Мгла (1/1)

?- Я обязательно приду к тебе, что бы ни случилось. Я буду возле тебя всегда. Ёжик глядел на Медвежонка тихими глазами и молчал. - Ну что ты молчишь? - Я верю, - сказал Ежик?м/ф ?Ежик в тумане?Есть у глупых и не в меру романтичных женщин такой термин ?Любовь всей жизни?, если опустить сопливую составляющую понятия, то для меня ?Любовь всей жизни? - это эпический трах с человеком близким по духу. И когда подобные отношения уходят в прошлое, неважно мужчина ты или женщина, ты думаешь, что все не просто так, что эта связь оставит след в ваших судьбах и сердцах. Ты уверен, что вы никогда не забудете друг друга, и, конечно, он будет пытаться вернуться, или вернуть, или опять сойтись, а если нет, то будет помнить. К сожалению, проходит совсем немного времени и бывшая привязанность вопреки ожиданиям находит кого-то, или даже начинает жить с кем-то, а что еще тяжелее, ведет себя, будто ?вас? и не существовало. И в эту минуту ?Любовь всей жизни?, мать вашу как приторно звучит, перерождается в ?Ненависть всей жизни?.Твигги и Мэрилин закадычные друзья и любовники, сегодня с трудом переносили общество друг друга, их распирало от колкостей и шпилек, от желания ужалить побольней. Узнав в случайном разговоре от Фиша, что Гейси и Рамирез живут вместе, Мэнсон с плохо скрываемым раздражением сменил тему. Теперь они приходили и уходили вдвоем, ржали над какими-то своими приколами, написали на пару музыку к новой пластинке. И в голове крутилась фраза: ?Они как мы много лет назад?. Его душили оскорбления, застрявшие в глотке, кулаки чесались начистить морду Стефану. Богатое воображение часами рисовало, как ирокез ритмично рассекает пространство над худыми лодыжками, закинутыми на плечи, как пухлые губы выдыхают чужое имя, и как, и это самое омерзительное, грязный член этого шизика проникает в тело. Тело, которое было для него храмом, храмом – запретных желаний.Между тем, африканские страсти, представляемые Брайаном всего лишь плод больной фантазии, в реальности общение Стефана и Джорди протекало в совершенно иной плоскости. ***Ночь после ?Ссоры века?.Обычный теплый вечер, те вечера, когда жара не сдается даже с приходом темноты и растерянная природа продолжает пахнуть солнечным днем, благоухать изнывающими и увядающими в пекле цветами, томиться в полном штиле. Город замирает на окраинах и, кажется, каждый там пытается отдышаться от долгого дня под кондиционером или вентилятором, лежа без одежды, без света, без сил. Центр не спит никогда, шоу продолжается, дорогие тачки снуют по улицам, музыка долбит, а наряды ночных бабочек и без того откровенные, не оставляют интриги для мужчин.- Ты прямо ужас, летящий на крыльях ночи! – Гейси открыл дверь, из одежды только шорты, за ухом кисточка в какой-то склизкой дряни, в руках чертеж, в комнате окно настежь. Взгляд на Джо, потом на сумку… - Адресом не ошибся? Ты собирался к Кейт переезжать, кажется.- Можно, я поживу у тебя пару дней? – Обычно после очередной размолвки с Мэрилином, он выглядел жалко: заплаканные глаза, подавленный вид и отсутствующий взгляд, сегодня на удивление – спокоен, и, будто, уверен в себе.- Вползай, - жестом приглашая внутрь. – Что случилось?- Я Мэнсону морду набил и ушел, - Бросив сумку на пол и сев на нее верхом.- Вот тебе раз, - кинув кисточку в банку с клеем на столе. – Сука, а ведь я планировал вечер трезвости, - Доставая бутылку виски, втиснутую между книг на стеллаже.- Вот тебе два, я не хочу пить. Я, пожалуй, лягу спать.Прелесть характера чокнутого профессора заключалась в том, что он никогда не лез под кожу. Со стороны могло показаться, что это безразличие, на самом деле, это уверенность, что придет время и ему все расскажут, и ровно столько, сколько нужно. Так он никогда не выпытывал у друга подробностей, просто в один момент Джо прорывало и он говорил-говорил-говорил, а Стефан молчал и иногда вставлял короткие реплики. И лишь иногда, когда басист окончательно доставал его: ?А как ты думаешь??, точно ребенок в возрасте почемучки, клавишник нехотя переходил на сложноподчиненные предложения, и что-то объяснял.- Падай, - указывая на диван. – Я диван купил, - с гордостью, как-бы говоря: ?