1. (1/2)

*** Тимоти развешивал стиранное белье на заднем дворе. Не то, чтобы ему нечем было заняться или хотелось выслужиться перед миссис Хедли - старая гусыня в нем души нечает, и все равно будет умиляться и трепать за щеки, если Тим расскажет в подробностях, что ее муженек делает с "приемышем" по ночам.

Ему просто было скучно. Все книги прочитаны, все вкусное стырино из кухни, Байрона нет дома, а идти гулять с дружками не охота.

Тим расчитывал провести этот день с любовником. Но этот мудак решил вывезти все семейство на церковный пикник!

...после того раза, когда их чуть не застукали трахающимися в исповедальне, Тим сторонился церквей. Только на воскресные службы семейство выезжало всем составом. У Хедли тогда глаза загорались неистовым огнем, как у любого грешника, сознательно преступающего заповеди божьи, а Тиму приходилось мучиться всю проповедь! Их пастор был трепливым чертом, а руки капитана слишком жадными и проворными. Он умудрялся за 20 минут свести мальчика с ума легкими поглаживаниями по коленке. Но чаще с коленки все начиналось, а заканчивалось дрочкой или пальцами в дырке Тима, который прикрывал их безобразие пиджаком. Отговаривался потом, что от запаха ладана ему нехорошо. Добрый дядя Байрон выводил его в туалет, пока остальное семейство общалось с пастором, и доводил дело до конца, втрахивая Тима в стену. Или нет. Стягивал его стояк платком так, чтобы не выпирал, но чтобы мальчишке было максимально невыносимо, и под ручку вел беднягу к машине.

Задумавшись, Тим пропустил звуки подъезжающего авто и стремительные шаги по газону.- Моя сладкая детка трудится по хозяйству, - Тима обхватили со спины, притиснули к широкой груди. - Приятное зрелище.- Сто раз говорил, не называй меня девкой! - зашипел Тим, отпихивая мужчину. - Звучишь, как дегенерат!

- Ммм, моя маленькая женушка не в духе?

- Блять Хедли!

- Для тебя капитан Хедли, - надзиратель стиснул шею мальчишки. Зашептал на ухо. - Я еле отделался от своих, чтобы провести с тобой время, а ты, грязная потаскушка, теперь капризничаешь?!

- Пошел в жопу...К-А-П-И-Т-А-Н, - прорычал на тех же тонах Тим.Хедли хмыкнул, вдруг сдернул с веревки пару свободных прещепок.

Тим отчаянно брыкался, пока его затаскивали с кокон из простыней, расстегивали толстовку и, держа в захвате за горло, самым безжалостным способом прихватили соски.Он брыкался, хватаясь за грудь, пытался снять, но тут же получал по рукам.- Не смей. Это приказ. Я сам их сниму.Хедли развернул трясущегося мальчишку к себе лицом.- Люблю, когда ты слушаешься, - склонился, Тим дернулся навстречу, выпрашивая поцелуй и прощение, но капитан резко вывернул одну из прищепок, и Тим едва не потерял сознание от острой боли. И удовольствия.

Он скалился и шипел, а Хедли вылизывал его осклабленный рот. Слизнул выступившие слезы. Застегнул толстовку, благо она была просторной, и заметить, что на груди Тима есть что-то, было практически невозможно. Прищепки лежали по телу.- Пойдем, Лотта наверное уже разложила покупки.- Ты же сказал, что вырвался и...- Ну, видимо, старшая жена что-то подозревает насчет моей младшей.- Сука.- Мда.- Ты сука, КАПИТАН!Хедли весело фыркнул и повел мальчишку в дом, ни на секунду не выпуская его из рук.- Дорогая, Тимоти хочет помочь с праздничным ужином.Шарлотта Хедли, миловидная фигуристая блондинка, ласково улыбнулась Тиму.

Он ее ненавидел.Ее мужика он ненавидел еще больше!Или вровень.Полтора часа! Полтора часа Тим был на виду у чертовой Шарлотты, что-то делал, нарезал, солил, варил, и тихо умирал от болезненного возбуждения. Соски болели дико, чесались и просились на холодное.Когда Лотта предложила ему лимонад во время перерыва, Тим вякнул, что выпьет его у себя, как раз отдохнет и переоденется к ужину. И сбежал, не дожидаясь удивленного ответа женщины.Запертая дверь поддалась легко - у Хедли естественно были ключи от всех дверей в доме, - Тим беззвучно трясся на кровати, вгрызвясь в угол одеяла и торопливо отдрачивал себе.

Он замер, точно олень в свете фар, с нарастающим страхом глядя на капитана.

Мужчина оценил ситуацию и опасно сузить льдистые глаза.Нельзя облегчать свое наказание, нельзя дрочить и кончать во время наказания.- Так.- Я... я просто больше не могу...

- Да, я заметил, как ты терся об угол холодильника, но простил тебе это мелкое попущение. Ведь проступок был не так серьезен. Всего лишь пара дерзких слов. Но теперь...Тимоти захныкал, забившись в угол кровати.

