12. На вершине (1/1)

Рев мотора гравицикла. В ушах стук собственного сердца. Небо, наполняющее тебя уверенностью, спокойствием и чувством наслаждения просто сияет над головой в золотых лучах солнца. Вокруг пустынные степи, обезвоженные земли, по которым пробегают мелкие животные, напоминающие мышей или скорпионов. Но в клубах пыли их почти невозможно разглядеть. Несясь все дальше и дальше в глубь скал, Квай-Гон слышал за спиной шум второго гравицикла, неотрывно следовавшего по пятам на небольшом расстоянии. Ему не нужно было оборачиваться, не нужно было постоянно следить за своим падаваном. Ведь тот итак покорно ехал за Мастером не отставая. Казалось, Джинн чувствовал, как Оби-Ван задумчив, мог ощутить всю его тревогу и обиду. Мужчине то и дело мерещилось, будто он держал в своих ладонях сердце мальчика. А оно с каждым мгновением трескалось все больше и больше, от него откалывались небольшие кусочки, мелкие крупинки, оно постепенно рассыпалось, крошилось. И это чувство заставляло мужчину желать дернуть ручку, выжать из гравицикла еще хоть немного большую скорость. Но все, что он мог, это на максимуме гнать вперед, отчаянно уверяя себя в том, что еще немного и они доберутся до того места, куда Квай-Гон ездил утром и куда очень захотел отвезти падавана. Оби-Ван же в этот момент ни думал ни о чем. Его голова была пуста, но разум что-то явно очень хотел сказать. Юноша не давал ему этого, закрыл его, не позволяя снова озарить эту пустоту хоть чем-то светлым. Оби-Ван ощущал себя выпитым, пустым, словно весь воздух вокруг превратился в один сплошной вакуум и не позволял сделать ни одного вдоха. Он не задыхался, в его груди не было жгучей боли, как бывает у тех, кто не может дышать. Оби-Ван просто не хотел вдыхать и выдыхать. Конечно, он делал это, рефлекторно, но отчаянно хотел перестать. Странное состояние, непривычные накрывало его с головой, засасывая в зыбучие пески. Его сердце стучало медленно, совсем не торопилось, словно вот-вот норовило перестать биться вовсе. Кеноби ощущал жесткую нехватку чего-то. Словно не хватало целого куска. А может и весь он где-то пропал? Оби-Ван не мог точно определиться с этим. Он видел впереди лишь спину Квай-Гона, да пустынные степи. Тут они были совершенно одни, но вместе с тем юноше казалось будто Мастера тут вовсе не было, что он был совершенно один. Никогда прежде они не были так далеки друг от друга, не считая того момента, когда он ненадолго вышел из Ордена. Тоненькая нить, которая до сих пор связывала их тела, их души, разум, держалась на чем-то неуловимом. Оби-Ван на самом деле не знал, как сможет справиться с этим опустошением внутри, как дальше будет жить или существовать, а самое главное, как Квай-Гон будет в будущем относиться к нему. Последнее казалось вообще непредсказуемым. Кеноби ни на что не надеялся, он лишь желал, чтобы Квай-Гон не ненавидел его, а со всем остальным он справиться. На самом деле Оби-Ван смог немного отделать от мысли о самом худшем исходи всех этих событий, какой он только мог себе представить. Для него худшее заключалось в том, что Квай-Гон оставит его и предложит найти другого Мастера. Тогда все будет кончено. Такой исход был самым отвратительным и в то же время самым безболезненным. В какой-то степени так получалось, что в данном случае они оба просто сбегут друг от друга, так и не разобравшись во всем. Тогда пропасть останется с ними навсегда. Прошлое будет преследовать Кеноби, причинять боль. Он точно знал, что если они не разберутся, то ничего хорошего не выйдет. Но страх бурлил в его венах, казалось, заменяя собой кровь. Это ощущение было известно ему. Всего мгновение, когда стоишь перед грозным противником, который норовит перерезать тебе горло или воткнуть в сердце острый кинжал, тогда чувствуешь то же самое. Это сладостное ощущение риска, пьянящее и требующее подвергнуть свою жизнь опасности. Оби-Ван знал его отчетливо. Сейчас, сидя на сидении гравицикла он осознавал, что столкнулся с куда более опасным и сильным соперником, который может в один момент оборвать твоё существование - этим противником сейчас стала сама жизнь, судьба, которая вынуждает тебя ставить на кон все, что имеется. "Когда я успел стать любителем издеваться над самим собой?" - Неожиданно спросил сам себя Оби-Ван, усмехаясь горько и саркастически. Его тяжелый взгляд следил за развивающимися прядями темно-каштановых волос Квай-Гон. На такой скорости они