1 часть (1/1)

Единственный выходной группы в Тампере оказался абсолютно испорчен, ибо Туомас, прости его Господи, Холопайнен умудрился заболеть. И в том, что клавишник простудился, по сути странного ничего не было, с каждым могло случиться, особенно учитывая происходящее вчера после концерта, однако, как выяснилось, температура на пару с похмельем возводит вредность в бесконечную степень. За полдня Туомас успел сказать ?ласковое? слово каждому, а послать по самым разным мало приятным адресам умудрился всех как минимум дважды. В итоге все весьма справедливо решили, что если они сходят в бар развеяться, с этим ребёнком-переростком с температурой 37.2 ничего не случится, и ушли.Остался только Марко.Не сказать, чтобы это кого-то удивило, ведь басист не пил и вряд ли ему хотелось проводить вечер в столь напряжённой из-за неудачного и попусту склочного дня компании. Настоящей причины не знал никто.***—?Вот скажи, как так получается, что с голой жопой бегали все вместе, а болеешь только ты? —?с дружеским ехидством спросил Хиетала, сидя у кровати Туомаса с тарелкой горячего супа.Клавишник не ответил. После того как все ушли, он словно язык проглотил, даже не огрызался, лишь иногда смертельно устало просил оставить его в покое. Он не хотел есть или пить лекарство, казалось, что само желание к жизни в нём угасло.Эта тоска в человеке была хорошо заметна, однако многие предпочитали её игнорировать, обвиняя в ней того, чью душу она грызла.Так случилось и с Холопайненом, чью пустоту, казалось, замечал только Марко, это требовало терпения. Бесконечно глубокого несгибаемого терпения, державшегося на каком-то безмерно светлом чувстве, кое не колебалась, несмотря на все ссоры в группе, грубость клавишника, его ошибки, стыд, покаяние. Каждый раз, когда происходило что-то подобное, рядом почему-то оказывался только Хиетала.—?Ну что ж, предлагаю переключиться с вопросов без ответов на вполне себе определенный горячий суп,?— он тепло улыбнулся, стараясь не показывать досады от того, что Туомас его игнорировал, и поднес ложечку чуть ближе к клавишнику. —?Ложечку за маму?—?Зачем ты всё это делаешь?Хиетала тяжело вздохнул. Про себя.—?Чтобы ты побыстрее выздоровел, ведь ты за лекарством не пойдёшь, есть тоже отказываешься, поэтому…—?Да я не об этом, чтобы тебя чёрт задрал! —?мужчина неожиданно подскочил, швырнув тарелку супа на пол. Звон осколков, казалось, верну Холопайнена в реальность, и он устало и немного виновато улегся на колени басиста. —?Все ушли, да и правильно сделали, в конце концов, я вёл себя как мудак, но не ты. Почему ты всё ещё со мной, Марко?Повисло неловкое молчание. Да, именно неловкое, а вовсе не удивлённое, ведь Хиетала, если быть до конца честным, ждал чего-то подобного. Туомас болел и в таком состоянии людям свойственны перепады настроения и их весьма часто может тянуть на откровенность, однако проблема была в том, что Марко был здоров. Имело ли смысл говорить правду?Температура Холопайнена росла, а потому в голове, скорее всего, шумело от не самых веселых мыслей. Он недавно снова очень сильно поссорился с Тарьей, их раздоры, казалось, были громче всех остальных разногласий в группе и значили для лидера куда больше всего остального. Он был влюблён в неё, и сколько бы он не совершал ошибок в общении, он действительно старался, а потому каждый раз после очередного скандала Холопайнен ощущал себя будто в Аду.Ему было безумно одиноко и холодно; все отвернулись, считали самодуром, грубияном, эгоистом или истериком, а потому Туомасу было не к кому обратиться. Даже в самые отчаянные моменты он был один.И в этом Марко иногда ощущал свою вину, хоть порой находился в похожей ситуации. Он пытался поддерживать Холопайнена, однако, как и клавишник, был просто человеком, он был не всесилен, мог уставать, не иметь времени или сил, а порой был не в состоянии заметить чужую тоску. А иногда Туо просто не подпускал его к себе. Не доверял или, может, боялся нового предательства?Марко не знал, что и делать с этим.—?Я… Я просто люблю тебя,?— сдавленным от от переживания голосом ответил наконец басист.Он не был уверен, мог ли позволить себе эту откровенность. В отличие от Холопайнена, он, как и говорилось ранее, не был болен и не находился в бреду горячки, а еще уже несколько лет как не был пьян и потому никак бы не смог отвертеться от своих слов.Туомас сел и с неверием уставился на басиста, который, не выдержав столь пристального и шокированого взгляда, отвел глаза.—?Как давно?—?А был смысл считать? —?как всегда, по-простому честно ответил Марко. —?Сколько бы это не длилось, я был счастлив, находясь рядом с тобой; был счастлив работать вместе. И прежде, чем ты успеешь возразить, нет, не было ни дня, когда бы я об этом жалел. Да, бывало плохо, сложно, страшно, да в общем, учитывая обстановку в группе было много всякого дерьма, но всё это стоило того, чтобы быть рядом. Я люблю тебя Туомас, а теперь просто лежи и жди, когда я принесу чёртов суп, благодаря которому ты выздоровеешь, придурок.***Когда Хиетала вернулся с супом, Туомас всё ещё сидел на кровати, будто неподвижное изваяние, однако теперь он не казался не шокированным. Он был будто бы… Счастливым?Услышав шаги басиста он, неловко пошатнувшись, встал и подошел к коллеге.—?Спасибо!.. —?клавишник было потянулся порывисто обнять мужчину, однако вовремя вспомнил о разделяющем их супе, и, смутишись, вновь плюхнулся на кровать. —?Спасибо, что признался, Марко, я…—?Думаю, нам лучше вернуться к этому позже,?— смущенно улыбнулся Хиетала, ставя суп на табуретку у кровати. —?У тебя поднялась температура и сейчас тебе нужно поесть и поспать. Я пока схожу за лекарствами.***После сна, еды, лекарств и заботы Марко клавишник чувствовал себя намного лучше, практически здоровым, что, в принципе, было близко к правде, температура вновь упала до 37.1.Остаток вечера они провели, лёжа вместе под пледом, смотря сериалы и попивая чай. Впервые за долгие месяцы обоим было так хорошо, потому что, несмотря на недосказанные слова о чувствах, они были вместе и больше им не было ничего нужно.Только чай, плед и старые сериалы с ужасно похабными, как у Марко, шуточками.Только тепло, объятия и поцелуи в лоб украдкой, на которые решаешься, когда думаешь, что он задремал.В этом, наверное, и была суть любви. Да, порой она нуждалась в том, дабы её дополняли слова, однако они были не способны заменить это ощущения счастья.—?Марко? —?сказал Туомас, сонно клюя носом.—?Хм? —?отозвался начинающий дремать басист.—?Я люблю тебя.***Ближе к утру дверь в номере открылась и в комнату вошли (а некоторые даже вползли) находящиеся навеселе музыканты.—?Хей, зануды! —?весело прокричал Эрно с бутылкой пива в руке. —?Вы не представляете, что произошло, короче, мы в баре познакомились с какими-то ребятами, короче, один из них ходит в боа, его ещё тоже звали Марко, короче…В этот момент более трезвый Юкка ткнул в бок своего бухого товарища. Когда тот заткнулся и уже собирался возмутиться, Невалайнен лишь кивнул на спящих в обнимку Туомаса и Марко.—?Они замутили. Гони сотку.