I. Vultus instantis tyranni. (1/2)
Взор грозного тирана.
Один удар, — и Ридер падает на холодный пол, хватаясь за больную от моего сильного удара ногу. Раздаётся громкий хлопок и крик, а затем ругательство моего лучшего друга. Он улыбается мне по-доброму (хотя продолжает материться) и радуется (а в мыслях наверняка уже убил, гадёныш), что я смогла его победить. Долгие месяцы усиленных тренировок (кости на руке до сих пор не зажили) наконец дали свой результат. Теперь Клаус будет больше доверять этому рыжему и доброму парню, помогающему всем и везде, который на самом деле любит распускать руки и язвить. При отце и Профессоре он миленький невинный мальчик, а на самом деле грубая дрянь, да ещё и пьющая. Но сейчас он снова надел маску ангела и улыбается. И за это мне хочется ему врезать. Сильно. В лицо. На нас оборачиваются другие люди, которые тут тренируются, и возбуждённо что-то шепчут друг другу, переглядываются, не верят в произошедшее. Я лишь равнодушно потираю красные от больных ударов руки, затем хрущу пальцами, зло и одновременно обиженно смотрю на Ридера и неожиданно для всех присутствующих здесь язвительно и саркастично смеюсь. Делаю это всем назло, утрирую, пытаюсь изменить смех на искусственный. Я стараюсь, чтобы им было противно, подаю прозрачные намёки, словно говорю: "Уйдите, тупые твари!". Это даёт мне нужный результат: все отворачиваются от нас с презрением, шепчут, что я ненормальная. Меня накрывает сильная ненависть к ним. Раздражение и злость смешиваются, мне хочется садануть по чему-нибудь тяжёлому, желательно по такому, чтобы сломать себе пальцы на ногах. А ещё хочется убить этих... Они считают, что я психопатка. Думайте так и дальше, идиоты. Думать полезно, придурки необразованные. Книги не читают, ничего не знают, а вообразили себя королями этой Организации. Тут три правителя: Рассимов, Профессор и мой отец, поняли, недоумки?!
Может показаться, что моя ненависть к "невинным" людям была необоснованна, но это не так. Началось всё с того, что мы победили в сложной миссии, в которой участвовала и я. Попала я на эту миссию благодаря Клаусу, а затем хорошо пройденному экзамену. Редко кому это нравится, согласитесь. Но так или иначе, мы забрали одного из самых могущественного титанов. И после этого на нас полилась грязь. В Синдикате нам завидовали, и из этого были все вытекающие: мат в нашу сторону, обзывательства, а самые бойкие развязно шутили и предлагали переспать. Шутники чёртовы. Меня обвинили в плотских отношениях с отцом, потом сказали, что я вообще этого недостойна. Один самый борзой и наглый из парней предложил проверить, невинная ли я. Да ещё и так "культурно" предложил... Зато нашли хорошие больницы в Италии. Съездил мальчик в Рим, в столицу, Колизей увидел. Ридер постарался, молодец же. Поблагодарил бы этот парень его, да челюсть сильно вывихнута, да и пару зубов выбито... Тут не поблагодаришь. Нет, я должна была молчать? У меня есть лучший друг, который всегда за меня постоит. Недаром же я с ним тренируюсь, да и вообще нахожусь постоянно рядом. Мы как один человек — куда он, туда и я. Когда одна мымра из моей школы влюбилась в Ридера, я сразу ему всё рассказала. Так долго и весело он давно не смеялся. И этот самый человек сейчас беспомощно валяется на полу передо мной и потирает ушибленную ногу от моего же удара.
— Вставай уже, — протягиваю ему руку, — а то ещё хуже будет. Пойдём к врачу.
— Нет, я никуда не иду. Всё отлично. — Он встаёт без моей помощи, отряхивается и обнимает. — Ты молодец. Такие успехи большие делаешь. Молодец Клаус, правильную девочку выбрал!
