Глава 3 (1/1)

Marylin Manson - Tainted LovePOV Драко МалфойПустой, пыльный класс. За первыми партами сидели три парня – Маклагген, Томас и Финниган. Наше присутствие они не заметили, были слишком увлечены. Это вполне понятно. В заброшенном помещении находилась еще одна представительница "львиного факультета", которую мы тоже не слишком заботили, она была слишком занята.У прежнего владельца этого класса был отменный стол, скажуя вам. Такой крепкий, устойчивый. И Грейнджер на нем отлично танцует. На превосходно, как она любит. Когда мы зашли, она скинула с себя пиджак и сейчас, продолжая раскачиваться и прогибаться, танцевала дальше. Я бы в жизни не поверил, что золотая девочка так умеет. Да, по-моему, даже не каждая соблазнительная когтевранка или слизеринка так сможет. Браво, Грейнджер, тебе удалось сразить меня наповал. И вот, на пол падает синяя кофточка, а вместе с ней и все мое представление о ней летит коту под хвост. А она довольна собой. Глаза горят, щеки покрыл румянец, а на губах шальная улыбка. Ей нравится произведенный эффект. И она не собирается останавливаться. Куда-то в сторону отлетают штаны, и в комнате становится слишком жарко для нас шестерых. Отличный темно-синий комплект. Кружево – прям как я люблю. Поворот, крутит попкой туда-сюда, поворот, а формы у нее что надо. Гриффиндорцы, да и не только они, уже на взводе. Им хочется большего, и мне, черт возьми, тоже. И как бы стыдно не было бы признаваться, грязнокровка меня возбудила. Маленькая плутовка. Оказывается, в тихом омуте черти водятся. Сегодня я убедился в этом. Слева от меня кто-то непозволительно громко кашлянул. Серьезно? Она только потянулась к застежке лифчика. Блейз, черт тебя дери! Я уже хотел высказать ему все, что о нем думаю, когда до меня дошло что представление было не только для нас, и что зрителей в классе было больше. Не просто зрителей, а гриффиндорцев и похоже, не самых трезвых, судя по тому, как шатает Томаса. Мда, ребятки явно уже дошли до нужной кондиции. Теперь-то ясно, чего Грейнджер оголиться решила. Маклагген враждебно смотрит на нас, нужно выкручиваться из ситуации. О мое хитроумие!- Интересно, сколько Круцио на вас испробуют Кэрроу, когда я им расскажу, чем, в какое время и в каком состоянии вы тут занимаетесь, - мы с Забини только и успели отпрыгнуть от прохода, а парней уже как ветром сдуло. У братишки с сестричкой, похоже, отменные заклятия, раз никто даже попробовать их не хочет. Хотя нет, Грейнджер еще тут. Сидит полуголая на столе и покачивает ножками.

- А ты у нас, я смотрю, самая бесстрашная? – спрашиваю я. А она в ответ лишь хохочет и спрыгивает со стола. Поднимает с пола мантию и одевает только ее. Гриффиндорка медленно, словно крадучись, подходит ко мне. Я чувствую запах огневиски, смешанный с духами, исходящий от нее. Она пристально смотрит мне вглаза, склонив голову на бок. И мне почему-то становиться неуютно под ее взглядом. Это же просто Грейнджер! Возьми себя в руки Малфой!- Похоже, грязнокровка все-таки хочет наказания, - обращаюсь я к Блейзу.- Пожалуй, хочу, - тихо говорит Грейнджер и я перевожу изумленный взгляд на нее, - Схожу-ка я к Амникусу, - продолжает она и, развернувшись на каблуках, выходит из класса. Мне послышалось? Может быть я сплю, и это не Грейнджер сейчас танцевала стриптиз, а потом решила сходить к Кэрроу за наказанием? Неужели мир настолько сошел с ума?!

- Ну и какого черта ты ее остановил, а? – спрашиваю у Забини я.- Драко, честное слово, это случайно вышло, - говорит он искренне. Эх, Блейз. Ну кто учил тебя врать? Неужели за столько лет общения со мной не мог поднабраться опыта? Интересно, с чего бы ему обманывать меня? И врать не просто так, а прикрывая свои мотивы по отношению к Грейнджер. Мне, порядком говоря, уже поднадоели все эти тайны. Не успел еще разобраться с грязнокровкой, так еще Блейз хлопот добавляет. Господи, дай мне терпения во всем этом разобраться.POV Гермиона ГрейнджерВ голове моей царит такая эйфория, что я разве почти летаю. Ноги сами несут меня в крыло, где живут профессора, и я не могу вспомнить, откуда знаю, где расположены их апартаменты. Одна дверь, другая, третья, я замираю. “Амникус Кэрроу” гласит табличка, а в моем организме резко подскакивает уровень адреналина. Такого чувства, ради которого можно многое совершить. Оно окрыляет, позволяет то, чего в обычном состоянии делать бы не стал. Заношу руку для удара и стучу несколько раз. Дверь резко открывается, а на пороге стоит он. Темный человек по всех смыслах. У него почти черные волосы, а карие глаза как будто живут своей отдельной жизнью. Они поглощают, пугают, возбуждают. Он высок и у него отменное телосложение. Он был бы пределом всех мечтаний, если бы не его черная душа. Если бы не его жестокость.

