив других друзей и знакомых. Когда парень думал об этом, его одолевала жадность, безумно, до покалывания в пальцах хотелось, чтобы Вонхо так улыбался только ему, обнимал и разговаривал только с калекой, хоть он и понимал, что это в принципе невозможно. Ведь нельзя отделять от общества человека, который живёт и дышит этим обществом. Общение — это второй способ дыхания, значащий для него намного больше, чем первый.Хёнвон бродил по центру ещё где-то полчаса, успев за это время попробовать новый напиток из его любимой кофейни и приобрести пару бытовых мелочей. Достав из кармана телефон, с целью проверить маршрут до агентства Пака, шатен тепло улыбнулся, рассматривая брелок, с таким трудом добытый брюнетом и им же подаренный. Парень сказал, что Чё очень похож на черепашку, медленную и временами очень сонную, но всё равно очень милую и умную. Сначала калека обижался на такое сравнение, но потом мысленно согласился, ведь многие ассоциировали его именно с этим животным, не стесняясь прямо об этом заявлять. А от Хосока это звучало абсолютно безобидно и обезаруживающе, так что юноша с благодарностью принял необычный презент.Побродив немного по широкому проспекту, калека наконец нашёл нужное здание и приблизился ко входу, изучая взглядом припаркованные неподалёку дорогие иномарки. Одна из них напоминала машину продюсера, и Хёнвон уже собирался подойти и сверить номера для большей точности, но неожиданно его потянули за руку прямиком к двери.— Приветик, — Чимин покрепче ухватился за локоть модели и продолжил, чуть сбавив темп: — У нас есть ещё какое-то время до совещания, поэтому давай я тебе покажу нашу комнату для практик. Там такая акустика хорошая.— И тебе не хворать, — парень улыбнулся на настойчивость младшего и прошёл следом за ним в кабину лифта. — Да, давай сходим. Я давно хотел оказаться в месте, где ты проливал свою кровь, пот и слёзы.Пак громко рассмеялся, оценив остроумную шутку Чё, и нажал на кнопку нужного этажа. Такой настрой прямо кричал о хорошем расположении духа.— Надеюсь, что с твоим дебютом всё сложится удачно, Хёнвон-а, иначе общество потеряет такого хорошего шутника. Думаю, они не переживут...Чимин замер, широко распахнув глаза, стоило парням только повернуть за угол. Шатен проследил за его взглядом и тоже впал в ступор, больше похожий на короткое замыкание. В голове что-то не сходилось. Вот он прощается с Вонхо, и они обещают друг другу встретиться вечером, а вот и Ли, собственной персоной, стоящий прямо перед ними. И ладно бы, если бы только он один. Возле брюнета с перекошенным от ярости лицом стоял никто иной, как Мин Юнги. Было видно как быстро вздымается его грудь и опасно расширяются зрачки. Как он цедит что-то сквозь сжатые зубы и пытается вырвать руку из цепкой хватки продюсера, причём выгнутую как-то подозрительно неестественно. Костяшки на ладонях Хосока были настолько белыми, что парень боялся представить, с какой же силой Шин сжимал несчастную конечность, и ему казалось, что вот-вот должен раздаться хруст ломающихся костей. Брюнет поднял вторую руку над головой, видимо, готовясь нанести удар, и Хёнвон только сейчас заметил, как желваки играют на его лице, а глаза просто светятся адским пламенем, прожигая стоявшего рядом Шугу, который был не то, что просто в два раза меньше противника, а вполне возможно, что и в целых три. Он не отводил взгляда с лица напротив, с готовностью ожидая удара. Юноша прямо физически ощущал накалившуюся обстановку и застыл, не в силах вмешаться или сказать что-то.А вот Пак, вмиг отцепившись от трейни, рванул к этой парочке на первой космической, вырывая руку одногруппника и закрывая его своей спиной.— Не смей, — злобно прошипел он. — Я не позволю тебе и пальцем его тронуть. Так и знал, что ты как был сволочью, так ею и остался. А я уже начал думать, что ты изменился. Но нет. Такие мрази не меняются. Они остаются ими на всю жизнь и доживают свой век в сточной канаве. Пошёл вон отсюда.— Чимин, я...— Не хочу тебя слушать. Не появляйся больше в поле моего зрения, иначе я напишу заявление в полицию. Ведь, твоими стараниями, моё тело до сих пор украшают шрамы разной длины и размера. Я больше не тот маленький мальчик. Я тебя не боюсь.