просто парили в воздухе, переплетаясь, подпрыгивая и опускаясь, метаясь из стороны в сторону. Порой лучи солнца добавляли блеск и придавали отдельным прядям медовый цвет. Это особенно нравилось Оби-Вану и он с наслаждением, которого не признавал даже для самого себя, пристально наблюдал за игрой волос Квай-Гона, пляшущих на ветру. Неожиданно мужчина обернулся, не сбавляя скорости своего гравицикла. Его глаза впились в лицо Оби-Вана, и тот тут же отвел голубые глаза, пытаясь замедлить в миг разволновавшееся сердце от этой неожиданности. Падаван не ожидал, что Мастер решит посмотреть на него именно в этот момент. Юноша почувствовал укол смущения, но быстро загнал это чувство куда подальше, вернув неизменное обладание. А Квай-Гон снова отвернулся, смотря вперед. Непонятно чему, но Мастер улыбался, впервые за то время, которое прошло с момента их встречи сегодня перед поездкой.Мастер и падаван - неразрывное целое, связанное узами жизненного пути, которые не имеют права разрывать. Лишь Вселенная наделена властью перерезать эту красную нить, чтобы они больше не были едины. Квай-Гон и Оби-Ван добрались до Южной вершины примерно через два часа, как выехали из поселения. До города отсюда был всего час, но даже крыш невысоких домишек, что были выстроены на окраине Белранда, было не разглядеть. На обгоревших землях, что окружали Джедаев не было ничего, кроме скал, небольших холмов, расщелин, а к востоку отсюда виднелась долина, пролегшая меж высоких скал. Они стояли перед длинным хребтом, что преградил путь. Несколько километров, сколько точно Оби-Ван сказать не мог, ведь не видел, где кончаются горы, перетекая в засушливую степь. Отвисшей пик простирался к небу, словно хотел походить на титана, который держит небосклон. Оби-Ван задрал голову, пытаясь разглядеть эту грандиозную громадину. - Учитель, зачем мы здесь? - Спросил он, вглядываясь в высь.По глазам били лучи солнца, ослепляя и заставляя морщиться. Юноша не хотел сдаваться и продолжал бессмысленное противостояние, сопротивляясь наворачивающимся слезам и жгучей боли, что знаменовала собой слабость человеческого организма перед космическим светилом. - Хочу показать тебе то, что скрыто на вершине. - Ответил Квай-Гон, вытаскивая из рюкзака снаряжение. Они спрятали гравициклы в том ущелье, где Квай-Гон оставлял утром свой. Связав оба углеродным тросом, учитель дал падавану пистолет с тросом, на конце которого имелся внушительный крепеж. Оби-Ван с минуту рассматривал устройство, а потом вопрос сам собой вырвался из горла:- Почему именно этот склон? Самый сложный. Тут есть более пологие. Почему вы выбрали именно этот? Квай-Гон посмотрел на юнца, пытаясь уловить то, что кроется под его вопросом, но не смог ничего понять. От этой неизвестности он не знал и как ответить. На лице падавана не было ничего, абсолютная безэмоциональность, которая только подогревала нетерпение Мастера. - Потому что после тяжелого пути ожидает достойная награда. - Туманно ответил он, особо не вдумываясь в эти слова ровно до той секунды, покуда на лице Оби-Вана не возникло удивление и капля смущения. Тут-то Квай-Гон обдумал сказанное и решил, что это можно истолковать по-разному. К нему в голову пришла неожиданная мысль, что такая фраза относится и к их отношениях с Оби-Ваном. В итоге Джинн ощутил тепло на кончиках своих ушей, которые явно порозовели. Мужчина поспешно добавил:- Я имею ввиду, что там есть красивое место, где комфортно медитировать. Мне хочется показать его тебе, Оби-Ван. Какая-то абсолютно новая нежность окрасила имя юноши, слетевшее с губ Мастера. Может сам Квай-Гон и не заметил этого легкого отличия, но падаван отчетливо уловил новые нотки и не совсем понял, что за перемены. В его голове начинала разгораться буря мыслей, которую он сдерживал на протяжение последних часов. Его сердце предчувствовало что-то, но это бесформенное ощущение Оби-Ван пытался игнорировать. Они начали подъем. Оби-Ван полез первый, Квай-Гон держался позади, контролируя своего ученика. Хоть Учитель и был уверен в его мастерстве, все же тревога за падавана не давала мужчине расслабится, каким бы сильным юноша не был. Даже сейчас, видя с какой ловкостью пальцы мальчика цепляются за выступы, а тело дергается, подтягивается вверх на этих сильных руках, Квай-Гона не оставляло беспокойство. Наверное, это было присуще абсолютно всем Мастерам, но сейчас он чувствовал себя каким-то особенным. Они поднимались