2 (1/1)

Майский ветерок играет с прядями, солнечные лучи прыгают по смуглой коже, пение птиц ласкает слух.Чангюн открывает глаза.—?Я что, умер? —?первое, что приходит в его голову.—?Пф, с чего ты это решил? —?смеются негромко и откусывают сочное красное яблоко.Светлые пряди волос колыхаются на ветру, взгляд светло-карих глаз медленно проходится по строкам книги. Кремовая вязанная кофта с широким вырезом открывает выступающие ключицы и россыпь веснушек на хрупких плечах. Веер длинных ресниц, аккуратный носик и нежные губы приковывают чангюнов взгляд. Словно ангел…—?Точно, я мёртв,?— выносит вердикт Им и прикрывает глаза ладонью в надежде спрятаться от назойливых солнечных лучей.—?Вставай, скоро завтрак принесут.—?Ты что-то заказал? —?с энтузиазмом произносит Чангюн и тут же подрывается с постели. —?Надеюсь, это пицца с ананасами?—?Нет,?— с гордостью отвечает Ю. —?Я заказал много разного из итальянского ресторанчика неподалёку. Хотел извиниться за вчерашнее и поблагодарить тебя.—?И сколько же ты денег потратил? —?обеспокоенно тянется к своему бумажнику, но его останавливают равнодушным:—?Ни сколько. Я со своей карты оплачивал.Чангюн замирает и, кажется, даже перестаёт дышать.—?С карты? —?шепчет еле слышно.Тишину прерывает лишь назойливое тиканье часов. До Кихёна не доходит до сих пор. Нет, правда, он совсем не понимает, что не так.—?Shit! —?Им рычит, пулей летит к своим вещам, натягивает футболку одновременно с джинсами и до боли кусает губы. —?Так, ладно, мы справимся. Хватай все вещи, даю тебе минуту.АйЭм перезаряжает всё своё оружие, пока Кихён в недоумении складывает вещи и еду в рюкзак (купленные, пока Чангюн сладко посапывал).Даниэль выглядывает в окно. На горизонте никого не видно, и это успокаивает. Но не настолько сильно, чтобы медлить. Оба надевают солнцезащитные очки, кепки и выходят из номера. До байка добежать не составляет труда. Кихён уже было собирается надеть шлем, но Чангюн его останавливает:—?Нет! Они совсем скоро будут здесь. У меня есть идея, где мы можем спрятаться.Они бегут сперва по широкой улице, а затем сворачивают в подворотню, которая выводит их на узкую улочку. Приходится постоянно оглядываться и следить друг за другом. Нельзя потеряться в толпе, нельзя потерять бдительность.Они подбегают к невысокому забору, Чангюн садится на корточки и вытягивает руки, сложенные в замок:—?Я подсажу, прыгай.—?Н-но… —?оглядывается вокруг, краснея.—?Никто не знает, кто ты. Шустрее!—?Д-даниэль… Калитка открыта.Чангюн резко встаёт и неловко прочищает горло:—?Хорошо, что ты это заметил.Они пробираются сквозь сад к зданию. Почему именно школа? Этот вопрос мучил Кихёна. Почему они пришли именно сюда?Никто не будет искать их здесь. Да и учеников нет: выходные ведь. Отличное место, чтобы переждать сутки, пока враг вновь ослабит бдительность. А затем можно вернуться за байком и продолжить скрываться. План весьма прост.—?А как мы туда попадём? На входе всегда сидит охрана.—?Да что же ты такой несообразительный,?— устало потирает висок дулом пистолета, а затем указывает на крышу здания. Но Кихён лишь сильнее вопросительно выгибает бровь и хлопает своими большими глазами. —?Лестница. Пожарная лестница. Дошло?—?А… —?осознание медленно, но верно достигает кихёнова сознания. —?Я был примерным учеником, и…—?А я нет,?— прерывают бесцеремонно и идут к зданию.На крыше нет ничего интересного. Но в воспоминаниях Има здесь всегда стоял сломанный стол для пинг-понга, где он с друзьями очень любил прогуливать уроки. Они и играли, и выпивали, и просто лежали, наслаждаясь тёплым ветерком.