— Ты не так понял, я... — Вонхо отчаянно пытался что-то сказать, но пепельноволосый и слушать не желал его детский лепет.— Что я не так понял?! Ты издеваешься?! Пошёл вон из моей жизни! Исчезни! Ненавижу тебя, ненавижу! Умри! — плечи Пака начали крупно дрожать, он рванулся к продюсеру, собираясь нанести удар, но Юнги вовремя схватил айдола, крепко обхватив руками тонкое тело.— Ты плохо слышал? Пошёл нахуй отсюда, Шин, блять, Хосок! — крикнул мятноволосый, и от его вопля по спине Чё, всё это время стоявшего в стороне, пробежали мурашки. Он ошарашенно переводил взгляд с одного на другого, отчаянно пытаясь понять в чём же дело и о чём всё это время говорил Чимин. Шрамы? Благодаря Ли? Полиция? Картинка происходящего отчаянно не желала складываться и в мозгах заваривалась густая каша, путающая все события и вымывающая всё напрочь.Брюнет же поджал губы и направился прочь, скользнув глазами по соседу, но тот тут же опустил взгляд и подошёл к Паку, с целью помочь, понять и успокоить.До собрания ребята так и не добрались. Пак настоял на осмотре пострадавшей руки и увиденное его настолько шокировало, что он потребовал немедленно отменить все запланированные мероприятия и обработать ушиб, пока не стало хуже. Мин особо не был против, и, так как в больницу соваться совсем не стоит, они решили ехать в общежитие, прихватив с собой Хёнвона, дабы прояснить для него хоть что-то. Да и Чимин ни в какую не хотел отпускать юношу обратно "в лапы этой сволочи". Поэтому ни о чём не догадывающемуся парню ничего не оставалось, кроме как поехать вместе с этой странной парочкой, связанной непонятно какими отношениями, в обитель всея BTS.— Ай-яй-яй! Туго так не затягивай! — Мин сидел напротив одногруппника на кухне и мученически терпел все махинации с несчастной конечностью. — Тихо, всё уже. Я закончил, — стоило вокалист произнести два последних слова, как айдол отпрянул от него, прижав руку как можно ближе и встал у плиты, посмотрев на одногруппника взглядом побитого зверя. — Судя по всему, это трещина. Думаю, нам всё-таки придётся посетить специалиста. — Не знаю, как вы, а я жрать хочу. На вас разогревать лапшу? — Шуга пожал плечами, словно не услышал последней реплики мембера, и начал возится с кухонной утварь. Шатен только открыл рот, чтобы вежливо отказаться, как Чимин, опередив трейни, подписал ему смертный приговор:— Да, давай.Айдол усадил товарища за стол, а сам приземлился напротив, как-то подозрительно увлечённо рассматривая обои на стенах.— И что это всё такое было? — первым не выдержал калека, выжидательно взглянув то на одного айдола, то на другого.— Чимин-ни, раз притащил его сюда, будь добр либо отвечать на его вопросы, либо выгнать ещё один прожорливый рот, ибо он явно будет здесь лишним. — отозвался репер, не отрываясь от плиты, попутно раскладывая еду по порциям в неглубокие миски. — Нам ещё повезло, что у остальных личное расписание. Так что расслабься. — Хорошо, — грустно выдохнул тот, и переведя взгляд на всё ещё забинтованные ладошки, продолжил: — Как ты уже наверное понял, мы с Хосоком давно знакомы. Точнее, не мы, а я. Это долгая история, я не уверен, что ты захочешь её услышать...— Ничего, рассказывай, — прервал мятноволосый, и перед парнями опустились тарелки с лапшой, пахнущей подозрительно съедобно. Сам же повар сел рядом, прожигая выбранную жертву взглядом.?Сейчас отравит,? — пронеслось у Хёнвона в голове.— Ешь, — приказал Мин, сразу же начиная порциями поглощать рамён.Юноша, помолившись всем известным ему богам, зажмурился и запихнул в рот немного. Он помнил рассказы Минхёка об искуссной отраве. Помнил. Но... Какого хрена тогда так вкусно?!— Это самая вкусная лапша, которую я когда-либо пробовал!— Ещё бы, — Шуга усмехнулся. — Я даже догадываюсь, кто тебе сказал об обратном. Видел бы ты своё лицо со стороны. Уши шатена предательски покраснели, и он уткнулся в тарелку, пытаясь отвлечься от напрягающего лисьего прищура в его сторону.— Эх, ладно, оттягивать можно бесконечно долго, поэтому я думаю, что сейчас самое время открыть все карты... — получив ободряющий кивок от Юнги, Пак начал свой долгий, местами грустный до саднящей боли в груди рассказ, до сегодняшнего дня имеющий вполне хороший конец.