Alphavite/Rickey F, ХХОС/Narek; По пути, pg-13 (1/1)

Мерный стук, уже давно ставший чем-то более привычным, чем завтрак по утрам, вновь клонил в сон уставшего донельзя Гену. Ненавидеть рейс Москва-Владивосток уже давно вошло в привычку у каждого из проводников, потому что людей в вагонах много, сил мало, а настроение на нуле практически с первых часов работы.Среди пассажиров нередко встречались мамочки с детьми, внешний вид которых ничем не уступал задолбанному лику Геннадия, красивые девушки, к концу пути терявшие всякую веру в лучшее, и откровенные прилипалы, достающие своими вопросами и издевками, из-за чего желание сойти на рельсы росло в геометрической прогрессии. В этот раз?— полный комплект. Гена любил свою работу, но ненавидел этот чертов рейс и продал бы душу, чтобы кататься от Москвы до Питера и обратно. Никакого напряга.Замечтавшись, он и не заметил, как поезд начал тормозить, а из некоторых купе послышалась истеричная ругань. Либо мамочки, либо какую-то из красивых девушек унесло с верхней полки. Решив не разбираться с этим до поры до времени, Гена пробежался взглядом по графику и понял, что сейчас они минут сорок будут стоять в Екатеринбурге?— нужно проверить тормоза и новых ребят встретить, а еще поручни все протереть…Так, стоп. Екатеринбург. Значит, теперь ему не в одиночку расхлебывать это адское варево!Костя, в отличие от него, ловил кайф от любой поездки, будь то два часа или неделя?— ему всегда было мало. Девчонки с более гибким графиком даже предлагали ему ехать вместо них, но начальство таких сменок не одобряло. Не одобряло,, но иногда мирилось с положением дел (не без помощи самих девочек), поэтому сегодня Гена подхватит его с великого и могучего города Екатерины, который он сам не любит от слова совсем. Сорок минут торчать на холоде, кто вообще такое любит?Волну тихого счастья и сонливости смел стук в дверь его купе. Приложившись головой о стенку (вечный ритуал), он неуклюже встал с насиженного места и повернул замок, выходя в узкий коридорчик.—?Здрасьте. Фарафонов дернулся в сторону, увидев человека, что сейчас беззастенчиво ему улыбался, протягивая обе руки в попытке обнять. От такой наглости у парня в голове что-то очень больно замкнуло, выпуская наружу неприкрытый сарказм и какой-то странный, детский страх, что очень часто терзал его в подобные моменты.—?Ты что здесь делаешь? —?как можно более тихо спросил Гена, словно боясь, что их увидят вместе. Тот самый страх забился под кожу, мешаясь с кровью в сосудах. Если он еще раз наступит на эти грабли, то закончит летальным исходом.—?Еду. А что, пешком до Владика предлагаешь добираться, м? —?мужчина подошел ближе, разворачивая Фарафонова на месте. Форменная рубашка, изрядно помятая, оказалась вполне достойной защитой от прикосновений?— кожу не прошибло током, а страх продолжал уверенно скользить по организму.—?Ясно. А на мой рейс ты совершенно случайно попал, да? —?ему кивнули в ответ. —?Никит, ты за идиота меня держишь?—?Нет. Я держу тебя за плечи. А вот ты слишком напрягаешься,?— когда Гена попытался сдвинуться в сторону, Курскеев с силой прижал его к себе и прошептал на ухо:?— Нам нужно поговорить.Замкнуло снова, разгоняя панику до нечеловеческих пределов, но мимо них вовремя протащилась компания студенток, одна из которых держалась за голову и невнятно бормотала ругательства вслед смеющимся подружкам. Все же, надо было помочь бедняжке.—?Не знаю, что нужно тебе, а мне нужно людей принять,?— все же умудрившись оттолкнуть от себя Никиту (что оказалось гораздо сложнее, чем предполагалось), проводник вышел в тамбур, еле успев открыть тяжелую дверь вагона.Благо, из всех возможных попутчиков, к Курскееву присоединился один очень знакомый?— ?блять, Кость, ты его везде с собой возить будешь?? —?парень и миловидная девушка лет двадцати, с чемоданом раза в два больше, чем она сама.