1 часть (1/1)

Что значит _о_т_к_л_о_н_е_н_и_е_? Как так получилось, что от подобия Божьего _м_у_т_а_н_т_о_в_ отличает лишь пара изъянов, которые совершенно в их характере и человечности не проявляются? Почему же мы ставим им клеймо? Разве это и не делает из нас самих _о_т_л_и_ч_а_ю_щ_и_х_с_я_, раз мы так потешно отправляем их в Джунгли в угоду слишком жестокого Господа?Наверное, эти вопросы я задавал себе с того самого момента, как смог явно думать и различать свои и угодные Инспектору мысли. Совершенно ясно, что вслух я свои доводы не произносил, ведь это тоже _п_р_е_с_т_у_п_л_е_н_и_е_ - быть подверженным нечестивым мыслям дьявола.Нет, я, конечно же, ходил в нашу церковь, со смешанными чувствами наблюдал за сожжением растений, не прошедших проверку на _о_т_к_л_о_н_е_н_и_е_, и думал, что столь дерзкие заповеди, вроде: ? И создал Господь человека по образу и подобию своему. И пожелал Господь, чтобы у человека было одно тело, одна голова, две руки и две ноги…? совершенно не говорят о том, что над _о_т_л_и_ч_а_ю_щ_и_м_с_я_ немедля следует учинить расправу, отправив их в дикие и малоизведанные Джунгли, где уже проживают ранее изгнанные. Мы, ?подобие Господа?, вряд ли поступаем так, как желал Господь. В джунглях ждет смерть, а значит, мы нарушаем заповедь Божью: не убей.Вот что мы делаем – убиваем. Но, Господи, кому какое дело, когда так весело учинять расправу над беззащитным ребенком, посмевшим родиться альбиносом или младенцем, у которого разные глаза. Они – слуги дьявола, его земные приспешники. Столь мерзкие в своем неподобии Господу, что стоит уничтожить их, дабы не оскверняли они род Божий.Смешно и грустно, когда твой братишка, желанный матерью и отцом, которого ждут его брат и сестра, рождается _м_у_т_а_н_т_о_м_. Мать запрещает говорить о Джареде, столь мучительно вспоминать те часы, когда вердикт Инспектора выявил _м_у_т_а_ц_и_ю_. И все – в Джунгли его, неказистое подобие истинного человека!Пожалуй, грех не сообщить о том, что я сам _м_у_т_а_н_т_, только внешне со мной все в порядке, мутация внутри меня. Как поговаривали Древние, были люди, обладающие Даром (смотрите-ка, Даром! У нас же Мутация!) говорить мысленно с другими. Не используя писем, речи, передать свои эмоции и слова другому посредством мысли. Для нас же, выросших в условиях неприязни и искреннего зла по отношению к _о_т_л_и_ч_а_ю_щ_и_м_с_я_, говорить об этом строго запрещено нами самими, дабы защититься от нападок и изгнания. Нас всего двое. В целях безопасности мы никогда не видели друг друга, слышали лишь голоса, но и этого было достаточно, чтобы не чувствовать себя в одиночестве в своем уродстве. В неподобии Божьем.Я редко сидел без дела, а посему сидеть и говорить мысленно долго не мог. Час в день – и я не одинокий, запуганный ребенок, а мальчик, способный к чему-то большему, а не просто злобе.Наш дом, где выросли Катрина и я, был в самом конце деревни. Не сказать, что особо богатые, но свой хлеб, не подверженный дьяволу, имели.К моему огромному сожалению, Катрина молчала мысленно, компенсируя усердной болтовней внешне. Я лишь слушал ее первые пять минут, после чего начинал усердно зевать и скучать, пока ко мне не присоединялась милая девчушка.Ее звали Мелани, и голос она имела весьма приятный, звонкий, по-девичьи веселый и задорный. Как страстно я мечтал увидеть ее лишь краем глаза, но знал, что лучше нам не видеться, дабы не вызывать подозрения. Жила она в милях десяти от моего дома, и часто, сидя у камина с матерью, отцом и Катриной, я слушал ее пение. Грустная мелодия ее собственного сочинения въелась отчетливо в мой мозг, и когда я бывал один, то неосознанно напевал ее, тем самым стараясь быть ближе к моей милой Мелани. То была детская, невинная любовь, что порождало в моей душе желание защитить и совершенно точно увидеться с ней, хоть на мгновение.