Финальный отсчет (1/1)
?You let me violate youYou let me desecrate youYou let me penetrate youYou let me complicate you??Closer? Nine Inch NailsОн чувствовал себя как герой паршивого фантастического фильма. Знаете, те дерьмовые сюжеты для умственно отсталых, когда в самом начале какому-нибудь прыщавому ботану предрекают спасти мир. И тот такой: ?Ни хуя себе!!!?. Лично я в такие минуты мечтаю, чтоб его убили через две сцены, а тот, кто предсказывал, так сконфузился и: ?Упс, не сбылось!?. И вот финальные кадры, солнце садится за горизонт, руины чего-то сломанного или сгоревшего, враг повержен и унижен, мир само собой спасен, герой на вершине, и охуенная красотка обнимает и целует его в губы, поползли титры, заиграл попсовый псевдо рок. С первой минуты, когда его нога ступила на сцену в качестве разогрева у Nine Inch Nails, он мечтал, представлял, фантазировал перед сном, как придет время, и он выйдет на равных с наставником, как публика взорвется истерикой, увидев его, и как всем станет ясно, что он его затмил. Пять.?О показном и подлинном?Вечер. Трент уже поет Starfuckers, Inc., Мэрилин ждет свой выход, весь в черной коже, вытянутый в струнку от гордости за свою персону, ликующий как ребенок в первый день каникул, ведь его пригласили поучаствовать, а он подумал и дал согласие. Мэнсон появляется на сцене, подобно хищнику из чащи леса на освещенное шоссе, походкой, будто просто шел мимо и решил заглянуть на огонек, и включается в процесс. Больше он не протеже, теперь он - звезда, теперь он - центр внимания. Его лицо излучает непоколебимую уверенность, оно кричит: ?Ну, что, сукины дети, вот и Я?. Со стороны шоу кажется несуразным: Трент со своими парнями увлечены музыкой, драйвом и эмоциями, которые им дает игра в живую, Мэнсон посреди сцены презентует себя, он как кроссовки со смокингом, неуместный, но притягивающий взор. Он расстегивает куртку, обнажая голый торс, поднимает руку вверх а-ля Меркьюри и запрокидывает голову, публика не сводит глаз, кричит и многоруким чудищем извивается внизу. Не замечая нелепого действа, Трент на волне куража прыгает с гитарой, в эту минуту, как и в постели, он не думает, не планирует, его уносит, он тащится от своего творчества.Уход в кромешную темноту и первые аккорды The Beautiful people. Как рок-звезда теперь Мэнсон имел право ставить условия, исполнение его хита обязательное правило участия Великого и Ужасного.Мэрилин рвет глотку, кричит, ревет и кривляется, а Трент сконцентрирован на игре, его голова с мокрыми волосами то вскидывается вверх, то, словно получив пулю в затылок, падает вниз, почти стукаясь нижней челюстью о грудь. Пот летит с прядей, липким холодом блестит на мускулистых руках, лоснится на волевом подбородке с ямочкой, и щиплет веки, закрывая мир и оставляя наедине с музыкой.К концу выступления на пике самолюбования Мэнсон обращает внимание на удивительное сходство в поведении любовника в сексе и во время выступления. Возбуждающее зрелище, от которого невозможно оторвать глаз, он старается не смотреть, держит дистанцию, потом делает несколько кругов, то подходит, то отдаляется, но в финале не в силах справится с желанием, обнимает.Кожа. Ее запах уникален. Есть люди, запах которых сводит с ума, неповторимый, теплый, заставляющий тянуться носом к шее. Есть мужчина, к спине которого он сейчас приник, там под безрукавкой кожа на ощупь как персик, особенно ощутимый на пояснице. Его тело всегда пахнет чем-то терпким и мужественным: лосьон после бритья, сигареты, пот, но за этими, казалось бы, неприятными запахами, стоит некий собственный аромат, который влечет. Он узнал бы его из сотен. Аромат секса, аромат удовольствия, аромат сильных рук, заставляющих просить: ?Еще!!!?. Мужчина, рядом с которым ему не нужно быть лидером, не нужно ничего доказывать, потому что здесь он всего лишь непослушная сучка, фрики-бой, клоун. Мужчина, которого он ненавидит за эту роль в его жизни.Четыре.?О любви?Ночь. Машина. Двое на заднем сидении, водитель лихо закладывает в повороты.- Вот эти пейзажи! – Трент ткнул указательным пальцем в окно.- Атмосфера! Реальность! Это ровно то, что мне нужно! Сейчас приедем, увидишь! Это место полный трэш!- Ты про заброшенный парк аттракционов что ли? – С невозмутимым видом уточнил Мэнсон.- Да! Был там? Как тебе декорации? – Резнору до смерти интересно, соврет Мэрилин или скажет правду, осталось в нем хоть капля искренности, или продажный монстр все сожрал.- Да, я знаю это место. – Он вынул зубами пробку из бутылки виски, отпил и продолжил. – Как-то с Твигги тусили там, и фантазировали, как привезли бы тебя в багажнике и прикончили. - Почему именно меня? – Рассмеялся Трент, радуясь останкам человеческой натуры в Антихристе.- А почему нет? Тебе охота сделать больно, чтобы посмотреть, как эта самодовольная ухмылка сменится мольбами о помощи. – Он выпил еще, крякнул в кулак, и добавил. – Черт возьми, у меня даже стояк от образа твоей голой жопы и слезных просьб не пороть!- Себе не ври хотя бы! – Тоже глотнув. - У тебя стояк только от мыслей, что твою голую жопу сейчас оприходуют.- Одно другому не мешает. – Отмахнулся он.