выше и выше, преодолевая метр за метром. Юноша растянулся, словно ящерица. Одна нога согнута, вторая находится ниже и пряма, одна рука держится примерно в районе виска, другая высоко над головой, тянется к выступу. Юноша делает рывок, его спина сгибается и вот он уже еще на шаг выше к вершине. Квай-Гон не отстает, наблюдая за юношей. Осталось несколько метров, которые они преодолели за минуты. Оби-Ван первым вылез наверх, скрывшись за камнями. Квай-Гон скоро догнал его и, подтянувшись, оказался на вершине, где уже бывал. Первое ощущение, которое поглотило их обоих тут же, было ощущение безграничной свободы. Буквально всё было пропитано этим сумасшедшим пьянящим ароматом. Оба вдохнули полной грудью. Лёгкий порыв ветра пощекотал нос Оби-Вану и умчался, забирая с собой остатки спокойствие обоих. Падаван застыл неподвижно в ожидание действий своего Мастера. Учитель продолжал стоять, думая, что нужно делать. В его голове крутились разные мысли, давая ощущения того, что он может всё. Секунды тянулись очень медленно, словно густой мед, время уходило вперёд. Они стояли на расстоянии шага друг от друга, пытаюсь смириться с этой пропастью между ними. А впереди открывались великолепные виды. Оби-Ван во все глаза смотрел вперёд пытаюсь сфотографировать озеро, которое растянулась в нескольких метрах от его ног. Он желал сохранить в памяти этот момент, боясь, что такого больше не повторится.Квай-Гону показалось, что молчание стало невыносимым и томительным. Он шагнул вперед, потом еще, оставив Кеноби за спиной. У самой воды Мастер остановился, вглядываясь в свое отражение, а потом обернулся к Оби-Вану, который настороженно смотрел на него и произнес низким, уверенным голосом, пытаясь собрать всю свою силу:- Я хотел поговорить с тобой, Оби. Юноша напрягся. Его голубые глаза стали ледяными и мрачными, словно он готовился к чему-то смертельно-страшному. Юноша нахмурил лоб и довольно резко ответил:- Я не хочу портить это прекрасное место выяснением отношений. Мы могли бы вернуться в Корпус и поговорить в комнате, где нам никто не помешает. Что-то было в его словах, за что Квай-Гону стало неуютно. Мужчина подумал, что возможно зря притащил мальчика сюда, ведомый какими-то своими заоблачными идеями, не понятными даже ему самому. Но собрав волю в кулак, он ответил:- Поговорим здесь, где нам точно никто не помешает. К тому же, Оби-Ван, я не собираюсь ругать тебя или высказывать какие-то претензии. Я просто хочу поговорить обо всем, открыто и не скрывая ничего. Если ты не хочешь этого, то мы не сдвинемся с мертвой точки в этом серьезном вопросе. - Что ж, хорошо, Мастер, как вам будет угодно. Мы должны разобраться, чтобы больше не оставалось недопониманий и…- Он на миг замолчал, а потом понизив голос закончил, - И пустых надежд. Падаван прошел ближе к мужчине, встал рядом, отвернувшись к воде, а потом и вовсе уселся на землю, не заботясь ни о какой подстилке. Подтянув к себе колени, он обнял их руками, положил подбородок и принялся слушать. Мастер Джинн тоже уселся, пытаясь сократить расстояние, но и сделать его как можно меньше. Он не хотел нарушать сейчас личное пространство ученика, понимая, что близость в нынешнем положение дел лишь еще больше отдалит их друг от друга. - Оби-Ван, почему ты любишь меня? – Неожиданно спросил мужчина.Этот вопрос очень интересовал его. А ходить вокруг-да-около Квай-Гону не хотелось. Прямолинейность была сейчас лучшим его союзником. - Даже не знаю. Никогда не думал об этом. Просто люблю и все. – Растягивая слова, как в замедленной съемки, ответил Оби-Ван, дрогнув. - Хорошо. Смотри. Я вдвое старше тебя. И Совет категорично против подобного рода отношений. Это огромный риск. Они могут найти тебе другого Мастера, а я могу лишиться права брать падаванов вообще. Устраивает ли тебя все это? – Продолжил Квай-Гон, будто щупая болотистую почву на наличие надежных островков земли, по которым можно было бы пройти. - Запреты всегда манят возможностью их нарушить. Честно говоря, я даже жажду быть пойманным, но и одновременно очень боюсь этого. Меня не пугает риск, я привык к нему. – Произнес Оби-Ван, постепенно находя центр спокойствия в себе и стараясь быть абсолютно честным в этом разговоре, - А вы разве такой ярый следователь правилам?