X. Amor Caecus. (1/2)
Любовь слепа.Кажется, за прошедшие месяцы мои нервы вымотались настолько, что психика устроила мне забастовку и расстроилась. Если вспомнить, что произошло — убийства, ссоры с Анной, попытка изнасилования, переживание за Ридера — то не удивительно, что это должно было выплеснуться как-нибудь. Особенно, учитывая то, что я всегда всё держу в себе и никому ничего не говорю, то причина моего внезапного срыва понятна. Мне ведь ещё неделю назад начала сниться какая-то наркомания, причём каждый раз я просыпалась вся в холодном поту. Это как детские глупые страшилки — вроде и смешные, но, мрази, пугают достаточно. Нет, если подумать о том, что монстр, живущий у тебя под кроватью, на самом деле труп бывшего коллеги твоего отца, на которого было совершенно покушение, и таким образом он мстит твоей семье...
Вот чёрт! Я же теперь не засну!
Бр-р-р, даже страшно немного. Хотя я люблю страшные истории, иногда даже психологические фильмы смотрю. В основном — ночью, когда в Организации тишь и спокойствие, никто не ходит по коридорам, не считая дежурных, все тихонько спят и посапывают, уставшие от постоянных миссий и тренировок. Это ведь колоссальная нагрузка, между прочим! Некоторые спортсмены усмехаются над обычными людьми: "вы жалуетесь на занятия физкультурой? Вы просто не были на моей тренировке". А вы на нашей миссии. Пытались ли вы когда-нибудь сохранить своё здоровье, тренируясь по четырнадцать часов в сутки, в перерывах бегая по многочисленным коридорам, ища информацию про новые миссии, готовясь к двадцатичасовому перелёту, при этом успевая ещё и поговорить с ребятами, поесть, попить и выспаться, просчитывать все возможные ходы отступлений, тренируя дыхательную систему, много плавая, изучая языки? А я ещё и в школе успевала иногда учиться. Слабо?! Из десяти часов я могла иногда поспать десять минут, но чувствовать себя абсолютно бодрой. Закалка в Синдикате такая, что вам и не снилось. Зря Хантик думает, что они круче — у них хотя бы есть выходные... У нас раз в неделю даётся пять часов, чтобы выходить на улицу, просто гулять и заниматься своими делами. Поэтому я часто привыкла всё смотреть, читать, слушать, писать, изучать ночью, пока есть недолгий отдых. Мне хватало. Иногда пропускаю завтраки, обеды, ужины или просто делаю себе что-то быстрое, лишь бы снова сесть за увлекательную книжку или за детективный сериал. Ах, да, забыла, некоторым ещё и специальные задания даются. Что вы там про тренировку говорили? Вы когда-нибудь ходили месяц с гипсом на ноге, успевая за этот срок тренироваться, летать в самые экзотические места, сражаясь, жертвуя жизнью, и чувствовать себя при этом прекрасно?
Вот и молчите, умники тут, блин, нашлись.
Хотя, на данный момент это не главное. Я уже немного отошла от дел и миссий, хотя убивать продолжаю с завидной регулярностью. Странно, что меня до сих пор не вычислили. Учитывая мои способности к невезению, а ещё и то, что звёзды (или Бог, судьба — как вам угодно) всегда против меня, то удивительно, что полиция всё ещё ищет улики. Даже смешно радио слушать уже. Постоянно одно и то же: "сегодня был найден труп такого человека. Свидетелей нет, отпечатки пальцев не найдены. В последнее время это не единичный случай, уже есть версия о маньяке, который тщательно выбирает себе жертву. Будьте осторожны! Работает наверняка профессионал, так как у жертв были замечены общие признаки". И так далее, и тому подобное. Пошло-поехало, как снежный ком с горы. Конечно, текст звучит не такой, но примерно. Даже ведущий один и тот же говорит. Бедный, наверное, уже заколебался объявлять о новой жертве.
И всё же мне льстит, когда говорят, что маньяк-профессионал работал. Клаус бы наверняка гордился бы мной, если бы слышал эти новости.
Конечно, всё это хорошо, даже замечательно, но нервную систему я подпортила серьёзно, можно сказать, в совершенстве. Или это Данте на меня так действует? Хотя, вряд ли бы он вдохновлял меня на жуткую наркоманию. Нет, сами посмотрите: когда я себе воображаю свою нервную истощённую систему, то она представляется огромной семьёй, в которой растут непослушные дети, они мучают всех и всё, поэтому главный нерв решил отдохнуть и расслабиться. А дети распоясались ещё больше, поэтому пошёл дождь. Дождь — это мои слёзы. Даже ливень целый, судя по масштабности истерики. Ну и после дождя спинной мозг вернётся с отпуска, и всё будет хорошо: дети успокоятся и больше не будут шалить.
Нет, кокаин я не продаю, даже не надейтесь.
О том, что я его не употребляю, ничего сказано не было.Однако, всё же, я уже не выдерживала — начала плакать, причём так сильно... Как я раньше никогда не делала. У меня была самая настоящая истерика. Данте был в шоке, когда я кинулась ему на шею и разрыдалась, но потом неуверенно обнял меня и тяжело вздохнул, прижимая к себе с силой, но не причиняя боль. Даже прошептал, чтобы я успокаивалась, что он со мной, что не даст в обиду. Мне было слегка непривычно прикасаться с его обнажённому торсу, плакать в голое плечо, но боль была сильнее стеснения. Мне нужен был тот, который всегда готов помочь, который не обращает внимания на то, что я — агент Организации, который не думает, что я такая уж и сильная, всё смогу выдержать сама.Мне нужен был тот, который примет меня такую, как есть.