Автомобиль остановился, оба вышли и, не договариваясь, подняли лица к белой холодной луне.- Красиво… - Задумчиво проговорил Трент. – Когда я был маленьким, то в полнолуние…- Превращался в животное, и жрал соседей? – Покатился со смеху прилично поддатый Мэнсон.- Пошел ты! Придурок! – Хохотнул в ответ любовник, и толкнул его локтем в бок. – Посмотри на небо. Тебе не кажется, что это конус? А полная луна отверстие! Горлышко бутылки. Мы тут на дне синего темного сосуда, а там выход, но нам до него не добраться. Мы жуки в банке.- Ты сильно растянул фразу: ?Мы в жопе!? - Мэрилин пнул пустую пивную банку, и присел, чтобы дотронуться до сухой травы. – Представь, какой фейерверк будет, если ее поджечь. Вот это был бы кадр.- Никакой в тебе романтики. Лишь бы материться, да разрушать. – Вздохнул Трент, и махнул рукой, приглашая идти с ним. – Пошли, я выебу тебя вон там за ржавым грузовиком. Ладони упираются в облупившуюся краску кабины, две пары ботинок поднимают клубы песка и пыли, волосы и одежда развиваются на ветру, две темные фигуры, одна в наклон, вторая пристроилась сзади. Возня. Стоны. Нетерпеливый шепот:- Я так не достаю! – С этими словами Трент повалил любовника на землю, и, стягивая с него штаны ниже колен, придавил всем телом, и вошел. – Помнишь эту фишку?- Какую? – Тихо спросил он, отдаваясь ощущениям, понимая, что трется яйцами о песок, и подкладывая под хозяйство полу плаща. - Вот эту! – Резнор накидывает петлю из ремня ему на шею, и чуть натягивает. – Я решаю, когда тебе открывать рот, дышать, кончать…Движение внутрь и натяжение ремня. Вздохи и хрипы. Рот Мэрилина открыт, он повинуется, он следует за силой. В мозгу проносится: ?поза собаки головой вверх? из долбанной йоги Роуз. - Вот так.… Да.… Вот так. – Трент наслаждается процессом, и, наигравшись в асфиксию, ослабляет удавку, тянет свою любимую сучку за волосы, кусает мочку уха, лижет щеку, точно пытаясь съесть. – Обожаю трахать тебя!!! Прижиматься к твоим ягодицам.…Быть внутри… Ты создан, чтобы тебя трахали, слышишь?- Да… - Простонал Мэнсон.- Давай пожёстче, я знаю, ты хочешь. – Он протискивает ладонь под любовника, обхватывает член, теребит головку большим и указательным пальцами. – Сейчас опять будешь визжать от счастья, да фрики-бой?В ответ лишь стоны. Трент прервался, и властно переспросил:- Не слышу!- Да…да.… Еще! – Кажется, все внутри потеплело и потяжелело от надвигающегося оргазма, он подался назад навстречу наслаждению и боли. – Я прошу, продолжай!Любовник удовлетворенно кивает. Последние резкие, частые, грубые толчки, и наставник не только в творчестве, изливается внутрь независимой и самодостаточной звезды.Три.?О ностальгии?Утро. Съемки завершены. Усталость. Удовлетворение от проделанной работы. Интрига, как будет выглядеть готовый материал. Какова будет реакция зрителя и высмеянных коллег. Трент потер уставшие глаза, посмотрел на Мэнсона, скидывающего туфли и снимающего белый парик.- Не снимай.- Почему? – Нахмурился тот. – Я заебался на этих каблуках за ночь. - Поехали со мной. – Он выталкивает его за трейлер, скрываясь от ненужных свидетелей, обнимает за талию одной рукой, а другой забирается под платье, гладит по обнаженной плоти между трусами и чулком. – Ненадолго. А потом спать поедешь к невесте. Я чет насмотрелся на тебя, последние три часа эрекцией маюсь. Давай… - Настойчиво предлагал Резнор, перебирая кончиками пальцев по ягодицам.Безоблачное голубое небо, солнце, пустой еще спящий город. По дорожке, выложенной плиткой, к дому идут двое: мужчина и высокая нескладная блондинка. Они вновь окунулись в зашкаливающий возможностями и фантазиями мир БДСМ. Они и забыли, как им было хорошо тогда, но сегодня, словно все вернулось: хозяин давал задания, сучка выполняла, и неизбежно получала вожделенное наказание.- Стой. Давай тут. – Трент показал на пятачок травы между напольной клумбой и кустом. – Садись! Я хочу, чтобы тут пописал.- Что? – Глаза округлились, ему показалось, что он ослышался, но встретившись взглядом с Трентом, понял, что шуткам тут не место, задрал платье, доставая член и примеряясь к стене дома.- Ты меня не понял. Я же сказал: Садись! – Он поднял брови и засмеялся, закуривая и поглядывая, как Мэрилин корячится, стараясь поймать равновесие на мягкой почве в туфлях и платье. - Придержи шланг, а то на телку не тянешь.- Ты ебанулся? – Заканчивая поливать траву- Это говорит мужик в платье, который ссыт на лужайку перед домом в приличном районе, причем на глазах у хозяина земли? – Трент смеялся от души. – Ладно, хватит, пошли внутрь. Не обижайся, я так поржать, поднять настроение обоим. Через десять минут Мэрилин стоял на коленях, покорно принимая все, что поступало ему в рот. Еще через некоторое время висел в спальне под потолком в ожидании продолжения. Когда через час их порно сессия закончилась тягучими подтеками спермы по его ногам, он знал, что это точка, без запятых. Он чувствовал удовлетворение и унижение, приятную усталость и решимость к переменам, радость и грусть от того, что никогда больше не испытает этого смятения, от того, что роковая Мэрилин обязана умереть, от того, что Трент одной ногой в прошлом.