Часть 1 (1/1)

Говорят, самое сложное сражение идет на поверхности планеты. Говорят, именно пехота несет наибольшие потери. А еще говорят, что джедаи безэмоциональны. И все эти якобы факты я могу опровергнуть: первые два — как пилот, последний —как джедай.Сражение в космосе и в небе сложнее, и любой пилот без сомнения назовет вам две причины, а то и три. Первая, и, пожалуй, основная - огромное психологическое давление.Если пехота четко видит свою цель, то задача пилота заключается не только в захвате и удержании позиции, нет. Воздушные силы должны пробить блокаду на планете, обеспечить коридор для высадки, организовать безопасную посадку, поддержать и прикрыть наступление, удержать позиции в воздухе и на земле, не подпускать противника к крейсерам и распланировать отход. И все это одновременно, потому как, если авиация от пехоты не зависит, то пехота от пилотов — очень даже. Забывать об этой связи нельзя ни на секунду, ибо без поддержки с воздуха наземным войскам приходится зачастую ой, как несладко!Помимо этого приходится постоянно сохранять высокую концентрацию и следить за полной панорамой боя. Иначе рискуешь быть сбитым как противником, так и своими. Также необходимо следить за ситуацией у товарищей по оружию, чтобы прикрыть и в нужный момент "снять" с хвоста "стервятника". Ну, и определить серьезность повреждения истребителя тоже нужно мгновенно, тогда, в случае легких повреждений, можно дотянуть до крейсера, а в случае тяжелых и несовместимых с "жизнью" - увести машину с пути своего звена или даже напоследок подпортить жизнь сепам.Вторая причина - потери. И дело не в количестве погибших пилотов, нет. Всем известно, что во время атак пехота теряет сотни, а иногда и тысячи бойцов, в то время как ряды пилотов редеют не так стремительно. Но если соотнести одно с другим, учитывая общее количество людей в каждом роде войск, то потери вполне равносильны. В конце концов, пилотов наберется около нескольких сотен, максимум тысяч, а пехотинцев у нас несколько десятков тысяч, если не больше. К тому же, обучить специалиста, способного летать даже на том, что в теории больше не должно взлететь, гораздо сложнее. Ко всему прочему, пилот должен уметь сражаться не только в воздухе, но и на земле, и в случае непредвиденных обстоятельств суметь обслужить и починить транспорт. То есть, пилот — это пехотинец, командир корабля и техник в одном лице. По крайней мере, если судить по обучению.В реальности же лишь единицам приходится проделывать на земле что-то отличное от классической схемы "взлёт-посадка", да и после боя пилоты предпочитают подремать, раз уж выдалась минутка, а машину поручить специально обученному персоналу. Хотя любители повозиться с железом тоже находятся.Джедаю в этом плане приходится еще сложнее, чем обычному солдату. Планирование тактики боя занимает колоссальное количество времени, в сутки отдохнуть получается не более часа-двух, плюс необходимо руководить всем, что происходит, но и это не главное. И не то, что вырвать тебя могут из любой точки Галактики и перебросить в самое пекло. Самое сложное - пережить потери, ведь каждая смерть ощущается словно очередная рана на сердце. В такие моменты особенно хорошо понимаешь, как необходимо сохранять холодную голову, что удается с трудом.А вообще меряться сложностью боя— глупо. Война ужасна сама по себе и не важно потерял ты одного бойца или сотню. И как бы не было сложно и больно нужно идти вперед, садится за штурвал, взлетать, снова вести эскадрильи и штурмовые отряды в бой, зная что многие не вернутся. Снова и снова сражаться, надеясь, что сегодня никто не погибнет. И все же каждый пилот без малейших раздумий скажет, что все возникающие проблемы и сложности стоят того непередаваемого ощущения, когда ты садишься за штурвал. Невозможно передать словами, что ощущает пилот, становясь единым целым со своим истребителем. Когда крылья машины — будто твои крылья, двигатель работает в ритме сердца, чувства напряжены до предела, и ты паришь в небе над планетой. Нет, с высоты всё не кажется слишком маленьким — находясь на высоте, ты в полной мере ощущаешь, насколько прекрасна жизнь и как бессмысленна война. За это ощущение полета я бесконечно благодарна своему мастеру, который буквально подарил мне крылья.Все началось во времена моего падаванства, когда в Ордене только пробовали систему обучения джедаев-пилотов. В основе ее лежало утверждение, что чувствительным к Силе людям (и не только) будет куда проще управлять кораблем, что, соответственно, даст больше возможностей при пилотировании. Обучали нас старшие мастера-джедаи с недюжинным опытом пилотирования, и вскоре у ордена появился собственный воздушный флот.