- Чего тебе, грязнокровка? – низким голосом спрашивает Пожиратель.- Я пришла за наказанием, - отвечаю я и захожу в комнату, не обращая внимание на раздраженный взгляд мужчины, – я слишком провинилась, - скидываю с себя мантию и остаюсь в одном нижнем белье. Он закрывает дверь и поворачивается ко мне. Его карие глаза бегают по моей фигуре, а губы растягиваются в ухмылке. Он в два шага подходит ко мне и начинает жадно целовать. Я со всей своей страстью отвечаю ему, и мне это нравится. Он подхватывает меня, и я обнимаю его ногами за талию. Мы движемся куда-то, и вот я уже падаю на мягкие простыни его кровати. Он, не прекращая меня целовать, скользит руками по моему телу. Момент, и лифчик летит куда-то в сторону. Я чувствую, как он возбужден, и это распаляет меня еще больше. Оторвавшись от его губ, начинаю целовать его шею. Хихикнув, я кусаю его за плечо и тут же зализываю рану. Он шипит и в отместку грубо заводит мне руки над головой, полностью открывая доступ к груди.Страстно целуя ее, он прокладывает себе языком путь туда, где от жара сгорает все мое естество. За пару секунд, скинув с нас оставшуюся одежду, он резко входит в меня. И нет, он не первый. Первым был родной и любимый Рон. Воспоминания о нем пробуждают во мне злость и я, рыча, переворачиваю любовника на спину. Оказавшись сверху, задаю свой ритм, чтобы достичь пика наслаждения. Негромкие стоны доносятся из моего рта и я, пытаясь их заглушить, вновь наклоняюсь к мужчине и целую его. Жестко, будто вымещая всю свою злобу, прикусываю его губу и чувствую привкус крови на языке. Он стонет, и, прижав меня ближе к себе, опять переворачивается. Я чувствую, что он близок к разрядке, да и мне недолго осталось. Его движения становятся резче, мгновение, и мы вместе кончаем. Глубоко дыша, он все еще нависает надо мной. Его глаза стали почти черными и были словно в тумане. Я снова целую его. Медленно, тягуче. Он отвечает, и я прижимаюсь ближе к нему.

- Хочу еще, - шепчу я.- Тебя не разорвет, деточка? - хрипло говорит он.- Слабо? – а это я сказала зря. Он быстро поднимается и ставит меня на колени. Резко входит, и свой стон я заглушить уже не могу. В этот раз все было намного жестче. Он мял мою грудь и кусал за шею. Но как бы странно это ни звучало, этот раз понравился мне больше. Неужели я мазохистка? Никогда не замечала за собой таких наклонностей, но в сексе это определенно приносит свою долю остроты. Мы развлекались до утра, раз, за разом оставляя, друг на друге следы и полностью убивая все силы. Под утро Амникус заснул, а я бездумно пялилась в потолок. Алкоголь уже выветрился, но я совершенно не жалела о содеянном. А чего попросту заниматься самобичеванием? Прошлого не вернешь.

Я поднимаюсь с кровати и отправляюсь в душ. Около одной стены стоит большая ванна. К ней я сразу же и направилась. О, как я обожаю воду. После двадцати минут водных процедур, я сушила волосы полотенцем около зеркала. И, неудачно дернув рукой, опрокинула один из флакончиков, стоящих на полочке. Он упал и благо не разбившись, открыл одну очень интересную вещь. А именно тайник Амникуса Кэрроу. Небольшая комната, больше похожая на чулан. В углу стоял омут памяти, а над ним был шкафчик забитый склянками, скорее всего с воспоминаниями. Открыв шкаф, я в этом убедилась. Тонкие серебряные нити, словно на легком ветерке, трепетались. Приглядевшись, я заметила, что склянки были подписаны, и на одной из них значилось “16 сентября, Грейнджеры”. Любопытство перевесило все доводы разума и я, вылив воспоминания в омут, погрузилась в день смерти моих родителей.

