4. Возрождение (1/1)

Пуля рассекает кожу и проходит внутрь, застревая где-то в волокнах тканей. Глухо, быстро. Неожиданно.В их маленькой комнате начинает гаснуть свет.Они терпят бедствие. Это больше, чем шторм. Страшнее, чем крушение. Это конец.Мерцание прожектора, его перегорание и громкий треск, напоминает всем о том, что их время сочтено.Они замирают, перестают говорить, кричать или плакать, когда Кевин выходит в центр круга. Его больше никто не хочет утянуть в темноту, никто больше не пытается занять его место: ни Зверь, загнанный в самый дальний угол, ни Дэннис, стоящий прямо за спиной у Крамба, ни даже Хэдвиг, вытирающий слёзы, которых на лице мальчика по его твёрдой уверенности быть не должно. На секунду кажется, что свет вокруг Кевина становится ярче, краски насыщеннее, а мерцание вовсе прекращается. Всего на секунду.Барри думает, что все должны слушаться Патрицию. Что она сможет унять их страх, принести умиротворение, словно мать, которой ни у одного из них, если откровенно, никогда и не было. Он оборачивается, но видит тревогу и в её глазах. Патриция прижимает сжатую в кулак руку к груди, удерживая невидимый символ её внутренней несокрушимой веры. Пытается найти кого-то, а затем и вовсе теряется среди вновь начавшейся суеты. Она не готова к такой ответственности. Не готова вести или объединять сейчас. Как и остальные, она просто человек. Просто женщина.

Остались всего мгновения. Барри должен в буквальном смысле взять всё в свои руки.– Леди и Джентльмены, я попрошу минуточку внимания! – никто не слушает его.– Леди и… - у него нет ни времени, ни терпения. Барри ловит за руку Джейд. Останавливает. Второй обхватывает сжатую в кулаке ладонь Дэнниса, заставляя его отпустить напряжение. Каждый из них понимает бывшего лидера без слов. Джейд зовёт Хэдвига, а к нему присоединяются Патриция, Зверь, Оруэлл и другие. Норма завершает этот круг, слишком крепко, вероятно от нервов, беря за руку так и не сдвинувшегося с места Дэнниса.Все двадцать три личности объединяются вокруг двадцать четвёртой, самой главной и самой значимой. Каждый чувствует связь с другими, ощущает свою целостность и близость. Сейчас они все становятся Кевином. Держат свет для него. До самого конца.Норма бесшумно плачет, поднимая взгляд к небу и отчего-то воображая себя кающейся Марией Магдалиной с полотен Тициана, в глазах которой Иисусом становится не Зверь, а скорее преданный ею Барри. Патриция, напротив, блаженно улыбается, чувствуя свою причастность к чему-то великому. Хэдвигу уже не страшно, он больше не винит себя за то, что не смог удержать свет и, вместе с тем, Кевина. Никто не станет ругать его за это. А на лице Зверя вместо привычной ярости теперь только покой и лёгкая грусть.Они разжимают руки разом, как только гаснет свет. Пора.Полли начинает тихо, но мелодично петь, первая отступая босыми ногами в кромешную темноту и смотря на едва различимые лица. Запоминая их. Её голос обрывается, когда и сама девушка пропадает бесследно. За ней уходит Зверь в сопровождении Патриции. Хэдвиг бежит во тьму храбро, словно боец. Норма надеется скрыться в одиночестве, но её догоняет Люк и обнимает за плечи, уходя вместе с ней. Никто больше не сопротивляется.

Дэннис и Кевин остаются последними. В их маленькой комнате тишина и порядок. Дэннису кажется, что нет ничего прекраснее, чем видеть Кевина таким: свободным, сильным, не нуждающимся более ни в ком из них. Он опускает на плечо Крамба руку. Кевин оборачивается и сразу же исчезает, ускользая из под чужой ладони.

Резкая боль в животе заставляет Дэнниса согнуться пополам, упасть на колени. Он не понимает, почему остался. Почему не ушёл вслед за остальными. Зажимает ранение и чувствует, как сквозь пальцы просачивается горячая кровь. Нет, нет, нет, только не снова. Эта жидкость не должна залить пол. Мужчина не может её удержать. Также как и контроль над происходящим. Каждый вдох становится невыносимым. Но он терпит. Никого вокруг нет. Может быть, так и выглядит ад? В который он, безусловно, должен попасть за все свои грехи: за каждую грязную мысль, за каждое ошибочно принятое решение, за связь с дьяволицей и за всех растерзанных Зверем девочек.Дэннису кажется, что он захлёбывается в этой крови. Очень холодно. Кружится голова. А вокруг – космос. Безграничный. Необъятный. Всё внимание привлекает светящийся бледно-жёлтый огонёк совсем рядом. Гипнотический. Чарующий. Мужчина тянется к нему, но никак не может прикоснуться. Он не материален. В спину с силой бьёт прохладная волна. Его космос начинает заполняться водой.Дэнниса встряхивает, словно от удара током, и резко тянет назад, в их маленькую комнату. Кратковременный, но сильный удар. В этот момент всё вокруг озаряет ярким режущим глаза светом.

