3. (1/1)

I know I will die alone/сейчас/- Наш басист и по совместительству мой лучший друг смотрит на тебя заинтересованным взглядом.- Марко?- Уже достаточно долгое время. Ты не замечала?- Серьезно?- Ну ты даешь. Кайя нервно улыбается, переводя взгляд с экрана монитора на звуковой пульт. Перед глазами почему-то сразу возникает образ улыбающегося басиста, который в перерывах между песнями часто уползал за сцену и подмигивал нервно покусывающей нижнюю губу Кайе. Тогда она почему-то не предавала этому значения – мысли вертелись вокруг того, что происходило на сцене. Финка мотает темноволосой головой, от чего длинные, слегка вьющиеся на концах каштановые волосы рассыпаются по спине гладкими волнами. Время – давно за полночь, все присутствующие в доме-студии уже спят и видят десятый сон. Даже звукорежиссер, даже монтажер. Кайя и Туомас – единственные, кто бороздит просторы ночной студии. Холопайнен сидит за клавишами, что-то подбирая и наигрывая тихонько, чтобы не перебудить половину дома. Хямяляйнен сидит за пультом и мониторами, вперив взгляд в стену. Мягкие переливы клавиш разрывает свист рассекаемого воздуха. Все постепенно обволакивает темнота и дело вовсе не в единственной горящей в студии лампе. - Кайя? - М? - Ты слышала, что я сказал? - Слышала.- И что ты думаешь?- Про Марко или про ситуацию в целом? - Давай про все вместе.Финка улыбается, снова вспоминая солнечного басиста, его двусмысленные шутки и действительно опаляющие странным огнем взгляды. На мгновение ей кажется, что скрежет винтов и визг лезвия в голове прекратился. Неосознанно Кайя тянется рукой к левому уху, как бы проверяя, действительно ли маятник пропал или ей только показалось. Образ Марко не пропадает, наоборот, становится только яснее и отчетливее, а темнота, которая незримым ореолом окружала девушку все это время, расступается перед мощным источником света. Кайя судорожно вдыхает воздух и в следующую минуту слышит резкий щелчок в голове. Свет пропадает, лязг железа о железо возобновляется. Темнота радостно мчится обратно, на свое законное место, окутывает с ног до головы. Ненароком вспоминается черная гладь озера перед домом, манящие к себе полупрозрачные руки, серебристый блеск от рыбьего хвоста где-то на самом дне водяной толщи, а еще – голос, до боли знакомый голос, зовущий сделать роковой шаг. Шум в голове становится громче, неумолимо тянет встать и пойти к озеру вот прямо сейчас. Кайя мысленно прикидывает, получится ли уйти под предлогом ?покурить? от чуткого друга. Туомас, видимо, все-таки почувствовал, что что-то происходит и поднял на финку серо-голубые глаза. Кайя поежилась под этим взглядом. - Ты слишком долго молчишь.- Задумалась.- Хороший повод для размышлений? - Да ну тебя. Пойду покурю.- Здесь можешь. Все равно никого нет.- Лучше – там.- Там – не лучше. Сверлить его ответным прожигающим взглядом все равно бесполезно – за десять лет Туомас научился понимать Кайю лучше, чем она сама понимала себя. Закатив васильково-синие глаза, финка потянулась за пачкой сигарет, сиротливо дожидающейся на столе. - И я все еще жду.- Дождешься.- Кайя Аврора…- Так, все, не начинай, терпеть не могу эти созвучия гласных и согласных, зовущиеся отчего-то моим полным именем. - Ну?Кайя вздыхает, понимая, что тут уже не вывернешься. Щелкает колесико зажигалки, в полумраке студии вспыхивает на мгновение крошечный огонек и тут же гаснет. Воздух наполняется едким дымом. Какое-то время сммщица молчит, сильно затягивается и, запрокинув голову, выдыхает в потолок крупные клубы дыма. Туомас ждет, понимая, что полубезумной подруге тяжело собраться с мыслями, которые периодически разлетаются от острого лезвия, застрявшего в голове, как когда-то казалось, навсегда. Туомас все понимает. У него самого в голове звучит скрежет металла и качается туда-сюда узорчатое лезвие, разрубая напополам все, что когда-то было так дорого и важно. Яркие воспоминания о коротком счастье тускнеют, а затем и вовсе налетают с размаху на острое лезвие, разлетаются на несколько частей. Иногда Туомасу кажется, что все здравые мысли в его сознании выложены нотными рядами и строчками из песен. Только они способны противостоять чертовой железке.- Марко – замечательный. - Да, это я и сам заметил.- Солнечный, яркий. Я бы даже сказала – слишком яркий. Когда я начинаю о нем задумываться чуть сильнее, чем дозволено, то..- …то маятник останавливается. Я прав?- Ты прав. Туомас лукаво улыбается, его глаза смеются и Кайя понимает, что он видит ее насквозь, что он читает ее мысли и видит те же картинки, какие рисует ее воспаленное воображение. Можно бы было порадоваться, что помимо вездесущей Сату есть такой хороший друг, да только повод для дружбы у Кайи и Туомаса не слишком радостный – у обоих крыша едет. У нее – на почве детской травмы и кошмарных воспоминаний о прошлом.У него – от все еще сжимающих сердце железных тисков чувства, что вся человеческая раса привыкла называть ?любовь?. - Откуда такая проницательность, Туо?- По себе знаю.- Она?- Она. Давай не будем об этом, хорошо?- Хорошо.Финка снова затягивается, неловко обжигает пальцы об окурок и вдавливает его в пепельницу. И неожиданно понимает, что никогда не говорила того, что должна была сказать, наверное, еще лет пять назад.- Хочешь, правду расскажу? - Расскажи.- Я когда только начинала с вами работать, ты мне безумно нравился.- Да, я догадывался. Ты тоже мне нравилась.- Но?- Но. Кайя кивает, опуская голову и задумчиво поглядывая на пачку сигарет, лежащую на столе. Кажется, курить действительно пора прекращать, да вот только ядовитые табачные пары – единственное, что в состоянии вернуть ее к реальности, когда ничто (и никто) больше не может помочь.- Знаешь, что странно?- Что?- Мы вроде не две бабы, да и ты – на целых десять лет меня старше, но сплетни собирать все равно любим. А я люблю пожаловаться. - Мы вроде как друзья.- Вроде как?- Очень хорошие друзья.- Хорошие?- Отличные. Лучшие друзья. Звучит?- Звучит. Только иногда ты бываешь больше, чем просто друг.- А ты-то уж тем более.Внешняя тишина нарушается жужжанием компьютера и звукового пульта. Кайя апатично наблюдает за вспыхнувшим черным экраном, на котором меняются цветами логотипы самой пользуемой операционной системы в мире.- Фестиваль через неделю.- Да, я помню.- Хотя бы один раз репетировали?- Честно?- Честнее, чем с мамой.- Нет.- Все как всегда.- Как три года назад.Синхронно-понимающие взгляды пересекаются в пространстве помещения. Что было – то было, это понимают оба. И никак не исправить, и не повернуть назад время. Время вообще не остановить. С каждым годом надежды становится все меньше и меньше, а отчаяния – все больше и больше. Отчаяния всегда было слишком много. Тогда – три года назад, - его было особенно много. Тогда все было так, как не должно было быть ни при каких обстоятельствах.