Но я молчал об этом.Молчала и Мелани.Мы никогда не забывали, из-за чего произошла _К_а_р_а_, низвергнувшая Древних с их уровнем жизни прямо в пучину огненную.Их добро к _м_у_т_а_н_т_а_м_, зло и бесчинство по отношению к себе, подобию Божьему, и потому все наше детское существо тряслось в ожидании этой _к_а_р_ы_. Но проходили годы, а мы все так же жили в ненавистном ожидании. Раза два или три в год на наши земли совершали набеги мутанты из Джунглей, и наши мужчины доблестно отправлялись на борьбу ними. Я, мальчишка тринадцати лет, смотрел на этих героев и страстно мечтал оказаться среди них, чтобы оградить родные земли от буйств. Но и тем самым понимал, что мне придется убивать, чего я не желал всей душой.В тот вечер, когда моя семья поужинала и прочла молитвы, я отправился спать раньше, почувствовав недомогание в области живота. Катрина, проявив истинное беспокойство, принесла теплой воды и собралась протереть мое тело. Конечно же, я проявил негодование и сам обмылся, поблагодарив сестру. Катрина присела на край моей кровати, потом, подумав, забралась на нее с ногами.Мать тем временем согрела мне молоко от нашей единственной коровы, и теперь заботливо поила меня им. С ложечки.- Бедный мой Гельвард, - говорила она, - я очень надеялась, что твой младший брат будет так на тебя похож…- Мама, не надо!Катрина жалобно обняла мать, а я, со слезами на глазах, молча сжимал теплую ладонь, желая отыскать слова поддержки. Я не знал Джареда так, как знала мать. Я не любил Джареда так, как любила мать.Позже мама собралась с силами, поцеловала мой горячий лоб и вышла из комнаты. На двери был плакат: ? Не укрывай мутанта от сил Господних?.Утром я выдрал с корнем его, сжал как мог и, разорвав на мелкие кусочки, сжег вместе с неугодным урожаем отца.Ну а пока я лежал в кровати, а Катрина пела мне колыбельную, изредка украдкой зевая.Когда часы пробили полночь, я отправил сестру спать, а сам мучительно ожидал рассвета, не смыкая глаз. Я желал услышать нежный голос Мелани, все надеясь, что она вот-вот проснется. Но она так и не отозвалась на мой мысленный голос.Молчала она и вечером, когда я пас наших коз.Мое сознание прошибла ужасная догадка, но я гнал ее как можно глубже в мозг, не желая, чтобы она оказалась правдой.Ее вычислили и признали _м_у_т_а_н_т_о_м_. В ту секунду я не думал, что она могла выдать меня, я боялся даже вздохнуть полной грудью, дабы не пропустить ее голоса.И с того момента я больше не слышал ее.Вечером отец пришел весьма рассерженный, объявив матери, что в десяти милях от нас сожгли дом с семьей из пяти человек.Младшей было около четырнадцати. И звали ее Мелани Шторм.Дальше я уже не слушал отца, прекрасно осознавая, что это моя Мелани сгорела в том Очищающем огне. Я сидел, прислонившись к стене, и слезы стекали с моих глаз. Я плакал, как не плакал никогда. Моя Мелани… Она испытала муку смерти. Но не предала нашей дружбы. Я многое не смог сказать ей, я многое утаил, но так никогда и не увидел ее, влюбившись крепко лишь в ее чистый голос. Я много раз представлял, как вижу ее. Ее златые кудри и небесные глаза – так я представлял мою Мелани.Мать не заметила на моем лице печали, а я утратил частицу себя, снова погрузившись в отчаяние и одиночество.Как можно называть себя человеком, убивая невинное дитя? _М_у_т_а_н_т_! Презрительно кричат все, заметив лишь крохотное отличие! Они не видели души, не слышали звонкого голоса, а уже дали прозвище, забрав все желание жить._М_у_т_а_н_т_. Я являлся им, однако продолжал каждодневную мучительную тоску по моей милой девчушке. И это называется Жизнь.