Солнце в бутылке (1/1)
Этим летом я только и успевал, что заходиться потом в три ручья, выдувать-наливать воду в бутылку, бегать в холодный душ и снова плавиться на улице в самый знойный полдень. Июльская жара, как назойливая муха, таскалась повсюду: пробиралась в щели под окна, в ванную комнату, в каждый угол дома и каждую клетку кожи, и укрыться от нее было негде, хоть льдом обложись - все равно превратишься в отвратительное, липкое нечто из пота и испарины.Я покрутил в руках пачку Марльборо. На жаре курить не хотелось, но привычка - наверное, единственная, от которой так и не удалось избавиться - давала о себе знать. Зудела в башке, и я все же поджег сигарету, в который раз припоминая себе, что вообще-то собирался бросить. Полуденное солнце стояло совсем близко. Настолько, что можно было прикурить прямо от него.- Вы точно уверены, что готовы завершить терапию? - спросил меня врач, все-таки найденный через каких-то знакомых Закари. Правда встречи наши проходили слегка нестандартно и напоминали скорее дружескую болтовню на свежем воздухе, но это было дело десятое.- Да, сейчас я в этом уверен больше всего....Был июль, сейчас и тогда, когда шел первый год с тех пор, как я больше не топился в алкоголе, и с упорством барана пытался наладить разрушенные в клочья отношения в семье. Водил сыновей на аттракционы, покупал им все, на что они только ткнут пальцем, отчитывал за шалости, умолял, чтобы они читали хоть что-нибудь, и в целом из кожи вон лез, пытаясь наверстать хоть малую часть упущенного. Со стороны, наверное, действительно смахивал на нормального отца. Я и сам начинал было верить в то, что смогу быть таковым, но когда дети расходились по комнатам и мы с Мерви оставались наедине, все это рушилось к чертям собачьим.И снова были эти тупые игры в молчанку на кухне. И забитые за ночь пепельницы.- Так и будем молчать? - поинтересовался я в одну из таких ночей. Мерви поводила плечами и нервно, шумно выпустила дым.- Ты думаешь, нам все еще есть, о чем разговаривать?- Думаю, да. Есть.И Мерви опять замолчала, всем своим видом изображая презрение, и затянулась сигаретой дольше прежнего. Тянула время. Специально тянула.- Забавно. А мне с тобой говорить не о чем.- Мерви, послу...- Заткнись. Даже если ты в глубочайшем раскаянии, я не хочу тебя слушать. Думаешь, я смогу забыть прошедшие шесть лет просто потому, что ты целый месяц изображаешь из себя хорошего?- Да ничего я не изображаю, я действительно пытаюсь все вернуть!- Нечего возвращать, Марко, и никогда не было. Все, что нас держит - это дети и то, что они бегают за тобой, как собачонки - и так было с самого начала. Еще с момента этой нашей идиотской свадьбы.- То есть, теперь ты хочешь сказать, что жалеешь обо всем?- Да. Лучше бы тебя никогда не было.И она с силой затушила окурок. Нам нечего было обсуждать и незачем сотрясать воздух, но мы все равно торчали до победного на этой прокуренной насквозь кухне - я, в абсолютном безразличии качающийся на колченогом стуле, и Мерви, скукоженная в жалкий комочек по другую сторону стола. Я смотрел на ее профиль в полутьме и ясно понимал, что никогда не знал эту женщину, и все в ней, от ногтей и до манеры сдувать со лба выбивающиеся волосы, мне было чуждо и противно - противно оттого, что с самого начала я всего-навсего использовал ее как бинт, чтобы заткнуть зияющую дыру в сердце. Раны со временем затянулись. Обросли новой кожей. А эти отношения, бессмысленные и истаскавшиеся, остались висеть тяжелым балластом, и все тянули, тянули на дно, а мы, с больной радостью двух мазохистов, все глубже лезли за ним. Теперь мы были никем друг другу - и наконец-то, спустя потраченные годы и выеденные клетки мозга, собрались с силами это признать.На кухне было душно и дымно-затхло от сигарет. Я выходил в прихожую с легкой головой.Решение подать на развод пришло, как что-то, само собой разумеющееся. Еще пару лет мы с Мерви, стиснув зубы, терпели друг друга и как могли прикидывались идеальными родителями, но все это время наш бракованный брак шел трещиной - и в конце концов треснул по швам.- Ты идиот, - ожидаемо отвесил мне комплимент Закари, - Поздравляю, ты только что просрал единственную женщину, которую угораздило тебя полюбить.Возможно, я должен был, не знаю там, устыдиться. Почувствовать укол совести. Но не было ничего, кроме свободы, нереальной, пьянящей свободы - и ощущения того, что я живу. Так, наверное, чувствуют себя астматики, снявшие удушье. Так, наверное, чувствует себя спасенный утопленник.Так чувствовал себя я, впервые за долбаные десять лет не ощущая в груди рваной, зияющей раны, и зная, что на этот раз она затянулась грубой кожей, а не держалась на сопливеньких швах.- Почему вы так уверены в своем состоянии? Улучшения эмоционального самочувствия бывают обманчивы, поэтому бросать терапию сейчас...- Я недавно встретил Тарью в аэропорту. И ничего у меня в башке не изменилось от этой встречи. Это, надеюсь, вас убедит?Доктор Виртанен поправил очки забавным жестом (и как они еще не расплавились на такой жаре?), совершенно по-щенячьи помотал головой и посмотрел на меня все тем же серьезным невозмутимым взглядом. Его психотерапия действительно работала - но, кажется, не столько серьезной проработкой демонов, сколько тем, что врач был по-доброму смешным.- Расскажите об этой встрече.Полуденное солнце разгорелось, как угли в костре, и вцепилось в плечи солнечным ожогом. Я вытер пот со лба и задумался, как рассказать то, о чем рассказывать-то было нечего.- Ну, я сидел в зале ожидания и втыкал в какие-то видео. Очнулся, потому что кто-то хлопал меня по плечу, снял наушники, поднял глаза - а там Тарья. У нее вот-вот должен был состояться вылет и поэтому не было много времени, и ничего такого особенного не произошло. Ну, поболтали о всякой фигне. Она спросила, как там мои дети, я спросил, куда она направляется и что-то еще в таком роде. Потом ей нужно было идти, и знаете, что я сделал? Надел наушники и залип в те же видео.- Вы не пытались позже анализировать эту встречу?- Нет, говорю же. Вообще ничего там не всколыхнулось у меня внутри. Теперь-то вы верите, что мои мозги в добром здравии?Доктор Виртанен вздохнул и посмотрел на меня еще внимательнее, чем прежде.- Пожалуй, что так. Что ж, тогда до свидания, и надеюсь, что вам больше не потребуются услуги врачей.Я улыбнулся и кивнул ему в ответ.Моя жизнь никогда не была идеальной - и даже сейчас, в самый разгар лета, когда дни длились бесконечно и все, по идее, должно было быть хорошо, - но теперь у меня был я сам, с тем самым сильным и цельным ядром внутри, а не зияющей пропастью, которую я так отчаянно пытался набить чем попало. Я отхлебнул воды из бутылки - хотя на жаре вода превратилась скорее в прозрачный чай - и поднял ее перед глазами. Сквозь стекло солнце казалось сдувшимся желтым шариком, и я, как малолетний идиот, наклонял бутылку вправо, влево, и солнечный шарик перекатывался по воде туда-сюда.И даже вроде бы жара шла на убыль.