Глава 1 (1/1)

Спор, как обычно, начался из-за Виктора, но на этот раз Матвей перегнул. Мы сидели в кабинетике при лаборатории и ждали профессора, он собирался дать нам лекцию об устройстве человеческой памяти. Наше расследование хоть и не имело прямого отношения к учебе, находилось в критической фазе, и мы говорили о нём каждую свободную минуту. А всё, что касается Виктора, всех задевает за живое.— Хватит его идеализировать, — сказал Матвей девчонкам, когда у него закончились аргументы. — Он мог это сделать, мог.— Но ведь есть свидетельства, — возразила Аля.Матвей презрительно фыркнул.— Почему я должен верить одному предателю и не верить другому? Против Градской и Кочеткова свидетельства были точно такие же. — Как ты можешь ставить Витю в один ряд с ними?— А почему нет? В конце концов, в его пользу говорит только то, что он умер…Вот тут Катя и психанула. Потому что Виктор не умер, его убили — замучили, а потом ещё живого сбросили в шурф шахты.Не успели мы с Алей и слова сказать, Катя схватила книгу, которые у профессора обретались на всех горизонтальных поверхностях, и запустила ею Матвею в голову. Кажется, это был ?Мозг и душа? Криса Фрита. Только чудом Матвей успел увернуться. Фрит попал в застеклённый шкаф за его спиной и под звон осколков рухнул на пол. — Шалопаи! — раздался в лаборатории звучный голос Гены, аспиранта нашего профессора. Через секунду в кабинете появился он сам и спросил, сурово сведя брови: — Что вы опять разбили?Наши ошеломлённые лица его осадили.— Что? — спросил он.Мы не знали, как ему ответить: когда Катя швырнула книгу, выглядело всё это так, будто книга сама сорвалась с места и полетела Матвею в голову. Не знаю почему, но я был уверен, что это сделала Катя. Очень скоро выяснилось, что и Матвей, и Аля со мной согласны. Мы сказали все трое, одновременно:— Она мне череп чуть не раскроила!— Она подняла книгу силой мысли!— Это, как его… телекинез!И замолчали.— Шутим? — не поверил Гена.— Нет, правда! Прямо в лоб целилась! Давай ещё раз! — опять загалдели мы.— Тише! — зашипел Гена. — Это прорыв, но незачем так орать. Рогачёва, как себя чувствуешь?Катя пожала плечами.— Можешь повторить?Повторить не получилось. Тогда Гена усадил её в лаборатории на стул, надел ей на голову шлем с присосками и датчиками и велел представлять, как она передвигает вещи силой мысли, а потом — просто вспоминать, как она это сделала; сам он при этом снимал активность Катиного мозга. Мы тоже столпились у мониторов и зачарованно наблюдали, как образуются и эволюционируют нейронные сети. За этим занятием нас и застал профессор Константинов.— Кто учинил погром в кабинете? — сказал он, входя в лабораторию. — Катя? Надеюсь, это было сделано без помощи рук?— Как вы узнали, Вадим Антоныч?— Теоретический инсайт. Как это произошло?Мы рассказали, опуская некоторые подробности. Профессор слушал скептически.— Геннадий, ты наблюдал? — спросил он у аспиранта.— Нет. Я прибежал на звон.— Хм, — профессор поскрёб подбородок. — А вы не выдумываете?— Да нет же! Обижаете! Рогачёва, скажи им!Все посмотрели на Катю, которая никогда не врёт. Она сказала:— Мне кажется, я это сделала. Я так помню. Но я не уверена.— Понятно. Но ты намеренно проделала эти манипуляции с книгой?— Да.— Зачем?Катя посмотрела на Матвея и опустила глаза. — Я хотела разбить ему голову.— Класс, — шёпотом воскликнул Матвей.— Ну а что ты болтаешь всякую ерунду? — вступилась за Катю Аля. — Я, между прочим, тоже хотела в тебя чем-нибудь запустить. Просто не успела.— Друзья мои, — сказал профессор, — предполагалось, что совместный проект будет духовно сближать вас, укреплять дружеские связи и помогать раскрыться вашим способностям. Он посмотрел по очереди на Катю, на Матвея, на Алю и на меня.— Чем вы занимаетесь?Мы переглянулись, и за всех ответила Аля:— Мы проводим историческое расследование.— Неплохо, — пожевав губами, сказал профессор. — Период?— Великая Отечественная.— Очень интересно… А вокруг чего сыр-бор?— Из-за правды.— Час от часу не легче, — подал голос Гена.Наши лица были серьёзны, даже Матвей не улыбнулся.Профессор завис. У него была такая особенность: посреди разговора он вдруг задумывался, глядя куда-то в пол, а когда его отпускало, произносил что-нибудь интересное.— Поиски правды, особенно в сфере человеческих отношений, — заговорил он, наконец, — дело, безусловно, благородное, но это довольно жестокий способ познания. Вы молоды, ваша психика ещё не выработала защитные механизмы. А ваш мозг, ваш разум — самое дорогое, что у нас есть… Вам это действительно так важно?Мы помолчали.— Да, — сказала Катя.Профессор ещё немного подумал и печально попросил нас быть осторожнее: не бить друг друга хотя бы по голове. Потом отпустил всех, кроме Кати.— А лекция? — спросила Аля.— Точно, — профессор посмотрел на часы; до конца пары оставалось ещё минут тридцать. — С этим вопросом обратитесь к списку литературы. Мы недовольно замычали, но профессор был неумолим.— В случае чего, поможет Матвейчук: ему есть что рассказать о памяти. Всё непонятное обсудим на семинаре, а сейчас — кыш отсюда. И приберите бардак в кабинете! Ничто так не развивает мозг, как совместная деятельность!