***Это случилось дома, как и писал Люпин. Пожирателей было около десяти. Все, как один, в черных мантиях и масках, закрывающих лицо. Они тихо пробрались в дом, будто старались остаться незамеченными. И сначала я не совсем понимала эти действия. Зачем красться, если в доме всего лишь два безоружных магла? Но это было совсем не так. Людей из Ордена Феникса я узнала сразу. Там были Тонкс, Люпин, Грюм, Бруствер, Артур и Билл Уизли и как не странно, Гарри и Рон. Завязалась драка. Заклятия непрекращающимися потоками летали из стороны в сторону, но серьезных ранений орденовцы не понесли. И вдруг, откуда-то в комнате появляются мои родители. Совершенно не испуганные и вообще безразличные ко всему происходящему. В руках у моего отца пистолет, у мамы нож. Все находятся в неком замешательстве.- Что с ними? – выкрикивает один из Пожирателей.- Империо накладывать умеете не только вы, - отвечает Рон и как в доказательство своих слов наставляет палочку на моих родителей и произносит, - Убейте их.Отец начинает стрелять и убивает кого-то, тело безжизненно падает, а по полу растекается темная лужица крови. Мама кидает нож и попадает Пожирателю в плечо. Тот, жалобно взвыв, трангрессирует. И в это же время два зеленых луча попадаютвтела моих родителей.Воспоминания заканчиваются, и меня выбрасывает из омута памяти. Я медленно убираю следы своего пребывания в этой комнате маньяка, и меня начинает бить озноб, когда я смотрю на шкафчик забитый прозрачными склянками. Все это воспоминания об убийствах.Бегу из этой комнаты как можно быстрее, забрав воспоминание с собой. Тихо, чтобы не разбудить еще спящего Пожирателя, одеваюсь и выхожу из его покоев. Пытаюсь вспомнить, в каком из классов я вчера раздевалась. На ум приходит лишь, что это был четвертый этаж. Солнце давно встало, и скоро в коридорах начнут появляться ученики и преподаватели. Найдя свои вещи, я бегом кинулась в Гриффиндорскую башню. Полная дама, недовольно посмотрев на меня, все же открыла проход, и вот я в родной гостиной. Тихонько поднявшись в свою спальню, я попыталась хоть как-то привести себя в порядок. Лаванда и Парвати еще спали, но глянув на часы, я поняла, что еще чуть-чуть и их будильники прозвенят. Быстренько переодевшись в простые голубые джинсы и толстовку, я рассовываю по карманам палочку, сигареты и воспоминание. Собираю волосы в хвост, и словно тень выскальзываю из комнаты. А на лестнице нос к носу сталкиваюсь с Джинни. Вчера вечером я ей так и ничего не объяснила и сейчас она наверное дуется. И на меня просто накатывает волна боли. Все, что я вчера пыталась скрыть за алкоголем, все, что я узнала сегодня. Глаза наполняются слезами, но я все еще пытаюсь их сдержать. Последней каплей стало то, что Джинни отвернувшись от меня, продолжила спускаться с лестницы. Слезы начали медленно капать из моих глаз, и у меня не было ни желания, ни сил их остановить. Уизли, спустившись в гостиную, уселась в кресло и принялась читать книгу. Я, подойдя к ней, положила склянку на страницы.- Посмотри их, - и, не сказав больше не слова, устремляюсь прочь отсюда. От диванчика у камина, за которым мы постоянно сидели, когда Гарри и Рон все еще были в Хогвартсе. Как они могли? Это они. Они убили моих родителей. Не Пожиратели, которые пустили зеленый луч, а дорогие мне люди, которые решили поиграть беззащитными людьми. Черт возьми, за что? Что такого им сделали мои родители, что такого им сделала я? Неужели я заслужила эту боль? Всегда, рискуя своей свободой и жизнью, я шла бок обок с ними, а они мне нож в спину воткнули. Убили мою душу. Тех, кого я пыталась всеми силами отгородить от войны. Они ведь ни в чем не виноваты. Разве наказывают за детей? Если я и нагрешила где-то, почему тогда пострадали они? Пострадали от руки тех, кто должен был их защищать, а не толкать на верную смерть.

Ноги несли меня просто на автомате, потому что сама я не соображала, куда иду. На кого-то наткнувшись, я, не сдержав равновесие, упала на пол. А вставать не хочется. Взять бы и умереть здесь, чтобы больше не мучиться от этой боли. Чтобы больше сердце не кололо. Меня поднимают на ноги и что-то говорят. Перевожу бездумный взгляд на этого человека. Забини. Он удивлен, что я плачу, но мне плевать. Обхожу его и продолжаю свой путь в пустоту. Этим местом отчуждения оказывается Астрономическая башня. Похоже, уже традиция в моменты боли приходить сюда. Вот только боль стала в стократ сильней и меня как будто разрывает от нее. Сжавшись в комочек, я падаю на колени и рыдаю уже в голос. Мне плевать, что кто-то услышит, я даже хочу этого. Чтоб кто-то пришел и хотя бы маленько забрал ее. Потому что я больше не могу. Я не знаю, сколько часов провела в таком положении, но на смену всепоглощающей боли пришло равнодушие. Закуриваю и, поднявшись на ноги, иду к парапету и сажусь на него, облокачиваясь на стену. Сейчас, когда моя жизнь висит на волоске и зависит лишь от воли случая, я понимаю насколько безнадежно все мое существование. Насколько свято я верила в дружбу и любовь. И если раньше мне это все казалось правильным, то сейчас я считаю это жалким. Мне казалось, что я заслужила все, что у меня было. Добилась трудом и потом. Так оно и было,но судьба предъявила мне счет. Все в мире должно быть стабильно, нет добра без зла. Значит, в моей жизни было слишком много хорошего, раз сейчас я расплачиваюсь за все это. Вот только скажу я вам, что не устраивает меня такой расклад вещей. Я хочу сама вершить свою судьбу и с этого момента так и будет.Слева от меня серебряной вспышкой материализовался олень. Патронус Гарри Поттера.