Дверь на крышу заперта на ключ. Но ведь профессионального убийцу это не остановит.Он снимает с хряща уха небольшую продолговатую серьгу и копошится в замке. Щелчок.—?Прошу, проходите,?— совершает шутливый поклон, а затем весьма галантно придерживает дверь.Пустые коридоры вызывают ностальгию и приятное чувство нарушения запрета.—?Ох, а если нас поймают?Кихён прижимает руки к груди и с замиранием сердца заглядывает в каждую приоткрытую дверь.—?Да ничего нам не будет, боже… —?закатывает глаза и входит в самый дальний кабинет. —?Здесь и останемся до следующего утра.Парни спокойно проводят время: Кихён читает книги, найденные на стеллажах, а Чангюн чистит своё оружие. В животе урчит, и Им смущённо отводит взгляд.Благо, с утра Ю успел прихватить из того самого ресторанчика стейк, небольшую тарелочку салата и пару яблок. Чангюн нехотя открывает коробку с едой, любезно предложенную Кихёном, но как только пробует первый кусок, восхищённо ухмыляется:—?Что ж, неплохо.—?Ну конечно,?— фырчит Ки. —?Гордый волчара…—?Неженка,?— парируют в ответ с набитым ртом.Ю дует губы и утыкается в книгу. И Чангюн бы ни за что на свете не пожалел кого-либо. Но в кабинете внезапно становится слишком тихо; кихёново кислое лицо портит аппетит безумно; да и тащить обессиленного подопечного не хотелось бы.Чангюн берет коробку с едой и подсаживается на пол к Кихёну:—?Давай, поешь немного тоже.Нет, это вовсе не потому, что у него есть какие-то чувства к этому капризному неженке. Вовсе нет.Ужин проходит в полной тишине. Набив желудки, парни вновь берутся за свои занятия. Но в этот раз они сидят совсем рядом.Чангюн не реагирует, когда Ю поднимается на ноги и подходит к доске. По кабинету разносится негромкое постукивание, и вот, уже красуется рисунок кошки.—?Это медведь? —?усмехаются позади.—?Кошка,?— не оборачивается, продолжая рисовать. Нельзя попадаться на его уловки.—?Плохой из тебя художник…Стука мела о доску больше не слышно. Кабинет вновь погружается в тишину, и Чангюн настороженно поднимает взгляд со своего оружия на Кихёна. И в лицо ему прилетает волна капель. Парень трёт глаза ладонями, но в него брызжут снова и снова.Чангюн подскакивает на ноги и пятится назад. А Кихён вновь наступает.—?Что ты делаешь? —?отбегает к стеллажу с книгами и хватает ещё влажную тряпку.—?У меня, наконец, появилась возможность поиздеваться! —?хохочет Ю, не прекращая наступать и брызгать водой из пульверизатора.—?Зря ты это сделал, неженка!Чангюн держит тряпку за один из углов, затем вертит её по окружности, так, что она скручивается продольно?— в руках профессионала что угодно может стать оружием.Он наступает на Ю. И Кихён начинает чувствовать какую-то опасность в свою сторону.—?Д-даниэль, не делай резких движений! —?с азартом отпрыгивает в сторону и продолжает брызгать в лицо.—?Ты первый начал!АйЭм встаёт в боевую стойку и начинает шлёпать парня по ногам и рукам, сбивая.—?Эй, эй! Им Даниэль, ты избиваешь меня тряпкой?! —?пытается прикрыть ладонями лицо и вроде возмущается, но улыбка настойчиво расцветает на губах и звонкий смех рвётся наружу. —?Я пожалуюсь на тебя, и мне выдадут другого телохранителя!—?Чего? —?возмущается Им. Он выхватывает из рук Кихёна пульверизатор и брызгает пару раз ему в лицо. —?Да со мной никто не сравнится! Я лучший в своем деле!—?Правда? —?щурится хитро и ухмыляется, вытирая воду с щёк.Навстречу Чангюну резко делают шаг вперёд. От неожиданности он роняет из рук пульверизатор и отшатывается. Подножка?— нечестная игра. Но разве кто-то устанавливал правила?