1 часть (1/1)

Каландрилл лежал на узкой койке и смотрел на потолочные балки в меркнущем свете, пробивающемся через единственное окошко их с Брахтом каюты на ?Морском плясуне?. Мысли его, тем не менее были заняты отнюдь не размышлениями о их преследователях. Было многое из слов Брахта в недавней беседе, что стоило обдумать. Вопрос о Надаме, прекрасной девушке из самого влиятельного домма Секки, странным образом не всколыхнул былые чувства, которые, как считал сам юноша, будут его спутниками в нелегком путешествии и останутся неизменными долгие годы. Более того, образ прекрасной златоволосой девушки, в роскошных зеленых одеяниях, который запомнился ему с того дня, когда он покинул родной город, стал каким-то размытым и нечетким, перестав по настоящему волновать младшего принца Секки. Калландрилл вспомнил тот день, когда выяснилось, что Надама была отдана его отцом Тобиасу, и еще более его мысли заняло утро дня следующего. Жестокое похмелье, самое сильное из тех, которые он когда-либо испытывал, не позволило ему тогда вдуматься в факт того, что неизвестный наемник, вызволивший Каландрилла из неприятностей в дешевой таверне, очень благородно обошелся с ним, хотя рассчитывать на вознаграждение от родителей знатного, но явно находящегося в опале юноши просто не мог. Некстати посетила мысль о том, что наемник заботливо обработал ссадины и синяки, для чего тому пришлось обнажить спасенного. Каландрилл вновь вспыхнул при воспоминании об этом, живя во дворце и имея в своем распоряжении слуг и наложниц, он, тем не менее никогда не позволял им присутствовать при его омовениях или иных ситуациях, требовавших разоблачаться. Поэтому мысль о том, что незнакомец, пусть даже и мужчина, касался его обнаженного тела, аккуратно снимая с него окровавленную одежду, пока сам Каландрилл был в беспамятстве, очень смущала.Он, посвятивший себя изучению наук, выучивший основные языки их мира, включая редчайший и сложнейший Древний язык, просто не имел возможности познать радостей плотских утех, уделяя все свое время архивам и богатой библиотеки дворца домма Секки. Да и сказать по правде никогда он особо и не задумывался об этой стороне жизни, она ему представлялась в романтических тонах и не омрачалась низменными, как он думал потребностями…, а посему Каландрилл, в отличие от старшего брата до сих пор оставался девственником, из-за чего регулярно подвергался осмеянию со стороны того и краснел, выслушивая насмешливые предложения посетить хотя бы дешевых девок в тавернах у морских ворот. Хотя с другой стороны Калландрилл осознавал свою привлекательность, он довольно высок, строен, обладает правильными тонкими чертами лица с выразительными скулами, а в последнее время обзавелся отросшей гривой чуть вьющихся светлых волос, которые уже пора бы закалывать в хвост. Регулярные тренировки от которых ему не позволено было отлынивать дома да и те, которые устраивал ему Брахт после происшествия на постоялом дворе по пути в Альдарин, сделали его крепким и гибким. В то же время сравнится с наемником он совершенно не мог. Думая о Брахте, Каландрилл вспомнил, какое впечатление тот произвел на него в первое утро их знакомства. Керниец тренировался ежедневно, не позволяя себе расслабляться, поэтому блестящий обнаженный торс мужчины бугрился мышцами, проступающими при каждом хитроумном выпаде мечем и ловком движении. Облегающая кожаная одежда наемника не могла скрыть силы и грации, свойственной кочующим жителям Куан-на`Фора.Мысли Каландрилла метались вокруг наемника, подобно стае испуганных морских чаек. Он вспомнил неосознанную ревность, когда застал его с наложницей из числа слуг господина Варента, во время пребывания в поместье посла Альдарина. Юношу захватили воспоминания о звучащих из-за закрытой двери смешки Брахта и красавицы Риты, образе лежащих в постели обнимающихся полуобнаженного наемника и девушки. Причины этой ревности младший сын дома Секки не осознавал и это было в новинку для его тренированного ума, привыкшего находить ответы практически на любые сложные вопросы. Единственное объяснение Каландрилл связывал с отсутствием в своей жизни за крепостными стенами близких преданных друзей. Та симпатия между ним и наемником проявившаяся после пережитых за время совместного путешествия приключений была необычна и он всеми силами старался добиться уважения со стороны сурового кернийца.Мысли Каландрилла были прерваны громким стоном Брахта, которому видимо вновь стало плохо из-за морской болезни. Зелья, так выручавшего их практически не осталось и он не знал есть ли на корабле его запасы, поэтому после минутного обдумывания решил обойтись без применения снадобья на этот раз. Каландрилл одним шагом пересек их каютку и присел на край лежанки наемника, секунду покалебавшись, молодой человек положил руки тому на плечи и начал аккуратно разминать задеревеневшие мышцы мужчины. Брахт отреагировал на прикосновение чуть дернувшись, но никакого недовольства не проявил, наоборот немного подался в сторону рук парня. Приободренный успехом предпринимаемых действий Каландрилл потянул за ворот безрукавку наемника сшитую из тонкой кожи и снял её, отложив в сторону. Теперь под чуткими пальцами молодого человека была влажная от пота мощная широкая спина Брахта с дорожкой чуть жестковатых темных волосков бегущей от его плеч вдоль позвоночника. Смуглая кожа с оливковым отливом была мягкой и податливой, такими же стали и мышцы после десятка минут умелого массирования. Каландрилл поймал себя на мысли, что совершенно искренне желает помочь кернийцу в исцелении недуга и в тот самый момент по ладоням его стремительно пробежала волна холода, перетекающего на Брахта, камень на шее парня мягко засиял, а запах моря и водорослей в тяжелом душном воздухе дополнился ароматной нотой миндаля. Каландрилл лишь через несколько мгновений осознал, что вновь проснулись его таинственные силы. Мышечные спазмы наемника быстро отпустили, а до того прерывистое дыхание став ровным и глубоким принесло, наконец Брахту спокойный сон.Каландрилл, еще несколько раз провел пальцами по спине мужчины, едва касаясь, чтобы не потревожить, а затем тихо перешел на свою лежанку. Сердце парня стучало несколько неровно и, казалось, ударялось о грудь. Что в большей степени тому послужило: проявление скрытой магии или трепетная близость к спутнику, Каландрилл так и не решил, уснув, вдыхая оставшуюся на руках смесь ароматов морской соли, одежды, кожи и пота Брахта.Утро застало их ярким потоком света бьющего в распахнутые ставни и крика Маххамеда о том, что Капитан срочно вызывает обоих пассажиров на мостик. Пока они одевались и собирали карту, Каландрилл отметил про себя, что его телохранитель выглядит здоровым и полным сил, что, несомненно, радует в преддверии столкновения с командой преследующего их военного судна. Поднявшись на ярко освещенную палубу путешественники обратили внимание на то, что за ночь расстояние между их судном и вражеской галерой не только не увеличилось, но даже сократилось, позволяя теперь рассмотреть его во всей устрашающей красе. Ни попутный ветер, наполнявший паруса и гнавший ?Морского плясуна? последние сутки ни крюки и виражи, закладываемые капитаном в целях оторваться от неизвестного военного судна и уйти в открытые воды. Злой окрик капитана Эк`Джемма заставил Каландрилла вернуться в реальность.