Глава 9. Сквозь зубы (1/1)

Ладони жадно ласкали смуглое тело, обвивая мышцы. Острые зубы оставляли отметины на коже, не знавшей, что такое чужая страсть. Большие карие глаза испуганно смотрели на человека сверху, капельки пота со лба скатывались на пушистые ресницы. Грудь высоко поднималась, дыхание сбивалось каждую минуту, в горле застревали крики. Тёмные кудряшки разбросаны по подушке, длинные пальцы стискивают их и тянут, тянут назад, и мальчику больно. Но потом горячий и нежный рот накрывает пухлые губы и целует так, как целуют только самых возлюбленных, до слёз, до изнеможения, и теперь стоны невозможно скрывать. На самом деле, больше ничего не запрячешь подальше, это уже не рисунки и не игрушки. С каждым засосом, с каждым движением и с каждым прикосновением пропитанных пороком и вискарём губ, маски падали, словно одежда с худых плеч. Когда внушительных размеров член проник в узкое отверстие, мышцы разжались, нежные стенки пошли трещинами, кровь закапала на белые простыни. Крик вырвался, изящные пальцы вцепились в боковушки матраца, а спина согнулась едва ли не пополам. Детство холодными тонкими слезинками стекало из уголков глаз, путалось в волосах и исчезало.?Впусти меня в свою дырочку, Джорди…ты такой красивый….ты такой тесный…ты прекрасный?. Страстный шёпот врезался глубоко под кожу, пытался вытащить, но боль слишком крепко держала в своих крепких и влажных пальцах. Больше ничего не слышно, остаётся только кричать от ощущений, как будто член раздирает внутри на части, слишком большой и горячий. Всё это чересчур, потому что ни черта не похоже на любовь. Как ни странно, мыслей о том, что происходящее постыдно и неправильно не было, только адское жжение внутри и желание, чтобы пытка поскорее кончилась. Головка касается одной крохотной точки внутри аккуратного гладкого ануса, и в карих глазах вспыхивает огонь, на минуту даже кажется, что они меняют цвет. Возбуждение резко раскрывает крылья в груди, и всё тело начинает гореть и просить больше стонами и инстинктами. Боль выпускает измученное тельце, а наслаждение забирает в свои нежные объятия. У страсти есть только два слова ?быстрее? и ?глубже?, два мощнейших аргумента. Мальчик заходится громкими стонами, мольбами и сумасшедшая улыбка расцветает на его лице искусанными в кровь губами. Теперь ему стало так хорошо, как не было не при единой мастурбации. Он вспомнил слова старшеклассников о том, что после секса дрочить расхочется, они были правы. Наслаждение, которое не поддаётся описанию, вулкан внизу живота набухает и взрывается. Теперь уже Уайт сам умоляет взять его сильнее, он подмахивает не хуже опытной проститутки, упругие ягодицы хлёстко ударяются о крепкие бёдра любовника с нарастающей силой. Его властно берут за кудрявую гриву и задирают голову назад, чтобы карие глаза встретились с другими, угольно-чёрными.Джорди лежал на спине и смотрел на белый потолок в чёрных разводах. - Что ты хочешь на Рождество?, - голос любовника нарушил коматозное состояние.- Я хочу гитару…я мечтаю о сцене, собираюсь писать музыку. Эти слова вызвали смех у его мучителя.- Разве тебе найдётся, что сказать обычным людям? Разве они поймут тебя? Это просто мусор…моя мать всегда сердилась на них, называла ?глупцами?, ?моральными уродами?, она презирала американцев, а я ненавидел её за эти слова. А вот теперь понимаю. Что хорошего в них, Джорди? Телевизор, церковники, мормоны, политиканы, чему это, чёрт возьми, может научить?- Но Господь…моя тётя Гиги говорит, что он любит нас.- Ага, любит, только в самую задницу.Так было каждый вечер. Они встречались, приходили в это странное место, занимались любовью и расходились. Повседневная жизнь окончательно задалбывала, братья выросли, но шума от них меньше не стало, а даже наоборот. ?Дай джинсы, дай пластинку, дай конфету, дай посмотреть телевизор, дай поиграть новым роботом?, а если он отказывал, то маленькие засранцы бежали к матери и жаловались. Последней каплей стал фильм, которого Джорди ждал две недели, но Уэсли приспичило посмотреть глупую передачу, в которой ведущие переодевались в клоунов и смешили зал настолько бородатыми и тупыми шутками, что мальчик не мог понять, как над этим можно смеяться. Когда появлялся драгоценный шанс покинуть родной дом, упускать его было нельзя.Отношения с этим человеком вряд ли можно было назвать любовными, но и простым трахом это не являлось. Каждый раз, по пути к нему, Уайт думал о том, как ему страшно и в то же время, как страстно хочется снова испытать непередаваемую гамму ощущений, почувствовать под собой сильное тело другого мужчины. А каждый раз, приходя домой, он закрывал за собой дверь, садился на кровать и долго плакал.