АйЭм валится на стул позади него. Но проиграть так просто? Ха, ни за что!Он вращательным движением скручивает тряпку и молниеносно шлёпает ею по кихёнову запястью. Податливая ткань обвивает тонкую руку по спирали?— а дальше лишь грубая сила. Чангюн резко тянет и опрокидывает кихёново тело на себя.Взгляд упирается в чужую грудь, и Им поспешно поднимает взгляд. Напротив находятся так близко, что в глазах можно с лёгкостью рассмотреть ярко-карие вкрапления радужки; почувствовать тёплое дыхание на своих губах; потереться о кончик чужого носа своим.Воздух вокруг становится слишком горячим, слишком плотным. Кажется, словно чувствуешь его кончиками пальцем.Холодная ладонь скользит по чангюновой шее, останавливается на затылке, зарывается в густые тёмные волосы…Тяжёлый вздох срывается с губ, и Им не сразу осознаёт, что это его собственный.Он обхватывает ладонями кихёнову талию, а тот, реагируя, сжимает бедра.В глазах темнота, в голове пустота. Сердце горит огнём, а в паху тянет так сладко тянет…Непонятно, кто потянулся первым. Да и не важно это сейчас.Губы сливаются в поцелуе; парни, словно бы давно этого желали, крепче прижимаются друг к другу.Почему ощущение, словно бы ты дома? Почему так комфортно? Так тепло и спокойно… Разве это правильно: целоваться на второй день знакомства? Правильно ли испытывать подобные чувства?Кихён всю жизнь следовал правилам, которые диктовало общество. Чангюн всегда их нарушал. Но он жил по собственным правилам. И пусть он часто вступал в столь тесные контакты с другими людьми, в его планы никогда не входил кто-то, с кем он хотел бы прожить свою жизнь.Но сейчас почему-то так хочется застрелить его чёртова братца, усадить Кихёна на свой байк и укатить с ним в закат. Не хочется отпускать его ни на секунду. Не хочется терять эту теплоту, этот комфорт. Сердце словно бы ноет. Хочется буквально слиться с ним воедино, стать одним целым. Как жаль, что законы физики этого не предусматривают…Чужие влажные губы сминают его собственные так мягко и нежно, словно боясь сделать больно. Такой беззащитный, невинный… Чангюн готов защитить его от всего на свете. Даже от себя самого.Кихён невесомо проводит длинными пальцами по смуглым плечам, слегка оттягивая ворот чужой футболки. Спускается к груди, обводит соски и возвращается к ключицам.Во внутреннюю часть бедра утыкается что-то твердое, пульсирующее… И у Кихёна буквально срывает крышу.Он настойчиво впивается в чангюновы губы, покусывает их и увлекает парня в мокрый поцелуй с языком.Игнорировать стояк, ни свой, ни чужой, Кихён просто не может. Тело реагирует само по себе, отключает сознание.Парень елозит, всё больше трётся о грудь Чангюна и всё чаще дышит. В низу живота тянет всё приятнее и приятнее?— бороться невозможно.—?Д-даниэль, я хочу… —?не говорит, но буквально стонет Ю. Предложение обрывается в середине, потому что договаривать смысла нет: он хватает чангюновы запястья и перекладывает его руки себе на ягодицы.Взгляд совсем затуманенный, а дыхание сбито до предела. Щёки красные, словно на морозе, а сахарные губы покусаны и зацелованы до бардового.Бёдра обоих делают непроизвольные движения вперёд. Тянущий комок в паху достигает своего пика: расползается по конечностям, мышцы сокращаются, Кихён судорожно выгибается в пояснице. Чангюн на пару секунд напрягает ноги до такой степени, что приподнимается вместе с лежащим на нем Кихёном над стулом. Оба запрокидывают головы и обмякают.—?Да что же ты творишь… —?шепчет себе под нос Им. Но не движется. Он не может. Да и не хочет, впрочем.