***Примерно десять лет назад, Пусан, поздний вечер...Боль пронзала тело везде, старые синяки и царапины покрывались новыми, более тёмными и глубокими. Сердце маленького мальчика тоже шло трещинами. Его избивали, пытались убить как морально, так и физически. Да, ему бы привыкнуть уже к такому отношению. Правда свыкнуться с пытками нельзя, особенно если каждый раз их преподносят на разном блюдечке, изощрённо маскируя, а затем ими мучая. Неизменным оставалась только сам факт боли и то, что её всегда приносили одни и те же руки.Пак не знал, чем именно провинился перед остальными. Он был таким же как они, жил в приюте, не знал родительской любви и заботы. Юноша не понимал, в какой момент всё пошло не так. В чём же он ошибся?Двенадцати летний мальчишка был развит не по годам. В то время, пока другие дети читали сказки и верили в деда мороза, Чимин изучал энциклопедии и серьёзные романы. У него был огромный интерес к миру, и он жаждал этих знаний, впитывал их по крупице, изучал все источники, которые у него были. Но это не значит, что паренёк не верил в чудеса. Может такие сказки, как Санта или пасхальный кролик и не вызывали доверия, но ему отчаянно хотелось считать, что однажды порог приюта переступит добрый человек, что заберёт его, поставит на ноги, будет любить и оберегать. И совершенно не важно кто, главное, что у него появится семья.Правда, с каждым прожитым днём всё меньше верилось в это единственное чудо, что могло произойти. И если раньше каким-то подобием семьи были остальные приютские дети, то теперь даже они отвернулись от Пака, удачно выбрав козла отпущения, который слишком рационально воспринимал происходящее, понимая, что даже если он кому-нибудь пожалуется, то это всё равно не поможет. Это всего лишь дети, что они могут сделать, скажут воспитатели. Ты же уже большой, так дай сдачи, скажут так называемые друзья. Только вот никто из них не знает, какого это. Не понимает, что сил не остаётся не только на то, чтобы просто наносить удары. У Чимина уже не осталось сил жить. А сейчас из него пытались выбить и желание.Мальчик всегда обходил стороной приютских хулиганов. Он не вникал, кто там главный, что и когда они делают, а главное — зачем. Жизнь абсолютно случайно столкнула его с Шин Хосоком. Читая книжки, парень не спал целую ночь, и бродил по зданию как сомнамбула. В результате чего совершенно случайно пролил сок на паренька постарше. И его за это избили. Поймали после занятий и побили, как бездомное животное. И это было несколько месяцев назад. После чего жизнь Чимина постепенно превращалась в ад.— Кажется, мы ему уже мозг выбили, — рассмеялся кто-то в темноте. У Пака не получалось повернуть голову и рассмотреть говорившего.— Интересно, мы не перегнули? А то вдруг сдохнет здесь, нам потом от Хосока достанется. Он просил не убивать свою игрушку, — прошептали в самое ухо.— Так пошло звучит. Ты что, педик что-ли? Небось влюбился в босса, да? Так не рыпайся, ты ему нахрен не сдался, — как и он мне, хотел ответить юноша, но губы просто не шевелились.— Может развлечёмся с этой шлюхой? — предложил кто-то четвёртый, на что первый голос возразил:— А может не стоит? Если училка узнает, может и без еды нас оставить. Оно того стоит?— Да ладно, — это уже был пятый. Чим не знал, сколько их здесь вообще. В то время, пока решалась его судьба, он мог только лежать, свернувшись калачиком, и тихо поскуливать от боли. — Хосоку можно, а нам нельзя, что-ли? Он нас только по головушке погладит, если мы его сломаем.Слушать это злобное хихиканье было невыносимо. Паренёк просто не представлял, за что ему это. И что вообще с ним хотят сделать. Его детский мозг переклинило. В тех книжках, прочитанных мальчиком, не было ни слова о реальной жестокости людей. Ведь узнай Пак обо всём раньше, то унёс бы ноги в первый же день отсюда. Не ходил бы тогда, пару месяцев назад в столовую, не нарвался бы. Прикинулся бы больным, и его бы оставили отдыхать в медпункте. Если бы не та злополучная встреча, этим вечером он бы лежал в кровати, впитывая страницу за страницей очередной, стащенной у воспитателя, книги. Если бы... — У него рожа девчачья, может мы сейчас и вовсе бабу бьём!