За завтраком все молчали. Мы были полностью погружены в себя. Я все еще ждал, когда на мой мысленный зов отзовется чистая частица моей души, а родители и Катрина переживали смерть Штормов как смерть ближнего. Да, моя семья была человечной в истинном понятии Господа. Мы молчали, мы скорбели, а я ждал свою Мелани, чтобы в последний раз сказать о своем желании.Погода была заметно теплой; наша деревня ждала наступления Летнего Праздника. Все готовились, волновались, а я посылал зов как можно дальше, научившись это делать без сбоев. Я ждал нового отклика, ждал, когда услышу хоть еще один голос, чтобы унять свое зудящее одиночество в этом плане.Катрина тенью следовала за мной, своим поведением напоминая преданного щенка. Она была старше меня на год, и чувствовала ответственность за меня. Как я бы чувствовал ответственность за Джареда. Моего маленького брата. Моего маленького убиенного брата, посмевший родиться с одним зубиком. На мою долю выпало слишком много смертей, и я знал, что однажды не выдержу в своем мирке, а посему ждал нового голоса, как засыхающая земля благодатного дождя.И мои молитвы, вознесенные ночами Господу, сбылись.Я не забывал о Мелани, а потому сразу предупредил Новый голос быть крайне осторожным.Это был мальчик десяти лет. Наши разговоры иногда прерывались, и я сделал вывод, что он только учится справляться с Даром. Временами я учил его контролировать зов, удерживать его на плаву, как если бы это был корабль в шторм. Ясно, что мы – это корабль, а шторм – наши устои. Мы ловко лавировали от скрытых угроз.В редкие моменты уединенья я лежал на кровати с закрытыми глазами и мысленно прокручивал в голове музыку от моей Мелани. Я тихонько напевал ее себе под нос, и слова за год так и не стерлись из моей памяти. - Что за чудесная мелодия? – Голос так внезапно возник в моей голове, что от удивления я замолчал и приподнялся на локтях. - Это… это моей подруги.- Она тоже может?..Мне был неприятен этот разговор, и я поспешил закончить его:- Она могла, и будь жива, то продолжила бы беседы с нами.Голос сконфуженно притих.Несмотря на столь юный возраст моего собеседника, я стал привыкать к нашему почти ежедневному общению и стал скучать, когда в голове был лишь мой монолог. Он говорил четко и без запинок. Он будет лидером, как мне казалось. И я стал бояться потерять и его тоже, а потому так и не стал спрашивать его имени. Он знал мое, этого было достаточно. Мне чудилось, что потеряй я его, я не буду кричать во сне его имя. Ведь так Катрина узнала о Мелани. Моей Мелани, которую я все еще бережно любил. Как бережно хранил ее звонкий голос. Как молчал, когда разум пел ее мелодию, сочиненную специально для меня.- Почему ты не хочешь знать мое имя? – Мальчишка, теперь тринадцатилетний, задал вопрос просто и без обиняков, явно желая если не услышать вопрос о его личности, то хотя бы верный ответ.- Я боюсь. – Честно признался я. – Если тебя это успокоит, ты можешь сказать, где ты живешь.- Это не одно и тоже. – Мальчик явно вздохнул.Мне было семнадцать, и я ждал предстоящую свадьбу своей сестры, и поэтому довольно-таки долго готовился к празднику, ложась далеко за полночь. Мое существо не было готово к расспросам, мое существо желало лишь спать. О чем я и сообщил, находясь уже между сном и хрупкой явью, желая наконец после трудного дня выспаться.- Спи, - миролюбиво продолжил он, - а я могу спеть для тебя.Я напрягся. Мне пела лишь Мелани, и я сладко засыпал под ее мелодичный голос. Но не мог представить себе, что петь мне будет парень. Однако любопытство, что он споет мне, пересилило странные всполохи организма. Я согласился, устраиваясь меж подушками и одеялом поудобнее.- За горами светит солнце. За горами дождь идет.- Что? Откуда ты?..Это было начало мелодии от моей Мелани, и я мгновенно поднялся с кровати, как будто голос, певший мне, был в нескольких фунтах от меня. Я страстно желал услышать ответа, но слышал лишь тихий, приглушенный смех:- Ты пел ее когда-то. Я запомнил. Мне кажется, что тебе понравится… в моем исполнении. Я не претендую на что-то, просто слушай. Это только твое, и ничье больше.