Лопатин приветливо улыбнулся, вскочив на шаткую лесенку и, поймав ответную улыбку, пропустил Гену в свободное купе в начале вагона, которое по ?негласному кодексу чести проводника? всегда оставалось пустым на этом рейсе.—?Да, видок у тебя не из лучших,?— рассмеялся Костя, уворачиваясь от руки, чуть не заехавшей ему по бедру сильным шлепком. —?Чего сразу бить? Я ведь предложить хотел, ты отоспись здесь ночку, а я вместо тебя, идет?Пробегаясь оценивающим взглядом по напарнику, Фарафонов пришел к выводу, что отдохнул тот более чем хорошо. Еще бы. С Нареком и он бы отлично время провел, но риск заработать перелом и разрушить многолетнюю дружбу он принимать не хотел. Может быть, шведскую семью запилить? Вполне себе выход.—?И что я буду тебе за это должен? —?усмехнувшись своим мыслям, спросил Гена. —?На обратный ехать?—?Нет, просто поспи, честное слово, смотреть на тебя такого не могу.Костя обнял его, не удержавшись, и вышел из купе, пообещав принести комплект постельного. И все было бы хорошо, если бы не тот факт, что от бывшего парня ?милого проводника Геночку? отделяет всего несколько метров.Осталось провести в пути всего ничего, но под сердцем свербило, как никогда раньше.?Вечно этому идиоту нужно все портить?.***—?Генчик!Фарафонов вздрогнул во сне, машинально отмахиваясь от источника звука. Одеяло, которым он был укрыт, неприятно кольнуло ногу.—?Генчик, просыпайся! Услышать пьяные нотки в таком родном голосе не составило труда, поэтому он нехотя разлепил веки, чувствуя, что из-за редко перебивающейся темноты сейчас уснет снова, но очередной оклик сделать этого не позволил.—?Да какого черта! —?Гена прошипел это себе под нос, выпутываясь из шерстяного плена, и вновь щелкая замком, увидел перед собой Никиту, которого пытался удержать абсолютно трезвый (игра на контрастах) Нарек.—?Ген, зря открыл, я бы оттащил его,?— смеется Нар, понимая, как иронично прозвучали его слова. —?Или не оттащил. Костя бы помог, если что.—?Да он сейчас всех разбудит, когда напиться успел? —?Гена кивнул на нижнюю полку слева, чтобы ?приземлить? Никиту туда.—?Когда Костя сказал ему, что ты не собираешься возвращаться. Я пытался остановить его гневную тираду, но, ты ведь его знаешь, он как родного тебя любит, чтобы не защитить от… Ты понял.Фарафонов застыл на месте, не давая прохода Нареку, поэтому тот, снова рассмеявшись из-за такой реакции, подтолкнул его в сторону.—?Киса моя, иди, поцелую! —?надрывается Курскеев, а у Гены горят щеки и шея, не давая нормально дышать.Галстук (смахивающий на пионерский) вмиг обвивается змеей вокруг горла, заставляя Фарафонова резко дернуть его вниз, делая только хуже. Заднюю часть шеи будто кипятком ошпарило.—?Нар, я с ним разберусь, успокой там девочку, которая с вами едет,?— с трудом говорит он, замечая в карих глазах неподдельную тревогу. —?И передай Косте, что до утра меня этот психолог со стажем не увидит.Кавказец понимающе кивнул и вышел, впуская в темное помещение слепящий луч света из коридора. Чтобы успокоиться, нужно просто уснуть, Гена знал это, но, как только он сел обратно, разделяя простыню и одеяло между собой, ему грамотно напомнили, что он здесь не один.—?Генчик,?— хриплый голос со стороны прошелся эхом в голове парня. —?Прости меня, я мудак.—?Ничего нового ты мне не сообщил, если хочешь знать. А уже завтра утром ты забудешь свою исповедь, поэтому не стоит напрягать связки,?— прозвучало так, словно мамочка отчитывает сына, но с Курскеевым иначе не получается. —?Спи.—?Не буду я спать. Как можно спать, когда ты… Так близко,?— Никита приподнялся, кое-как усаживаясь, и потянулся вперед, касаясь пальцами румянца на щеках. —?И такой красивый.От этих слов свербит еще сильнее, вынуждая поддаться этому хриплому голосу, сильным рукам, которые так осторожно касаются его кожи, уснуть под боком, прижавшись всем телом. Но он не мог себе этого позволить. У него есть гордость. И сейчас, вместо Гены Фарафонова, говорит именно она:—?