— Это нужно проверить. Кто-то нагнулся к скрюченному мальчику, с лёгкостью отводя его подрагивающие и всё ещё слабо, но сопротивляющиеся руки в сторону. С ногами повторили то же самое, заставив жертву звёздочкой распластаться по земле. Хулиганы были возраста Шина, может и старше, лет пятнадцать-шестнадцать. Однозначно крупнее, но и глупее самого Чима. — Кто-нибудь, дайте мне какую-нибудь большую и толстую палку. Посмотрим, как она поместится. Тебе ведь тоже интересно, Мин-ни? Хосок-хён ведь разработал тебя для нас, правда? Невидящими глазами юноша уставился на обидчика. Он понял, что они хотели сделать. По новостям видел, но думал, что от такого страдают только девочки. Но он-то не девочка. Под громкое улюлюканье паренёк остался только в белье. Холодная земля неприятно раздражала нежную кожу, ни прикрыться, ни тем более встать, не представлялось возможным. Пак закричал, почувствовав резкую боль, пронзившую копчик. Он снова с силой начал вырываться, хотел отползти, чтобы избежать проникновения. Но обидчиков было шестеро, Чимин же был один. Избив его снаружи, теперь они убивали его изнутри, методично двигая окровавленной палкой, царапая нежное тело. Они пытались дотянуться до сердца, чтобы вырвать его и раздавить, а вместо жизненно важного органа оставить эту кривую и грязную ветку, непонятно откуда взявшуюся. Палка сменялась с половым актом, после каждого Чимин действительно чувствовал последней грязной шлюхой. Нет, он не испытывал удовольствия, ему не позволяли, но его душила огромнейшая боль и стыд за свою слабость. Ему пачкали лицо, рот, калечили тело. Он не знал, сколько продолжалась эта пытка, но, казалось, что прошла целая вечность. В конце концов, насильники наигрались, утолив свой голод. Они пообещали повторить это ещё раз, ведь "не гоже такой красавице пропадать". Но всё же ушли, оставив поломанную игрушку на земле, кинув сверху его же порванную одежду. Руки леденели, от холода боль ушла на задний план и притупилась. Веки были тяжелыми и сами закрывались. Расплакаться мальчик смог только сейчас. Он не хотел, чтобы обидчики видели его слёзы. Ведь они бесполезны, только подзадоривают демонов внутри. Да и не хотел падать ещё ниже. Ведь ниже-то уже некуда. Где-то рядом послышались голоса, но юноша просто пытался дышать. Остальное не так важно. Главное, выжить, а для этого необходим кислород. ***Два года спустя, Сеул...— Чимин-ни, спускайся, солнышко, пора кушать! — приятный женский голос донёсся с кухни, заставляя подростка отложить книгу и спуститься на первый этаж. Его приёмная мама уже во всю накрывала на стол и вертелась между стульями с кастрюлей. Отец сидел на диване, лениво перелистывая страницы газеты и с улыбкой поглядывая на любимую жену. Пак Хёрин была очень доброй женщиной. Умная, красивая, любящая. Правда, своих детей она иметь не могла. Поэтому молодая пара решила взять из приюта мальчика. Он приглянулся им сразу, хоть воспитатель и предупредил, что он слегка асоциальный, паренёк произвёл неизгладимое впечатление на девушку. Юноша сидел в стороне от сверстников, с интересом вчитываясь в книжку, лежащую на его коленях. Другие ребята кричали и резвились, носясь по двору, а он был будто в своём мире, далеко от мирской суеты. А когда пара узнала фамилию мальчика, так и вовсе решила, что это судьба. Вот так была сформирована семья Паков, и самого Чимина устраивала такая жизнь. Он вырос очень позитивным, часто улыбался, под влиянием матери, хотя всего год жил с ней. Паренёк приносил только хорошие оценки, записался на кружок танцев в школе, учился с Хёрин играть на фортепиано. Он полюбил музыку благодаря ней, ведь она привила ему чёткий слух и чувство ритма. Женщина была рада, что её хобби нравится сыну, и перевела его в специальную музыкальную школу. Может из этого ничего и не выйдет, но парнишка определённо был талантлив, а такой дар нужно развивать. Единственное, что расстраивает обоих родителей — асоциальность подростка никуда не делась. Он не стремился заводить новых знакомых, предпочитая им проверенные связи с несколькими людьми. — Мои