Вот видишь я не такой уж и псих, у меня тоже диван в гостиной?.Предмет мебели со стороны больше похожий на кушетку, а по мягкости на скамейку в парке, ютился сбоку от журнального столика, заваленного какими-то деталями, перегораживая вход на кухню. Этот ?диван? отражал внутренний мир хозяина жилища, даже больше чем вся квартира: странный, неудобный и твердый. Твигги лег, вытянулся и прикрыл глаза, голова пустая, хотелось пролежать так вечность, но Стеф чем-то шуршал и брякал, тогда он поднялся на локте и, посмотрев на возню, устало спросил:- Что ты делаешь?- Хочу склеить модель аэроплана. Знаешь, в детстве с отцом клеили такие, ну как клеили, он клеил, а я орал и ломал детали. Не мог усидеть и пяти минут на месте… - Он замолчал, сверил номер детали, нашел ее на чертеже и положил на нужное место. – А сегодня утром шел, и вдруг как молнией ударило: ?Надо склеить аэроплан?. Вот купил. Клею… - Пауза – Может, поможешь? Я никогда не клеил…- Я тоже не умею. – Джо лег обратно. – У меня и отца никогда не было.- Тогда мы должны сделать это вместе, - кидая в Джорди чем-то похожим на пропеллер. Ночь ?Точек над ?i?.Кто-то из Великих сказал: ?Нет ничего более постоянного, чем ?временное?. Шли недели, а Джорди окончательно осел у Стефа, они разобрали от хлама вторую спальню и купили кровать, в отличие от совместной жизни в номерах отелей и поганых берлогах, теперь вечера протекали без женщин легкого поведения и гор наркоты. Хотя периодически Уайт, вспоминая пережитое, и набирая наудачу номер Кейт раз за разом, нажирался в хлам, слушая длинные гудки, что в целом не так раздражало, как беспробудное прежнее пьянство. Они говорили, много и обо всем. Степень близости, когда люди не твердят: ?Да, я так же?, ?Черт, да я тоже?, а скорее: ?У меня не так?, ?Нет, я вовсе нет?. Разные люди, разная музыка, фильмы, знакомства, стремления… Твигги начало казаться, что их австралийской ночи, их близости и признания Гейси не было, что это реалистичный сон не более, но призрак тех откровений посетил их вновь. - Пошли! – Бьер с самым решительным лицом стоял над ним.- К-куда? – Растерянно прошептал Уайт, открыв глаза, и от неожиданности подтянул одеяло к подбородку- Я покажу тебе одно удивительное место! – И скрылся в проеме.Джо нехотя встал и поежился, за окном давно стемнело, моросил дождь. Тоскливый пейзаж. Пожалуй, лучшей ночи для суицида не придумаешь. Город обычно бело-голубой и позитивный, словно школьница из группы поддержки, стал черно-фиолетовым и мрачным, точно больная чахоткой вдова из женского романа в мягкой обложке. Фонари освещали мокрый асфальт, похожий на чешую опасной глубоководной рыбы, редкие прохожие разноцветными восьмиугольниками зонтов неслись в тепло кафе напротив. Автомобили с хищно горящими фарами проносились по лужам словно акулы со звуком похожим на скрежет лопатки, загребающей картофель, со сковородки. Матовое черное небо - крышка гроба, без надежды подняться со дна к солнцу и нежному морскому бризу.- Ну, и? – Пого вернулся в комнату в любимом сером плаще в стиле неприметного серийного убийцы, держа в руках точно такой же, и прочитав недоумение на лице собеседника, изрек – У меня таких два.Все как обычно странно и необъяснимо, и, если бы не близкое знакомство, Джорди, наверное, уже бы припер стулом дверь ванной и звонил 911. Пого свалил еще днем, по каким-то неотложным делам, впрочем, ?дела?, скорее всего, находились в горизонтальной плоскости интересов и брали почасовую оплату, пропустил ужин и появился ближе к полуночи, с идеей куда-то идти, когда погода будто взбесилась. Будь он Мэнсоном, - он был бы послан с подобным сезонным обострением, но уважение Бьеру не позволяло отказать.- Одеваюсь!- И натянул джинсы.Мигающая от ливня лампочка, осветила в коридоре две фигуры в одинаковых плащах, один почти лысый с поникшим ирокезом, другой патлатый, как стог сена, оба, будто с ярмарки париков и плащей, где один не успел за шевелюрой, и выкупил некондиционный остаток. - И куда?- Сюда, - Стефан тянул его на пожарную лестницу, через несколько пролетов они оказались у двери, ведущей на чердак. Стеф достал, нечто похожее на шпильку, и по сопению стало ясно, что работа непростая, но спустя минуту, щелчок в замочной скважине возвестил, что путь свободен.