Когда учитель предложил мне попробовать свои силы, я уже умела обращаться с гражданским транспортом, правда, только в теории. Я не раздумывая согласилась, и даже сложность совмещения двойного обучения не смогла пересилить желания обрести крылья. Полагаю, мастер был только рад слегка от меня избавиться, потому как падаваном я росла весьма шебутным, и хотя учитель в основном был склонен спускать шалости, сам он от них уставал.К тому же, имелся еще один падаван, который требовал его внимания ничуть не меньше, а то и больше. Пути Силы были однозначно весьма загадочны, ведь Квай-Гон, изначально не желающий брать даже одного падавана, после неудачного обучения прежнего, в какой-то момент оказался мастером сразу двоих учеников. Так мы и жили ровно до того момента, когда учитель погиб. Увы, в тот момент я не могла быть рядом.Мастер Квай-Гон Джинн и его падаван Оби-Ван Кеноби должны были вот-вот вернуться с миссии на Набу, и я, тогда еще 19 летняя, Хелл Рау с трудом сдерживала нетерпение. Увы, но мне пришлось пропустить одну из важнейших миссий и просиживать в Храме, ведь на одной из тренировок мы с Бент малость перестарались, и я, по собственной глупости, получила траму. Квай-Гон был весьма раздосадован, но не упрекнул ни в чем. Он знал, как важны для меня были эти тренировки и как я старалась стать одним из самых молодых рыцарей на нашем потоке. Испытания на звание рыцаря должны были пройти на следующей неделе, и хотя учитель не говорил об этом нам напрямую, но и я, и Оби-Ван были достаточно понятливы, чтобы уяснить многочисленные намеки. К тому же, последние месяцы он частенько напоминал нам о посвящении, так что понять, что мастер подумывает дать нам шанс стать рыцарями досрочно, было не сложно. Учитель был беспокоен в последнее время, и частенько повторял, что скоро настанут большие перемены и мы должны быть к ним готовы, но никогда не говорил, какие именно трудности он чует, хотя мы с Оби-Ваном и так догадывались о том, что Квай-Гона тревожат видения будущего.Видения… Гранд-магистр Йода никогда не советовал трактовать их напрямую, и Квай-Гон тоже не раз призывал меня избегать их, но что можно было поделать, если видения преследовали меня сами? Всю неделю, что они с Оби-Ваном отсутствовали из-за миссии на Набу, а я оставалась в Храме, меня неотступно преследовали картины смерти мастера или ко-падавана попеременно и это пугало меня.Не желая лишний раз тревожить Учителя, и поделившись опасениями с мастером Йодой взамен, я впервые не встретила понимания. И в уверения в том, что с наставником и Оби-Ваном все будет хорошо, тоже не поверила впервые. Раньше всё сказанное Йодой воспринималось мной как данность, однако то, как часто ошибались и Совет, и магистр, а Квай-Гон, действуя по ситуации, оказывался прав, уже пару лет как поселило некие сомнения в моей душе. И конкретно эта ситуация их лишь подогрела.Мои инстинкты вопили о том, что происходит что-то страшное, но никто из магистров не желал меня слышать. Такое уже случалось прежде, и я четко помнила то ощущение скребущихся на задворках сознания когтей предупреждения, и в тот раз ничего хорошего за этим чувством не последовало. Думать о том, что моего мастера постигнет участь Таллы, его близкой и ныне покойной подруги, мне отчаянно не хотелось, но эти мысли, это ощущение, эти видения и страх потерять мастера не оставляли меня ни на миг.Квай-Гон бы понял, он бы знал что делать или что сказать мне, но связи с мастером и Оби-Ваном не было уже вторые сутки. И само собой, спокойствия это не прибавляло. Так кого же мне было слушать: свое чутьё или магистров?Философствования на извечный вопрос не состоялись, в дверь постучали.Я моментально спрыгнула с подоконника, села на пол и произнесла лаконичное:—?Войдите!На пороге появился Кеноби?— утомленный, слегка потрепанный, с залегшими под глазами синими кругами от недосыпа, но это привычное состояние после миссий, тем более для вечно ищущего приключений на свой... ну понятно на что, Кеноби. И хотя я вот-вот была готова броситься товарищу на шею или устроить допрос на счёт миссии, вся моя веселость мигом пропала, едва я увидела кровь на его тунике. Хотя испугало меня даже не пятно, совсем не пятно, а то, насколько пустым был взгляд Оби-Вана. Мгновение я колебалась: призвать Силу или нет, но едва потянувшись к связи с ко-паваном, я отпрянула прочь. От Оби-Вана просто хлестала боль, как я не заметила этого сразу же? Исполнившись худших опасений, я шепотом задала мучивший меня вопрос:—?