- Я больше так...- Ты каждый раз говоришь, что больше так не будешь, и каждый раз твой строптивый характер вылезает наружу, - говоря все это, Хедли неотвратимо приближался к кровати, по ходу расстегивая ремень и вытягивая его из пазух.- О, нет, только не это... пожалуйста!- Разденься и встань на колени у кровать.- Неет... не хочу!

- Ужин остывает. Лотта может что-то заподозрить. Живее. Или мне самому содрать с тебя эти тряпки?Пришлось подчиниться.Тимоти нарочито действовал медленно, еще надеялся, что капитан просто его трахнет, без наказания.Но милый, угловатый стриптиз только раззадорил Хедли.Мальчик медленно стянул штаны с бельем, все отворачивался, чтобы скрыть стояк. Медленно расстегнул толстовку и стянул с плеч, потом аккуратно все сложил.

Капитан больше не торопил его, наслаждаясь его обреченностью, виновато опущенной головой и беззвучным слезам, что катились по краснеющим щекам.

- На колени, - глухо приказал Хедли. Он сам был на грани. Но его маленькая строптивая сучка должна отведать ремня.Тимоти глянул с немым противлением, но не получив амнистии, опустился на колени.- Ложись животом на кровать, - Хедли сложил ремень вдвое и щелкнул им.Тим задрожал.- Не могу... - мальчик дерганным движением накрыл свои воспаленные, пережатые соски.

- Да, именно. Ты сорвал наказание, а значит, должен получить его в полной мере. Ложись.Кажется, мальчишка шепнул что-то вроде: "о, господи", и это страшно умилило капитана. Кажется, кто-то в отчаянии.Крайне осторожно, сантиметр за сантиметром Тим опускался на кровать, устраивая свою набухающую грудь на колючем жестком покрывале. В его же пыльный край он вцепился зубами, чтобызаглушить крики.Ковер под коленями тоже казался жестким и колючим.

Но все это унесло к черту, когда первый удар опустился на его выставленный зад.Тимоти глухо взвыл, стисткивая покрывало зубами до хруста.

От удара его протащило грудью по кровати туда-сюда, острая, стыдная боль прорезала все тело.Хедли давал ему "насладиться" ощущениями в полной мере, бил с перерывами, чтобы мальчик взвился, продышался и затрясся в ожидании новой порции.Тимоти не мог сказать, что больнее, удары по ягодицам в полсилы или то, что следовало за ними.

После очередного удара он взвился, не в силах больше терпеть, иХедли ударил его по спине, оставляя видимый след - две параллельные борозды на выпирающих ребрах.Задница мальчишки пестрела этими бороздами, и Хедли развлекался тем, что старался попасть новым ударом внахлест.

После пятнадцатого или шестнадцатого удара, опять по спине, мальчишка забился в припадке.Хедли отложил ремень. Сам опустился на колени, взял его за шею и потащил на себя. Тот цеплялся за покрывало руками и зубами, но капитан был сильнее.Накрыл его рот ладонью и прижал избитыми ягодицами и спиной к себе, вжал в себя свою горячее тело.Тим уже и орать не мог, только глухо стонал, обмякая в сильных руках.Всё так же прижимая мальчика к себе, Хедли обнял его член свободной рукой - у паршивца стояло крепко и влажно, - и отдрочил ему. Тимоти опять задергался, рубашка Хедли промокла от сукровицы, что выступала на ранках. Он слизнул слезы со щеки мальчика, шепча:- Сейчас... сейчас папа позаботится о своем стойком малыше...

Пролитым семенем Хедли смазал пульсирующую дырочку мальчишки. Тот тихо постанывал от боли, торопливые пальцы задевали ранки от ремня, а ранки эти были везде!Размазал остатки и собственную смазку по болезненно стоящему члену и без почти подготовки вошел, в два движения по самое основание.Тимми затрепыхался, возвращаясь к жизни, но Хедли держал его крепко, выгибая изящной дугой и крепко зажимая рот.- Моя сладкая израненная детка... - хрипло выдавал капитан, с силой вбиваясь в тугую дырку. От боли мальчишка все время стискивался, стискивал его в себе до искр из глаз.- Люблю, когда ты не подчиняешься... когда напрашиваешься на наказание... ты ведь специально это делаешь, да?Тимоти отрицательно мотнул головой. Он дергался от каждого толчка, руки его тянулись вперед, к призрачной опоре, но Хедли выгибал его сильнее, и единственной опорой было тело капитана.Его широкая рука легла на живот мальчика, на самый низ, где от каждого толчка вздувался небольшой холмик.

- Моя маленькая детка должна хорошо кушать... посмотри, мой член пробивает тебя насквозь... - он нажимал ладонью и бил в нее, чувствуя упругую преграду. Склонился к самому уху мальчика и зашептал: - Будь у тебя матка, я бы долбил прямо в нее...Тимоти задергался и захныкал, вцепился в запястье Хедли, пытаясь оторвать его ладонь от своего рта.

Он не выносил подобных разговоров!