Я смеюсь, но уже искренне. А потом огорчённо замолкаю. Холодно. Ветер дует прямо в лицо, словно сбивает с места, размазывает слёзы по щекам, не даёт согреться. Прячу красные руки в карманы, тяжело всхлипываю. Обида и злость всё нарастает. Почему они не дали мне шанса? За что забрали еду? Я же им ничего не сделала, всё говорила с умом, предлагала свою помощь. Я же лучше всех ворую! И за что они отвергли, унизили? Им это так нравится? Почему они так меня ненавидят?Дура ты, Залия. Зачем сама сунулась к ним? Ты же знала, так зачем? И ты же плохо воруешь! Чего это ты так возомнила, о себе, дорогая? Слишком гордая, слишком заносчивая, слишком мягкая и плаксивая, слишком глупая! У тебя вообще есть хоть что-то? Семьи нет, мозгов нет, ничего нет! Навеки забытая, утерянная, тупая...
Навеки сирота.
Слёзы стали неотъемлемой частью моей жизни. Каждый день я плакала, утыкаясь в грязные порванные джинсы. Никто не подходил, никто не помогал, все проходили мимо, пинали, говорили, что нищим тут нечего делать. И у всех лживые ухмылки, злость, наглость. Я перебегала с места на место, но везде было одно и тоже — ложь, злость, разврат, насилие. Самое страшное было, когда какой-то наркоман бросился на меня с ножом, с трудом ноги унесла. Потом ещё полчаса сидела между мусорными баками, тряслась и пыталась с трудом встать и найти другое, более безопасное место. Но ноги дрожали, я падала... В конце концов, решила остаться там, где была, уснула. Проснулась от того, что какой-то дядька сказал уходить, и догадайтесь, почему?!
Потому что нищим тут нечего делать!
Я вам всем покажу, обязательно! Я стану великим человеком, а вы будете на помойке валяться. Гады, твари! Ненавижу вас!
Слёзы набежали с новой силой. Было так обидно, так противно. Хотелось забиться подальше куда-нибудь, желательно к кому-нибудь. Но не было никого. Даже эти ушли, оставили после себя лишь синяк на щеке и боль в спине. Всё тело горело, я дрожала, пыталась успокоиться, но нет, не получалось. Обидно, горько, жутко! Как же хочется кого-нибудь ударить, избить, вцепиться в волосы, затем головой об мост... Какая страшная и странная мечта! Но так хотелось что-нибудь сделать, разрушить хоть что-то!
И тогда я сделала то, что навсегда изменило мою жизнь. Тогда я сделала вещь, после которой Клаус выбрал меня.
Рука светилась синим, горела, по коже пошли мурашки. Я всего лишь размахнулась, не увидела цель из-за жгучих слёз...
А затем раздался предсмертный стон раненого прохожего.
Он был весь в крови, лежал в неестественной позе. Рот был раскрыт, оттуда текла кровь, её было много, она была густой. Человек смотрел на меня, пытался сказать, но его прервал женский крик.
И снова — с места на место.
Венеция — город-лабиринт, незнакомому человеку трудно что-либо найти без карты. Я этим воспользовалась. Бежала от полиции, пряталась везде: в баках, под мостами в воде, даже на крыши взбиралась. Но всё равно меня поймали. Привели в какую-то тёмную каморку, и несмотря на то, что я ребёнок, сказали ждать до утра. Я кричала, хотела есть, плакала, но никто не слушал. А на рассвете пришёл какой-то ухоженный, хорошо пахнущий мужчина и стал спрашивать обстоятельства, при которых этот прохожий скончался. Я отмалчивалась, но вдруг он затеял совсем необычный разговор:
— Почему ты боишься? Меня зовут Клаус, я работаю с детьми, которые убивают людей.
Он улыбался так по-доброму, искренне. Родное в нём было что-то... Меня к нему тянуло, хотелось открыться. У меня никогда ведь не было отца.
— Вы посчитаете это глупостью.
— Я видел много версий, не бойся. Не думаю, что такой случай, как у тебя, первый.
Я всё ещё молчала, когда он сказал то, чего я не ожидала:— Ты применила неизвестную тебе энергию? — Я вздрогнула, но склонила голову.
— А откуда Вы?..— Я был тайным свидетелем случившегося. Мне нравятся твои способности. Я научу тебя многому, если ты согласишься. Только тебе надо отсюда уйти.
Я лишь кивнула.