Глава 35 (2) (1/1)

Тал Тал устало прикрыл глаза, пелена охватившей его утром ярости пропала, мужчина наконец понял, что натворил, что наговорил Хао Юн.—?За что вы так?Генерал неприятно поморщился, вспомнив, с каким взглядом, полным слез, смотрела на него девушка, и как стремительно она убежала. Ему не следовало так себя вести, нужно было мягко объяснить причину своей холодности, а не срывать ярость на невинной девушке. Все же, если ему так хотелось кого-то убить, можно было сделать подобное с Талахаем, а не шипеть змеем на мягкую, добрую, а потому крайне восприимчивую к такому возлюбленную.От воспоминаний о сопернике в душе опять что-то заскреблось, Тал Тал хмыкнул. Этот юнец его не понял, продолжил свои поползновения, продолжил тянуть свои мерзкие окровавленные щупальца к Хао Юн. Хотя там, скорее, заслуга Эль-Тэмура, не мог же этот идиот сам переть вперед после предупреждения, не имея дополнительной мотивации в виде страха наказания от отца.?Пес с ним, разберусь?,?— мотнул головой Тал Тал, меняя направление мыслей на не менее неприятное и для него болезненное.Хао Юн. Казалось, в любой ситуации он мог свести все к ней, и любая мысль заканчивалась тем, какая же она наивная, юная и его любви не замечающая. Нет, ну что, Хао Юн правда не поняла, почему он так взвился? Она правда не понимает, как больно делает ему своими встречами с Талахаем, и как заставляет сгорать от безмолвной ревности??Видимо, не понимает,?— поморщился мужчина. — А чего я хотел от этого ребенка, что она влюбится без памяти в меня, что в один момент ответит взаимностью? Я для неё друг, не более, нужно было привыкнуть?.От неприятной боли в сердце генерал поморщился, машинально сжимая то, что первое попалось под руку, а через мгновение будто с озарением уставился на деревянную кисть, торчащую из ладони, а потом перевел задумчивый взгляд на стоящую на столе баночку с тушью. Нет, он не собирался писать Хао Юн записку с просьбой о встрече, не хотел отправлять послание с признанием в любви, нет, хотя в сторону письма его мысли и двигались. Генерал решил, что ему станет легче, если бумага примет его чувства, если он признается в своей тайной любви хоть кому-то, хоть тонкому листку. Все равно никто не прочтет, можно будет не врать и не изворачиваться, а написать именно то, что он давно хотел прошептать на ухо одной прекрасной деве.Тал Тал чуть торопливо притянул к себе баночку и достал из ящика стола чистый лист бумаги, а затем, макнув кончик в краску и немного подумав, стал выводить ровные иероглифы.?Любимая, я пишу эти слова, потому что давно и безнадежно люблю вас?.Первые слова дались генералу тяжело, он захотел отбросить в сторону письмо, не возбуждать в себе старую боль, но продолжил с глубокий вздохом:?Вы королева моего сердца, но каждый раз, видя вас, я не решаюсь вам открыться. Как бы я хотел, чтобы вы были моей, принадлежали мне вашей прекрасной душой и сводящим с ума телом?.Тал Тал улыбнулся, машинально потирая щеку, дальше мысли его потекли немного не в ту сторону, в какую было задумано изначально:?Я умираю от желания заключить вас в объятья, ласкать вас, нежно касаясь каждого сокровенного уголка вашей мягкой кожи, страстно целовать ваши сладкие губы. Я хочу обладать вами, как только мужчина может владеть женщиной, вжимать вас, обнаженную, в кровать, заставлять, задыхаясь от страсти, шептать мое имя, чувствовать жар вашей плоти, нежно принимающей меня?.Мужчина очнулся, с удивлением посмотрев на листок бумаги и поняв, что еще немного, и все скатится в еще большую пошлость, чем сейчас, чего генералу не хотелось. Пальцы неожиданно сильно болели, руки не слушались, выводить последнюю просьбу было вдвойне больно оттого, что та, кому ?письмо? адресовано, никогда ее не услышит.?Я готов положить весь мир к вашим ногам, исполнить любые ваши мечты и желания, только не отталкивайте меня, позвольте мне любить вас, сделать вас счастливой, сделать вас своей?.