дорогие мужчины, если вы сейчас же не сядете за стол, то я съем за вас ваши порции! Оба Пака мигом оказались за столом и принялись уплетать говядину за обе щёки. Ведь, кто съест последним, тот моет посуду. И в этот раз Мин-ни победил и, резко вскочив, пронёсся вместе с матерью смотреть по телевизору премьеру нового фильма про Халка. Отец присоединился к ним чуть позже, захватив с собой попкорн и пачку яблочного сока. Положив голову на колени мамы, юноша тихо переговаривался с папой, объясняя тому сюжет. Тонкие пальцы несколько раз проходили по шраму на затылке, заставляя мальчика вздрагивать. Он не рассказывал ничего о жизни в приюте, но Хёрин не была бы Хёрин, если бы не догадалась. Многочисленные шрамы и ссадины только теперь стали проходить и стираться. Именно поэтому женщина не настаивала на общении со сверстнииками, оставляя это на усмотрение Чима и изредка протягивая руку помощи. Тех шестерых парней отправили на зону для несовершеннолетних, и они оттуда не выйдут ближайшие лет семь. Всё-таки, с изнасилованием парни перегнули, но их роковой ошибкой было оставить жертву на улице одну. Они были уверены, что в такой поздний час на тёмную улочку никто не сунется, но ошиблись. Пака нашли, доставили в больницу, и именно нашедший его человек написал заявление в полицию, благо мальчика уговаривать раскрыть имена не пришлось. Ему никто не говорил молчать. Хосок же тихо исчез из его жизни. Последний год в приюте они не пересекались, природный страх сковывал парня как только он видел проходящего мимо брюнета. Тех шестерых он не боялся. Он ненавидел только одного человека, из-за которого это всё и началось. Хотел наказать и его, но улик против хулигана не нашлось — во время изнасилования Шин всё ещё был на занятиях. Потом его начали забирать в приёмные семьи, но практически каждый месяц возвращали обратно. После переезда юноша старался о нём не думать. Вряд-ли они вообще когда-нибудь ещё встретятся. Таких совпадений же не бывает. ***Ещё какое-то время спустя...— Мама, я прошёл прослушивание в BigHit! — Да? Умница моя, я знала, что у тебя получится, — парень обнял мать со спины, утыкаясь ей лицом в спину. Семнадцатилетний юноша так и не догнал женщину по росту. — Может позовёшь Бэкхёна, отпразднуем? — Да, конечно. Всё началось с SM Entertainment. Чимин пытался попасть в большую троицу, но прослушивание в JYP и YG уже провалил. Собственно, в третье агентство он попасть тоже не смог. Зато познакомился там с очень хорошими людьми, одним из которых как раз и был Бён Бэкхён. Вечно улыбающийся вокалист вызывал доверие, с ним невозможно было не общаться. И даже если парень был занят дебютом или отношениями с новыми одногруппниками, он срывался к другу по первому зову. И Пак безгранично это ценил. ***За год до текущих событий...— Пак Чимин! Отлипни уже от Юнги, я как бы рядом стою! — на лице айдола можно было сделать яичницу средней прожарки, но Бэкхёна это никогда не останавливало. Он знал о странной энергетике между этими двумя, и всегда ужасно ревновал своего друга к этому ворчливому реперу. Хотя сам от своего никогда дальше трёх метров не отходил, но это уже никому не нужные подробности. — Хён, больше так не делай, — попросил всё ещё красный Чим, когда они остались наедине. — Конечно же не буду, — соврал Бён и сразу перешёл к делу. — У нас будет скоро вечеринка будет, приглашены все артисты большой троицы, но и вам сказали выдать приглашения, ибо популярные новички там будут как нельзя к стати. Так вот, я очень хотел бы, чтобы ты на завтрашнем вечере хоть изредка отлипал от своего любовника и обращал на меня внимание. — Ну, Бэкхён-ши, сколько можно уже! Хватит! — Я решу сам когда будет хватит, мой пирожочек, — брюнет потрепал рыжего мальчишку по голове. — Ах, да, мне уже идти нужно. Увидимся позже, Мин-ни, и помни, я слежу за тобой. Айдол приблизил к глазам указательный и средний пальцы, а затем навёл их на друга, показывая ранее озвученное. Затем большим пальцем он провёл у своего горла, угрожающе сузив глаза. Вокалист как бы намекал, что будет, если Чим ослушается, заставляя того расмеятся и махнуть на балбеса рукой. Время идёт, а Бён Бэкхён не меняется.