Я не смыкал глаз, слушая ее мелодию с чужого голоса. Мне не было неприятно, я был взбудоражен. Он верно передавал эмоции, что так верно отображались на моем лице, и я не мог что-либо сказать. Ее песня снова навеяла образ златокудрой девчушки, что сейчас была бы прекрасной девушкой, и я мог бы любить ее, ласкать и только я мог бы знать, какой она была бы. Милой, доброй, такой невероятно застенчивой и нежной.От бессилия что-то исправить, я закрыл глаза.- Не пой больше. – Я произнес это настолько твердо, насколько смог мой вмиг помутившийся голос.- Не буду. – Клятвенно пообещал он, и мы закрыли этот разговор. Наверное, это и было моим переломным моментом, когда о Мелани я не думал с такой щемящей тоской. Я знал, что она была в моей жизни тонким лучиком света, знал, что буду любить ее, даже если снова кого-то полюблю, но теперь я будто бы был свободен от гнета своих же чувств. Я словно освободился из-под панциря. Благодаря моему другу.В день моего двадцатилетия Инспектор сказал о готовящемся набеге людей из Джунглей. И вместо празднования я готовился к предстоящей битве. Теперь, пожалуй, став чуток старше, я понимал, что без убийств не обойтись. Видимо, с возрастом приходит и осознание того, что смерть – это нечто неизбежное.И вот я лежу на жесткой кровати, подложив руки под голову, и думаю о завтрашнем дне. Все мысли мои заполнены только этим событием, а потому я совершенно не заметил появление моего друга. Он молчал десять минут, после чего не преминул сообщить о своем присутствии.- Что там завтра? – Он нетерпеливо вздыхал, а я слушал его мысленное дыхание, наслаждаясь явными признаками нарастающего возбуждения.- Завтра мы отправляемся в поход.- Какой?- В Джунгли. Мы впервые решили сделать не ответный, а нападающий удар. Думаю, после этого они надолго о нас забудут.- В какую сторону? – Он так же молча вздыхал, но теперь и как-то… пугающе. Он будто чего-то страшился.- Мы выдвигаемся на северо-запад, в сторону Древних камней.- Нет!Его оглушающий крик так и застрял в моих ушах. А я, словно громом пораженный, пытался успокоить его:- Тише, мы постараемся обойтись без множества жертв.Я стал черствым, но все еще не утратил каплю человеколюбия, будь он хоть мутантом, хоть с явными отклонениями, но люди из Джунглей совершали набеги все опаснее и опаснее, уничтожая наши посевы, уводя скот и готовых к деторождению женщин. Это были ощутимые потери для небольшой деревни. Я мог отказаться от этого, но хоть так я должен был покинуть деревню. Может, я смогу отыскать еще один голос. Мне кажется, что таких, как мы, много, стоит лишь поискать, копнуть немного глубже.И совсем некстати мое сознание заполнил придуманный образ Мелани, который ловко вытеснил образ моего друга. Я знал, что он имеет медные волосы и зеленые глаза. - Ты все еще не хочешь знать моего имени? – Искренне удивлялся он, чем вызывал мой смех.Но именно сейчас, сегодня, я хотел знать, с кем общался долгие шесть лет. Кто смог помочь мне выжить, кто помогал мне, пусть мысленно и незримо, но я ощущал его поддержку и ласковый голос.- Хочу, - я встал с кровати и подошел к зеркалу, пристально вглядываясь в свое мутное от стекла лицо. Взамен его имени я хотел послать свое отражение. Пусть он знает меня, и я когда-нибудь решусь взглянуть на него его же глазами.- Эзра. Эзра Манн. Я поразился его необычному имени и необычном говору, которым он произнес его. Оно было странным и притягательным одновременно. И я очень удивился, когда сам задал вопрос, который тщательно был запрятан мной в самые потаенные уголки:- Я увижу тебя где-нибудь?- Да. – И голос был полон сожаления и горечи.