Квай-Гон усмехнулся и губы его расплылись в улыбки. Мальчишка хорошо знал его, что было и не удивительно. Это саркастичное замечание будто снесло холодную стену между ними, наделяя атмосферу пониманием и теплом. - Нет, но я за тебя беспокоюсь. Ты еще юн и в будущем тебя ждет великолепная жизнь Рыцаря-Джедая. Я не хочу быть для тебя лишним грузом, Оби-Ван. Я боюсь, что в какой-то момент просто стану безразличен тебе или буду мешать. - Я люблю вас, Мастер. Не знаю, сколько буду любить и когда это все может кончиться, но именно в этот момент своей жизни вы тот единственный, кого я хочу видеть рядом. Я хочу быть с вами каждую секунду, слышать ваш смех. Я хочу знать, что являюсь причиной ваших улыбок. Я хочу засыпать и просыпаться рядом с вами, хочу чувствовать тепло ваших рук, хочу целовать вас. Я не хочу делать это с кем-то другим. Только вы. – Говоря все это, Оби-Ван смотрел прямо в глаза Квай-Гона.Дыхание мальчика участилось от нахлынувшего волнения, а его руки вспотели и мелко задрожали. Щеки покрылись румянцем, который Квай-Гон не мог не заметить. Мужчина был заворожен эти взглядом падавана. Он затягивал его в бездонную пропасть океана. Квай-Гон не был уверен в правильности своих действий, он даже не знал, в какой именно момент решился на это. Мужчина мог лишь слышать свои чувства и следовать их зову, пытаясь раскрыть для себя тайны своего сердца. И в момент, когда теплое дыхание падавана опалило его губы, а голубые глаза мальчика были широко распахнуты от удивления, он не смог сдерживать порыв нежности и прошептал так, чтобы мог расслышать только Оби-Ван:- Я люблю тебя, Оби. И даже ветер, казалось, пролетел мимо, не разобрав произнесенных слов. Мир вокруг замер для них, застыл в мгновение, когда губы встретились и теперь Квай-Гон был в роли ведущего, того, кто решился на поцелуй. Оби-Ван не сразу втянулся. Мальчику потребовалась доля секунды для того, чтобы сориентироваться в ситуации и ответить на ласку, такую приятную для них обоих и такую желанную. Они чувствовали друг друга, отслеживали мельчайшее движение. Они были словно одним целым сейчас, в миг преодолев все преграды и расстояния. Квай-Гон подтянул юношу к себе и устроил одну руку у него на талии, а другой ухватился за подбородок, чуть меняя наклон головы парня. Оби-Ван же обвил обоими руками шею Мастера. Его тонкие пальцы пробежались вверх и оказались среди мягких темно-каштановых прядей Квай-Гона. Он не стал перебирать их, а просто положил руку чуть ниже затылка. Постепенно их поцелуи, сначала неуверенные и наполненные оцениванием, начали наполняться истинной любовью, уверенностью. А потом взыграла страсть. Оба начала жадно, почти неистово впиваться в губы друг друга, чувствуя пожирающую жажду. Квай-Гон почувствовал возбуждение в себе и ощутил его в Оби-Ване, но мужчина не хотел сейчас заходить дальше поцелуев. Он был не совсем готов к этому. Все же, ему нужно было время чтобы осознать уже нарушенные границы, которые они сломали своими желаниями. Оби-Ван тоже не готов был переходить к более интимным ласкам. Он не хотел этого сейчас, хоть его тело и требовало обратного. В его разуме крутилось столько вопросов, столько сомнений и неверия в то, что Мастер поцеловал его и сейчас продолжал целовать и целовать. Но еще больше он не мог поверить в слова Квай-Гона, что тот прошептал тихо, почти неслышно, вложив в них какой-то тайный знак, который будто обращался к подсознанию юноши. Слова отпечатались в памяти, и чувствуя власть над собой Квай-Гона, Оби-Ван просто пытался следовать за ним. Они оба играли в догонялки, гонялись друг за другом в этой страстной игре, наполненной сумасшедшими биениями двух сердец, тяжелыми дыханиями и руками, что пытались прижать их сильнее. Квай-Гон гладил спину Оби-Вана, а другой держал его голову, словно пытаясь предугадать, когда она отвалится с шеи и упадет. Хоть Кеноби и не мог сейчас похвастаться полным контролем своего тела, но голову терять не собирался. Это если говорить в физическом смысле, в моральном он давно уже ее лишился, чувствуя, как тонет в своей любви и в любви Квай-Гона, что тот подарил ему. Еще несколько минут потребовалось ненасытным Джедаям, прежде чем оба отшатнулись друг от друга, будто ошпаренные. Сбитое дыхание Оби-Вана никак не хотело приходить в норму. Ему было все равно, ведь Квай-Гон продолжал обнимать его за талию, на этот раз двумя руками. Мастер словно боялся отпустить юношу. Молчание затягивалось, но оно было куда более информативно в этот момент, чем долгие часы разговоров. Они просто смотрели, видя в глазах друг друга безграничную любовь.