Учитель жив? Сцепленные зубы, болезненный резкий вдох и короткий отрицательный кивок, а я тут же вспомнила то странное чувство, несколько часов назад заставившее меня войти в комнату мастера.Вспомнила, как замерла на пороге, не сделав даже двух шагов: настолько остро ощущалось в комнате присутствие Квай-Гона и как не получив ответа на ?Учитель? Вы здесь?, все таки вошла в комнату. Как я, пытаясь подавить тревогу, решила одолжить одну из книг мастера по мечевому бою и как не могла сосредоточиться ни на единой строчке, потому что мысли отчаянно убегали к видениям о мастере и Оби-Ване. И как внезапно ощутила резкую боль...Сейчас, вспомнив это чувство, я ощутила, как земля уходит из-под ног.—?Оби-Ван? Что с Квай-Гоном? — каким чудом удавалось сохранить остатки самообладания я не знала.—?Он погиб,?— тихо произнес Кеноби. —?Прости, я ничего не смог сделать.—?Что? Что произошло? Как?Ни одной внятной мысли. Ни единой. В ушах шумело, на глазах мигом появились слёзы, и в открытый разум Оби-Вана я влезла скорее чисто машинально, нежели действительно пытаясь узнать, что же произошло. То, что я увидела, было хуже, страшнее моих видений. Оно было реальным, хоть и крайне скомканным, но реальным воспоминанием. Вспышка— Оби-Ван и Квай-Гон сражаются с забраком в реакторной. Еще одна— и Оби-Ван падает. Снова— и он с мастером разделены щитами. Еще один сполох и существо вонзает свой клинок в грудь мастера, ехидно смотря на бессильного Оби-Вана за силовым полем. На пару мгновений я оказалась там, с ними. На пару мгновений я держала умирающего мастера на руках. Лишь на пару мгновений, а затем велела себе отступить прочь из видения. Оби-Ван мрачно смотрел на меня, в глазах ни слезинки, ни единого отголоска той боли, что я чувствовала при слиянии. —?Ты был у магистров? — глупый, не нужный вопрос, но иначе казалось, что я рассыплюсь прахом прям здесь.—?Йода знает. Он позволил мне пока не отчитываться Совету, а сказать тебе, но рано или поздно это случится,?— мрачно произнес Кеноби.Словно в ответ на его слова в дверь постучали. На пороге стоял какой-то юнглинг.—?Вас вызывают на заседание Совета,?— сообщил он.—?Что я и говорил. Идем, Эль.?— Кеноби отстранился и первым направился к двери.Вероятно, в тот день я совершила ошибку, а может, даже и не одну. Но именно именно в тот самый момент моя вера в Совет пошатнулась сильнее прежнего, когда магистры безэмоционально поинтересовались у нас, готовы ли мы к посвящению, а затем поспешно провели сжигание Джинна и посвящение в рыцари нас, его падаванов. Мне даже не позволили в последний раз увидеть лицо мастера, и когда я упрекнула в этом Совет, никто иной как Оби-Ван призвал меня к порядку, сказав что я слишком вспыльчива. Мы поссорились, наговорили много лишнего, а затем, на рассвете я умчалась на задание за Внешнее Кольцо, прихватив с собой только голопроэктор с изображением нашего трио. Кто бы мог подумать, что я стану рыцарем вот так...С тех пор, меня уже много лет никто не звал "Эль", а тот самый голопроектор был со мной везде, помогая обрести душевное равновесие даже в самые сложные периоды жизни. Они случались чаще чем хотелось, в частности учитывая тот факт, что в ходе задания я на длительное время потеряла связь с Орденом, и, более того, порой чувствовала себя отступницей, так как в свои девятнадцать под впечатлением от событий сумела наломать дров. (Да, в моем десятилетнем прошлом без Ордена Джедаев были страницы, которые хотелось стереть из памяти. ) А потом я по чистой случайности попала в Лётную Академию на Камино в качестве инструктора и сообщать всем, о том, что я джедай, тем более не было смысла. Во время моего отсутствия, конечно, многое могло произойти, но я сильно сомневалась, что Орден одобрил бы создание армии для себя. Потому я и помогала тренировать будущих солдат Великой Армии Республики не раскрывая своего инкогнито и понемногу шпионя. Связываться с Орденом напрямую с засекреченного объекта было рискованно, потому в ближайшее время я планировала слетать на Корускант лично, а пока летала со своим звеном, патрулируя близлежащие сектора./Синий-лидер, все чисто,/— ожило радио.— Отлично, возвращаемся на базу, Такер. — приказала я, разворачивая истребитель в сторону Камино.Еще один день подошел к концу.