Тал Тал закончил, со странной смесью удовольствия и боли посмотрел на исписанный листок, а потом откинул кисть в сторону, не замечая, как та измазала стол тушью. Не до этого было, мужчина думал.***—?Как такое случилось, идиот?!От очередного крика разъяренного канцлера Танашири, сидящая в кабинете отца, вжала голову в плечи, стараясь провалиться сквозь землю от страха. Да, Эль-Тэмур злился не на неё, а на стоящего чуть в стороне, рядом с покаянно опустившим голову Талахаем, Тан Киши, что безуспешно пытался вставить между обвинений и упреков глупые оправдания, но лучше и спокойнее от этого не становилось. Нет, императрица, конечно, понимала, что отец будет злиться, когда шла к нему, но и представить не могла, что он будет в такой ярости. Хотя стоило бы догадаться, канцлер и так в последние дни не очень симпатизировал старшему сыну.—?Отец, я…Наверное, после этого должно было пойти объяснение, но Тан Киши просто не успел продолжить, его неуверенный лепет потонул в новом крике:—?Ты чем думал, когда совокуплялся с императорской наложницей?!—?Я, отец… Она была не против, она ничего не скажет, сама на меня полезла!—?А твоя голова была где?! Ты не забыл, какое наказание за такое, на плаху захотел?! Ты чем думал, когда на бабу лез?!—?Отец, я…—?Заткнись!Заревел канцлер, вскакивая с кресла. Братья отскочили, а Танашири вжалась в кресло, стараясь стать незаметной.—?Я устал слушать твои оправдания! Одни проблемы от тебя, идиот!—?Отец, но ничего же не случилось, никто же ничего не узнает!—?А ты уверен в этом?! Думаешь, мы можем рассчитывать на слова королевы, нашего врага?!При этих словах Танашири, сидевшая до этого покорно, мысленно возмутилась, потому что ей Хао Юн, не один раз проявившая сочувствие и понимание, не казалась таким уж врагом, скорее, человеком, к которому надобно присмотреться. Но девушка ничего не сказала, понимая, что высовываться сейчас не стоило.—?Пусть попробует, я…—?Что? Что ты, пес вшивый?! Кишка у тебя тонка её тронуть, законную и полноправную королеву! Да и она сразу тебя сдаст с потрохами, не посмотрит на обещание, и я защищать не буду!Казалось, весь дом уже знал о ссоре, которая происходила сейчас в этом кабинете, так сильно двое кричали, забыв о других участниках действа.—?Отец! Брат…Тихо прошептал Талахай, который был не меньше сестры напуган происходящим. Он сейчас держал брата за плечо, будто пытаясь удержать от глупого поступка.—?Она не посмеет, я заставлю ее замолчать!Прокричал Тан Киши. Канцлер, движимый огненной злобой, замахнулся, хватая первое, что попало под руку, и бросил со всей силы в сына. Статуэтка, тяжёлая статуэтка попала генералу в голову, и он упал, даже несмотря на поддержку со стороны младшего брата, вовремя его подхватившего. Все замерло, потонуло в хаосе, полном испуга. Танашири закричала, прижимая ладони ко рту и бросилась на колени перед потерявшим сознание братом, отталкивая в оцепенении замершего Талахая.—?Тан Киши, братик!По лбу генерала стекала тоненькая струйка крови. Девушка судорожно трясла его за плечи, совсем не заботясь о состоянии ушибленной головы. Талахай отмер довольно скоро, его затрясло, руки сами собой сжались на дорогом ханьфу, он смотрел на брата с ужасом.Лишь Эль-Тэмур оставался спокойным, казалось, судьба наследника и его жизнь мужчину не заботили от слова совсем. Канцлер холодно бросил на сына взгляд и тихо прошипел:—?Знал бы, что от тебя будет столько проблем, придушил бы в колыбели.Эль-Тэмур вышел из кабинета, не оборачиваясь, хлопнув дверью. На детей он даже не посмотрел.—?Талахай, сделай что-нибудь! Он жив?!Крикнула Танашири, захлебываясь рыданиями и прижимая к себе голову лежащего брата. Платье ее сейчас было ужасно помято, девушку всю трясло от слез, горя и страха. Она не могла заставить себя проверить пульс на шее, опасаясь самого страшного, того, о чем императрице совершенно не хотелось думать. Талахай сглотнул, дрожащими руками касаясь горячей венки на шее, а потом его лицо озарилось радостью, что проступила сквозь сдерживаемые слезы.