Да, Вейл не знал, что я была наёмной убийцей, и, видимо, это и послужило причиной того, что он ни разу не отвернулся от меня, а всегда протягивал руку помощи. Ведь, если бы он знал, то наверняка бы уже давно сдал меня... или прекратил общаться. Я просто молилась (представьте себе молящегося атеиста), чтобы он ничего не понял, чтобы считал меня совершенно обычным человеком со своими тараканами в голове. Что было бы иначе, если бы он знал? Кого бы я сейчас обнимала, рыдая? К кому пришла бы вся расстроенная, разбитая, опустошённая? Кто бы мне шептал сейчас слова утешения? Ответ был так же чисто ясен, как моя судьба.Никто.
Я была бы одна. Со своими переживаниями, болью, страхами, ненавистью к окружающему меня миру, к отцу, поставившего меня на опасный путь и не давшему мне шанса на счастливую жизнь. Ну почему? Почему умерли именно мои родители, а не чьи-то?! Почему именно меня определили в тупой детдом, откуда я через месяц сбежала? Почему именно мне достались злость, неуправляемость (ладно, иногда. Чаще всего я контролирую себя), грусть, мрачность, меланхолия, отстранённость от этого мира и лютая ненависть к людям мужского пола? Ещё забыла непереносимость тупых идиоток, считающих себя "королевами". Бесит, бесит, бесит! У меня всегда много вопросов, но ни одного ответа. Никогда я не чувствовала себя более ущербной, чем сейчас.
А, говорил Клаус, гормоны затихли... Ошибся чуточку, что поделать.
У меня уже не было сил плакать, слёзы прекратились. Я лишь часто всхлипывала и дрожала, тряслась, как осиновый лист на ветру. Данте молчал, лишь усадил к себе на кровать и, поглаживая по голове, всё ещё крепко обнимал меня. Только спустя пару минут до моих тупых мозгов дошло, что это неправильно, что объятия были немного... эм... близкие, что-то в этом было интимное, что-то не то. Это было очень странное ощущение, пришлось встряхнуться и попытаться освободиться. Парень отпустил меня сразу же, ничего не спрашивая, лишь пристально глядя в глаза. А я повернула голову на бок и опустила веки. Не могла я выдержать его взгляда, тяжело. Пришлось отвернуться. Молчание длилось долго, оба не шевелились. Ради интереса я начала считать секунды. И время сразу пошло медленнее, практически прекратило идти. Тишина была такая, что все разговоры с улицы, хлопки дверьми в подъездах, лёгкие и тяжёлые шаги, шум насекомых, плескание воды, чьи-то стоны за стеной, смех детей, хлопки, — всё было слышно потрясающе. Не выдержав, я заметила:— У тебя тонкие стены, плохая звукоизоляция. — И тут же показалось, что тишь в этой комнате рвётся, ломается, крошится на тысячи мелких кусочков. В ухе почему-то раздался ультразвук. Интересно, откуда?
— Всё никак не доберусь сделать нормальную. — Голос у гота был хриплый, словно он целый день без остановки кричал или курил. А, может, кричал, куря. — На звук не обращай внимания: соседский мальчик эксперименты любит, опять этот долбанный ультразвук включил. — Он стукнул по стене позади кровати. Через пару секунд какофония прекратилась. Данте улыбнулся.
— Вы с ним общаетесь?
— Иногда. Чаще всего он слушает мои жалобы по поводу его экспериментов. У нас уже свои знаки появились: если стук один раз, то я просто прошу выключить, если два, то это уже идёт предупреждение, когда три — всё, хана ему скоро будет, и четыре стука обозначает, чтобы он открыл дверь. А так он хороший. Лет десять вроде. Добрый, сладкое любит. Меня в шутку пришельцем называет за увлечения. Он даже не возражал против плакатов. А мать его чуть в обморок не упала, когда увидела. Шок у неё был, пришлось потом в чувство приводить. — Я хихикнула. Смешно же! "Пришелец" тоже улыбнулся. — Рад видеть тебя в хорошем настроении. Поверь, когда ты плакала, мне тоже было тяжело. Я аж сам, как баба, чуть не зарыдал. Ты держись в следующий раз.
— Спасибо, Данте, я пойду уже, — встала с кровати, но успела сделать и шага, как меня схватили за руку.
— Я не дам тебе уйти. Останься у меня на ночь, а то переживать буду за твоё состояние. Вдруг у тебя опять начнётся, а я рядом не буду? Я тебе не дам сегодня уйти. Переночуй и иди с чистой совестью. Если нужны учебники, могу дать. У меня старые экземпляры сохранились. Всегда себе сам покупал. — Я слушала это, с трудом переваривая его слова. Он просит меня остаться на ночь? Он? Переживает обо мне? У меня глюки или мысленный кокаин стал реальным? Данте. Вейл. Попросил. Меня. Остаться. На ночь.
Ох-ре-неть.
Нет, у меня точно глюки. Либо лихорадка. Ну не может быть такого! Не-воз-мож-но!
— Да останься ты, не бойся. Уроки тут сделаешь, я тебе дам листки, потом вклеишь. Я же не на постели настаиваю, а, как друг, прошу тебя остаться. — Чёрт, надо же что-то ответить! А что? Что я могу сейчас сказать? Что ответить?!