Здесь темно, дурень,?— парень отдергивает его руку, укладываясь обратно. —?Ложись уже, серьезно, а то я тебе всучу снотворное, не заметишь даже.Курскеев тяжело вздыхает, но с силой валится на свое ложе, только через минут десять понимая, что подушку ему не сбросили. Решили, что не заметит? Он хоть и пьяный, но не тупой и не…—?Эх, киса моя, мне ведь кроме тебя никто и не нужен.Гена молчит, притворяясь спящим.Сна ни в одном глазу. ***—?Чего мы натворили, господи,?— шепчет Костя, обнимая сидящего рядом Нарека. —?Развели семейную пару, грешники.Нар еле заметно улыбается, потому что даже в такой ситуации Лопатин может отпустить шутку. Иногда это не играло ему на руку, но сейчас уверенно отгоняло волнение, которое скопилось в них двоих.—?Мы должны все исправить. Сами кашу заварили, сами и расхлебывать будем,?— говорит он, удерживая на столике телефон, норовивший свалиться на пол.—?Говоришь так, будто у нас есть другой выход,?— вздыхает Костя. —?Гена любит его, но устал прощать, а Никита тупо не понимает, за что должен извиняться. Да, в этот раз мы изрядно накосячили. Больше ни одному помогать не буду, забью хер на их романтику.Нарек успел лишь поцеловать парня в щеку, прежде чем в купе зашла одна из мамочек, чтобы взять пакетик чая. Костя ущипнул его за бок, когда заметил недовольное выражение лица любимого, в очередной раз возвращая в реальность?— поезд, холод, Москва-Владивосток.Когда женщина вернулась к себе, Лопатин поцеловал по-настоящему, задерживая руки на талии Нарека, из-за чего тот улыбнулся в поцелуй, вскоре медленно отстраняясь.—?Есть у меня один план,?— продолжает шептать Костя. —?Но для его осуществления потребуется порча казенного имущества. Примем на себя удар?—?Выкрутимся, не в первый раз же,?— отвечает Нарек, спуская рукава толстовки. —?Главное, чтобы у этих идиотов все нормально было.***Проснувшись от сильного удара об стену, Гена привычно чертыхнулся и зевнул. За ночь в купе стало гораздо холоднее, поэтому вылезать из теплого кокона парню не хотелось. Но, услышав слева громкий кашель, он подорвался с места, будто на иглу сел.Никита обнимал себя руками, нервно закашливаясь, и у Гены защемило под ребрами от такого беззащитного ?защитника?. Некстати вспомнилось, как Курскеев укутывал парня в несколько слоев одежды, лишь бы тот не подхватил простуду, потому что лечить тяжело, а еще тяжелее справляться с желанием поцеловать.Фарафонов хлопнул себя по щекам, дабы отогнать эти мысли, потянулся к ручке двери, и, попытавшись ее открыть, потерпел, мягко скажем, фиаско.—?Это еще что? —?вымученно протянул он, делая еще одну попытку.Но, как и в первый раз, дверь не поддавалась, словно что-то заклинило в механизме. Делать нечего, пришлось вернуться обратно, чтобы нашарить под подушкой телефон и сбросить Косте смс, пока ловит связь.Кому: СтарухаОткрой дверь со своей стороны, заклинило.Никита снова дернулся во сне.От кого: СтарухаПока не разберетесь между собой?— не открою ;)Фарафонов сматерился в голос, явно представляя себе картину того, как Костя и Нар вместе колдуют над замком (а потом друг над другом). Лопатин не в первый раз проворачивает это, собаку съел.—?Утречка,?— прохрипел Никита, морщась от глухой головной боли.—?Ты еще и на больное горло пил? Никита, твою же мать,?— Гена стянул одеяло с верхней полки, укрывая мужчину, и смешно удивляясь, когда тот схватил его за руку.—?И удобно тебе в этой форме? —?спрашивает Курскеев, не отпуская руки.—?Очень. И дома в ней хожу, и по барам шастаю,?— съязвил парень. —?Отпусти.—?Нет. Не отпущу, пока не выслушаю, какого это фига ты вообще на меня взъелся?—?Ты еще спрашиваешь? —?Гена все-таки вырывает руку из захвата, от души ударив Никиту по груди.—?Эй, киса, понежнее! —?Курскеев действительно злится, поэтому тянет парня на себя. —?