—?Жив.Тихо прошептал он, тут же вскакивая и быстро тараторя, не скрывая своего облегчения:—?Я пойду за лекарем, Танашири, все будет хорошо, будь с ним.Императрица судорожно закивала, всхлипывая, а потом, когда Талахай почти выбежал из кабинета, опустила голову к Тан Киши, ласково поглаживая того по лицу и стирая горячую кровь.—?Братец, брат, братик, зачем же ты нас так пугаешь, зачем испытываешь судьбу?Танашири всхлипнула, втягивая носом воздух, а затем продолжила, ласково прижимая к себе и укачивая генерала, как маленького спящего ребенка.—?Неужели ты не мог помолчать, принять крик отца спокойно, покаяться хотя бы для виду? Зачем ты его довел до такого, брат?Она задавала вопросы, на который сама прекрасно знала ответ. Тан Киши не мог по-другому, его бурная кровь не давала мужчине молчать с покорно склоненной головой.—?А если бы…Девушка сглотнула, понижая голос:—?А если бы он тебя убил, что тогда? На кого бы ты бросил меня с Талахаем, на кого бы оставил? Мы же без тебя пропадем, ты же наша защита.От мыслей о том, что случилось бы, если бы Эль-Тэмур попал чуть правее, в висок, или ударил хоть немного сильнее, Танашири почувствовала невыносимый холод, а по и без того влажным щекам потекли слезы, капая на лицо лежащего на девичьих коленях мужчины.Неожиданно генерал поморщился, с трудом открывая затуманенные будто после сна глаза.—?Танашири?Слегка недоуменно спросил он, видимо, не поняв, что происходит, а потом поморщился от сильной головной боли, пронзившей его от, как казалось Тан Киши, громкого звука. Танашири резко перевела на брата взгляд, а затем взвизгнула от радости, почти истерически вздрагивая:—?Брат! Ты очнулся? Сейчас придет Талахай с лекарем, лежи!?Только лекаря не хватало?,?— мысленно прошипел Тан Киши, резко сев, несмотря на боль, и заставив сестру отшатнуться.—?Я в порядке.Произнес он, как почувствовал, что в грудь ему уперлись маленькие ладошки. Она пыталась его удержать.—?Брат, пожалуйста, ляг!—?Я в порядке.Генералу совершенно не нравилось, что с ним обращаются, как с ребёнком, обида на весь свет и ненависть к одной единственной личности, которая, если так посмотреть, не сделала ничего дурного, терзала мужчину, сжигая его изнутри.Тан Киши встал, чуть пошатнувшись, не взирая на попытки Танашири его удержать и на ее тихие просьбы.—?Возвращайся к себе, поздно, скоро дворец закроют.Бросил мужчина повелительным тоном, забыв, что перед ним не просто младшая сестра, а императрица Поднебесной. Девушка всхлипнула, страх и стресс пережитого дня давали о себе знать, Танашири не могла даже встать, но Тан Киши этого будто не заметил, у него были дела поважнее. Генерал вышел так же, как отец, не оборачиваясь, он собирался направиться в кабак.***Вокруг царили веселье, смех и яркие краски, на сцене актеры представляли пьесу под шум и гомон толпы, но сидящему за отдельным столиком мужчине весело не было. Тан Киши опрокидывал чашку за чашкой, пьянея все сильнее, но алкоголь не тушил пожар его души, ненависть и ярость не становились слабее.Как эта тварь посмела так его унизить, что она о себе возомнила?Генерал опрокинул в себя чашу, уже даже не морщась от отвратного вкуса здешнего вина, а затем ударил кулаком по столу, привлекая внимание нескольких ровно настолько же пьяных мужчин.?Стерва! Нужно было разобраться с ней, еще когда была принцесской!?Тан Киши поморщился, в следующее мгновение вспоминая тот страх, с каким смотрела девушка, когда он прижал ее к мосту. Генерал улыбнулся: вот так она должна была на него смотреть, так, испуганно, и никак иначе. Жаль, что они не поженились, тогда бы он мог до конца жизни наслаждаться ее взглядом, время от времени подкрепляя страх своими действиями, постепенно доводя супругу до животного ужаса одним своим появлением. Не получилось, принц сдох слишком не вовремя, а Хао Юн ускользнула. Не успел он насладиться ее телом, сделать так больно, как не делал еще никто, взять так грязно, как не брал обычно даже собственных наложниц, лишь шлюх, купленных на одну ночь. Она бы так кричала под ним, она бы не посмела себе его так унизить, если бы он стал ее мужем тогда, если бы стал королем.