8 (1/1)

Они отыскали еду и питье, и даже немного сладкого грибного вина, глоток которого исцелял любые ран и придавал сил. Алиса с удивлением наблюдала, как Ен старается держаться поближе к Стейну. Саму её покоробило признание Валета, как будто по сердцу провели мокрой грязной зловонной тряпкой. Почему-то вспомнилось лицо Уилли, её старшего сына. Почему? Что общего имел её чистый и добрый мальчик с этим выродком? Алиса неуютно поежилась, не желая возвращать в памяти услышанный случайно разговор между Уилли и Джеком Фоулксом. Она попыталась забыть этот разговор тогда, это было легче, чем осознать, что внутри её мальчика что-то сломалось. Она не желала думать, вспоминать, но прошлое возвращалось.?Ты не знаешь, каково это, отец! И не говори мне о позоре! Это твоя проклятая школа сделала меня таким! Я умолял тебя забрать меня оттуда! Помнишь, что ты сделал, отец? Помнишь, как отшвырнул меня? Так что не смей говорить мне, что я — позор фамилии! Ты меньше всех имеешь на это право!?Алиса вздохнула, прижав руку к ноющему сердцу. Уилли тогда просто хлопнул дверью и ушел, оставив отца во власти гнева. Джек так и не простил ему этот уход, а Уилл не простил Джека. Алиса виделась с сыном после размолвки, навестила его в небольшом имении, которое Уилл приобрел на первые заработанные деньги. Он был финансистом от Бога, работал вначале на отцовскую компанию, потом отделился. Собственно, отделение и нежелание Уилли жениться на невесте, выбранной для него отцом, и стало причиной их размолвки.— Вернись, сынок, — просила она, глядя, как молчаливый ловкий слуга накрывает на стол к чаю, — твой отец резкий человек, но он не хотел тебя обидеть.— Всё куда сложнее, мама, — сказал Уилли, глядя на неё потемневшими глазами, — дело не только в нем, не только и не столько в нем… прошу тебя, оставим этот разговор. Он не принесет ничего кроме боли нам обоим. Тебя я всегда буду рад видеть. Но только тебя и Ен.Это было всё, что он сказал тогда. Она предпочла принять его решение, чем задумываться над ним, как задуматься и над тем, почему Уилли после возвращения из школы брал в услужение только юношей и водил тесную дружбу с юными актерами китайской оперы.Они отдыхали всего час или около того. Валет тем временем разжился оружием, собрав в кучу всё найденное в оружейной комнате и бросив на стол в гостевой. Алиса с некоторым облегчением надела перевязь с коротким мечом, Ен взяла длинный палаш из синеватого металла, Шляпник выбрал шотландский клеймор, а Шан обзавелась небольшим кинжалом.— Из окна я видел пару коней на полянке возле розовой рощи, — сказал Валет, надевая перевязь с длинным тяжелым мечом, — один из них — мой Красный Барс.Он вышел так стремительно, что едва не снес плечом дверной косяк. Алиса проводила взглядом метнувшуюся следом Ен. Сомневаться не приходилось — её девочка имела несчастье влюбиться в это чудовище.Ен любила лошадей. Потому сердце её вспыхнуло от восхищения и примешавшегося к нему сострадания при виде некогда могучего, но теперь порядком исхудавшего черного коня. Стейн бросился к этому великану, обняв его за шею, что-то тихо говоря. И конь ответил ему не только тихим радостным ржанием, но и фразой, произнесенной на человеческом языке.— Хозяин… я ждал… я так ждал, что ты вернешься!Ошеломленная Ен замерла, хлопая ресницами. Никогда в жизни не доводилось ей видеть говорящих лошадей.— Миледи, — тем временем обратилась к ней большая серая в яблоках кобылка, тоже порядком отощавшая, — прошу вас, отведите нас к водопою. Вот уже два дня как закончилась вода в поилке, а выбраться отсюда мы не можем.— Я видела неподалеку колодец, — тихонько сказала Шан, подходя к лошади, — но, мисси Ен, ведро там просто огромное. Мне его не поднять.— Пойдем, покажешь!На обочине колодца и правд, стояло огромное, окованное металлом ведро, само по себе тяжелое как наковальня. Но Ен без труда набрала воды и отнесла обезумевшим от жажды лошадям.— Как же хорошо! — выдохнул жеребец Стейна. Валет с улыбкой взял ведро и взглянул на Ен.— Моя очередь. Побудьте пока с ними, прошу вас.Он скрылся за поворотом. Ен с любопытством уставилась на черного гиганта.— Так ты… вы… его конь?— Да, миледи, — жеребец слегка наклонил голову, — меня зовут Красный Барс. К вашим услугам.— А я Адриенн Фоулкс, но все зовут меня просто Ен, — улыбнулась Ен, гладя его по гладкой шее, — расскажи мне о своем хозяине, Красный Барс.— Он лучший воин,— сказал конь, гордо вскинув голову, — безжалостный, отважный, не знающий страха.Ен бросила взгляд на Валета, тащившего полное ведро. Животные встретили его радостным ржанием. Поставив ведро перед ними, Стейн извлек из-за пазухи флягу с остатками целебного вина и плеснул немного в воду. Потом отер вспотевший лоб и посмотрел на Ен.— Боюсь, всех нас они не поднимут, — сказал он, — смогут нести только двоих, от силы троих, если считать эту маленькую служанку Алисы. Нам с вами придется добираться пешком.— Предлагаете отправить Шляпника и маму с Шан верхом? А что, идея неплохая, — Ен задумчиво взглянула на лошадей, которые, напившись, совершенно ожили. — Отправить их, и пусть начинают приготовление отравы сразу же, как доберутся до цели. Думаю, это займет время.— И вас не пугает возможность остаться со мной на целых два дня?— лукаво улыбнулся Валет.— Скорее интригует, — ухмыльнулась в ответ Ен.Алиса покачала головой, глядя на дочь. Ен выглядела спокойной и собранной, Алиса была уверена, что при случае она вполне способна постоять за себя. И все же мысль о том, чтобы оставить свое дитя во власти Валета Червей, вгоняла её в состояние, близкое к бешенству. Она хотела было остаться с ними, но хорошо понимала, что Шан не способна разъяснить их идею Миране, как и обезумевший Шляпник, все больше и больше теряющий рассудок.— Ты боишься за неё? — Шипящий насмешливый голос заставил Алису подобраться.Валет стоял за её спиной, улыбаясь своей неприятной улыбкой.— Тебе не стоит бояться за Ен, — сказал он, глядя куда-то мимо Алисы, — я скорее умру, чем позволю, чтобы с ней что-то случилось.Алиса кивнула. Тревога ушла, и теперь в её сердце оставалась только надежда на будущее. Она посмотрела на Стейна: он оставался прежним, и все же что-то неуловимо изменилось в нем. И Алисе не было больше нужды заставлять его клясться или о чем-либо расспрашивать. Она просто знала где-то внутри, что Валет Червей не бросит Ен в беде, не оставит её на растерзание монстрам. Что-то в нем изменилось, он сам изменился.— Нам пора, — сказала она, глядя на старинного врага, — идем, поможешь мне сесть на своего дьявольского коня.