В ту ночь он пел мне колыбельную Мелани, а я слушал ее и влюблялся. Тихо и безвозвратно. Снова в его голос. И теперь я боялся, что потеряю и его, ведь Дар наш мог привести к гибели. К счастью, он перешагнул тот порог, который разделяет детскую глупость и взрослое решение.Я встал до того, как взошло солнце, и очень удивился, обнаружив, что тут же услышал зов Эзры. Он был полон отчаяния, что я немедленно откликнулся на него, не успев даже согнать ночное марево.Но в ответ мальчишка лишь еще раз всхлипнул, а я испытал вновь нарастающее чувство паники, боясь неизвестно чего. Одно казалось мне точным и совершенно верным: Эзра скрывал что-то от меня. И я знал, что _и_с_т_и_н_а_ бродит рядом, прямо под моим упорно ничего не замечающим носом.- Скажи хоть слово, - почти взмолился я, стараясь унять его неуемный страх. Однако это лишь сильнее раззадорило мальчишку, и он резко замолчал. Именно в этом молчании я уловил тонкий намек, тонкую нить, связывающую меня с внезапным открытием.- Тебя обнаружили?Я боялся этого. Я не хотел терять его, как мою милую девчушку. Ведь мы, _м_у_т_а_н_т_ы_, тоже люди, тоже создание Божье, лишь с каплей его иронии, а посему жить явно достойны. Только вот как втолковать это Старейшинам общин?- Нет.Ответ меня обрадовал, и я выдохнул спокойно. Значит, еще не все потеряно, и что-то можно изменить. Главное не отчаиваться.- Гельвард. – Он чуть ли не впервые назвал меня по имени, отчего по моему продрогшему без тепла телу прошла легкая дрожь. – Почему ты вызвался в отряд? Ты ведь был против убийства _м_у_т_а_н_т_о_в_. Что послужило явной причиной отмены своего решения? – На словах ?явной причины? Эзра слегка замялся, будто в нерешительности голос его подвел.- Они нападают на нас первыми. Они увели наших женщин. – Будто в оправдание произнес я, стараясь, чтобы голос мой был предельно мягким и в то же время смог доказать свою правоту.Мальчик вздохнул:- Твоя правда. - Почему же ты так против? Имей место этот случай в твоей деревне, то ты сидел бы сложа руки? – Я уже поднялся с кровати и подошел к окну, смотря, как солнце занимает свое место. Кроваво-красные лучи над небом выглядели слишком символично.- Я совсем другое дело. Я… я… не смею сказать тебе. Во мне нет столько смелости, чтобы признать кое-что.И я догадывался, то он имел в виду.- Ты из Джунглей, верно? - Я был на удивление спокоен. - Да.Что же, стоит признать, что и мне там место. По-крайней мере, теперь мне точно не стоит переживать, что его и наша тайна станет известной широкому кругу. - Я знал это. Вернее, подозревал. Не переживай, я не стану кричать об этом во всю глотку.- Ты не понимаешь! – Голос его сорвался на крик. Я крепко зажмурил глаза. Мне было дурно.- Я живу в тех местах, куда направляется твой отряд. – И Эзра замер. Он ожидал моего ответа, а я все стоял, жмуря глаза и подставляя лицо солнцу. На удивление, погода располагала для нашей задумки. На небе нет даже тучки, чтобы испортить поход.- Эзра, я не трону тебя. И тебе лучше спрятаться. Сбежать.- С тобой? – Сколько же в голосе наивности. Это не сможет выбить ни один поход на его местность.И тут я вспомнил себя маленьким. Вспомнил свою милую Мелани. Сбежал бы я с ней? Несомненно. С ней бы меня ждало много прекрасного и опасного. Но готов ли я сбежать с Эзрой? Что меня будет ждать с ним?Теперь передо мной стояло два пути решения: сбежать, и жить в мире, где таится истинное зло, или остаться в мире, где совершенно точно не будет моего Эзры. Я не знал, что выбрать. Я колебался, ведь никогда раньше от моего выбора не зависело две жизни. Быть может, мое сердце уже сделало свой шаг, однако разум, признанный стоять и решать проблемы рационально, еще выбирал.Бежать! Вот что пульсацией выбивало мне мое сердце.И я немедленно сказал Эзре, чтобы он готовился к побегу.