Генерал сам не понял, как возбудился от пошлых картин, полных крика и безумной боли, вставших в его голове. Штаны неожиданно стали тесными, мужчина цокнул, недовольно поднимаясь с места. Кажется, придется здесь задержаться.—?Дай мне комнату и девку.Даже не смотря на хозяйку, которая до этого стояла в нескольких метрах и, по опыту поняв, что гость хочет с ней переговорить, довольно быстро оказалась рядом. Женщина нахмурилась, зная Тан Киши и видя его в своем заведении довольно часто, она недовольно поняла, что ей опять придется на несколько дней отстранить какую-то девушку от работы и потерять немалую прибыль. ?Хорошо хоть, что господин платит вдвое больше за свои замашки, а то совсем бы в минус ушли?,?— подумала хозяйка, но вслух лишь произнесла услужливое:—?Конечно, господин, как вам будет угодно. Вторая комната, девушку я сейчас пришлю.Генерал холодно кивнул и, чуть шатаясь от выпитого, зашагал в сторону лестницы, медленно поднимаясь по ступенькам, но остановился, будто громом пораженный.А зачем ему брать продажную девку и делать с ней то, что он хотел сделать сейчас с Хао Юн, зачем ему представлять, как он мстит Хао Юн и как над ней издевается, на ком-то другом? Почему он не может прийти к самой королеве, прийти и наказать ее за глупые слова?Генерал чуть рассмеялся, мозг его сейчас работал очень плохо, мужчина почти не соображал, не видел, что случится с ним в случае, если он захочет осуществить это желание. Тан Киши хотел лишь мести, кровавой и страшной, он хотел, чтобы та, что унизила его, страдала, захлебывалась слезами, выкрикивая просьбы о пощаде.В пьяном мозгу возник план.***Шао Фэн не спал, хотя час был уже очень поздний. Перебирая бумаги и быстро ставя на некоторых печать первого министра, мужчину почему-то не чувствовал усталости, наоборот, казалось, ему предстояло сделать еще что-то очень важное, что-то, от чего зависит судьба целой страны.Министр поморщился, делая глоток горячего чая и устало потирая виски, хоть голова и не болела. Его мучало предчувствие, сердце сжималось невидимыми тисками, будто должно было случиться нечто ужасное. Такое в последний раз было три года назад, в день, когда тринадцатилетняя Хао Юн не вернулась с прогулки домой.?Бред какой-то, что такое может случиться, там охрана? Ничего с ней не будет, я просто переработал?.Шао Фэн покивал головой, будто подтверждая собственные слова, он не мог допустить и мысли, что с дочерью может что-то случиться, ведь сам приказал двум солдатам неустанно охранять королевские покои, помня о произошедшем на Улу Ву. Нет, в юаньском дворце, конечно, потайных ходов и ниш не было (на это министр очень рассчитывал), но все же врагов здесь было несравненно больше, так что расслабляться было нельзя.?Она спит, Шао Фэн, да и тебе нужно идти спать?.Мужчина кивнул, поднимаясь из-за стола. Ему нужно было отдохнуть.***Хао Юн проснулась посреди ночи от странного чувства, ей было неожиданно холодно, а руки… Королева побледнела, прислушиваясь к ощущениям. Ее руки были связаны, связаны над головой какой-то грубой веревкой, и к тому же крепко привязаны к деревянному столбику кровати.Сердце бешено забилось, в темноте все было видно очень плохо, но девушка легко смогла различить силуэт мужчины, сидящий на краю ее кровати и вытирающий нож об одеяло.—?Вот ты и проснулась.Констатирует пьяный голос, и королева тут же узнает обладателя.Тан Киши.Хао Юн сглатывает, хочет закричать, но от испуга не может даже открыть рот. В следующее мгновение горячую кожу обжигает холод стали.—?Не кричи, Хао Юн, ты же не хочешь почувствовать этот нож в себе, правда?