- Фига се, у тебя скрытые таланты! В пакете что? – Кивая в сторону полиэтиленового непрозрачного пакета, который он всю дорогу таскал с собой. – Тесак и мешки, чтобы меня расфасовать?- Не, только тесак, мешки уже на месте. – Невозмутимо отшутился Пого.Дверь захлопнулась, и друзья оказались в полной темноте среди запахов влаги, пыли и голубиных перьев, на противоположной стороне зияло неостекленное окно. Стрекот зажигалки, пламя выхватило из сумрака оранжевую голову Гейси, похожую на лик сильно исхудавшего Будды.- Идем, - Увлекая басиста к окну. Под ботинками что-то хрустело и шуршало, света огня хватало лишь на метр. – Садись – Забираясь на подоконник и свешивая ноги наружу. Джо, словно осторожный кот выглянул, оценил степень опасности и сел рядом. Города не видно из-за высотки, напротив, перед ними просто пропасть, с несущимися внизу тачками.- Красота! Правда? – Доставая из пакета термос мятного чая. – Есть разговор.Дождь усилился, капли настойчиво бились о металлический карниз, подобно гороху о барабаны, высотка почти скрылась за белым полотном воды, отрезая их от остального мира.- Люблю дождь! И люблю такие места. Почти в каждом городе, где я живу дольше недели, есть такое место: безлюдное, на большой высоте, над скоростным шоссе или просто улицей с оживленным движением. – Он отпил чай и протянул термос другу.- Да, тут хорошо, можно ни о чем не думать, - делая глоток и удивляясь безалкогольному напитку.- Наоборот, тут можно все обдумать, - вытягивая ногу в увесистом ботинке под ливень.- Нет, если б я сидел тут и думал о жизни, то наверняка бы сиганул вниз… - Для убедительности Джо раскинул руки и подался вперед.- Ты странный, - сказал Пого глядя немигающими потусторонними глазами.- Это ты мне говоришь? – Рамирез рассыпался от смеха, и друг хохотнул в ответ.- После твоей сегодняшней выходки, Мэнсон не оставит нас в покое. – Доставая пачку, и кивком предлагая Уайту угоститься сигаретой.- Мне похуй. – Смуглые длинные пальцы проворно извлекают никотиновую дозу отдушины.- Тебе не может быть похуй, если ты планируешь и дальше играть в этой группе. – Щелчок-щелчок и дым с двух сторон лениво поплыл обниматься, соединяясь в одно облако.- Что ты предлагаешь? – Затяжка, заинтересованный взгляд и тяжелый выдох.- Я нашел тебе квартиру. – Поднимая воротник.- Охуеть, нет вот охуеть! Я думал, ты позвал меня сюда, чтобы… - Твигги не находил слов от возмущения.- Чтобы что? – Устало спросил клавишник, понимая, что мирно обсудить ситуацию не получится.- Не знаю! Бухать, скакать, петь, ширяться, целоваться, по канату ходить, трахаться… я не знаю! Но точно не для того, чтобы просить меня свалить, потому что, ты обосрался от страха перед Брайаном и … Пиздец! – С досады он вскочил на подоконник и спрыгнул на пол, термос выскользнул и ударился об пол, со звуком оборвавшейся струны.- Мэнсон не даст нам жить спокойно, ты знаешь! И нам не объяснить ему, что мы просто друзья. – Перелезая обратно, и поднимая разбитую тару. – Термосу пиздец. Ты предлагаешь уйти из группы?- Я предлагаю начать заниматься тем, из-за чего он так зол.- Негодование достигло пика, и Рамирез подошел вплотную, и поцеловал Бьера в губы.- Вот же ж ебтвоюмать! – Отталкивая басиста. - Я думал, мы закрыли эту тему.- Почему? Почему мы закрыли ее? – С интонацией ребенка, которому запретили сладкое.- Потому что ты не любишь меня!- Откуда тебе знать? – Обняв Стефана, словно тот вернулся с войны вопреки ?похоронке?.- Джо, прекрати это. Ты любишь Мэнсона. Я это знаю. Ты это знаешь. И даже он это знает. – Похлопав по-дружески по плечу.- Нет, - шепотом.- Да. Ты жаждешь разозлить его. Ты хочешь его злобы и ревности. Я не позволю использовать себя для подобной поебени. – Отступая в темноту.- Стеф… Стефан! – На противоположной стене открылась дверь, лысая фигура замерла и добавила через плечо:- И забери свои финансы у Мэнсона. Пора взрослеть, парень. Пора разобраться, кто ты такой, без него, без меня. Ты как ты. – Проем исчез и Джорди остался один. Совсем один.