Вот так и лежи. Можешь вещать, что у тебя там на душе, и почему ты снова считаешь меня мудаком.Гена почувствовал, как щеки заливает ненавистный ему румянец, и пальцы на ногах поджимаются от такой желанной близости. Он хочет обнять крепче, но вслух об этом никогда не скажет, потому что…—?Я уже все тебе давно сказал.—?Ты сказал мне что-то вроде ?я не могу больше это терпеть, не нужно меня провожать, не лезь ко мне, твою же, Альфа?. И что я должен был понять из этого? —?Никита повел бровью, смотря сверху на макушку парня, и решив, что терять все равно нечего, уткнулся носом, втягивая приятный запах, без которого он жить не мог эти две недели.Фарафонов же еле сдерживался, чтобы не двинуть Курскееву в живот, ибо тот никогда не противился своим желаниям, даже если это было необходимо.—?Даже так? А я вот все понял, когда твою переписку запалил с одной интересной особой. Очень мило, правда, даже у нас такой не было,?— Гена зашипел, когда поезд начал останавливаться, проезжаясь по скрипучим реальсам.Никита долго (около минуты, но в этой ситуации даже секундное обдумывание считалось долгим) пялился в потолок, явно пытаясь припомнить, с кем это он мог переписываться милее, чем с Геной. И вспоминает.—?Дурак! Какой же ты дурак! И я! Мы оба, блять, дураки! —?смеется он, когда наконец доходит, в какой диалог залез его парень, и почему, собственно, он его вообще увидел.Но Гена, который знает меньше и теперь абсолютно не понимает, что к чему, начинает закипать, поэтому все же срывается и бьет мужчину в живот. Это не работает?— Никита не отпускает его, наоборот, подтягивает немного повыше, чтобы говорить на ухо.—?Переписка ведь с Эллой Вечной была? —?Гена согласно кивает. —?А знаешь, кто стоит за этим оригинальнейшим псевдонимом?Фарафонов не идиот?— два к двум прибавить может, но сейчас чувствует себя полнейшим кретином, до которого не доходит даже самое простое.—?Это твой благоверный, тобишь Костик Лопатин, тобишь Старуха и тобишь самый хреновый конспиратор из всех.Гена думал, что после этого предложения хоть что-то станет понятнее. Ошибался. —?А почему вы говорили о… О сюрпризе каком-то?—?Горе ты мое, Генчик. Сюрприз для тебя был,?— Никита цепляет пальцами гладковыбритый подбородок, чтобы парень смотрел ему в глаза. —?Простил же давно. Чего тогда нервы мотал? Со мной ладно, я непробиваемый, но себя хоть немного жалеть научись.Фарафонов отводит взгляд в сторону, пытаясь привести мысли в порядок и разложить все по полочкам. Опять же, не выходит. Нужен катализатор. Его личный. На котором он царственно разлегся.—?Никит,?— все еще боится встречаться взглядом. —?Любишь?—?Больше жизни, киса, больше жизни.—?Тогда поцелуй меня,?— почему-то эта фраза зажигает не только Курскеева, но и самого Гену, стирая начисто прилипчивый страх.Никита хочет приподняться, и Гена помогает ему в этом, седлая бедра, притягивает к себе за шею, наконец-то имея возможность коснуться любимых губ. Курскеев боится, что сейчас, спустя две недели, он возьмет этого ревнующего проводника прямо здесь, но сдерживается, мысленно похвалив себя за терпение. Потому что сопротивляться тому, как откровенно Гена трется о его бедра, елозит и вертится, позволяя спускаться поцелуями на шею и ключицы, спрятанные тканью рубашки, невыносимо сложно.—?Не нарывайся.—?Я соскучился,?— он говорит это, глядя в глаза, а радужку затопил огонь, того глядишь, загорится вообще все вокруг.Неожиданно Никита заходится приступом кашля, поймав сочувствующий взгляд парня. Тот укрывает их обоих одеялом, когда поезд трогается, и они чудом не валятся с полки. Гена тихо смеется, обещая Курскееву, что вылечит ему еще и мозги,?— ?профилактика никому не вредила??— целует в лоб и просит лечь, понимая, что пора заменить Костю на их трудовом поприще.Кому: СтарухаВсе нормально. Можешь открывать.От кого: Старуха Что-то я вашего ?нормально? не слышал.Кому: Старуха А я слышал ваше. Открывай, есть хочу.