– Следуем точно инструкции. Никаких ?может?, – голос звучит извне. Он точно не похож ни на один из их голосов. Дэннис хорошо знает каждого. – Ещё одна порция адреналина. Внутривенно.Новая встряска.Тишина.Крови больше нет. Боль отступает. А в центре комнаты загорается слабый свет, больше похожий на огонёк от свечи, а не привычное яркое пятно от прожектора. Мужчина поднимается на ноги и осматривается. Видит силуэты по периметру комнаты. Лица с закрытыми глазами, как пластмассовые манекены. Все, кроме него, спят. Они ещё живы.

Дэннис делает шаг к свету и выходит в центр бледного пятна. Нужно разобраться, что с ними происходит.Дыхание слишком шумное. Такое бывает, когда закрываешь ладонями уши, чтобы не слышать посторонних звуков или чужих криков. Но сейчас Дэннис хочет слышать. Всё, что угодно.

Редкий писк приборов сначала доносится издалека, а позже становится реальным. Совсем близким и чётким. Открывая глаза, Дэннис видит высокие потолки. Слишком высокие, чтобы быть потолками больничной палаты. Здание нежилое, давно оставленное владельцем. Чем-то похожее на то, что в последний раз выбрал Зверь для пристанища, но немного светлее и аккуратнее.

На соседней кушетке Дэвид Данн. Дэннису не приходится даже щуриться со своим севшим сейчас зрением, чтобы определить, что мужчина рядом – именно он. Проводки, капельница и размеренное дыхание. Этот человек жив и тоже только сейчас начинает приходить в себя.– У нас не было другого выхода, парни, – знакомый голос отдаёт болью в висках. Дэннис опирается рукой о смятый матрас и приподнимает свой торс, чтобы увидеть говорящего. Перед ними Элайджа.

– Неужели вы думали, что я позволю им просто убить вас? Позволю уничтожить своё наследие? – Прайс улыбается. Он всё также в инвалидной коляске, но в более усовершенствованной. Автоматизированная, с сенсорным пультом управления. Из под одежды мужчины выглядывает каркас, вероятно, поддерживающий его скелет. Всё так тщательно продумано и оборудовано. Он практически обездвижен теперь. До жалкого уязвим. Но почему-то беззащитным себя чувствует далеко не он.Дэннис непроизвольно напрягает пресс, и резкая боль в животе сразу же вынуждает его снова лечь на спину. Он опускает руку, кончиками пальцев касаясь быстро пропитывающихся кровью бинтов. Неприятно.– Я бы не советовал делать резких движений, – замечая всё, произносит Элайджа. – Обезболивающие перестают действовать. Но благодаря этому я и могу поговорить с вами. Объясниться, - кресло Прайса подъезжает ближе, останавливаясь между двумя кушетками. – В комиксах часто используют этот трюк. Герои и злодеи, павшие от рук противника, возвращаются, чтобы сразиться вновь. Бесконечное движение по кругу. Знаете, как я это сделал? – он не дожидается ответа и сразу же продолжает. – Вас начали спасать ещё по дороге в морг. С Дэвидом всё было куда проще, а вот нам с тобой пришлось пережить операции. Очень быстрые и точные. Когда явной угрозы для жизни не стало, нужно было выполнить следующий пункт плана. Уже существуют препараты, способные вызвать анабиоз. Это состояние, когда жизненные процессы человека, включая дыхание и сердцебиение, сильно замедляются, и без дополнительного оборудования практически невозможно определить, что он всё ещё жив. Ночью нас доставили сюда. Вы потеряли чуть больше суток.Потеря времени – далеко не самое плохое, что случалось с Дэннисом. К этому он привык. Но невозможность справиться с возвращающейся болью кажется куда страшнее. Дэннис не способен погасить её в себе. С каждым вдохом он старается задержать в лёгких воздух, надеясь хоть так облегчить себе существование. Ладони и лоб покрываются холодным потом. Ему нужна помощь.– Эти люди должны были увидеть нашу смерть. Убедиться. Я избавил вас от преследования, от имён. На некоторое время точно, – Дэннис больше не может воспринимать сказанное Прайсом также ясно, как и в самом начале. Данн же набирается сил и сдёргивает с себя датчики. Пытается подняться, но его останавливают двое незнакомых людей, быстро оказавшихся рядом.– Не торопись, Дэвид, – Элайджа спокоен. Он кивает ещё двум другим и немного отъезжает назад. – Я бы никогда не провернул подобное в одиночестве. Но слава Надзирателя сделала своё дело. У меня появились последователи.Руки Дэвида застёгивают в крупные наручники, больше похожие на кандалы, на короткой, но толстой цепи. Вкалывают иглу от капельницы в вену на сгибе локтя.– Ты, должно быть, ждёшь от нас благодарности? – Данн дёргает рукой и вскрикивает от боли. Только когда и Дэнниса заковывают в цепи, он понимает: боль причиняют заострённые углы изнутри. Чем сильнее давление, тем сильнее можно повредить запястье. Но от поступающего по трубке вещества в кровь становится легче.

– Я не жду благодарности. Нет. Хотя стоило бы. Это, к слову, морфий. Ничего опасного. Он всего лишь приглушает боль, но вместе с тем расслабляет. Не позволяет вам использовать свою силу в полной мере.Последователи Элайджи вешают ключи от наручников на гвоздик, прямо над головой ?заключённых?, и отходят в сторону. Собираются вместе. На расстоянии они наблюдают, тихо перешёптываясь между собой.– Для чего мы вам? – голос Дэнниса привычно низкий и ровный. Прайс отвечает сразу.– Вы не задержитесь у меня надолго. Не переживайте. Я не собираюсь пытать вас или держать здесь насильно. Вы уйдёте, но только когда будете готовы.– Я готов, – морфий действует слишком быстро. Сонливость мешает Дэннису пошевелиться.– Не думаю, – чужой голос слышится словно издалека. Всё снова размыто. – Дэннис, я полагаю? Пока ты ещё здесь, в сознании, скажу ещё пару слов. Ко мне в руки попали некоторые бумаги, подписанные доктором Карен Флетчер. Это удивительно. Ты был первым, судя по данным в её папках. Ты же первым вернулся и в этот раз. Может, это говорит о чём-то важном? Может, распоряжаться светом должен был ты, а не кто-либо ещё? Подумай об этом.Дэннис хочет что-то сказать в ответ, но больше не может произнести ни слова. Не может открыть глаза и не слышит ничего вокруг. Не ощущает собственного тела.

Слова мистера Стекло действительно заставляют его задуматься. Но не о том, чтобы не будить никого и всецело завладеть телом Кевина. Главный вопрос теперь в том, чего добивается Элайджа. И на какое поведение Дэнниса он рассчитывает. Ждёт, что его совету не последуют? Тогда будет легче всего управлять спутанным сознанием. Манипулировать беспорядочно вырывающимися наружу людьми. Нет. Дэннис не может допустить подобного. Это вынужденная и временная мера. Он останется у руля. Хаос сейчас им ни к чему.Свет в центре их комнаты намного ярче. Почти такой, как и раньше. Теперь Дэннис может отчётливо видеть остальных. Он проходит по кругу, держа руки в карманах брюк, и на самом деле сильно сомневается. Останавливается напротив Барри. Возможно, ему всё же нужен союзник. Нужно услышать чужое мнение. Совет. Он вытаскивает руку из кармана и тянется к бывшему лидеру. Почти касается пальцами его плеча, но замирает. Некоторое время с тревогой смотрит на лицо Барри. Как будто тот должен сам раскрыть глаза, проснуться без чужой помощи. Слишком активный, слишком инициативный, энергичный и…сильный. Наставления Патриции не привели ни к чему хорошему. Лучше действовать самому. Мужчина отшатывается и возвращается в центр комнаты. Он всё уладит.Так странно. Находясь в полной тишине, Дэннис не чувствует себя ещё более одиноким, чем раньше.

Приходя в себя, снова занимая бессознательное тело, он чувствует прикосновения тёплых рук. Его живот заботливо протирают влажной салфеткой. Приклеивают свежую марлевую повязку к заживающей ране.– Кейси? –слабо и почти беззвучно. Каков шанс, что рядом с ним именно она? Он бы доверил этой девочке заботу о теле Кевина. Доверил бы ей собственную жизнь, что, на самом деле, и сделал сам Зверь. Дэннис сглатывает, рисуя образ девушки рядом, чувствует першение в пересохшем горле и раскрывает глаза. Раньше, чем хотелось бы. Руки перед ним чужие. Тёмная сморщенная кожа. Мужчина поднимает взгляд и узнаёт в пожилой женщине черты Прайса. Он не знает её, но догадывается, что они с Элайджей кровно связаны.– Тише, тише, – женщина берёт бутылку воды с тумбочки и подносит к губам своего пленника. Дэннис давится первым глотком, откашливается. Затем женщина позволяет выпить ему ещё немного. Убирает бутылку.– Вы…? – язык заплетается от переизбытка в организме морфия. Невозможно выразить мысль правильно. Беспомощность отвратительна. Он сам становится себе отвратительным. Его мысли, желание увидеть перед собой другого человека и почувствовать на себе прикосновения другого человека отвратительны. Как и эта женщина. Она организовала всё заранее. Только близкая родственница могла посещать Элайджу и точно знать все его планы.Взгляд Миссис Прайс строг и серьёзен. В её глазах ненормальная тихая гордость и наслаждение. Сейчас она кажется даже опаснее самого Элайджи.– Что только не сделает мать ради родного сына?